Сейчас и отныне

— Я… — Люпин чувствовал, как красноречие полностью отказало ему. — Гм, я… — он не мог спросить напрямую: такое спрашивают лишь нормальные люди — не такие, как они. Таким, как они, очевидно, было еще слишком рано говорить об этом. Однако — как он поймет, что все понял правильно? Что, если он ошибся? Это было бы унизительно, как любил говорить Снейп. Оборотни много знают об унижениях, но впервые ему открылись новые грани. — Что ж. Действие сыворотки кончилось, верно? — Еще больше часа назад. — И это заметно, — неожиданно вырвалось у Ремуса. Снейп медленно повернул голову. — Еще недавно ты был так поразительно разговорчив, — Люпин решил идти напролом. Слишком часто он сглаживал углы и отступал. — Поистине удивительные минуты. Он был уверен, что вот-вот Снейп придет в бешенство и выставит его вон. Вместо этого тот сказал: — Мне кажется, ты на что-то рассержен. — Да, я рассержен, — подтвердил Ремус. — И я рассержен не только на Сириуса, но и на тебя тоже. За то, что тебе потребовалось выпить сыворотку правды, чтобы я узнал, о чем ты думаешь. Мне казалось… казалось, что мне ты способен рассказать об этом и безо всяких зелий, которые клещами вытаскивают из тебя слова, — ему пришлось перевести дух. — Нет, на самом деле я не рассержен на тебя. Я просто расстроен. Поразительно, но Северус, кажется, ожидал продолжения. Как правило, ему было глубоко плевать, кто и чем был расстроен. Ему было плевать, что Люпин был больше, чем просто расстроен, когда ему пришлось покинуть Хогвартс. Как все могло измениться так быстро? — Я расстроен тем, что о многом узнал только в таких… нелепых обстоятельствах, которые сложились. Я хотел бы услышать это от тебя, пока ты находишься в здравом уме. — Уверен, что желаешь выслушивать мое нытье дни и ночи напролет? — Да. Вернее, я хотел сказать, что это никакое не нытье. И… я имел в виду не только его. — Неужели? Тогда что же ты имел в виду? — Ты знаешь. — Нет, не имею ни малейшего понятия. И наш разговор понемногу начинает меня утомлять. Ремусу нестерпимо захотелось разбить что-нибудь. Опрокинуть пару наполненных котлов, в крайнем случае, сжечь все книги в этом кабинете. Его остановила лишь мысль о том, что в последнее время здесь и без того происходило предостаточно не самых приятных вещей. — Мы взрослые люди. Неужели мы до сих пор… — Тогда скажи первый, — с так хорошо удающимся ему вкрадчивым гневом оборвал его Снейп. — Скажи это сам, раз ты так хорош в этом. Почему же ты заставляешь меня? — Ах, выходит, я тебя заставляю, — опять. Это происходило опять. Сейчас он выйдет за дверь, и все закончится ничем, снова. В самом деле, почему бы ему не сказать первым? Оказалось, это действительно было не так уж просто. Разве он был вправе требовать от других то, что не мог сделать сам? Он собрался с духом, но ни одного слова не слетело с его губ. — Как еще это назвать? — Северус пожал плечами. — Посмотри на себя. Жалкое зрелище. Не можешь выдавить из себя ни одного звука. Но я тебя не виню, — нет, Ремус не хотел этого слышать. Все развивалось еще хуже, чем прежде. — Я был бы сильно удивлен, если бы ты сумел. Но, очевидно, даже такой сердобольный человек, как ты, имеет свои пределы. Ремус мотнул головой, будто все услышанные им слова были лишь случайной грязью, которую легко можно было стряхнуть.  — Может быть… может быть дело не только во мне, об этом ты не подумал? — Я ведь уже сказал, что дело во мне. Нужно быть не просто большим добряком, чтобы сказать мне это. Нужно быть сумасшедшим, а ты пока еще в трезвой памяти… насколько это возможно. В конце концов… посмотри на меня, — он криво усмехнулся. — Я никогда не питал лишних иллюзий. Благодаря этому… я редко разочаровываюсь. На этот раз рука Люпина и в самом деле дернулась, явно намеренная нацелить палочку и начать погром. Это было невыносимо. Почему этому человеку обязательно требовалось перевернуть все с ног на голову? Неудивительно, что он был одним из очень немногих, кто оставался на стороне Снейпа — несмотря, впрочем, на большие усилия со стороны последнего это изменить. Ремус единственный, кто по-настоящему хочет мне помочь. По крайней мере, Люпин знал, что тот думал на самом деле. Ему впору было поблагодарить Сириуса хотя бы за это. Но этого было недостаточно. Если бы этого было достаточно, все вокруг только и делали бы, что пили сыворотку, чтобы рассказать друг другу правду. — Ты прав — вполне вероятно, дело в тебе. Но не в том, что ты пытаешься мне вменить. Просто, говоря с таким человеком, как ты, никогда нельзя быть уверенным, что не будешь осмеян. Словно в нечаянное подтверждение этому, у Северуса вырвался короткий смешок. — Ты говоришь это мне? — Ремусу показалось, что он давно не слышал в этом голосе такого искреннего порыва. — Осмеян, — Снейп повторил это слово, будто смакуя его на языке и одновременно морщась от горечи этого вкуса. Но многие люди учатся любить горькие блюда. Они с Северусом определенно были одними из таких людей. — Поверь, я многое знаю об этом. Можно сказать, я специалист в этом больше, чем в редких зельях. Ты был тому свидетелем. Люпин все-таки спихнул со стола подвернувшиеся под руку весы и рассеянно собрал их воедино быстрым заклинанием. — Прекрасно, — сказал он, хотя ничего не было прекрасно. — Будем считать, ты выиграл. Вот только почему-то это я прихожу к тебе раз за разом, проникаю по ночам в пустую школу, где мне по твоей милости запрещено находиться, только чтобы поговорить или залатать твою неблагодарную задницу. И ты просишь меня снова и снова все сделать самому. Может быть, хотя бы раз — хотя бы один проклятый раз — я хочу получить что-то взамен! Я даже не прошу сделать первый шаг — хотя бы одно-единственное движение в мою сторону!.. — Ты так кичишься тем, что помогал мне, хотя я не просил тебя. Тебя попросил дирек… — Да при чем здесь, черт возьми, Дамблдор?! — Люпину даже показалось, что от этого выкрика у него немедленно сел голос. Казалось, даже стены школы содрогнулись от такого кощунства. Он перевел дух. Снейп смотрел на него очень подозрительно, словно не мог поверить своим ушам. — Хватит говорить об этом, — уже очень тихо закончил он. — Директор не просил меня ходить сюда, как когда-то на работу. Он не просил меня бежать за тобой, едва мне показалось, что кто-то был несправедлив. Поверь мне, ничего подобного не значилось в его послании. Так что прекрати упрекать меня его просьбой. Он единственный, кто по-настоящему хочет помочь мне. Думать об этих словах, нужно думать об этих словах. Кто бы мог подумать, что в конце концов Ремус будет почти желать того, что Северус проговорился тогда, чтобы он признался, чтобы сказал больше, чем успел раскрыть. Чтобы развеял его сомнения. — Хорошо. Подожди, — неужели эти слова и правда произнес Снейп? — Мерлин, почему у меня нет ни минуты покоя… Он сел и опустил лицо в ладони — и сидел так долго, будто одеревенел, и Люпин никак не мог понять, чего ему хочется больше — молча сесть рядом или напомнить, что он все еще здесь и все еще ждет ответов. Вот только каких? — Северус, — позвал он. Может быть, он и правда слишком поторопился. В конце концов, никто и в самом деле не заставлял его приходить в Хогвартс. Он делал это по своей воле. Он делал это, потому что так хотел, только и всего. — Не нужно. Давай забудем все. Хотя бы на сегодня, — тот странно шевелился и, кажется, вцепился ногтями в ладони, словно слова Люпина причиняли ему боль — но что он сказал не так в этот раз? — Я не хочу принуждать… Северус? — не выдержав, он схватил его за плечо, и Снейп вдруг громко вскрикнул и отшатнулся. Ремус отшатнулся тоже. — Что… что случилось? — пробормотал он. Мне больно двигаться и дышать. Вот что Снейп сказал совсем недавно. Но Люпин все равно пришел к нему и задал тысячу вопросов, обвинил в самых разных вещах, потому что больше не мог терпеть. Он видел, что случилось — и не сумел подождать хотя бы совсем чуть-чуть? Что ж, вполне вероятно, он все испортил. — У тебя что-то с рукой?.. — Да, — глухо ответил Северус. — У меня что-то с рукой, — он снова сжал ее так сильно, что побелели костяшки, и Ремус наконец-то понял: — Это Метка? Тебя… снова вызывают? Северус ничего не ответил, подтверждая очевидное. — Не ходи, — вырвалось у Ремуса. — Ты ведь можешь не отправиться туда? Можешь найти причину? — Губы Снейпа искривились в кривой усмешке. Очевидно, это предположение показалось ему до смешного нелепым. — Но ведь… даже Тот-Кого-Нельзя-Называть должен понимать, что у тебя есть обязательства… как у шпиона, — произносить это не хотелось, но приходилось. — Что у тебя есть дела здесь. Чтобы… например, завоевать доверие Дамблдора. — Полагаю, все это Темного Лорда не очень интересует. Он не… слишком дальновиден, — он снова усмехнулся — очевидно, представлял подробности смерти своего главного мучителя. Возможно, это было то немногое, что заставляло его продолжать. Он поднялся, и Ремус неожиданно сделал шаг вперед. — Нет, — сказал он. — Я не могу тебя пустить. — Не можешь меня пустить? Люпин многое расслышал в этом голосе. В первую очередь — презрение к его способностям дуэлянта. Определенно, Северус был уверен, что победит, если им действительно придется схлестнуться друг с другом, — и он был прав в своей уверенности. Но еще в его тоне была крохотная толика изумления. — Ты удивлен тем, что кто-то попытался тебя остановить? — Если кто-то и пытался это сделать, то лишь для того, чтобы я окончательно не переметнулся на сторону к Темному Лорду. Но уж точно не из-за заботы о моем благополучии. — А как же… — теперь настала очередь Ремуса удивляться. — А как же Дамблдор… разве он… Ведь он попросил меня позаботиться о тебе. — Что ж, он никогда не останавливал меня, — пожал плечами Снейп. — Зачем ему это нужно? Ведь я стараюсь ради него. — Я думал… Он всегда так отзывался о тебе… мне казалось… что он опекает тебя. И жалеет, что тебе… выпало столько испытаний. И старается уберечь. Ремус единственный, кто заботится обо мне… только сейчас Люпин понял, что слово единственный должно было сильно его удивить — но удивило только сейчас. — Первое и второе, я полагаю, правда. Но уберечь… — Снейп выглядел сейчас таким задумчивым, таким колеблющимся, таким искренне сомневающимся, что у Люпина сжалось сердце. Но потом тот поджал губы и закончил очень холодно: — Но я бы разочаровался, если бы он попросил меня о чем-то подобном. Потому что я возвращался, чтобы отомстить. Я умолял дать мне шанс стать полезным. И я точно не нуждаюсь в том, чтобы мне облегчали судьбу и тем самым ставили под угрозу наше общее дело. — Что ж, можешь начать разочаровываться, потому что я поступлю именно так. — Я не настроен шутить. — Люпин нахмурился — можно подумать, он шутил! — Мне нужно прибыть через несколько минут, иначе… ты сам знаешь, что будет иначе. Мне не хватит пальцев на руках, чтобы отразить хотя бы месяц моей жизни. Ремус вдруг понял, что и в этой дуэли не сможет устоять. — Я сделаю только хуже, если помешаю тебе, верно? — пробормотал он. — Если только тебе не доставляет удовольствие вид моих сломанных костей, — Северус помедлил и добавил почти спокойно: — Но… пожалуй… спасибо. — Не могу поверить, что ничего нельзя сделать, — Ремусу нужно было какое-то решение, элегантный выход из положения. Лицо Северуса казалось в сумерках совсем белым. Нельзя было отпускать его так просто. Что, если в следующий раз станет слишком поздно? Он помнил, как Лонгботтомы потеряли рассудок после пыток. Северус уже жаловался на побочные эффекты; что, если они перейдут критическую точку? — Во всяком случае, не сейчас. Снейп шагнул к шкафу и распахнул дверцу. Потом замешкался и оглянулся через плечо. Кажется, он ожидал, что Люпин вот-вот уйдет, вот только тот не собирался уходить. — Ты что, собираешься помахать мне на прощание? Сначала Ремус не понял, что именно должно было вот-вот произойти, а потом внезапно понял. — Портключ? — спросил он. — Ты пользуешься портключом? — По-твоему, я сажусь на метлу и лечу навстречу Темному Лорду через половину страны? — Лицо Люпина, должно быть, странно вытянулось, потому что он добавил: — Не беспокойся, он слушается только меня. Даже если какой-то школьник вдруг забредет ко мне, что невозможно, он не сможет случайно отправиться к Волдеморту. Люпин отступил на шаг, потом еще на один. Наверное, и впрямь ничего нельзя было сделать. Все будет идти своим чередом, Снейп будет узнавать все больше тайн Волдеморта и подвергаться все новым пыткам, а потом отстраненно сидеть на собраниях Ордена, зная, что никто не доверяет ему — почти никто. Ремус вот-вот готов был согласиться, что во всем этом был хоть какой-то смысл. Может быть, во имя общей цели… Позаботься о Северусе — что это должно было значить?! Что, если директор попросил его о том, чего не мог сделать сам? Но Ремус не мог разгадать эту тайну прямо сейчас, на это у него не было ни времени, ни сил. Он сделал еще несколько шагов к двери. Если он послушается Снейпа и уйдет прямо сейчас — к чему это приведет? Выполнит ли он тогда свое обещание? Несколько лет назад Невилл Лонгботтом получил призовые очки и позволил Гриффиндору выиграть тем, что пытался остановить Гарри Поттера от вылазки за философским камнем. Но он… должен ли он в самом деле останавливать Снейпа сейчас? Ничего лучше Ремус придумать не смог. Бросившись обратно, он прикоснулся к портключу одновременно с его владельцем.