still a better love story than twilight

Размышляя над этим позже, Рудольф, возможно, задавался вопросом, как это так он мог не спланировать, где можно достать кровь. Не говоря уже о том, что он осознал это лишь спустя два дня пребывания в доме Томпсонов. На самом деле, вампир вообще ничего не планировал, по крайней мере кроме того, чтобы прилететь по адресу, указанному на письме Тони. К счастью, до этого момента им удавалось неплохо справляться с проблемами по мере их поступления. Вопрос о его питании был… ну, назвать его сложным было бы сильным преуменьшением. Разбуженный скребущим чувством голода, вампир уставился в потолок, пытаясь понять, как долго он спал. Может быть, достаточно долго для того, чтобы уроки Тони успели закончиться. После первого утра, которое, разумеется, оказалось довольно неловким, они решили согласовать их режимы сна лишь частично. Получалось так, что Рудольф в основном спал тогда, когда смертного не было дома. Следовало признать, что подъём в то время, когда на улице всё ещё было светло — это то, к чему ещё предстояло привыкнуть. Он почти никогда не мог сказать, сколько было времени. Рудольф всё ещё хотел вернуться ко сну, но зачатки грызущего голода у него внутри слишком отвлекали. Вскоре это начнёт ощущаться так, будто вены вампира наполнены песком. Он вздохнул и поморщился, когда сел… Да, было удивительно, как он не заметил эти явные признаки раньше. Тони пришёл как раз вовремя. Дверь распахнулась от удара в тот момент, когда Рудольф уже начал терять терпение. — Эй, спящая красавица, — он небрежно швырнул свой рюкзак куда-то в угол и упал на кровать лицом вниз. Рудольф неловко похлопал человека по руке. Он не понял, к чему относилось это прозвище, но не собирался этого признавать. — Эм, так… Как дела в школе? Тони поднял голову и посмотрел на него с чистым возмущением на лице: — Не спрашивай об этом, ты звучишь как родитель. Однако, отвечая на твой вопрос: я на все сто уверен, что твой день, проведённый во сне, был более насыщенным, чем мой в школе. — Ты слишком драматизируешь, — беззлобно поддел Рудольф и взял Тони за руку, желая получить немного её тепла. Ему ответили неожиданной сильной дрожью: — Чувак, у тебя руки ледяные! Когда ты в последний раз ел? Как это утверждение было связано с последующим вопросом — вампир не знал. Тони сотни раз доказывал, что был ужасно наблюдательным, так что Рудольф не был так уж удивлён тем, как быстро смертный понял его состояние. Раздражённо взглянув на свою кожу (была ли она настолько холодной?), он пожал плечами: — Достаточно давно, я полагаю. — Так почему ты просто, ну, знаешь, — Тони нелепо изобразил кусающее движение пальцами, — не перекусишь? Какое-то время Рудольф боролся со своей гордостью, но, наконец, смущённо опустил взгляд: — Я, честно говоря, не знаю, где… Тони смотрел на него некоторое время, скорее всего совершенно не впечатлённый, и просто… поднялся с кровати, чтобы добраться до компьютера: — Ну тогда давай посмотрим, где находится ближайший банк крови. Они, вероятно, не заметят пропажи одного или двух пакетов. — Что-что? — для полной ясности: даже в хорошие дни бывали моменты, когда вампир с трудом понимал, о чём говорил его друг. А сейчас всего усилия были направлены на то, чтобы игнорировать мягкий и размеренный фоновый шум крови, текущей по венам человека. — Банк крови? Ну, знаешь, место, куда люди сдают свою кровь для переливания… — начал объяснять Тони слушающему вполуха Рудольфу. К счастью, это заставило его пропустить экзистенциальный кризис, через который проходил вампир. Вопрос о том, почему люди должны были сдавать кровь, растаял на губах в тот же момент, как он открыл их. Рудольф немедленно изменил недавно приобретённой привычке дышать, чтобы ослабить силу своего обоняния. Это не слишком помогло, потому что запах владельца комнаты окутывал каждую её поверхность и пропитал собой абсолютно всё вокруг. Вампир не думал, что его ощущения были настолько перегружены при первой встрече с Тони, хотя в тот раз он тоже был голоден. Возможно, длительное воздействие сделало кровь человека такой заманчивой. Или просто то, что она принадлежала Тони. Оба варианта были вполне вероятны. Не то чтобы Рудольф вообще мог напасть на Тони, но ему всё ещё не нравилось, что инстинкты подсказывали ему сделать это. Даже если его кровь, возможно, могла быть лучшей вещью, которую он… Нет, вампир точно не собирался скатываться в эту своеобразную кроличью нору. — Я не думаю, что пить человеческую кровь — это хорошая идея. Отец явно не будет доволен, если я вернусь домой и буду выглядеть старше, чем до этого, — выдавил он, едва замечая, о чём именно говорил. Непонимающего взгляда Тони оказалось достаточно, чтобы вытрясти вампира из его мыслей. — Старше? Вы, ребята, можете взрослеть? — Не совсем взрослеть, по сути… Это работает только на несовершеннолетних вампирах? Когда нас только обратили, Грэгори был примерно моего возраста, я думаю…- он замолк. Его брат убегал много раз, скитаясь в одиночку от нескольких недель до нескольких лет. В первый раз, когда Грэгори ушёл, а потом вернулся, будучи старше, он провёл несколько часов в перепалке с отцом. Никто особо не говорил об этом после, по крайней мере рядом с Рудольфом. На самом деле, отец долгое время вообще не разговаривал со своим теперь-старшим сыном после их ссоры, но каждый раз, когда Грэгори надоедала кровь животных, он убегал снова. Рудольф не помнил, чтобы брат возвращался ещё старше, чем после первого раза, так что, скорее всего, тот достиг совершеннолетия ещё тогда. Когда вампир спросил об этом, его тётя сказала, что, из-за обращения в детском возрасте, их тела таким образом пытались компенсировать прерванный рост. Это звучало довольно логично. Помимо раздражения от перспективы оставаться тринадцатилетним вечно, которое вспыхивало каждый год незадолго до его дня рождения… Он никогда всерьёз не задумывался о возможности стать старше. Даже если эта мысль постоянно крутилась у него на уме. Теперь, после того, как он объяснил этот процесс своему смертному другу, она замаячила прямо перед его носом. — И тебе никогда не хотелось этого? — спросил Тони, казалось бы, не замечая того, насколько сильно их тянуло друг к другу во время разговора. Рудольф сразу представил своего друга восемнадцатилетним, встречающимся с девушкой, и себя, вечно тринадцатилетнего. Возможно, настало время рискнуть. — У меня не было причин. До этого момента. Размышляя над этим позже, он понимал, что риск того стоил.