still a better love story than twilight

Позже, Рудольф пожелал бы сделать его последние моменты в Сан-Диего более запоминающимися, потому что всё вокруг будто размылось, утонуло в туманной дымке. Всё время он чувствовал себя странно потерянным, и только ощущение руки Тони и звук его сердцебиения возвращали вампира к реальности. Туман окутал его воспоминания и, кажется, рассеялся только где-то на полпути к отелю. Вероятно, разум Рудольфа пытался защитить его от собственной тревоги по поводу встречи с семьёй. Родители ждали его? Вампир явно не предупреждал их о своём возвращении, однако дверь открылась ещё до того, как они с Тони дошли до неё, являя миру Анну, которая, казалось, уже ждала их. Как только вампирша заметила мальчиков, она остановилась, как вкопанная, удивление застыло на её лице, и только глаза смотрели на брата с той же смесью ужаса и восхищения, как когда Грэгори впервые вернулся домой. Чувствуя себя букашкой под увеличительным стеклом, Рудольф нервно одёрнул рукав своей новой куртки. (Эта была самой похожей на его предыдущую из тех, что они с Тони сумели найти. Однако, он отцепил плащ, потому что кое-кто назвал его нелепым) Анна продолжала пялиться. Время от времени её взгляд с подозрением останавливался на шее Тони, будто в поисках следов от укусов. Сказать, что Рудольф начал чувствовать себя чертовски неудобно, — это ничего не сказать. Он и подумать не мог, что семья заподозрит его в подобном. Это было… Он просто… Нет. Анна, либо не замечая его дискомфорта, либо попросту его игнорируя (второй вариант был более вероятен), кивнула и повернулась к двери: — Отец, Рудольф дома! Ну вот и всё. Сразу после того, как его возраст наконец-то перевалил за тринадцать, он собирался умереть трагической смертью от позора, скуки и чего-то ещё, что может последовать за разговором с родителями. Мама первой появилась в дверях: как всегда грациозная и величественная, с совершенной королевской осанкой. Рудольф ужасно скучал по ней. Она не замерла, как Анна, но разочарованно поджала губы, что заставило сердце Рудольфа сжаться от боли, и осторожно осмотрела шею Тони. Он, конечно, понимал, что его семья как минимум будет им недовольна. Но ощущать всю силу этого недовольства на самом деле было хуже, чем он ожидал. Тем не менее, Фрида без колебаний подошла ближе и крепко обняла сына, окружая его переполняющим чувством дома, хотя оно отличалось от того, что вампир испытывал с Тони. Сейчас его мама была немного ниже, и ей приходилось взлетать, чтобы быть одного с ним роста. Удивительно, но Рудольф не был против. Не настолько сильно, как он думал. Как только Фрида отпустила его, с неохотой, будто он снова собирался сбежать, отец появился в дверях. Он не выглядел таким же разъярённым, как тогда, когда Грэгори вернулся домой в первый раз; лишь усталое разочарование легко угадывалось в его измученном выражении лица. Рудольф ожидал подобной реакции, но даже если его ожидания подтвердились — всё равно было больно. — Путь был долгим, давайте поговорим внутри, — сказала Фрида, отходя в сторону и всё ещё не спуская глаз с сына. «Как будто ждала, что я снова исчезну», — подумал Рудольф, сглотнув комок вины в горле. Она была не единственной, кто смотрел на него. Пока Анна и его отец старательно отводили взгляд, Тони время от времени поглядывал на него с обеспокоенным выражением лица. То, что он был здесь, немного успокаивало вампира. На входе в гостиную Тони споткнулся об уродливый персидский ковёр, и Рудольф по привычке удержал его, при этом даже не остановившись: — Постарайся не получить травму здесь. Я уверен, что у моей семьи и близко нет такого количества медицинских принадлежностей, чтобы можно было совладать с твоей плохой удачей, — он вздохнул, даже не удивляясь, что смертный тут же запнулся о свои собственные ноги. — Я думал, тебе понравилось играть в медсестру, — Тони ухмыльнулся, до смешного гордый своей очевидно плохой шуткой. Рудольф чертовски влюблён в него, без сомнений. Но это не означало, что он не заставит друга замолчать, чтобы тот не сказал ничего особенно глупого в присутствии его семьи. Просто потому что мальчик нравился родителям вампира в прошлом году… Что ж, возможно, он не будет нравиться им так сильно после того, как их сын сбежал из дома, чтобы жить с ним. «Ну, лучше быть в безопасности, чем потом сожалеть», — подумал он, отодвигая стул для Тони. Его родители обменялись вопросительными взглядами, а Анна понимающе усмехнулась. Потом наступила тишина, неловкая и тяжёлая от напряжения. Вероятно, никто в комнате не хотел быть спусковым крючком для бури, готовой вот-вот разразиться от малейшего шума. Рудольф на секунду задумался, кто из них окажется достаточно сумасшедшим, чтобы сделать это, но быстро сообразил, что ответ очевиден. Тони, которому, кажется, надоело, что на него все пялятся, поднялся со своего места: — Эм… Я пойду поздороваюсь с владельцами отеля и, вы знаете… дам вашей семье воссоединиться. Без меня поблизости, — он нервно засмеялся, проскочил под рукой Рудольфа и пулей вылетел из комнаты. Наверное, было глупо ожидать, что в комнате снова воцарится тишина. Очевидно, что нет. — О чём ты только думал, — прогремел голос его отца, объявляя о начале бури, которая в ближайшее время не собиралась прекращаться. — Разве ошибки твоего брата ничему тебя не научили?! Мама нахмурилась: — Любимый, — она повернулась к Фредерику с тенью предупреждения в голосе. Фрида ненавидела, когда её семья ругалась. Как жаль, что они делали это так часто. — Нет, Фрида, — он продолжал сверлить Рудольфа взглядом. — - Сколько охотников за тобой увязалось? И сколько людей ты убил?! Рудольф глубоко вздохнул, преисполненный решимости сохранять спокойствие: — Ни одного. И это ответ на оба вопроса. Я не пил кровь прямо из человека, — «ещё» так и осталось висеть в воздухе. — Смертные хранят пакетированную кровь в своих больницах. Оттуда я её и брал. Пусть объяснение явно сбило его отца с толку, но от кого-то же Рудольф унаследовал своё упрямство. — Ты подверг себя риску! Ты хоть знаешь, насколько это было опасно? А если бы кто-то тебя поймал? Этот вопрос, безусловно, не раз приходил Рудольфу в голову, именно поэтому он знал на него ответ: — Тони бы выручил меня. Это были не пустые слова. Они обсуждали такой вариант развития событий и подготовились к нему. — Ему четырнадцать! Как он вообще… Твоя жизнь не должна вращаться вокруг смертного! Ты мог предпочесть его своей семье, но нет причин жертвовать ради него своей жизнью! — крик отца стал последней каплей в чаше терпения Рудольфа. Он даже не понял, как подорвался с места и закричал: — Я люблю его! Вампир слышал, как его мама, до этого молча наблюдавшая за их разговором, тихо ахнула. Она никак не ожидала услышать это. Судя по растерянному выражению лица, его отец тоже. Одна лишь Анна не выглядела удивлённой, но, опять же, она всегда была самой наблюдательной в их семье. Его признание резко вытолкнуло их всех прямо в эпицентр урагана. Рудольф не знал, что тишина может быть такой гнетущей. Она раздирала его изнутри, будто кто-то пытался вывернуть его наизнанку. Но стоило отдать семье должное: никто из них не пытался отговорить, обесценить его чувства и даже не сказал, что он слишком мал для того, чтобы знать, что такое любовь. Очевидно, они восприняли его заявление всерьёз. Пожалуй, если они понимали, что их сын готов был покинуть клан ради друга, то что уж говорить о нынешней ситуации, когда сюда были замешаны настоящие чувства. — Ты собираешься обратить его? — тихий, ненавязчивый голос матери мягко спустил вампира обратно на землю. Её вопрос шальной пулей просвистел в голове Рудольфа. Он соврёт, если скажет, что ни разу не задумывался об этом. Когда ты привязываешься к смертному существу, такая мысль рано или поздно приходит в голову. Анна могла бы обратить бродячую кошку, которую они однажды нашли, если бы родители её не остановили. — Только если он попросит, — ответил вампир, потому что, в конце концов, это был не его выбор. (Однако, даже если Тони когда-нибудь попросит об этом, Рудольф надеялся, что это произойдёт после того, как флэшбеки из «Сумерок» перестанут его преследовать) Его родители кивнули, удовлетворённые, но расстроенные ответом сына: — Он… Он знает? Рудольф пожал плечами: — Возможно? Я не говорил ему. И не собирался. Анна была той, чья реакция напугала вампира больше всего. Сейчас его сестра выглядела смутно раздражённой. Рудольф понятия не имел, была ли она серьёзна насчёт Тони прошлым летом. В голове всплыло воспоминание, как они чуть не поцеловались в склепе его тёти и дяди, когда Анна наложила на Тони заклятие. Едва удостоив брата взглядом, она вышла из комнаты с высоко поднятой головой и невозмутимым выражением на лице. Как и у многих родственников, у них были сложные отношения, и эта ситуация напомнила Рудольфу об этом. Сложно было вспомнить, когда именно началась эта вражда, но вполне понятным казалось то, что она вылилась в увлечение одним и тем же человеком. Сейчас Анна будто стала ярче. Может быть потому, что Рудольф с Грэгори уехали, и всё внимание обратилось на младшую дочь, наконец делая её героиней. Главным персонажем её собственной истории. Это каким-то образом укрепило веру в то, что решение Рудольфа уехать было правильным, а также подтолкнуло его следовать за сестрой к выходу из комнаты. Анна знала, что он идёт за ней, но не остановилась, пока не оказалась на крыше — подальше от остальных. Они сидели некоторое время, разглядывая на небе знакомые созвездия, пока Анна наконец не заговорила: — Ты выглядишь счастливым, — заметила она с ноткой горькой радости в голосе. Рудольф с секунду смотрел, как сестра лениво качает ногами взад-вперёд. Она совсем не поменялась, и в глубине души вампир не ожидал увидеть её прежней. Он был единственным, кто на самом деле изменился. Даже если он уезжал ненадолго, возвращение домой ощущалось как попадание в совершенно другое время, путешествие в прошлое. Вампиру было интересно, как это выглядело со стороны его семьи. Подумав секунду над ответом, который не дал бы Анне повода поиздеваться над ним, Рудольф решил выбрать правду: — Думаю, я действительно счастлив. — Ты должен сказать ему. Вам будет хорошо вместе. Уже хорошо. Эта непоколебимая уверенность в её голосе удивила Рудольфа, потому что, казалось, она действительно верила в то, о чём говорила. — Разве он не нравится тебе? — хрипло спросил он, опасаясь ответа, даже если его сестра, кажется, только что дала ему своё благословение. — Он милый, — легко согласилась она, — но также по уши влюблён в моего брата, а это определённо не то, что я ищу в парне. И… Вампир не гордился этим, но ему потребовалась минута, чтобы понять, говорила она о нём или о Грэгори: — Ты имеешь в виду.? Не обращая внимание на брата, который был слишком ошеломлён, чтобы воспринимать информацию должным образом, она встала: — Подумай об этом. Затем вампирша настолько снисходительно потрепала его по голове, что в другое время он бы не спустил ей это с рук. Однако, в тот момент вампир был слишком погружён в себя и заметил это действие только спустя какое-то время, когда поймал взглядом знакомую красную толстовку, промелькнувшую рядом с амбаром, и всё его внимание мгновенно переключилось на неё. Возможно, Рудольфу стоило повременить с размышлениями до отъезда Тони домой.