Черная полоса

Ночь 23 — 24 мая 2010. Россия, где-то в провинции

– Любимая! – Какая «любимая», если ты мне изменяешь?! – Если бы не изменял – то была бы единственная, а так – любимая… Роман Трахтенберг. Путь самца (Пол): А вот и дождик! (Мерил): Ты спал с другой, Пол… (Пол): Мда, про погоду сегодня не прокатит… Супруги Морган в бегах (Did you hear about Morgan)

— Кася? – удивленное заспанное лицо мамы появилось в дверном проеме. Кася – это от Кассандры сокращенное, мама у меня большая оригиналка и назвала в честь какой-то героини какого-то романа. Наверное, жила бы я в какой-нибудь англоязычной стране, то была бы Касси, а в России – Кася. Приятно иметь необычное имя, когда в твоем классе учится восемь девочек, из них – три Кати, две Лены, две Наташы и я, Кассандра, единственная на весь город. — Нет, ма. Это не я, это глюки. — Что-то случилось? Я зашла в квартиру и устало опустилась на тумбочку в прихожей, чтобы разуться: — Случилось. — Так, сейчас поставлю чайку, и ты мне все расскажешь, — мама суетливо забегала по кухне. Мама у меня замечательная, но вот сейчас я боялась, что она начнет убеждать меня вернуться к Олегу. А это уже повод для конфликта, что крайне неприятно, кроме того, с мамой я никогда не ругалась. В это время из спальни выплыла бабушка в розовом пеньюаре и с папильотками на голове. Бабушка у меня всем бабушкам бабушка. Удивительная женщина с несгибаемым характером. — Здравствуй солнце, — она поцеловала меня в щеку. – Мариночка, какой чай? Доставай что-нибудь покрепче. Не видишь, у ребенка горе. Бабушке всегда хватало одного взгляда, чтобы понять, что со мной, и я рассчитывала, что в данной ситуации она займет мою сторону. Пить все-таки начали с чая. Когда я сказала, что застукала Олега в нашей постели с другой женщиной, мама схватилась за сердце, а бабушка лишь понимающе хмыкнула: — Добро пожаловать в реальный мир, детка. — Ты хочешь сказать, что все мужчины изменяют? — Нет, Кась, далеко не все. Но многие. И Олежек твой невинным агнцем никогда не был. — Просто он тебе никогда не нравился! — Девочка моя, полагаю, я в свои семьдесят лет разбираюсь в людях немножечко лучше тебя. — На что ты намекаешь? – я по привычке уже встала в оборонительную позицию, бабушка всегда была, мягко говоря, не рада моим отношениям с Олегом. Но сейчас-то я знаю, что были вещи, о которых я не знала, и бабушка была права. — Мама, ну честное слово. Зачем опять начинать этот разговор? – это вступила в разговор моя мама. — Затем, что вы обе у меня дурехи набитые. Одна всю жизнь промучилась в одиночестве из-за «великой» любви, сейчас вот не дай бог, Кася по твоим стопам пойдет. — Мама! — Марина, давай смотреть правде в глаза. Ты после Анатолия хоть на кого-нибудь другого мужчину смотрела? — Мама! — Вот и помалкивай. Я задумалась. А ведь и действительно. Отец умер почти 25 лет назад. Сколько я себя помнила – никаких мужчин мама в свою жизнь не пускала, а ведь она и в свои пятьдесят выглядит очень хорошо, наверное, так должна была бы выглядеть мама куклы Барби, если бы их выпускали. Высокая и все еще очень стройная, с всегда идеальной прической и макияжем, она, пожалуй, могла заполучить любого мужчину от 18 до 100. Такие женщины остаются привлекательными до самой смерти, посмотрите на мою бабушку и вы в этом убедитесь. Несмотря на свой почтенный возраст, несмотря на старческие морщины, она была красива. Я точно знала, что у бабушки до сих пор имеется несколько ухажеров. Но вот мама никогда не позволяла, ни одному мужчине приблизиться к ней, аргументируя тем, что не может предать память отца. — А я-то тут причем? У нас разные ситуации, — наконец ответила я. Ее любимый умер, мой же банально предал. — Одно и тоже, дорогая моя Кассандра. Завтра придет твой непутевый Олежек, покается, поплачется, скажет, что это больше не повторится, второй шанс будет просить. А ты же у нас девочка добрая, не откажешь же во втором шансе, правда? Бабушка высказала то, в чем я боялась признаться. Олег придет завтра, и они снова будут вместе. Почти как раньше. Только я больше не смогу ему доверять. Никогда. — Нет, ты не права! Я… я уезжаю в Европу с моим …другом! — Кася? – это возглас мамы. — Другом? И давно ты знаешь этого друга? – ехидный комментарий бабушки, мне почему-то подумалось, что она с вампиром найдет общий язык. — Достаточно. — Ясно. Пару дней. Если ты уверена, что не попадешь в какое-нибудь сексуальное рабство, то езжай, конечно. — Мама, что за глупости! Кася, это несерьезно! Я не пущу тебя с незнакомым человеком неизвестно куда! «Он не человек, мама», — подумала я. — Не переживай, я вас познакомлю, — уже вслух произнесла я. — Кася, пришел Олег, — в сладкий хмельной сон ворвался голос матери. Сердце тревожно забилось. Что теперь? Хватит ли мужества уйти от него? Я не хотела знать ответы, я хотела спрятаться в темную норку, подальше от всего мира и жить там оставшуюся вечность. Кроме того, ночью я слишком много выпила и теперь меня трепал банальный бодун. Голова раскалывалась, тело дрожало как в лихорадке, несмотря на теплое одеяло. — Я не хочу с ним разговаривать, — промычала я, уткнувшись в подушку. — Детка, я все понимаю, но вы должны поговорить. Сама же потом мучиться будешь. «Мама права. Если сейчас все не решить, то позже я замучаю себя всякими «а вдруг», «а если бы»», — думала я, хотя понимала, что мать хочет, чтобы мы с Олегом помирились, и именно поэтому так настаивает. — Сейчас встану. — Умница. И вот мы сидим на кухне, я пью зеленый чай, втайне мечтая об Алказельцере и проклиная весь мир. — Кася, какого черта ты творишь? – в голосе Олега чувствуется сдерживаемый гнев. – Домой не пришла, телефон отключен. Что я должен думать? Я молчала, прокручивая мысленно свой гневный монолог: «Дорогой, а что должна думать Я, когда ты трахаешь какую-то телку в нашей постели?!» Я не хотела сводить все к банальному скандалу. И, наверное, гордости будет проще, если Олег будет думать, что я ухожу от него по своей инициативе, а не потому, что он изменил. — Тебе нечего сказать? Я вперила взгляд в чайный пакетик на дне кружки: — Может быть, ты мне что-нибудь расскажешь? — Я? Это не я пропадал неизвестно где, — в интонации проскользнула тень тревоги. — Ну, допустим, не неизвестно где, а здесь. — Почему не позвонила? — Не хотела с тобой разговаривать. Я говорила правду. И Олег знал, что я не лгу, потому что он видел меня как раскрытую книгу. Он уже понял, что это начало конца. И я поняла. «Господи! Почему же так больно?» — я опустила лицо, занавесив глаза длинной белокурой челкой, я боялась разреветься, боялась, что не смогу уйти. Боялась, что мой безупречный Олег навсегда останется в сердце, всегда такой красивый, такой рассудительный. Олег же поняв, что я нахожусь на грани срыва, сменил тактику. — Касюля, ну в чем дело? Что не так? — он присел на корточки передо мной и обнял мое лицо ладонями. Самыми родными, самыми теплыми ладонями на свете. Зияющая рана в груди росла с пугающей быстротой. Мой прекрасный принц. Ну, подумаешь, изменил. Это же не смертельно. Люди должны уметь прощать. — Неужели сам еще не догадался в чем дело? – голос дрожал, и я ненавидела себя за это. Ненавидела слабость, которую холила и лелеяла все 25 лет своей счастливой жизни. Ведь женщина должна быть слабой, этим она сильна. Но сейчас мои убеждения были против меня, они лишали силы воли, лишали мужества. Хотя… разве можно лишиться чего-то не имея этого? Он понял. Конечно, понял. Виновато опустил голову, нервно поджал красивые чувственные губы. — Ты знаешь, — это был не вопрос. — Видела. — Ты сможешь простить меня? – умоляющий взгляд. Но я отвожу глаза в сторону, моя очередная слабость: — Нет, — вру, и он это знает. — Кася, клянусь, это была ошибка! Да я мерзавец, но неужели из-за одной ошибки вся наша жизнь перечеркнется? — Олег, я тебя умоляю! Какая ошибка? Сколько ты с ней спал, прежде чем привел в наш дом? Месяц, два? Молчит. Значит права. — Уходи. Я не хочу тебя видеть, — я не лгу. Его присутствие разрывает сердце, самое ужасное – я все еще люблю Олега. И какая-то темная моя часть предпочла бы увидеть его в могиле. Смерть лучше измены. Так я думала тогда. — Я позвоню. — Нет смысла. — Я все же позвоню. Олег ушел, а я сидела на кухне, вцепившись в кружку с чаем, как в спасательный круг, словно она была самым устойчивым, что есть в этом мире. Несмело заглянула мама. — Ты как? — Уйди, пожалуйста. Я хочу побыть одна. Я жалела, что вчера мы выпили весь запас алкоголя. Сейчас бы что-нибудь крепкое и вышибающее мозги не помешало. «Вот так люди становятся алкоголиками…» — апатично думала я, а рана в ее груди все росла и росла. А еще я думала – станет ли мне легче, если Олег умрет? Мысль отвратительная, но она не отступала. Слишком сильную боль он мне причинил, и я хотела, жаждала мести. Я думала – вырву его из сердца, даже если придется размазать его мозги по стенке. У моего деда был дробовик, наверняка он где-то в квартире. Да. Я на полном серьезе планировала убийство. И поверьте, будь у меня шанс все исправить, этот поступок я бы не изменила. В зале тихо переговаривались мама с бабушкой, конечно же, обо мне, но слов разобрать было нельзя. Я снова заварила чай, немного поразмышляв, влила туда хорошую порцию валерьянки. Вкус получился специфический, и я брезгливо морщилась, потягивая маленькими глотками этот странный коктейль. «Может и правда принять приглашение вампира?» — спрашивала я себя снова и снова. Плевать, что вампир – это по определению опасно. Мне была необходима смена обстановки, и неважно какая именно, самое ужасное, что могло произойти со мной уже случилось. По крайне мере, я так считала в тот момент. Будущее же показало, что в жизни может быть что-то похуже разбитого сердца. В восемь вечера депрессивную тишину квартиры нарушил телефонный звонок. Я в это время отмокала в ванной и пыталась не думать об Олеге. Получалась плохо. Еще хуже отгонялись мысли о смерти. О его или моей. Для меня такая перспектива была почти желанной. Почти, но все же не настолько, чтобы забыть, что жизнь я все-таки люблю, несмотря на такие неприятные повороты. Поэтому я размышляла, есть ли вариант скрыться желательно из страны после того, как я покараю изменника. Любое развитие сюжета упиралось в помощь вампира. Но я не была уверена, что мы еще раз увидимся. — Кася, это тебя, — раздался голос мамы из-за двери. — Меня нет. — Это не Олег. «Не Олег?» — я взволнованно вскочила, расплескав мыльную пену. Схватила полотенце, чтобы вытереть руки и открыла дверь. — Тогда я здесь. Я была почти уверена, что звонит вампир. И это обстоятельство меня радовало. Мама со взглядом «ты мне расскажешь ВСЕ» дала трубку, после чего я вновь нырнула в горячую пенную воду и наконец сказала: — Алло. — Привет, Барби, — голос на другом конце провода буквально лучился положительными эмоциями и, безусловно, принадлежал вампиру. Волнение тугими кольцами свернулось в животе, и чуть хриплым голосом я ответила: — Привет. — Пытаешься утопиться в ванне? — Хм… — По-видимому, не получается. Прелесть моя, ты подумала о Европе? — Подумала. — И? — Я согласна. — Не боишься? — Чего? — Не чего, а кого. — Тебя что ли? — Барби, ты сказала это таким тоном, что я чувствую себя, по меньшей мере, смертным. — Ну, извини. — Ничего. Знаешь ли, неадекватные барышни, не боящиеся вампиров, встречаются крайне редко. Раз лет эдак в триста. Так что, прелесть моя, ты почти эксклюзивна. — Тебя нравятся неадекватные барышни? — Мне нравишься ты. Кассандра опешила: — Вот так сразу? — Ты против? — Да нет… — Так да или нет? — Смотря, что ты имеешь в виду под словом «нравишься». — Я? Тоже, что и все мужчины, которые говорят это слово хорошенькой девушке. Почему-то было приятно, что он считает меня хорошенькой. Когда вампир говорил, что я похожа на Барби, это была все же ирония, а сейчас – комплимент. Я никогда не позволяла мужчинам так со мной разговаривать, соответственно и комплиментов мне кроме Олега никто не говорил, хотя я, конечно, понимала, что красива. Но сейчас Олег должен остаться в прошлом, желательно под толстым слоем земли, по счастливой случайности в моей жизни появился человек, ладно – вампир, который даже в такой отвратительный период способен вызвать улыбку. Меня немного смущала реакция собственного тела на этого странного, некрасивого, обаятельного и до дрожи в коленках сексуального вампира. Хотя может быть ни к чему не обязывающий секс – это то, что мне сейчас нужно? — Что притихла? Не утонула? Я невольно рассмеялась. — Нет. Задумалась. — Надеюсь обо мне? Я снова смутилась, решив, что этот вампир – жуткий нахал. Но похоже именно нахал – это еще один пунктик, который мне нужен, иначе, отчего же, тогда на лице сияет довольная улыбка? — Может быть. — Ты разбиваешь мне сердце. — Ты странный. — Мне все это говорят. — А ты точно вампир? — Сомневаешься? — Есть немного. — Правильно. Я сам себе иногда не верю. Кстати о вере, твой неверный друг приходил? — Приходил. А что? — Я ревную. -Уже? — Уже. Поэтому дабы начать штурм крепости, я приглашаю тебя на свидание. — А вампиры ходят на свидания? — Ходят. Иногда даже целуются. Я снова рассмеялась, с ним было очень легко и приятно общаться. — Только целуются? — Барби, не вгоняй меня в краску. Для вампира это не комильфо, я должен быть бледен как смерть. — Ты умеешь краснеть? — Я много чего умею. Ты уходишь от ответа. — Я согласна. — Замечательно. Часа за два собраться успеешь? — Думаю да. — Хорошо. Тогда до встречи. Люблю. Целую. — До встречи. — А где люблю, целую? — Нахал! — Эх, ну ладно, буду довольствоваться малым. В трубке уже звенели гудки, но я все еще с мечтательным видом прижимала ее к уху. Потом опомнившись, сообразила, что у меня есть всего два часа, чтобы стать ослепительной, а это после пьянки непросто, даже для девушки с такими данными как у меня. Я искренне надеялась, что вампир не откажется мне помочь. Меня удивляло, как легко вампир вытеснил Олега из мыслей. Я думать ни о чем не могла кроме предстоящей встречи. Тот факт, что я ношу тот же размер одежды, что и мама, так же бесконечно радовал, так как кроме джинсов и рубашки, в которых приехала, моей одежды не было. Зато у мамы гардероб был весьма внушительный, несмотря на то, что мужчин она к себе не подпускала, выглядела всегда безупречно. Она любила платья, и их было очень много, как повседневных, так и вечерних. Возможно, это объяснялось и тем, что мама была владелицей лучшего ателье в городе. Из этого богатство красок и фасонов я выбрала белое коктейльное платье, немного прикрывающее колени, но почти неприлично обнажающее грудь и сидящее плотно, как перчатка. — Кто он? – мама стояла над душой, пока я старательно рисовала стрелки. — Ну, маа… честное слово…. — Марина, отстань от ребенка! У тебя в ее возрасте десятка два ухажеров уже было, а Касечка всю жизнь с этим… — Ба, может не надо? — Молчу-молчу, солнце мое. — А если… — снова начала нудеть мама. — Мариночка, вспомни, как ты в четырнадцать лет сбегала на свидания с непонятно какими типами. И ничего. — Вот именно. НИ-ЧЕ-ГО. — Ну, дорогуша, тут сама виновата. Нечего монашкой жить. — Мам. Вот ради Бога. Ты сама великолепно знаешь, почему я одна. — Знаю. Но не понимаю. Ты Анатолия год знала, а оплакиваешь почему-то всю жизнь. — Хватит ссориться, — вмешалась я, бабушка никак не могла смириться с нежеланием мамы искать себе мужчину, и подобные споры у них случались довольно часто. — Молчим-молчим, — ответила бабушка. Тут раздался телефонный звонок. Это был вампир. — Карета для Барби подана. — Хорошо, спускаюсь. — Ты не познакомишь нас? – обиженно насупилась мама. — Не сейчас, — я схватила золотистый клатч и вылетела в подъезд. Вампир стоял, прислонившись к очень дорогой, очень спортивной и очень оранжевой в свете фонарей машине, вчера он подвозил меня на чем-то огромном и черном, но я в марках автомобилей совсем не разбиралась и как-то идентифицировать машину затруднялась. Сам он выглядел, пожалуй, мрачновато. Весь в черном, бледная кожа буквально светилась на фоне одежды. В принципе – типичный образ вампира. Ему бы под стать была какая-нибудь готесса, а не я. Моя кожа всегда имеет золотистый оттенок загара, волосы такие же золотистые, но чуть светлее по тону, с выгоревшими прядями, сейчас они убраны в крупный пучок на макушке, что открывало длинную красивую шею, украшенную множеством тонких золотых цепочек, соблазнительно лежащих в ложбинке между грудей. Словом я была похожа на очень глупую, очень состоятельную барышню, причем состоятельную за счет своего очень упитанного любовника. Жертва дурацких стереотипов, что еще сказать. — Ты шикарна, Барби, — вампир обаятельно улыбнулся и поцеловал мне руку. — Может нам пора познакомиться? – я несколько смутилась, меня НИКОГДА не целовал никто кроме Олега, даже просто по-дружески, поэтому я решительным образом сменила тему. — Действительно. Я Дарен, от слова «дар», — снова нахальная обаятельная улыбочка. — Кассандра. Можно Кася. — Оригинально, однако, для среднерусской полосы. — Мама – юмористка. — Познакомишь? — Обязательно. — Поехали? – полувопрос -полуутверждение. — Ага. Дарен повернулся ко мне спиной, и я невольно ахнула от удивления – у него были очень длинные для мужчины волосы, завязанные на затылке в хвост, они вились черной змеей сантиметров на двадцать ниже поясницы. Вампир сделал вид, что не заметил моей реакции, и с улыбкой открыл дверь. — Куда мы едем? – я решила заполнить образовавшуюся тишину хоть чем-то. — В одно дико мрачное местечко, называется «Кровавый утренник». — Эм… А что это за место? — Там собирается элита вампиров вашего города, и конечно, огромное количество вампироманов. — Вампироманов? – девушке стало не по себе. «Мама дорогая, с кем я связалась-то?!» — забилась паническая мысль. — Ага. Не думаешь же ты, что мы бегаем по ночам и ищем жертв? Они сами к нам приходят. Взаимовыгодный обмен, знаешь ли. Они нам кровь, мы – удовольствие. — Ясно, — я старалась делать вид, что его слова нисколечко не шокируют. — В «Кровавом утреннике» собирается элита. Есть и другие бары, там всякая шваль обитает. Но это не значит, что вечером, ночью человек может чувствовать себя в безопасности. — П-почему? — В большинстве своем мы вполне цивилизованны и людей стараемся без надобности не убивать. Но есть еще Дикие – этим все правила до фени. Творят, что хотят и авторитетов не признают. — Как … интересно. — Испугалась? Я нервно хмыкнула: — Нет. Что ты. — Зря. Со мной, конечно, тебе бояться нечего. Но инстинкт самосохранения у тебя – ни к черту. — Это факт, — пробормотала я себе под нос, но Дарен, конечно же, услышал. Намечалась очень «веселая» ночка. Я искренне надеялась, что домой вернусь без лишних дырок в теле. Но в тоже время, представляя как клыки Дарена впиваются в шею, я ощущала странную волну страха и возбуждения. Для меня это было совершенно дико, я любила ласку и нежность, и уж точно удовольствие от укусов получать не буду. Верно?