Черная полоса

30 мая 2010. Россия, где-то в провинции

Я узнал, что нет лучшего способа узнать нравиться ли вам человек или вызывает отвращение, чем отправиться с ним в путешествие Марк Твен

Для человека, зарезавшего своего любовника, я чувствовала себя очень неплохо. И это меня пугало. Нельзя отобрать жизнь, а потом спокойно пить восхитительный зеленый чай в компании вампира. Мой самый трусливый и омерзительный поступок в жизни не вызывал во мне ровным счетом ничего. Олег не приходил ко мне в кошмарах, совесть меня не мучила, и это было ненормально. Я всегда считала себя довольно обычной, местами безумной фантазеркой, за что меня ценили на бывшей работе, но все же всего лишь среднестатистическим человеком. То, что я совершила, а главное КАК, характеризовало меня не самым лучшим образом. Из усредненной массы я явно выбивалась. Наверное, все же какое-то психическое заболевание имело место быть. Во всяком случае, считать себя психом приятнее, чем просто по природе своей злым. Я знаю, что злой не была. Злые люди, как правило, не любят животных. А я – любила. До шестнадцати лет даже конным спортом занималась, пока наш ипподром не разорился. Минусы маленького города. Видимо, людей я любила меньше, чем животных. Хотя и это не вполне верно. В моей жизни появятся люди, ради которых я буду самоотверженной, когда потеряю самое дорогое, что у меня сейчас есть. Но это все в будущем, сейчас я сидела в гостиной Ирека и пыталась понять, что же делать дальше. — Я должна увидеться с родными, — в который раз за эти дни повторяла я. — И что Вы скажете? Мама, я зарезала своего любовника? Ирек смотрел на меня как на клиническую идиотку. Возможно, он был прав. В моем плане мести было очень много непродуманных моментов. Например, я не хотела бросать семью. А придется. По сути – я сейчас в бегах, и дорога домой мне заказана. Я знаю, что сама виновата. Слишком много улик оставила. Но от этого не легче. — Я не могу просто исчезнуть, поймите… — Почему нет? – искренне удивился Ирек. — Семья – это все, что у меня есть. -Забудьте об этом, ma poupée. Нужно было думать о семье, когда Вы вырывали сердце любовнику. — Я не могу. — Вы разочаровываете меня, ma poupée. В лице Ирека явно читалось презрение. По сути, он прав. Я хладнокровно совершила жестокое убийство, и теперь развожу сопли из-за того, что больше не увижу семью. Глупо. — Откровенно говоря, будет лучше, если для Ваших родных вы умрете. Вампир не сводил с меня глаз, наблюдая за реакцией. — Так же, надеюсь, ma poupée, Вы понимаете, что от Дарена эти события скрыть не удастся. Если честно, я об этом еще не думала. Дарен. Сложно представить его реакцию. Надеюсь, он не будет очень … отрицательной. Ирек ушел, оставив меня одну, наедине со своими мыслями. Мыслей было много, но настолько разрозненных, что выделить что-то определенное не получалось. весна, 1940. Франция, предместья Парижа. Война. Очередная война. Сколько я их уже видел? Неисчислимое количество раз проносилась перед глазами одна и та же картина. Да, декорации менялись, но не суть. Смерти, бесконечные человеческие смерти. Люди постоянно убивают друг друга, а мы лишь стоим в стороне и тянем их кровь. Убиваем. Убиваем, что бы существовать. А зачем убивают люди? -Прости, Ровен. Легонько провожу рукой по ярко-рыжим волосам. Волшебные волосы. Живые, даже сейчас живые. Я не хотел его убивать. Забылся, увлекся. Потом раздирал запястье, сцеживая кровь в мертвые губы. Уже слишком мертвые. 5 июля 2010. Где-то в небе между Россией и Францией, позднее в Париже Дарен упорно молчал, уставившись в монитор ноутбука. Меня это задевало. Сильно. Он и пары слов мне не сказал с тех пор, как узнал, что я убила Олега. -Ты осуждаешь меня. -Нет, — даже голову в мою сторону не повернул. -Сколько людей убил ты? Нет, Дарен, ты не имеешь права меня осуждать. Только не ты. Все-таки он повернулся ко мне, некрасивое лицо совершенно невозмутимо. -Я не осуждаю тебя, Барби. -Мое имя Кассандра. -Знаю, Барби. Я отвернулась к иллюминатору. Осуждаешь, Дарен. Еще как осуждаешь. И не веришь, что Я могла так поступить. Четыре часа полета прошли в невероятно напряженной атмосфере. Я мечтала, наконец, прилететь и просто побыть одной. Не видеть этого сноба — Дарена. Никого не видеть. Я убила. Но не буду об этом думать ежечасно. Это прошлое. Это случилось много веков назад, подернулось пеленой пыли и пепла несбывшихся надежд. Та Кассандра умерла. Сейчас здесь новая Кассандра, и Дарену придется с этим смириться, если он все так же планирует интрижку со мной. Аэропорт Шарля де Голя встретил нас шумом и суетой. Мне это было приятно. Приятно ощущать себя пульсирующей частичкой огромного муравейника. Париж – Город Огней. Это воистину так. Я вдыхала ночную прохладу и чувствовала, как становлюсь сильнее. Я правильно сделала, что уехала. Париж даст мне новую жизнь. Такси остановилось у небольшого двухэтажного домика увитого плющом и розами в барочном стиле. Мне показалось странным, что вампир живет в таком очаровательном до приторности местечке, я скорее ожидала, что окажусь в старинном замке, продуваемом всеми ветрами. Но вместо сквозняков и холодного камня меня ждала миленькая розовая спальня, сплошь покрытая завитушками, ангелочками и рюшами. Дарен, заметив мое выражение лица при виде интерьера, сказал: — Если хочешь здесь можно сделать ремонт. — Нет что ты. Все чудесно, — соврала я. — Не слышу энтузиазма в твоем голосе. Я ухмыльнулась: — О, да. Зато ты всю дорогу так и блещешь позитивом. Он нежно обнял мое лицо ладонями, заставив сбиться ровное дыхание и замереть в томительном ожидании. -Барби, я действительно не осуждаю тебя. Прости, что так вел себя. -Тогда в чем дело? – я определенно тонула в космосе его глаз. -Не забивай голову. Спокойной ночи, Барби, — произнес Дарен, легко, словно крыльями бабочки коснулся моих губ и исчез. Я стояла растерянная и недоуменная, этот неожиданный полупоцелуй вызвал в теле волну какого-то темного желания, но в тоже время не затронул никаких других чувств. В первую ночь в Париже мне снился прекрасный рыжий огонь. Он манил, притягивал, подпускал близко-близко, чтобы потом улететь бесконечно далеко, отчего плакала так, словно это часть меня самой уходит, растворяется во мраке. Наутро я ничего не вспомнила, но ощущение печали не покинуло. На подушке я обнаружила нежную золотистую лилию и записку от Дарена. «Прости, Барби. Я сегодня занят, вернусь поздно. Думаю, ты найдешь развлечение, на туалетном столике кредитка. Пользуйся, не стесняйся. Д. P.S. Люблю. Целую». Я решила, что Дарен прав, и начать знакомство с Парижем шопингом замечательная идея. Это же столица моды! Множество прекрасных вещей лежат на своих полочках и только и ждут, когда же я приду и куплю их. Мне было грустно и плохо, и чтобы как-то развеять это состояние я одела самое оптимистичное свое платье. Оно было прекрасного голубого цвета, что подчеркивало цвет таких же голубых глаз, струилось вокруг тела, словно шелковый ветер, плотно облегая на груди и мягкими складками спускаясь до половины бедра. К платью я подобрала любимый бирюзовый комплект: тяжелое массивное ожерелье, длинные серьги и перстень с крупным камнем, оправленный в серебро, я любила украшения из натуральных камней и скупала их в большом количестве. Волосы скрутила на затылке в небрежный пучок, украсив шпильками из фальшивой бирюзы, обула босоножки на невысоком каблуке с тоненькими серебряными ремешками, едва заметными на ноге, схватила сумочку, не забыв взять кредитку Дарена, и отправилась изучать Париж. Идея с шопингом отпала сразу, как только я вышла из дома. Был солнечный день, лучики дневного светила любовно ласкали кожу, и я решила, что сегодня просто бесцельно поброжу по городу. Фатальное решение. День пролетел незаметно. Я гуляла по маленьким улочкам и большим площадям, пила кофе с круассанами в кафе на берегу Сены и ездила на речном трамвайчике. Заход солнца застал меня на какой-то большой и оживленной улице, освещенной яркими огнями, похолодало, и тонкое шелковое платье не спасало от сырости, которой тянуло с Сены. Я, забывшая на сегодняшний день о семье, об Олеге, об опасных вампирах, с ужасом возвращалась в реальность, глядя на вампира прямо перед собой. Он тоже заметил меня, заметил, что я знаю кто он. Мне не было страшно, скорее ощущала легкое беспокойство, вряд ли он меня тронет на оживленной улице. Возникла нелепая мысль, что маме он бы понравился больше, чем Дарен. Он был красив, несмотря на яркие рыжие волосы (рыжих мужчин я не любила в принципе, считая их блеклыми, словно природа, дав яркую краску волосам, забрала ее из всего остального). Очень правильные тонкие черты лица, возможно даже немного женственные, светлая кожа, характерная для всех рыжих, и волосы, длинные красивые рыжие волосы. Идеальное модельное лицо дополнялось худощавым телосложением. И все в совокупности делало его очень харизматичным и привлекательным. Когда вампир подошел ближе, я разглядела сеть шрамов, покрывающих его лицо, они были белее кожи, их было так много, что становилось жутко. Кроме того, я была уверена, что у вампиров не может быть шрамов, и я представить не могла ЧЕМ же в этот случае нанесены эти отметины. А потом я посмотрела в его глаза. Они были зеленые как молодая листва, с желтыми прожилками. Посмотрела и лишилась собственной воли. Он поработил, околдовал… И теперь стало по-настоящему страшно. Я шла за ним как привязанная и противиться не могла, хуже всего, что осознавала происходящее и что-либо изменить была не в силах. В немного побелевшую за день полосу жизни стремительно добавлялся черный цвет. И это было страшно.