Черная полоса

Все еще 5 июля 2010. Франция, Париж

Мы легко забываем свои ошибки, когда они известны лишь нам одним. Ф. Ларошфуко

Когда я летел в Париж, то не предполагал, что ситуация настолько вышла из-под контроля. Я уже жалел, что взял девушку с собой, это могло плохо кончиться. Так или иначе, но за свои ошибки надо платить. Когда ты бессмертен, у кармы есть время, чтобы подобраться ближе. Сейчас за мои ошибки платили смертные. Город любви медленно, но верно становился Городом смерти. Люди еще не поняли этого, пока Высшие успешно заметают следы за Дикими, вообще-то так было всегда, но сейчас все иначе. Ни один человек, гуляющий после захода солнца, не может быть уверен, что доживет до утра. Я знал, кто стоит за бессмысленными убийствами смертных, но это дела не меняло. Ни один Дикий не был пойман, и это выводило из себя. Какая-то шваль обводила вокруг пальца сильнейший клан в Европе! Самое главное я не понимал, как Ровен умудрился объединить Диких. За всю историю существования вампиров считалось, что Дикие не способны находиться в каких бы то ни было рамках, не способны действовать вместе. Дикие существуют только для себя, только ради крови, ради вкуса смерти на губах. Но теперь этот установившийся стереотип разбивался о действительность. Дикие объединились и служат Ровену, самой большой ошибке за все мое существование. И неизвестно чего они добиваются, хотя цель определенно есть. Я знал, что сам виноват во всем. Оставил свое создание наедине с новой сущностью, спровоцировал появление самого безжалостного и, надо признать, самого умного Дикого. И плевать, что тогда думал, будто Ровен мертв. Я должен был подождать. Должен. А вместо этого равнодушно ушел, похоронив свою очередную любовь. Возможно, Ровен просто мстит, и если это так, то в своей мести Дикий может зайти очень далеко. Например, навредить Барби. Мне этого бы очень не хотелось, мне нравилась девушка, и я рассчитывал со временем сделать ее своей Спутницей. Так же как и ранее Ровена. Но, похоже, что эти планы откладываются в долгий ящик. Париж сейчас вероятно превратился в самый опасный город в мире. Два десятка Диких убивающих направо и налево, оставляющих после себя следы, которые мой клан должен убирать (ведь вампиры – это как бы тайна) на один пусть и большой город – это слишком много. Клан пытается поймать Диких и уничтожить, но такое чувство, что это невозможно. Эти психи неуловимы, зато работы Высшим прибавляют каждые два-три часа. Если так пойдет и дальше – город просто вымрет, а этого я допустить не мог, или люди поймут, в чем дело, что также неприемлемо. Но вдруг пришло неожиданное озарение – а что если Ровен хочет, добивается того, чтобы люди узнали о существовании вампиров? Это было бы крайне нежелательно. В жизни должно быть равновесие. Нельзя поработить людей и ничем не заплатить за это. Первый и единственный раз, когда вампиры, считая себя венцом природы, подчинили себе людей, закончился для бессмертных плачевно. Человек слаб, его жизнь скоротечна, но в тоже время он очень живуч, он быстро эволюционирует, когда от этого зависит существование его вида. В те времена появились Охотники, люди научившиеся убивать вампиров и преуспевшие в этом. Тот урок я запомнил навсегда — место бессмертного в тени, во мраке ночи, и забывать об этом не следует. Если Охотники появятся вновь, смерть будет ждать не только Диких, но и Высших. Я чувствовал себя ответственным за жизни вампиров, не мог допустить снова истребление рода. Почему я был так пессимистично настроен? Потому что еще один урок, который он усвоил за ту войну вампиров с людьми – нельзя недооценивать противника. Я был намерен предотвратить появление Охотников, чего бы мне это не стоило. Даже если снова придется убить Ровена. *** Рыжеволосый вампир привел меня на какую-то очень многолюдную площадь, а потом на глазах у изумленной публики впился в шею. Сначала никто не обратил на это внимание, но чуть позже, когда из прокушенной шеи полилась алая кровь, заливая голубое платье, люди поняли, что что-то не так. Мне было больно, я чувствовала, как кровь стекает по шее в декольте, и как-то нелепо переживала за свое платье – удастся ли отстирать кровь? Но потом … потом больно не было. Это было похоже на секс, только в тысячу раз приятней. Я поняла, что в это самое мгновение стала вампироманкой, если конечно останусь после всего этого живой, то все ее существо будет требовать снова и снова этих восхитительных ощущений. Это пугало больше чем смерть. Потому что я была против, каких бы то ни было зависимостей. Мне была нужна свобода человека, не обремененного пагубными привязанностями, с тем же успехом я могла бы пустить по венам наркотик. Я находилась в состоянии эйфории, словно на губах вампира были сотни радуг и теперь они проникали в тело через кровоточащие ранки. Несмотря на смертоносный поцелуй, я еще могла воспринимать действительность. Словно сквозь разноцветный витраж видела еще несколько вампиров, пьющих кровь, скорее всего их было много. Я слышала, как кричат люди, потому что они видели то, что не должны были, то, что рушит все их представления о мире. А потом было очень много крови. Рыжеволосый отбросил меня как использованный презерватив, и я помутневшим от потери крови зрением видела, как вампиры безжалостно убивают людей. Далеко не всех, но очень жестоко и показательно. Что бы смертные поняли, с кем имеют дело. Я слышала хруст ломающихся костей, отвратительный звук разрывающейся плоти. Вампиры были слишком быстры, чтобы люди смогли спастись, они становились игрушками в руках бессмертных. Я сжалась в комок, прислонившись спиной к фонтану, молясь, чтобы это был всего лишь страшный сон. А ведь совсем недавно сама была хладнокровным убийцей. Почти сразу появились другие вампиры, и я с удивлением поняла, что они сражаются с компанией рыжего. Это было похоже на столкновение титанов. Бессмертные оставили в покое людей, и с явным наслаждением отдались битве с равными себе. Среди новоприбывших был Дарен. Он увидел меня, распростертую на земле, залитую и своей, и чужой кровью, и слепая ярость завладела всем его существом. Это читалось в его глазах, словно неоном в темноте высвечивалось: «Девушка принадлежит мне! Ни один гребаный Дикий не имеет на нее никаких прав!» Но гораздо быстрее него рядом оказался рыжий вампир. Я ощутила, как нечто холодное и острое коснулось шеи. Дарен с перекошенным от гнева лицом остановился в паре шагов от нас. Первым заговорил рыжий: — Нужна она? Тогда прикажи твоему клану присоединится ко мне. В глазах Дарена мелькнуло сожаление: — Ты переоцениваешь значение этой смертной, Ровен. Видимо это была слишком высокая цена за мою жизнь. Обидно, черт побери. Нож рыжего в ответ плотнее прижался к шее, и я почувствовала боль. Класс. Я умру во время каких-то непонятных вампирских разборок. — Значит, я убью ее. Позже. Последнее, что увидела я — это гневные глаза Дарена, потом сознание милостиво покинуло меня.