Черная полоса

6 -7 июля 2010. Где-то во Франции Пробуждение было очень болезненным, словно по мне накануне проехался трактор. Я была искренне удивлена, что до сих пор жива, потому что последнее, что помнила, обещало скорую смерть. Может это карма? Сначала убийца – я, потом – жертва. Логично, блин. В месте, в котором я находилась, витал дух сырости и плесени. Не открывая глаз, я представила себе темное подземелье. Почти угадала. Подземельем помещение не было, поскольку через узкое длинное окно падал солнечный свет, но это был единственный приятный момент. Запястья были закованы в кандалы, прикрепленные тяжелыми цепями к стене, а бедное измученное тело лежало на убогом матрасе. Я не собиралась плакать. Честное слово. Считала, что кровожадной мне все нипочем. Но сдержаться не могла. Жизнь стремительно превращалась в ад, и что-то подсказывало, что самые крупные неприятности впереди. И я заслужила это. Заслужила, ведь так? Я уже говорила, что я трусливая поганка? О, да. Ко всему прочему — вечно ноющая. Мерзкий персонаж, неправда ли? Я жалела, что не осталась дома, которого больше никогда не увижу. Это было бесконечно глупо, я не могла остаться. И размышлять о том «а если бы…» еще глупее. Все случилось так, как случилось. Я ненавидела Дарена за то, что он появился в моей жизни и так легко отказался. А если честно – я ненавидела себя. Я убила Олега, чтобы не мучиться вечными «а если бы». Ирония судьбы – теперь задаюсь вопросом: а если бы я простила его? Просто простила. Ведь могла же? А еще я боялась. Дико. Я боялась будущего. И не зря. Боялась смерти. Ха! Лучше бы боялась несмерти. Боялась рыжего вампира. При воспоминании о нем укушенная шея странно заныла, и я ощутила почти непреодолимое желание снова ощутить поцелуй вампира. Это была отвратительная новость. Я испугалась, что если все же выберусь живой из этой заварушки, то навсегда останусь вампироманкой. Но проблемы надо решать по мере их поступления, поэтому для начала я поклялась себе, что сделаю все, чтобы выжить. Буквально ВСЕ. Я не хотела умирать, я слишком любила жизнь для этого. И если придется изображать из себя пакетик с кровью – я сделаю это, а потом обязательно найду способ освободиться. Когда жизнь рушится, остается только верить, надеятся, что ты выживешь, справишься с этим. Надежда – это все, что у меня было. Ее оказалось недостаточно. День тянулся бесконечно медленно. Казалось, что тюремщики забыли о моем существовании. Организм требовал справить свои естественные нужды, что настроения не прибавляло. Было бесконечно унизительно делать это в камере, но других вариантов просто не было. Хотелось, есть и пить, пока еще терпимо, но я боялась, что меня просто решили сгноить тут. Кроме того, давление вспомнило, как оно ведет себя в стрессовых ситуациях и стремительно упало. Я лежала на чертовом матрасе как труп, избегая малейшего движения, которое тут же отозвалось бы приступом головной боли и тошноты, перед глазами плясали черные мухи, и я удивлялась, как такое отвратительное состояние было в принципе безопасным для человеческого организма. Ко всему прочему было очень холодно, любимое платье совсем не сохраняло тепло, а с наступлением ночи стало казаться, что весь мир превратился в один кусок льда, и по какой-то дурацкой причине я должна в нем находиться. После захода солнца я слышала шаги за дверью, но было так плохо, что пошевелить хоть пальцем казалось невыполнимой миссией. Прошла ночь, в течение которой изредка забывалась тяжелым сном. Утром я поняла, что дело — дрянь. Была необходима вода. От холода некогда красивая загорелая кожа приобрела неприятный землистый оттенок. Я сильно напоминала себе трупа, который по чьей-то прихоти еще не разучился думать. О побеге можно было лишь мечтать, потеря крови, сутки без еды и воды, все еще низкое давление делали меня абсолютно беспомощной. Я невольно молилась: пусть хоть кто-нибудь придет, дайте мне шанс выжить! То ли уснула, то ли в очередной раз потеряла сознание, когда в воспаленный мозг ворвался тихий голос рыжего вампира. — Ты скоро умрешь. Я с трудом разлепила веки, чтобы посмотреть на него. Он был все так же непередаваемо хорош, длинные волосы убраны назад, что подчеркивало утонченность и правильность его лица. А я жалкая, грязная смертная валялась у его ног и умирала. Грустно. — Но ты же не хочешь умирать? Отрицательно качнула головой, из-за чего перед глазами вновь заплясали черные мухи. — Есть хоть одна причина, по которой я должен сохранить тебе жизнь? — Я не хочу умирать, — я ужаснулась своему голосу, хриплый, осипший… — Это не причина. — Для меня это очень серьезная причина. — Шутишь? Хорошо. Рыжий вампир подошел к узкому окну, из которого лился мягкий свет луны. — Скоро желание шутить у тебя пропадет. Он подошел ко мне и прокусил свое запястье: — Пей. Я невольно отпрянула, от чего в глазах вновь потемнело. -Пей. Ты же не хочешь умереть. Умирать я не хотела. Я пила его кровь, чувствуя, как с каждым глотком потрепанная шкурка восстанавливается. Идеальное лекарство. Я представила, сколько людей можно спасти, если у тебя будет ручной вампир, готовый поделиться своей кровью. Или сколько заработать денег. Лекарство от всех болезней моментального действия – это очень коммерчески выгодно. Хуже было то, что когда я пила его кровь, воображение рисовало другую сцену – его клыки впиваются в шею. Отвратительно. Я все-таки подсела на вампирьи укусы. Дарен не говорил, что зависимость появляется так быстро. Или это может я порочная такая – склонная к зависимости? А ведь когда-то самым страшным была перспектива оказаться в психушке. Из нее-то люди выходят, иногда даже здоровыми. В этой же ситуации вероятность остаться простой девушкой из провинции стремительно приближалась к нулю. Я уже чувствовала себя сильной и здоровой, но рыжий вампир все не убирал запястье от губ. Бледное лицо оставалось бесстрастным, но в зеленых глазах сквозило … удовлетворение? удовольствие? Неужели ему это нравилось? Мой разум, похоже, решил окончательно попрощаться с хозяйкой, когда я откинула спутанные пряди с шеи и прошептала «пожалуйста». Но я не могла с собой бороться. Это было сильнее меня. Рыжий не заставил себя долго упрашивать, и с утробным рычанием приник к шее. Несколько мгновений было больно, но потом пришло наслаждение, более острое, чем в прошлый раз, потому что сейчас я пила его кровь, он — мою, я чувствовала, будто мы сливались в одно, словно сейчас образуется некая нерушимая связь, и теперь мы всегда будем чувствовать друг друга. Догадки подтвердились, когда вампир сказал: — Теперь ты связана со мной. Эта связь нерушима. Не пытайся обмануть или убежать от меня. Это бесполезно. Да, и еще. Теперь ты — моя еда. *** — Как тебя зовут? – рыжий вампир появился неожиданно, что заставило меня испуганно отпрянуть к стене. Мне отвели новую «камеру», комната все в том же замке, но гораздо более удобная и осовремененная. Удобства включали небольшую ванную и туалет, камин с уютно-шепчущим огнем, кровать, а не жалкий матрас. Даже дали новую одежду, потому что рыжему вампиру было неприятно мое грязное окровавленное платье, и покормили. Все бы хорошо, но одна моя рука была прикована к длиной цепи. Это не мешало передвигаться, я даже смогла помыться, но против оков восставало все существо, я чувствовала себя жалкой рабыней. Было омерзительно при мысли, что этот рыжий может в любой момент прийти и сделать со мной все что угодно. Я боялась своей зависимости от укусов, уже сейчас я беспокойно ходила по комнате, посматривая на огонь в камине, напоминавший волосы вампира. Тьма во мне, о которой я раньше и не подозревала, бурлила и пенилась. Эта тьма жаждала вампира. С наступлением ночи он пришел и задал этот дурацкий вопрос. Какое ему дело до моего имени? Я неосознанно пятилась к узкому окну, придерживая в руке цепь, чтобы не запутаться. Темноту комнаты разбавлял огонь камина, и в этом теплом мерцании рыжий вампир был до боли прекрасен, его не портили даже жутковатые шрамы на лице. И все-таки, как они появились? Я определенно предпочла бы, чтобы вампир был безобразен. Было очень трудно бороться с тьмой, с желанием вновь вкусить его крови, вновь почувствовать в своем теле его клыки. Я старалась не смотреть на него, но все равно взгляд останавливался на насмешливых губах. — Отвечай, — в его голосе был весь холод Северного ледовитого океана, и я невольно поежилась. — Кассандра. *** Я видел ужас в глазах девушки, и прекрасно понимал причины его появления. Мне нравился ее страх. Страх с вожделением укуса. Это было прекрасно. И раздражало. Она не боролась. Не пыталась даже. Хотелось просто свернуть шею этой отвратительной трусливой девке. Не разумно. Скоро я уеду, эта еда мне еще пригодится. Жаль, что Дарен не поддался на шантаж. Но по сути – это не имеет значения. Так или иначе – цель достигнута. Ты, глупец, Дарен. Глупец. О, она заметила, что я ухожу. Сколько отчаянья во взгляде, сколько раболепства… Мерзость. — Я не голоден сегодня, раба. *** Я с улыбкой смотрел на Город Огней. Кровавую бойню на площади Вогезов Высшим не удалось замять. Люди начали понимать, в каком мире они живут, с КЕМ они живут. Это не было жестоко по отношению к смертным. Это было честным. Так или иначе, но в современном обществе балом правят вампиры, пусть они всегда в тени и не показывают своего лица – сути это не меняет. Тысячи юношей и девушек зависимы от бессмертных, потому что ни один наркотик не в состоянии передать ту безудержную эйфорию от укуса. Совращать, использовать смертных – это честно, а открыть им глаза на мир – это зло. Нигде больше вы не встретите столько лицемерия, как у Высших. Само воплощение Зла рассуждает, что хорошо, что плохо. По меркам вампиров я был молокососом, всего-то 50 лет со дня обращения. Для всей этой лживой, насквозь прогнившей компании Высших стало полной неожиданность восстание Диких под моим предводительством. Ведь Дикие для них были хуже людей – бездумные звери, живущие лишь инстинктом жажды. Почему-то никто не вспоминал, кто же создатель этих дикарей. Высшие — любители закрывать глаза на неприятные вещи, они не признают собственных ошибок, предпочитают делать вид, что все в порядке. 50 лет назад я был молод и глуп, достаточно глуп, чтобы считать, что в свои 30 я знаю все на свете. Достаточно глуп, чтобы увлечься некрасивым, но чертовски обаятельным мужчиной. Этот урок я усвоил – никогда не влюбляйся, если не хочешь накликать неприятности на свою задницу. 50 лет назад я жаждал уничтожить своего создателя, стереть в порошок это мерзкое существо, превратившее меня в чудовище, разрушившее мой мир. Теперь у меня появилась иная цель – перекроить этот мир заново, чтобы Высшие прятались в своих замках, поджав хвосты и ожидая Охотников, чтобы люди знали, с кем имеют дело, когда в темной аллее, на многолюдной вечеринке и в тысячи других мест к ним подходит таинственный бледный незнакомец или незнакомка. Не так уж сложно понять кто вампир, кто – нет, если ты, хоть раз видел немертвого. Когда ты считаешь, что домовые и эльфы, привидение, оборотни, вампиры – вымысел, считай, что ты – труп. И если каждое утро ты просыпаешься все еще живой, переживаешь очередную ночь, где правят темные силы, для многих из которых запертая дверь – это не проблема, считай себя счастливчиком. Все могло быть иначе. На каждом шагу людей подстерегает смерть, а иногда и участь страшнее ее. Вампиры считают, что война с людьми много веков назад закончена. Очередная ложь Высших. Война не прекращалась ни на день, только воюет почему-то лишь одна сторона – бессмертные, а люди спокойны в своем неведении, люди умирают, и ни один проклятый Охотник не появился за сотни лет! Я не знал, как бы сложилась судьба, будь я осведомлен об опасности. Я знал одно – знание лучше незнания. И если для этого придется вырезать полгорода – прекрасно, я чудовище и получаю от смерти искренние удовольствие. Я не прикрываюсь псевдолюбовью к людям, я ненавижу их, ненавижу за то, что они живы, а я мертв, и стремлюсь, чтобы все стало на свои места. Если избалованные цивилизацией изнеженные смертные смогут уничтожить вампиров – прекрасно. Это был план Б, потому что откровенно говоря я ненавидел и вампиров тоже. Сам я умирать не собираюсь в любом случае. Одного раза для одного человека – это более чем достаточно. Я рассчитываю, что в течение нескольких месяцев мир широко откроет свои глаза, и начнется война. Сам в ней участвовать не думал – борьба за власть меня нисколько не привлекала, в то время когда вампиры и смертные схлестнутся в поединке, я намеревался попытаться вернуть свою душу, которой, как известно у немертвых не было. Время проверить легенды. *** Вампир исчез. «Я не рабыня!» — хотелось кричать, но вместо этого я каталась по полу, изнывая от неутоленного желания. Я в безумстве царапала свою шею, лицо, рвала на себе одежду. Мне был жизненно необходим укус вампира. «Пожалуйста! Я умру! Пожалуйста!», — всю ночь кричала я, и если мои вопли кто-нибудь слышал, то не обратил на мольбы никакого внимания.