Пощечины от дьявола // 快穿之打脸狂魔

В сравнении с Юнь Шэном, все тело Ван Шу было напряжено, он был готов использовать свои короткие маленькие ножки, чтобы сбежать. Но Юнь Шэн проигнорировал его. Он просто взял палитру и кисть, затем вернулся к рисованию — ничего больше. Ван Шу почувствовал легкое облегчение, он подошел к дяде, поднял свою маленькую голову и посмотрел на холст сияющими глазами. Юнь Шэн полностью ушел в себя, забыв о маленьком ребенке у своих ног. Он поддерживал фанатичную любовь оригинального владельца тела к живописи, его кисть постоянно двигалась. Вэй Си Янь был хорош в современной прямой живописи, которая рисует контур прямо на холсте, а затем медленно его окрашивает. Но Юнь Шэн был хорош в более древней прозрачной живописи, которая рисовала слоями различных цветов. Каждый следующий слой краски необходимо было наносить после высыхания предыдущего слоя. Таким образом, разум художника должен был завершить всю картину еще до того, как на холсте появится первый мазок. Каждый слой цвета был тонким. Нижний наносился одним цветом, и следующий слой другого цвета смешивался с предыдущими. Таким образом, этот метод рисования требовал мастерства и филигранно-точного понимания цветов и оттенков. В картине Вэй Си Яня использовалась большая область теплых тонов, но она была сухой. Юнь Шэн добавил синий, фиолетовый и зеленый, так что теплые цвета постепенно стали холодными. И использовал полимерный лак для глазури, так что были добавлены перекрывающиеся слои серого. Спустя полчаса оригинальные весенние цветы, распустившиеся в саду, превратились в звёздный дождь в лесу. Мерцающие звёзды испускали слабый свет, казалось, что если протянешь руку, то сможешь прикоснуться к ним пальцами. Это было похоже не на картину, а на вход в другой мир, такой прекрасный, такой реальный, но хрупкий и иллюзорный. Юнь Шэн отступил на несколько шагов и посмотрел на результат, когда легкий звук удивления достиг его ушей. Он отвлекся от картины и посмотрел на маленького ребенка у своих ног. День в ночь, солнце в звезды, сад в лес — даже если Ван Шу был еще слишком мал, чтобы понимать, что такое эстетика, он был поражен великолепными способностями рисования своего дяди. Когда малыш обнаружил, что привлёк к себе внимание, то быстро прикрыл рот пухлыми ручками, смотря большими, полными паники глазами. Юнь Шэн бросил на него взгляд, затем отвернулся и продолжил смотреть на картину. Он взял кисть, чтобы внести небольшие поправки. Ван Шу почувствовал облегчение, когда понял, что его дядя, похоже, не был против его присутствия. Немного осмелев, его маленькие ручки стали исследовать инструменты и кисти. Протянуть руку и убрать, протянуть и убрать — после долгих попыток он, наконец, взял кисть в руку. На полу валялся кусок белой ткани для очищения инструментов от краски. Ван Шу быстро окунул кисть в небольшое количество макового масла и, присев, начал размазывать краску по ткани. Он попытался нарисовать несколько звезд, но обнаружил, что картина не светится, как картина его дяди, поэтому он попытался нарисовать солнце. Ван Шу счастливо играл и не заметил, что Юнь Шэн внес последнее исправление и наклонился, смотря на него. — Нет, ты не можешь играть с этим, — голос молодого человека был подобен струйке воды, но сила, схватившая кисть, не была легкой. Ван Шу испугался, его личико мгновенно побледнело, он, как маленькая мышь, сжался и забился в угол. Юнь Шэн не стал утешать его. Он поставил кисть и масло на подоконник, куда ребенок не смог бы дотянуться, и вышел из студии. Ван Шу закрыл свое маленькое личико и начал плакать, все еще находясь рядом с раскрашенной белой тканью, он выглядел очень жалко. Однако вскоре Юнь Шэн вернулся с коробкой акварельных красок и стопкой белой бумаги. Он наклонился к малышу и сказал: — Используй это для рисования. Краска и маковое масло вредны. Если маленький ребенок будет с ними играть, то заболеет. Видя, что Ван Шу всё ещё плачет, отказываясь смотреть на него, Юнь Шэн положил водяную акварель и белую бумагу на пол рядом с ребёнком и повернулся, чтобы продолжить рисовать. Ему нужно было отыгрывать небольшие психологические проблемы, поэтому такое отношение было подходящим и вписывалось в образ. Его дядя не презирал его. Ван Шу успокоился, перестав плакать. Он потер кулачками глаза и робко поднял взгляд. Малыш был готов протянуть руку за лежащей рядом кисточкой, когда Вэй Си Янь внезапно повернулся к нему. Он вздрогнул и сжался в клубок, как маленький напуганный котёнок. Это немного позабавило Юнь Шэна, но из-за наблюдателей ему нельзя было выходить из роли Вэй Си Яня. Он сделал несколько глубоких вдохов, сохраняя серьезное выражение лица, снял висящий на мольберте защитный фартук и потянулся к ребенку, что бы помочь ему одеться. — Послушно надень фартук, чтобы одежда не испачкалась, — попросил Вэй Си Янь. Ван Шу перестал сопротивляться и позволил дяде надеть на него одежду. Фартук был очень большой, из-за рукавов едва выглядывала пара маленьких детских ладошек, подол тянулся по полу. Юнь Шэн помог ему поправить фартук, погладил по голове, а затем отвернулся, чтобы продолжить рисовать. Ван Шу прикоснулся ко лбу, чувствуя небольшое тепло, его сердце почувствовало небольшую сладость. Малыш не смеялся, но его глаза сияли от радости. Он взял кисть и начал рисовать, подражая картинам дяди. В тихой студии была уютная тишина. Дядя и племянник рисовали бок о бок, их фигуры казались гармоничными. Атмосфера была спокойной и теплой. Время пробежало быстро. Около четырех или пяти часов вечера Ван Ма неспеша несла сумку с овощами в дом. Дома была еще одна горничная, которая легко справлялась со всей уборкой, а Ван Ма становилась старше и нетерпеливее относилась к детям. Каждый день после того, как Нин Си Нянь отправлялся на работу, она также уходила из дома, говоря что идет покупать овощи, но на самом деле она ходила в ближайший парк и играла в карты с другими горничными. Раньше Ван Ма избегала лени перед Чжао Синь Фан, но теперь, когда у них была общая тайна, она вела себя все более и более недобросовестно. Чжао Синь Фан тоже была не так хороша, как думал Си Нань. Пока его не было дома, будучи мачехой, она игнорировала ребёнка, постоянно ходила по магазинам, в салоны красоты, играла в карты и т. д. Как бы то ни было, Си Нянь был занят и редко приходил домой рано. Даже если Чжао Синь Фан и Ван Ма вернутся очень поздно, пока они вернутся домой до шести вечера, они смогут притвориться невинными и заботливыми. Сегодня было воскресенье, у неё было оправдание «работы в приюте», так что она могла вернуться домой позже обычного. Ван Ма спросила горничную, не вернулась ли Чжао Синь Фан, а затем поднялась наверх, чтобы найти ребенка. В студии Ван Шу услышал крики Ван Ма, и его испуганное лицо быстро побледнело, а тело сильно затряслось. Юнь Шэн похлопал его по голове, чтобы успокоить. Он помог ему снять рубашку и вымыть руки. Оригинальный Вэй Си Янь не замечал странностей Ван Шу, но когда он в первый раз услышал его пронзительные крики, то не мог не подойти, чтобы побеспокоиться. Ван Ма ответила, что у ребенка был кариес, поэтому он плакал от сильной боли. Вэй Си Янь все ещё сомневался, но женщина настаивала на этом оправдании. Ему пришлось отступить под пристальным взглядом Ван Ма. Когда Вэй Си Янь ушел, она закрыла дверь и продолжила избивать Ван Шу, полностью игнорируя юношу. Теперь Юнь Шэн также игнорировал Ван Ма, нежно утешая малыша и терпеливо гладя его по спине. Когда Ван Ма подошла к двери, чтобы забрать ребёнка, Юнь Шэн не только не отдал его, но и захлопнул дверь прямо перед лицом Ван Ма, в результате чего она чуть не сломала себе нос. — Ах ты, маленький ублюдок! Что ты делаешь?! — Ван Ма плюнула в дверь, — рано или поздно я позволю Нин Си Наню выгнать тебя! Юнь Шэн за дверью молча выслушал оскорбления, и, отпустив ребенка, продолжил рисовать. Только дядя может видеть его страх и отчаяние, только дядя не передаёт его Ван Ма, только дядя защищает его. Хотя это была всего лишь закрытая дверь, она фактически отделяла его от всех опасностей. Ван Шу было всего три года, но он уже осознавал себя, поэтому в этот момент возникла неизгладимая привязанность к Вэй Си Яню. Также Ван Шу подсознательно понимал, что пожаловаться отцу не выйдет, станет только хуже. Малыш был счастлив, но в то же время немного грустил, прижимаясь к бедру своего дяди в поисках защиты. Юнь Шэн попытался отцепить от себя ребенка, но действуя очень мягко. На этот раз Ван Шу не испугался, только вцепился крепче. Юнь Шэн не мог избавиться от своего маленького прилипалы, поэтому у него не было другого выбора, кроме как позволить малышу остаться. Если Юнь Шэн шёл влево, ребёнок тоже шагал влево, если он шёл вправо, малыш тоже шагал вправо — ситуация выглядела очень забавной. Дядя и племянник были счастливы. Ван Ма все так же не хотела работать, и горничная спешно готовила ужин. Около половины шестого снаружи внезапно послышался звук двигателя машины — Си Нянь вернулся неожиданно рано. Ван Ма вспомнила, что дядя и племянник все еще были в студии. Запаниковав, она с криком быстро побежала наверх: — Вэй Си Янь, поскорее отправь ребенка! Господин Нин вернулся. Если ты позволишь ему увидеть себя вместе с ребёнком, он выгонит тебя! По мере того, как Си Нань становился все более и более холодным и раздраженным, оригинальный Вэй Си Янь действительно не осмеливался подойти слишком близко к Ван Шу. Юнь Шэн, хоть и знал правду, не собирался раскрывать истинное лицо Ван Ма. Он открыл дверь и вывел запаниковавшего Ван Шу. Но, когда дядя погладил Ван Шу по голове, его страх значительно уменьшился. Малыш понял, что пока его отец дома, Ван Ма не будет его бить, поэтому неохотно ушел. Ван Ма быстрым шагом направлялась ко входу в дом. Волоча ребенка за собой, она не обращала внимание на то, что Ван Шу отставал. Она наполовину тянула его, наполовину тащила вниз по лестнице. Её рот с угрозой прошептал: — Тебе больше не разрешено следовать за этим приёмным ублюдком, иначе я сниму с тебя кожу! — Дядя не ублюдок, — Ван Шу, который теперь редко говорил, внезапно резко и бесстрашно возразил. Ван Ма была ошеломлена на несколько секунд, затем её старое лицо потемнело, она протянула руку, чтобы сильно потянуть Ван Шу за уши. Малыш инстинктивно сжался, молча ожидая наказания. К счастью, Си Нань очень хотел увидеть своего сына и торопливо забежал наверх. Ван Ма опустила руку, притянула ребенка к себе и, мило улыбаясь, прошипела сквозь зубы: — Мало того, что Вэй Си Янь — ублюдок, так и ты тоже. Если ты не будешь меня слушаться, я брошу тебя в реку, чтобы ты утонул. У твоего отца новая жена, и в будущем у него будет много детей. Он быстро забудет о тебе. Ван Шу испугался и в отчаянии закрыл глаза, беззвучно роняя слёзы.