Немалое достоинство состоит в том, чтобы признать невежеством то, что другие почитают знанием, и открыто признавать, что ты не знаешь того, чего действительно не знаешь. П. Гассенди
Наступление осени начало ощущаться всё отчётливее, и каменный пол ванной старост обдавал холодом. Гермиона всё стояла и думала, как могла сказать такое человеку, который ей помог. «Да, пусть это и Драко Малфой, но он же спас тебя, Грейнджер! Его отца скоро приговорят к смерти, все вокруг его ненавидят и презирают, а ты говоришь ему, что война прошла для него незаметно?» «Ты даже поблагодарить нормально не смогла. Дура». «Он признал, что в Малфой-Мэноре отражал заклинания Беллатрисы». «Ну, неужели, так сложно было спокойно поблагодарить, как любого другого человека за оказанную помощь. А не орать на него, как ненормальная». «Но это Малфой. Драко, мать вашу, Малфой. Человек, который терроризировал тебя всю школьную жизнь». «Вот именно. Почему он решил помочь?» «Хотя, Гермиона, кого ты из него делаешь? Ты чуть не умерла вчера, а он случайно стал свидетелем этого фиаско. И если бы не Малфой…» — она задумалась о том, что могло случиться, не успей слизеринец вовремя. «Поэтому ты обязательно должна будешь нормально его поблагодарить. Даже более того, предложить взамен свою помощь», — принудила себя девушка. «Так. Стой. Какую помощь? Зачем ему моя помощь?» — запротестовала сама себе гриффиндорка. «Не важно. Ну, вдруг ему что-то нужно. Это просто знаки приличия. Этикет. Манеры, в конце-то концов. Да и вряд ли он что-то попросит, но предложить нужно!» — сражаясь сама с собой, она, наконец, утвердительно кивнула, собрала вещи и отправилась в спальню девочек. Коридоры Хогвартса были холодными, и она старалась как можно быстрее дойти до спальни девочек. В комнате было тепло и уютно, а соседки всё ещё мирно сопели на кроватях. До завтрака оставалось ещё около часа, и можно было укутаться в одеяло, вот только Гермионе совсем не хотелось ложиться, поэтому, приняв душ и наложив на себя чары красоты, она скрыла все намёки на безжизненный внешний вид. Гермиона придирчиво осмотрела себя в зеркале ванной. Аккуратные каштановые кудри, светлая сияющая кожа вместо кругов под глазами, нежный румянец на щеках создавали её грим «абсолютно-здоровой девушки». Сев на край кровати, она раскрыла книгу и начала заново перечитывать метод. «Почему у меня не получилось? Что я сделала не так?» «Вода должна была собрать всю негативную энергию и освободить меня от стресса и переживаний. Но я не смогла их освободить. Вероятно, из-за паники всё это закрылось во мне, и заклинание начало работать в обратную сторону». «Наверно, поэтому не получилось. Но зелье Малфоя — просто нечто! Я чувствую себя… потрясающе. Здоровый сон и жуткий голод. Интересно, как он его сделал?» «Малфой всегда был неплох на зельеварении и даже выбрал алхимию, как дополнительный предмет. Но, чтобы составлять своё зелье, нужно иметь определённый талант. Я его недооценила!» — думала Гермиона, перелистывая страницы книги. Размышления гриффиндорки прервала подушка, которая полетела ей в голову с соседней кровати за её спиной. — Ты совсем рехнулась? С утра пораньше зубришь? — послышался гневный голос Пэнси Паркинсон. — Между прочим, завтрак уже начался! Пора вставать! — кинув подушку обратно, Гермиона раздражённо захлопнула книгу. Когда гриффиндорка спустилась в гостиную, Гарри уже стоял, прислонившись к спинке дивана и ждал подругу: — Доброе утро! — Доброе, — буркнула в ответ Грейнджер. — Как спалось? — нагнув голову в один бок, беспокойно спросил друг. — Хорошо! — на этот раз она не соврала, но решила умолчать о событиях прошлой ночи. В последнее время, к горькому сожалению Гермионы, она привыкла врать друзьям. Причин для беспокойства и переживаний у них было и так достаточно. Тем более, они не смогли бы ничем ей помочь. Но всё же врать друзьям девушке было очень тяжело. — Я хотел поговорить с Малфоем насчёт Графика дежурства, но его не было. Кажется, он вообще не ночевал в комнате. Как-то это неправильно… будто мы их отделяем. — Ты сегодня дежуришь с Падмой, верно? — Да! А ты? — Завтра с Эрни. Слушай, Гарри, я жутко голодна. Пойдём быстрее на завтрак. Кажется, я от голода сейчас книги начну есть. — О, твоя любовь к ним переходит в плотскую? — усмехнулся он и направился к выходу. Она, улыбнувшись, последовала за другом. Общий зал уже был заполнен учениками. Они шумно обсуждали прошедшее лето, но Гермиона, сев за скамейку, тут же окинула взглядом стол. Голод был неописуемый. Яичница и омлет, сосиски, овощи и бекон, круассаны и тосты, разные джемы и соусы. Она облизнула губы и начала накладывать себе полную тарелку. — Ты этим восполняешь отсутствие Рона? — удивилась Джинни, смотря на объём еды на тарелке подруги. — Я жутко голодна! — улыбнулась Грейнджер. «Я, наконец-то, могу поесть! Я, наконец-то, хочу поесть!» — Ну, приятного аппетита, — подмигнула Уизли. — Как вам Башня старост? Нравится? — Неплохо, — ответил Гарри, а Гермиона бросила взгляд на стол Слизерина. «Он здесь. Но не смотрит в нашу сторону. И никто из его друзей тоже не смотрит. Значит, он промолчал о вчерашнем?» «Было бы хорошо. Мы просто сделаем вид, что ничего не было. Это случайность» «Скорее ваш секрет», — подстегнул разум. «И, Гермиона, кого ты обманываешь? Ладно, он случайно оказался в ванной, но остался до утра уже осознанно!» — Гермиона! — протянула Джинни. — Хогвартс вызывает Грейнджер! — Что? — удивлённо спросила девушка. Увлечённая своими мыслями, она совсем не слушала друзей. А разговор, видимо, уже далеко ушёл. — Мы хотим сегодня сходить к Хагриду после уроков. Его не было, когда мы приехали в Хогвартс, — повторил Гарри. — Ах, да-да, конечно. Сегодня после обеда, хорошо? — Хорошо, — кивнули Гарри и Джинни. Уроки пролетели быстро. Девушка чувствовала себя такой бодрой и энергичной. Энтузиазм бил из неё буквально волнами. И она была неимоверно рада, наконец, вернуться в прежнюю форму. После обеда Гарри, Джинни и Гермиона шли по тропинке к хижине лесничего. Из трубы выходил дым, а значит Хагрид точно был дома. Гарри постучал в дверь, и друзья услышали топот собачьих лап. — Клык! — успел охнуть Поттер, когда дверь открылась, и пёс набросился на парня, радостно виляя хвостом и размазывая слюни по рубашке. — Как я рад вас видеть, — прогремел баритон Хагрида. — Вы как раз вовремя. Я только вернулся! Хагрид стоял, одетый в коричневый кожаный плащ, а на столе возле камина красовалась коробка с тортом. — Почему тебя не было на вокзале? — сказал Гарри, обнимая великана. — Я был в Министерстве. — А что случилось? — обеспокоено спросила Джинни. — Летом я подавал на апелляцию моего дела. Ну, того, знаете, с тайной комнатой. — Правда? — удивилась Джинни. — И как? Щёки лесничего покраснели, и он опустил глаза от смущения. Немного замешкавшись, он вытащил из кармана плаща палочку. — Вот! — воскликнул он, показывая друзьям древко. — Двадцать два сантиметра, дуб, а внутри волос единорога. Теперь я могу официально колдовать, — и Хагрид, всхлипнув, стёр с лица слёзы. — Это потрясающе! — друзья не могли сдержать радости. Хагрид был много лет назад несправедливо осуждён за преступление, которого не совершал. Его лишили палочки. И только по милости Дамблдора он смог остаться в Хогвартсе. Теперь же, когда все бесчинства Тёмного Лорда известны, лесничему вернули право обладать магией, чему он был несказанно рад. Хагрид рассказал, как проходил суд, и они пили чай с тортом, вплоть до сумерек обсуждая события прошедшего лета. Но к несчастью, Гермиона начала замечать, как прежняя зияющая дыра отчаяния и страха снова открывается и утягивает её, забирая всю бодрость, радость и энтузиазм. Действие зелья, что дал ей слизеринец, начало ослабевать. Вернувшись в Башню старост, она тут же заперлась в общей ванной девочек, и содержимое желудка стремительно её покинуло. Рвота не прекращалась, а руки тряслись от привычной паники. Гермиона лежала на каменном полу и тряслась от страха, закрывая уши. Ей то и дело слышался визг Беллатрисы. «Ты в Хогвартсе! Она мертва! Её больше нет! Всё кончилось!» «Давай, Грейнджер, возьми себя в руки. Ты сильная! Ты всё сможешь! Поднимайся!» — девушка всеми силами пыталась преодолеть себя. Прошло около двух часов, когда она, наконец, совладав с собой, доползла до кровати и, выпив горсть снотворных, укрылась с головой одеялом. В комнате девочек никого не было. Но это только радовало гриффиндорку, потому что сейчас врать о том, что ей «хорошо», не получилось бы. Весь её вид кричал об обратном. Гермиона провалилась в сон. Тяжелый. Беспокойный. Полный кошмаров, боли и страха. Утром, с первыми лучами солнца, она, быстро собравшись, вышла во двор школы. Ученики ещё спали, и пустота показалась Гермионе немного успокаивающей. Девушка села на лавочку и, обхватив руками коленки, положила на них голову. О завтраке думать даже не хотелось, поэтому, когда до первого урока оставалось минут десять, она направилась в теплицу. Первым уроком была Травология с пуффендуйцами. Весь урок Гермиона была сама не своя. Всё путала и забывала. И это не ускользнуло от глаз друга. — Эй, что с тобой? Ты точно в порядке? Ты и на завтраке не была, — переживал Гарри. — Я просто приболела, — соврала Грейнджер. — Давай я отведу тебя к мадам Помфри, — Поттер взял подругу под руку. — Нет! Я в норме. Просто отосплюсь, и всё пройдёт! Не хочу пропускать уроки. — Гермиона, — друг закатил глаза. — Ты со своими уроками, — но замолчал, когда гриффиндорка строго сверкнула глазами. — Хорошо-хорошо. Но если станет хуже, то я просто отнесу тебя в госпиталь! Кстати, я сегодня говорил с Малфоем. Его всё устраивает. — Вот как? Но всё же на следующий месяц график составим вместе. Даже если его это и задело, он не сказал бы вот так, напрямую. — Да, я тоже так подумал, — кивнул Гарри. После Травологии была История магии, и последним уроком — зельеварение. Гарри везде ходил с подругой и переживал о её самочувствии. «Как хорошо, что есть чары красоты. Увидь он меня без них, я бы уже давно ехала в больницу». «Мне нужно это зелье. Нужно зелье, которое давал мне Малфой!» «Я должна попросить у него». «И что, ты каждый раз будешь бегать и просить у него снадобье?» — Гермиона лихорадочно соображала. «Что же делать?» — этот вопрос безостановочно крутился у неё в голове. «Он ведь сделал его сам? Значит, может дать рецепт. Я возьму рецепт и буду готовить его сама», — наконец решила она. «После того, как ты наорала на него, вряд ли он вообще заговорит с тобой, да ещё и при свидетелях. Ты забыла, кто такой Драко Малфой?» «Интересно, как сейчас он относится к маглорождённым волшебникам? Всё так же думает, что они грязнокровки? Или он пересмотрел свои взгляды?» «В любом случае лучше будет сначала извиниться наедине и потом спросить о зелье». Контрольную, которую дал Слизнорт, она закончила ещё в середине урока и всё оставшееся время думала, как и где поговорить с Малфоем. И тут прозвенел звонок, слизеринец двинулся к столу профессора, и Гермиона вскочила следом. «Лови момент». Оказавшись рядом, она едва слышно шепнула: — Задержись на секунду. Парень промолчал, будто вовсе ничего не услышал, но краем глаза она заметила, как медленно он собирается. Отвязавшись от Гарри, Гермиона ждала, пока в кабинете останутся только они. Гриффиндорка неуверенно подошла к его столу и не решалась заговорить. — Ну, и? Чего тебе? — нетерпеливо спросил Малфой. — Я… была неправа, — вымолвила девушка. — Мне не стоило говорить тех слов. Просто всё как-то навалилось. «Он сейчас просто тебя пошлёт! Это же Малфой! О Мерлин, плохая затея», — вопила она у себя в голове. — Ясно. «Ясно? И всё? Да что тебе ясно? В каком я отчаянии, тебе ясно?» «Он спас тебя. Не забывай об этом!» — вторило сознание. — Я хочу тебе сказать спасибо, — она опустила голову и смотрела в носки своих ботинок. — Ты бы мог ничего не делать, но помог. — Избавь меня от этого, Грейнджер. Это всё, что ты хотела сказать? — голос был раздражённым. «Да, блин. Это всё. Заносчивый, высокомерный, надутый от самомнения!» «Зелье! Тебе нужно зелье!» — Нет! — выпалила она. — Если я могу чем-то помочь, то скажи. Я у тебя в долгу. — Буду знать, — холодно сказал он. «Да как я у него его попрошу? Это же, блин, Малфой. Нет! Найду другой способ!» «Поблагодарила. Помощь предложила. Всё! Умничка! Топай теперь отсюда!» Девушка кивнула и начала уходить, но перед самой дверью остановилась. «Стой. Какой другой способ? Ты перепробовала всё, что можно за это лето! Других способов нет. Ты висишь на волоске. Признай уже, наконец. Ты сломана!» — она обречённо выдохнула. — Слушай, мне не помогало ничего, кроме того зелья, что ты сделал. Ты можешь дать мне его рецепт? — сказала Грейнджер неуверенно. — Пожалуйста, — выдавила она из себя. — Что мне за это будет? «Приехали… Из всех людей в этом мире, Мерлин, почему ты заставляешь меня просить у него? Это жестоко». — Проси всё, что хочешь, — Грейнджер посмотрела в глаза парню. «Это же мой последний шанс». — Осторожнее, слизеринец всегда знает чего хочет, — сказал Драко, медленно приближаясь к Гермионе. Она медленно сглотнула, ощущая внезапную панику. Не то чтобы он её пугал, но его взгляд был диким, что порядком заставляло Гермиону нервничать. «Что он имеет в виду? Натурой хочет рассчитаться?» «Подожди. С чего ты это взяла?» «Ну, это же Малфой. От него можно ожидать, что угодно». Она вспомнила его запах. Терпкая хвоя, смешанная с мускусным ароматом ореха. «Грейнджер? Очнись! О чём ты думаешь? Что за внезапные мысли?» «Да. Может, по нему визжат девчонки в туалетах, но он посмотрит только на чистокровную волшебницу! Все это знают. Ты его окружение видела вообще? Да и тебе это никогда не светит! Ты же для него грязнокровка». «Так! Стоп! А я и не хотела. Это я не хочу! Не потому, что он на меня не посмотрит, а потому что я его не хочу!» В нос ударил знакомый аромат, и все установки в голове посыпались, как бусины на полу, разбегаясь в разные стороны. Драко приблизился к ней вплотную: — Хорошо, я дам тебе рецепт, — она проглотила ком в горле. «Почему сердце так застучало? Что за реакция?» — Оставлю его в гостиной башни старост сегодня после ужина. Твой долг будет у меня в запасе. Не забывай про него, Грейнджер! — Малфой отодвинул девушку и вышел из кабинета. А она осталась стоять, заворожённо вдыхая шлейф его парфюма. «Долг останется у него в запасе». «Ты влипла, Грейнджер!» «Как глупо было надеяться на то, что слизеринец поможет тебе безвозмездно». До дежурства она сидела в библиотеке. Засыпая над книгами по древним рунам, Гермиона пряталась от друзей, которые в начале года не появлялись здесь. Вечером Грейнджер дежурила с Эрни Макмилланом. Он встретил её в гостиной старост, и они отправились в обход по этажам. Эрни был весёлым, добрым парнем, но Гермиона помнила о том, как на втором курсе он подозревал, что Гарри — потомок Слизерина. А после нападения на Грейнджер он подозревал Малфоя. И та же история повторилась на четвёртом курсе, когда Эрни решил, что Гарри сам положил своё имя в Кубок Трёх Волшебников. Он вместе с другими носил значок «Поттер — смердяк». А после первого тура перестал так думать. Макмиллан легко поддавался мнению толпы. Именно это и не нравилось гриффиндорке, которая привыкла всегда думать сначала своей головой. Однако нельзя не признать, что Эрни извинился за всё и исправно ходил на собрания Отряда Дамблдора, а позже защищал Хогвартс в последней битве. На данный момент Эрни Макмиллан и Ханна Аббот были самой сладкой парочкой Хогвартса. Они всегда и везде были вместе, афишируя свои отношения страстными поцелуями на публике и объятиями в Общем зале. Гермионе от всего этого зрелища становилось не по себе. Хогвартс ночью был устрашающим. Тёмные коридоры и спящие картины освещались огнём фонарей, что держали старосты. — Слушай, Гермиона, тебе, кажется, нездоровится… Давай я закончу дежурство сам, — сказал Эрни. — Спасибо, это очень мило. Но я лучше пройдусь по прохладным коридорам, чем буду сидеть в душной спальне. Да и Гарри меня замучает переживаниями, — улыбнулась гриффиндорка. — А да? Ну, может, тогда разделимся? Я обойду сторону Когтеврана и Пуффендуя, а ты Гриффиндор. Подземелья Слизерина мы уже осмотрели. — Давай. Отличная идея. — Да, так мы закончим быстрее. Ты не боишься одна? — Нет. — Ну, хорошо тогда, — сказал пуффендуец и развернулся в другую сторону. Гермиона около часа шла по пустым тёмным коридорам и думала о слизеринце, что открылся для неё совсем с другой стороны. «Он помог мне. Спас меня. Я бы, вероятно, могла с ума сойти, как Долгопупсы, если бы не он». «Но зачем? Зачем ему это надо было?» «Может, просто мучала совесть?» «Он ведь не одержимый псих, как его тётка. Просто заносчивый придурок. Но не убийца». «Да и Гарри говорил, что в самый последний момент Малфой опустил палочку и передумал убивать Дамблдора». «Просто, из-за таких ужасных родителей, у него, вероятно, не было иного выхода». «Он остался со мной до утра… Сидел и ждал. Это так на него не похоже». Мысли Гермионы были прерваны вздохами и стонами за поворотом. Девушка остановилась и, притаившись за углом, попыталась разглядеть пару нарушителей. Оказалось, что это Эрни. С девушкой. Грейнджер подумала было, что с Ханной, но вместо белоснежных кудрей пуффендуйки, увидела чёрные прямые пряди когтевранки с шестого курса. Имени Гермиона не знала. Она замерла, прикрыв рот рукой. Парень активно двигался и впечатывался в губы девушки. Хлопающие звуки отдавались тихим эхом по коридору. Он держал её, прижимая к стене, руками обхватывая за бёдра. Когтевранка сдавленно стонала между поцелуями. Гермиона стояла и не понимала, что делать. Она застала измену парня, который был эталоном любви и преданности Ханны Аббот. Девушки, которая уже знала какое платье наденет на их свадьбу. Девушки, которая уже придумала имена их детям и близко общалась с его мамой. Парень начал что-то лихорадочно шептать на ухо шестикурсницы, и она вскрикнула, вероятно, замирая от охватившего её оргазма. Гермиона, будто очнувшись, резко подалась назад и быстро зашагала в сторону Башни старост. «Что это было? О, Мерлин!» «Что я скажу Ханне? Как посмотрю ей в глаза?» Зайдя в гостиную старост, Гермиона, к своему ужасу, увидела пуффендуйку, которая дремала в кресле возле камина. «Она ждёт его. А он там, с другой девушкой…» — Гермиона? — сонно протянула Аббот. — А где Эрни? Уже закончили дежурство? Гермиона подошла ближе и села на диван. Едкое чувство разъедало её совесть, но с чего начать гриффиндорка совершенно не понимала. — Он предложил разделиться, чтобы быстрее закончить. — Я ему говорила, что ты на Травологии выглядела совсем уставшей. Просила его побыстрее закончить. Как ты? У меня, если что, есть бодроперцовая настойка. — Нет-нет, спасибо. — А ещё я сделала отвар из трав сегодня. Подумала, тебе может помочь, — Ханна взяла руки Гермионы. — С тобой что-то не так? Совсем не своя. Ты переживаешь из-за Рона? «Она такая добрая. Милая и наивная. Макмиллан, какой же ты кретин!» — Ты любишь Эрни? — вдруг спросила Гермиона, смотря в глаза девушки. — Да, — непонимающе кивнула она. — Очень. Я бы даже сказала, что он — смысл моей жизни. Я не представляю себя без него! А почему ты спрашиваешь? Ты запуталась в своих чувствах к Рону? «Нет! Я увидела то, что уничтожит твой смысл жизни. Вот проклятье!» «Если я сейчас скажу ей, то она будет плакать. Ей будет очень больно. Сейчас, когда все пытаются найти лучик света и счастья, прийти в норму, ты собираешься разбить ей сердце?» — Да, — выдавила из себя Гермиона. — Я запуталась в своих чувствах к Рону. Мы остались друзьями, но на какой-то непонятной ноте. У нас были трудные времена, и я совершенно не знаю, что делать, — Гермиона не врала. Это было правдой. «Я не могу! Не могу сказать ей! Но завтра обязательно убью этого ублюдка Макмиллана. Он сам расскажет ей». Пуффендуйка задумчиво посмотрела на Гермиону. — Любовь — несложная вещь. Знаешь… Твоё сердце замирает. Ты днями напролёт будешь думать об этом человеке, — Ханна откинулась на диван и притянула к себе подушку. — Будешь задыхаться им. И тонуть в его глазах. Всё в нём будет любимым и дорогим. Его силуэт, губы, руки. Ты не спутаешь его запах ни с каким другим. И знаешь, это легко понять… амортенция! — девушка щёлкнула пальцами. — Амортенция станет пахнуть им. — Да? Я об этом не подумала. Интересный способ разобраться в себе. Гермиона старательно вспоминала, чем пах Рон. Это было странно, но в её голове крутилась сотня запахов. И вроде прошло не так много времени, но она напрочь забыла, чем именно пах для неё Уизли. — Действенный способ, — подмигнула Ханна. «Это какая-то сомнительная демагогия». — Я подумаю об этом. Спасибо, — девушка встала и увидела на камине свиток. «Рецепт? Он оставил рецепт, как и обещал». Гермиона почувствовала прилив энтузиазма. «Я всё равно не смогу уснуть. Пойду попробую сделать зелье». — Ханна, я пойду в ванную старост. Хочу немного расслабиться. Буду поздно. — Точно? — Не переживай! Всё в порядке. — Хорошо. А я дождусь Эрни. «Эрни? Я убью этого Эрни!» — зло подумала Гермиона. Она поднялась в комнату, собрала все необходимые вещи в бисерную сумочку, что имела чары расширения. Затолкав котёл, гриффиндорка быстро направилась в ванную старост. Ингредиенты зелья были обычными. Они входили в стандартный набор зельевара. «Всё гениальное — просто?» Но в следующие часы Гермиона поняла, что это не так. Зелье не выходило. Она стояла вся растрёпанная, замученная, когда солнце уже начало восходить. «Может, это просто очередное его издевательство надо мной?» «Может, он дал мне неправильный рецепт?» «Чёрт! Ещё одна ночь, и я точно упаду без сил!» «Да как же так? Почему у меня не получается?» Гермиона чувствовала себя слабой и беспомощной. Она стояла над котлом, содрогаясь от отчаяния. Это было невыносимо. Идея покинуть больницу Святого Мунго теперь казалась ей глупой и абсурдной. «Прекрасно. Просто замечательно. Столько всего пережить, чтобы умереть от бессонницы и истощения? Не такой конец я представляла». Вернувшись в комнату, она выпила успокоительное и снова нанесла на себя чары красоты. День шёл мучительно долго. Сильных лекарств, как в Святом Мунго, у неё не было. Но возвращаться в больницу, ей всё же не хотелось. В её стенах Гермионе часто казалось, что она медленно сходит с ума, превращаясь в овощ. И к мадам Помфри идти было нельзя, потому как оттуда её сразу бы отправили на лечение. Бесполезное лечение. Девушка три дня почти спала на уроках, толком не ела. И в бесконечных попытках приготовить зелье сделала вывод, что слизеринец просто над ней издевался. Она не смотрела в его сторону. И в целом избегала всех и вся. В четверг ей и Гарри с Джинни за завтраком пришли письма от Рона.«Гермиона, я поздравляю тебя с новым учебным годом!
Знаю, как ты счастлива, наверно, вернуться в свою любимую библиотеку! Надеюсь, у тебя будут лучшие оценки, как обычно. И ты добьёшься всего, о чём мечтаешь.
Мои дела идут хорошо. Мы с Джорджем улучшаем магазин, и у нас есть заказы даже из Министерства магии.
Я очень жду вас с Гарри на рождественские каникулы. Мы построили Нору заново. Теперь мы можем себе позволить шикарный дом! Мама хочет устроить что-то типа новоселья. Если ты не против, то мама отправит приглашение и твоим родителям. Слышал, они вернулись из Австралии. Мы с Джорджем лично встретим их из Косого переулка. Так что не переживай.
Будут все свои. Чарли с девушкой, Билл с Флёр, Перси, мама Тонкс с маленьким Тэдом, Гарри с Джинни и, надеюсь, ты с родителями.
P.S. Долго думал, что тебе передать, и Джордж помог мне. Надеюсь, она будет радовать тебя.
Скучаю, твой Рон Уизли».
К письму прилагалась деревянная закладка для книг. Гермиона взглянула на небольшую выдру, которая, свернувшись клубочком, спала в нижней части закладки. Она поднесла её ближе к лицу, и выдра, посмотрев на Гермиону, в ту же секунду начала весело бегать вверх вниз. Грейнджер улыбнулась, когда с обратной стороны к ней присоединился Джек Рассел терьер. «Патронус Рона». — О, какая прелесть! — воскликнула Джинни. — Ну может же, когда хочет. Это так здорово! — Да. Мне очень нравится, — призналась Гермиона. Но её внимание застряло на последней строчке. «Твой Рон Уизли? Мой? Мой кто?» «Твой друг Рон Уизли?!» «Твой парень Рон Уизли?!» «Мерлинова седина! Уизли? Что ты имеешь в виду?» И в тот же день она отправила ответ.«Рон, я так рада, что у тебя всё хорошо.
В Хогвартсе тоже дела идут замечательно! Замок восстановлен, почти до первоначального состояния.
Зельеварение нам преподаёт Гораций Слизнорт, а Макгонагалл хоть и занимает должность директора, но всё же проводит занятия по трансфигурации. ЗОТИ преподаёт профессор Кроткинс. Он из Министерства. Вполне неплохо.
Мы с Гарри живём в Башне старост. Слизеринцы ведут себя тихо и проблем нет.
Насчёт рождества я только за. Буду с нетерпением ждать.
Я тоже скучаю. Твоя Гермиона Грейнджер».
«Не знаю, что он имел в виду. Но подпишу также. А при встрече разберёмся. Не могу сейчас об этом думать». Вечером Гермиона должна была дежурить с Энтони Голдстейном. Девушка дождалась его в гостиной старост, и они начали патрулировать замок. Энтони много говорил, но Гермиона почти его не слушала. — Я говорю, тебе нужно выпить бодрящего зелья! — сказал парень, дёргая девушку за плечо. — Ай! Я не пью его. Оно замедляет работу мозга, — недовольно ответила Грейнджер. — Это бред! Я пью его каждый день. — Оно и видно, — сморщилась гриффиндорка. Парень остановился. Энтони всегда был высокого о себе мнения, и Гермиона никогда не понимала, за что его определили в Когтевран. — Знаешь, ты такая вредная, потому что у тебя недотрах, — выдал он, оценивающе окидывая взглядом девушку. Гермиона аж подавилась от такого заявления. — Это сразу видно. Я довольно хорош в медицине. Ты нервная и придирчивая, потому что гормоны не дают тебе покоя! Все стервы ведут себя как кошечки, если их хорошенько потрахать. Гермиона молчала, но не от согласия со сказанным, а от отвращения. Но, видимо, Энтони воспринял это по-другому. — Ты скучаешь по Уизли? Не хватает секса? Я могу помочь тебе. А потом вернёшься к своему рыжему. Или он не может утолить твои сексуальные потребности? Может, у него член маленький, и ты симулируешь? А может… Парень не закончил свои предположения. Звонкая пощёчина заставила его замолчать. Секунду он стоял неподвижно. Удивление и шок. — Ты охренела, Грейнджер? — он поднял руку и, замахнувшись, остановил прямо перед её лицом. — Блять, я не бью девушек, но ты больная сучка! — Не смей! Не смей больше говорить такие гадости про меня и Рона! Ты меня не знаешь! Не знаешь, что происходит в моей жизни, и твои похотливые предположения в сотне километров от правды! — Какой правды? Что он бросил тебя? Да ни один парень в здравом уме не станет встречаться с тобой! — Да что ты? Не ты ли только что ко мне клеился? — Только секс, Грейнджер! Только секс. Да и то, я бы, блять, закрывал тебе рот рукой. Ты ведь просто невыносима! Скорее всего даже тогда бы умничала и вставляла замечания! Гермиона смотрела в лицо когтевранца, и в её голове пролетели тысячи раз, когда над ней смеялись и издевались. Когда шептались за её спиной, хихикая в ответ. Она молчала и не знала, что сказать. — Знаешь, Кормак был прав. Ты фригидная, Грейнджер. И да, пошла ты, — парень ещё раз потёр место удара. — Патрулируй одна, истеричка долбанная, — он развернулся в сторону гостиной Когтеврана. «Кормак Маклаген? Который ходил со мной на вечер слизней?» Когтевранец быстро ушёл. И горячие слёзы побежали по щекам. Девушка, обняв себя руками, поплелась по тёмному коридору. Она ходила около часа, пока не успокоилась. «Это же Энтони Голдстейн! Самовлюблённый идиот». «Но так, наверно, считают все вокруг. Что ты — невыносимая всезнайка». «И Рон! Рон тоже так считает. Поэтому не делает никаких шагов. Только какие-то непонятные намёки! Твой Рон? Дурак! Что, чернил не хватило написать нормально?» Она зашла за поворот и резко ударилась в тёмную фигуру. Терпкий запах ударил в нос. Хвойный лес и орех. Такой двойственный запах. Такой чарующий и окутывающий. Противоречивый. «Его я, кажется, теперь никогда и ни с чем не смогу спутать. Это Малфой». — Ой, прости! — Грейнджер опустила глаза и отпрянула от него. «Не хватало ещё, чтоб он увидел меня заплаканную. Не хочу снова быть перед ним жалкой. Он и так смотрит на меня сверху вниз». Оборона не всегда должна заключаться в нападении, но, видимо, Грейнджер по-другому не умела. — Что ты тут делаешь? Отбой уже начался! Даже если ты староста, Малфой, это не даёт тебе право разгуливать по ночам, — резко выпалила гриффиндорка. «Ну, вот. Молодец, Гермиона! Кубок «Невыносимая всезнайка года», определённо, вручат тебе». — Вот как? А ты что здесь делаешь? — Малфой невозмутимо поднял бровь. — Снова ищешь приключения? «Да не ищу я их! Они находят меня сами!» — Я на дежурстве. Сегодня моя очередь. — А почему одна? «Потому что этот мудак Энтони ушёл!» — Энтони решил остаться в гостиной Когтеврана, — нахмурилась девушка. — Я уже возвращалась в Башню Старост. «Глупо прозвучало. Как будто я перед ним оправдываюсь». Драко тем временем осмотрел девушку. «И зачем он так смотрит?» «Почему он всё ещё в школьной форме? Где, интересно, он был?» «И это вообще нормально, чтоб кому-то так шла простая школьная форма?» «Снова оттянут галстук… Да, я, кажется, понимаю, почему по нему так умирают девочки» «Что? Что за мысли, Гермиона? Опять! Снова». «Грейнджер! Ты рехнулась? Это же Малфой! Открой глаза! Да что с тобой такое?» «Он тебя ненавидит! И ты его тоже!» «Но он спас меня…» — Так и будешь здесь стоять? — с издевкой сказал Драко. Он неторопливо пошёл в сторону Башни старост, и Гермиона молча последовала за ним. Висела неудобная тишина. Гриффиндорка не чувствовала себя в компании врага, но и другом своего спутника, уж точно, назвать не могла. «Может, он не издевался? Может, просто я что-то делаю не так? Может, он ошибся в рецепте?» «Что гадать? Спроси», — подтолкнуло сознание. — Малфой! — негромко позвала она. Парень остановился и посмотрел на неё. Гермиона тоже замерла на месте и, замявшись, спросила: — Как ты готовишь своё зелье? Что-то едва уловимое проскользнуло во взгляде слизеринца. — А что, не получается? — Я много раз пробовала, но как только добавляю порошок рогачника, всё превращается в чёрную кашу, — она нахмурила брови и опустила голову. «Ну вот. Сейчас он тебе скажет, что просто издевался над тобой! Посмеётся». «А ты останешься дурой, которая поверила врагу». «Враг ли он?» — До какой температуры ты разогревала котёл? Гермиона едва заметно выдохнула от облегчения. — До сорока градусов. — Нужно было до тридцати восьми, — брови Драко нахмурились. — Нет! В «Расширенном зельеварении» написано, что нужно до сорока! — заспорила Грейнджер. — Не всё, что пишут в книгах — правильно, — Драко со вздохом закатил глаза. «Бесит меня эта фраза. Но должна признать, что после исчерпывающих замечаний Принца-полукровки это граничит с правдой. Не всегда всё, что пишут в книгах, правильно. Но это скорее исключение, а не правило!» — Как ты засыпала порошок рогачника? — Просто засыпала. Драко снова тяжело вздохнул: — Ты совсем… Грейнджер? Его нужно было смешать с водой, а потом тонкой струйкой… — он не закончил. «С водой? Зачем смешивать его с водой? Впервые такое слышу!» — Я дам тебе готовое, — холодно процедил он. Слизеринец развернулся и ускорил шаги. «Нет! Мне нужна больше, чем одна порция! Я должна научиться варить его сама!» Гермиона побежала за ним. Преодолев расстояние и схватив парня за рукав мантии, она выпалила: — Нет! Покажи мне как! Я хочу научиться, — опустив глаза, Гермиона переступила с ноги на ногу. — Пожалуйста! Мне это очень нужно. Только твоё зелье мне помогло. Это… мой последний шанс. Я должна вернуться в норму как можно скорее. «Какой кошмар! Я почти умоляю Малфоя научить меня». «Но другого выхода нет», — гриффиндорка отчётливо ощущала раздражение и отчаяние. Он молча посмотрел на неё, а потом начал оттягивать галстук и расстегивать первые пуговицы рубашки. Гермиона нервно сглотнула. «Что он делает? О Мерлин! Он же не станет раздеваться?» «У него такая бледная кожа, на ней наверно сильно выделяются царапины. Краснея и… Рехнулась? Совсем рехнулась? Прекрати так смотреть!» Но Малфой остановился после третьей пуговицы и вытащил кулон со снадобьем. «Грейнджер, ну почему ты одержима такими странными мыслями, когда Малфой рядом? Может, Голдстейн прав? У тебя это… недо… О ужас. Нет-нет-нет!» — Возьми, — Драко протянул ей серебристый цилиндр. — Здесь одна порция. Завтра я дежурю с Паркинсон. После дежурства ровно в полночь приходи в ванную старост. Возьми всё необходимое, — нехотя буркнул он. «Он поможет мне? Снова». «Что за странное чувство?» «И почему у меня всё так переворачивается от радости?» «Это просто потому, что он научит тебя варить зелье? Ведь ты избавишься от этих мучений? Да?» «Явно не потому, что он сейчас так смотрит на тебя». «Какие же у него красивые глаза. Как я раньше не замечала?» — Спасибо, — прошептала девушка. Воздух вокруг них будто стал тяжелым. Он смотрел в её глаза, не отрываясь, и она замерла на месте с искренней улыбкой. Наверно, именно в этот момент весь её мир остановился. «Любовь — несложная вещь, Гермиона. Твоё сердце замирает». «…тонуть в его глазах». «Ты не спутаешь его запах ни с каким другим», — пролетели в голове слова Ханны. «Это когда вот так? Не может быть». «Но его запах… И эти глаза. Я точно никогда не спутаю ни с чем другим». «Господи, Гермиона, это такая глупость. Ты и Драко Малфой? Это же просто невозможно». Они молча дошли до Башни старост и разошлись по комнатам. Гермиона, выпив снадобье, провалилась в сон. Утро было солнечным, как и её настроение. Посмотрев на часы, девушка охнула от удивления. Старосты почти проспали завтрак. Она быстро встала и осмотрела комнату. Ханна и Падма ещё спали. И Пэнси тоже. — Девочки! Мы почти проспали завтрак! Давайте быстрее! Встаём! — крикнула девушкам Гермиона. — По субботам я сплю до воскресенья! — недовольно заворчала Пэнси Паркинсон со своей кровати и подняла глаза на Грейнджер. Девушка недоуменно уставилась на гриффиндорку. Будто изучая её. Гермиона стояла в тонкой хлопковой сорочке персикового цвета на тонких бретельках. «Что? Что она так смотрит на меня?» Обернувшись, Гермиона посмотрела на своё отражение в зеркале возле комода. «Чёрт! Чары красоты рассеялись! Я проспала!» Она метнулась в ванную и, наложив заклинания оглушения, начала быстро накладывать чары. «Я должна была проснуться раньше. Как опрометчиво!» Выйдя из ванной, гриффиндорка осторожно посмотрела на Пэнси. Та окинула её оценивающим взглядом, но промолчала. «Она увидела мой настоящий вид. Интересно, она кому-нибудь скажет? Может, просто не заметила?» «Такие перемены сложно не заметить, Гермиона! Не обманывай себя». Спустившись в гостиную, Гермиона увидела Гарри, что ждал её в кресле. Избранный сидел, уперев локти в согнутые колени. — Доброе утро! — приветствовала Грейнджер. — Доброе, — понуро ответил друг. — Что случилось? — Пошли. По дороге расскажу. — Хорошо. Всё в порядке? — запереживала гриффиндорка. — Да. Наверное. Ты вчера не говорила с Джинни? Ночью… — Нет. Я после дежурства легла спать. Поссорились? — Нет. Вроде. Слушай, я не знаю, что делать. Как-то неловко говорить об этом с тобой. Но писать письмо Рону, наверно, ещё хуже. Учитывая, что Джинни его сестра. — Гарри, мы же лучшие друзья! Ты можешь рассказать мне всё, что угодно! — Да. Ты права, — Поттер поправил очки на переносице. — Мы вчера попробовали, ну… это. Ты же понимаешь, о чём я, — он был явно очень смущён. Гермиона старалась правильно отреагировать. Говорить на такие темы было им в новинку. — О, да, я, кажется, понимаю. Это был первый раз? — она всё ещё не знала, как себя вести. — Да. И у неё, и у меня. Кажется, я облажался! — Гарри нервно снял очки и потёр руками лицо. — Слушай, у всех первый раз неудачный. «Хороший первый раз — это огромная редкость». «Не во всём же Гарри Поттер — Избранный». — Да, она тоже так сказала. Гермиона закусила губу. — И всё было настолько плохо? — Ей было больно. Я не хотел причинять ей боль. В конце концов, она не получила… удовольствия, — Гарри закусил губу. — Девушки редко когда получают… удовольствие от первого раза. Не переживай! Джинни была к этому точно готова! — Гермиона ободряюще похлопала друга по плечу. — А парни? Парни тоже не получают? — Ну, нет. У парней это обычно обстоит попроще. Ты не получил… удовольствия? — она тоже смущалась. — Удовольствие от того, что был с ней, получил! Но вот только… о, Мерлин! В общем, Гермиона, — Гарри обречённо простонал. — Я не кончил. А она… тем более. Я переживал, что ей больно. Слишком много думал, как сделать лучше. Много спрашивал у неё. А потом всё как-то не получилось. Я перестал. В общем, это было ужасно! Я так облажался! — Избранный выглядел совсем потерянным. — Гарри, я уверена что Джинни понимает. Если честно, это очень мило. Каждая девушка хочет, чтобы парень так о ней заботился и переживал. Лучшего первого раза и не придумаешь. — Легко сказать. Тебя же там не было, — пробубнил Гарри, но осознал сказанное. — То есть… Ох, она, наверно, теперь никогда больше не захочет! — грустно закончил друг, заходя в Общий зал. — И теперь будет обходить меня стороной. — Да брось! Что за глупости? Всё приходит с опытом. Не надо так расстраиваться. — Думаешь? — Ну, конечно, — и будто в подтверждение её словам, Джинни Уизли весело замахала им со стола Гриффиндора. — Ну вот, видишь? Всё нормально. Джинни — очень умная девушка. Тебе повезло с ней, — Гарри расплылся в неловкой улыбке. — Кстати, как и ей с тобой! — Спасибо, — шепнул Избранный. Друзья сели за стол и начали обсуждать предстоящие рождественские каникулы в новой Норе. Гермиона то и дело смотрела за стол Слизерина. Малфой сидел к ней спиной. Рядом с ним были Блейз и Пэнси. Гриффиндорка вспомнила, как вчера они стояли, смотря друг другу в глаза и, будто почувствовав её мысли, он обернулся. Искрящийся лёд встретились с горячей карамелью. Он точно посмотрел прямо ей в глаза. «Что делать? Просто отвести взгляд? Сегодня мы встретимся в полночь… сказать Привет?» «Нет. Бред. Но какой-то же знак нужно подать», — мысли вели свою баталию. И Гермиона, наперекор всему, неуверенно кивнула, смотря в глаза слизеринца. На секунду девушке показалось, что он удивился. Но невозмутимость аристократа, кажется, взяла своё. Он холодно кивнул в ответ. «Он кивнул мне в ответ?! Дожили, Грейнджер! Очнись. Ты теперь здороваешься с Малфоем?» «Прекрати улыбаться! Он уже отвернулся». «А если я однажды зайду в Общий зал с ним в обнимку, как Эрни с Ханной, или он чмокнет меня в щёку, как Гарри Джинни?» «Грейнджер! Приём! Да очнись ты уже! Это Малфой. Драко Малфой. Какие тебе чмокнет в щёку? Он тебе по башке долбанёт скорее или кофе тебе этот на мантию опрокинет». «И вообще с каких пор тебе это интересно?» — ругал здравый смысл. «С того момента, как он спас тебя в ванной старост? Когда ты прижималась к нему? Когда он обнял тебя? Или когда увидела его с утра рядом с собой?» «Когда? Когда это началось?» «И что более важно… Когда это закончится?»