Начавший уверенно кончит сомнениями; тот же, кто начинает свой путь в сомнениях, закончит его в уверенности. Ф. Бэкон
Перо медленно вырисовывало узоры на пергаменте, а мысли девушки были заняты далеко не древними рунами. Она в сотый раз прокручивала в голове события последних дней. Той ночи, когда они со слизеринцем варили зелье, робкое утреннее приветствие и поход к домовым эльфам. Гермиона помнила каждое движение парня и каждую фразу, что он говорил. Это постоянно всплывало, где бы она ни находилась и что бы не делала. Его голос не выходил из её головы. А аромат его парфюма отпечатался в памяти настолько, что заставлял потягивать низ живота от желания вдохнуть его ещё раз. «Это точно был Драко Малфой?» «Мне не показалось? Может, я уснула. И мне всё это приснилось?» «Почему так внезапно он стал совершенно другим? Хотя внезапно ли это было?» «Он спас меня в Малфой-Мэноре, а значит эти изменения начались уже давно. Да и, Грейнджер, ты же прекрасно видела, каким он был на шестом курсе. Вся эта война вряд ли делала его счастливым». «Ладно, война. Когда начались его изменения по отношению к тебе?» «В начале он очень осторожно говорил и, кажется, тщательно подбирал слова, но после…» «Никогда раньше не задумывалась о том, что Малфой интересный собеседник. И когда его юмор не направлен на издевательства над кем-то, то он вполне сносен и… даже остроумен». «И у него такие глаза… А его руки. То, как он закатал рукава и поднял котёл на подоконник». «А если он этими руками поднимет меня? Вены снова проступят, когда он прижмёт меня к себе. И…» «Грейнджер! Очнись! Да о чём ты постоянно думаешь? Это всё ещё Малфой! Драко Малфой. Драко, блин, Малфой!» «Тот самый Малфой, что издевался над тобой всё время. Тот самый Малфой, что всегда смотрел на тебя свысока и называл грязнокровкой! Внезапных человечных поступков недостаточно, чтобы полностью поменять мнение о нём. А такие испорченные и извращённые мысли на его счёт и вовсе крайне непозволительны. Приди в себя!» «Но в ванной старост, когда мы варили зелье, он был совершенно другим. Ни одного грубого слова, ни одного презрительного взгляда. Мы шутили и общались, как совершенно обычные знакомые. Друзья?» «Кстати, мы ведь впервые нормально общались. Наедине… И это было так странно. Просто необъяснимо». «Он так улыбался… И его глаза были не такими холодными, как обычно». «Он точно изменился. Определенно изменился. И это очень, блин, странно. Он был со мной будто настоящим, без всего того фарса, чем он прикрывается на публике». «Ага. Поэтому в конце ты чуть не поцеловала его?» Гермиона отложила перо и взялась руками за голову. «О, Мерлин! Из всех учеников Хогвартса, почему именно Малфой оказался в тот вечер в ванной старост? Почему именно он должен был меня спасти? Почему именно Драко Малфой?» «Ты хотела сказать, почему именно этот-безумно-сводящий-тебя-с-ума Драко Малфой?» — подкольнуло сознание. «Это то здесь причём вообще?» Гермиона тихонько взвыла, нервно почёсывая кожу головы, чуть не вырывая волосы. Это было её плохой привычкой. — Мисс Грейнджер? Вам плохо? — спросил профессор. — Что? — переспросила гриффиндорка. Она совершенно забыла, что сидит на уроке. — Ой, нет-нет, извините. «Это просто резкий резонанс в его отношении к тебе». «Да? Поэтому же ты о нём думаешь сейчас?» «Ну, допустим, сейчас ты думаешь о нём из-за этого», — скептически рассуждала гриффиндорка. «Все эти дни, два часа перед сном и всё утро, ты тоже о нём думала, потому что он изменился? И только поэтому?» «Да! Это всё только из-за того, что он ведёт себя не как обычно!» — увиливала девушка. «А какао подавилась и тост с джемом уронила за завтраком не потому, что залипла на его походку?» «Нет!» — соврала сама себе Гермиона. «Я на него даже и не смотрела!» «Совсем. Почти. Ну, немного». «Ладно. Мерлин… Я глазела на него так, что даже Гарри с Джинни обратили на это внимание». «И что? И что с того? Женская половина Хогвартса так на него смотрит! Даже его чёрная слава ничего не меняет. Девочки всё ещё вздыхают ему вслед». «Гермиона, а с каких пор для тебя это нормально?» «Ты хоть представляешь, какое лицо будет у Гарри, когда он узнает, о чём ты думаешь. Да даже, когда он узнает о том, что уже было. После того как ты, разинув рот, сегодня провожала взглядом Его Величество Слизеринского Принца, у Гарри явно уже есть к тебе вопросы». «Хорошо Гарри. А Рон? Ты думала вообще о Роне? Да каждая веснушка на его лице воспламенится от негодования! Ты совершенно съехала с катушек!» Прозвенел звонок, и девушка, собравшись, вышла из кабинета. Она шла по коридору и всё думала о загадочной перемене в поведении столь ненавистного слизеринца. Столь ненавистного в прошлом, по всей видимости. Гермиона чувствовала, что его отношение к ней изменилось. Он сам будто менялся на её глазах. Открывался ей с каждой встречей всё больше и больше. И она, признаться честно, ждала этих встреч. — Гермиона, стой, — донёсся голос Джинни. — Я уже столько зову тебя. Ты что не слышишь? Рыжая девушка гневно смотрела на подругу. — Прости. Я тут задумалась совсем, — Грейнджер неловко улыбнулась. — Как дела? — Отлично, — Джинни взяла её под руку и пошла следом. — Я тут хотела кое о чём поговорить. — Я слушаю. Джинни набрала воздух в лёгкие и понизила голос. — Гарри не разговаривал с тобой после той ночи, когда мы… — она не закончила. — Если честно, да. Он вскользь рассказал, но ничего такого. Ничего подробного. И он точно больше никому не говорил. Джинни, я клянусь… Уизли только откинула прядь волос. — Да я знаю, что он никому, кроме тебя, и не сказал бы, — рыжая гриффиндорка нахмурилась. — Вы больше не пробовали? — догадалась Гермиона. — Да… И это меня напрягает. Гарри будто совсем начал избегать этой темы, — Джинни вздохнула. — Мне кажется, что мы долго к этому готовились. Ну, знаешь… Морально. Лучше бы это случилось как-то внезапно. Может, мы бы меньше переживали что ли. «Долго готовились? Поэтому не получилось? Из-за того, что перенервничали?» — Я думаю, что в вашем случае инициативу теперь придётся проявить тебе. Потому что Гарри думает, что он облажался. Джинни остановилась и уставилась на подругу. — Он так сказал? Гермиона немного растерялась. — Эмм, да. У него был очень понурый вид. И он переживал, что ты теперь не захочешь, — осторожно выдавила она. Гермиона не знала как вести себя. Ей было жутко некомфортно разбираться в таких интимных темах отношений друзей. — Какой же дурак, — покачала головой Джинни. — Я думала, что он просто не хочет. Мерлин! Этот Избранный сведёт меня с ума… Почему у него хватает смелости на всё, кроме простых разговоров со своей девушкой? Они рассмеялись. — Кстати, не хочешь рассказать, что это было сегодня утром за завтраком? — голубые глаза сверкнули любопытством. Гермиона нервно сглотнула комок в горле. «Конечно, она заметила. Все заметили. Ну, и что теперь?» — Я… я… просто подумала, что ему, наверно, сложно приходится. Все так косятся на них, — промямлила Грейнджер. Джинни пару секунд изучала подругу взглядом. Когда она, наконец, утвердительно кивнула, будто довольная ответом, Гермиона выдохнула. — Достаётся не только Малфою, но и всем остальным. Невилл был прав. Слизеринцам теперь не так комфортно, — девушки двинулись дальше по коридору. — И вообще, я беру свои слова обратно. Мне даже жаль их. Я видела, как загнали в туалет Теодора Нотта. И если бы не Забини с Малфоем, то когтевранцы бы выпустили пар на нём. А ещё девушки в раздевалке испортили форму Милисенте Булстроуд. Правда, Паркинсон после этого подпалила им волосы, но всё же. Над ними издеваются как могут. И это всё… как-то неправильно. — Мне кажется, они изменились. После войны, — осторожно сказала Гермиона. — Наверное, — кивнула подруга. Гриффиндорка заметила, что Малфоя тогда поразила история эльфов, и он понимал их. Понимал, наверно, потому что сам испытывал это на себе. «Кажется, его отец всю сознательную жизнь Драко давил на него и принуждал быть тем, кого он хочет видеть. Но не самим собой. И теперь, когда больше нет этого ядовитого влияния, он пытается быть собой?» Гермиона поверила в желание слизеринца найти родовые часы в память об отце. Как никак, это — его отец. Родителей не выбирают. Но всё-таки, когда Малфой сообщил о том, что собирается ради этого восстановить Выручай-комнату, сомнение и подозрение будто окутали девушку, не давая полностью довериться слизеринцу. Всё же Малфой — бывший Пожиратель Смерти. Она думала о крестраже. «А что, если диадема Кандиды Когтевран тоже будет восстановлена? Что, если мы её не уничтожили? Что, если она не сгорела? Тогда у Тёмного Лорда всё ещё есть шанс возродиться». «Вдруг Малфой хочет его возродить? Хотя зачем ему это?» «Может, его снова принуждают?» Эти мысли напрягали гриффиндорку. Поэтому она вызвалась помочь восстановить Выручай-комнату. Ей нужно было удостовериться в том, что с Тёмным Лордом покончено навсегда. Бесповоротно и неисправимо. Навсегда. Джинни ушла на уроки. Полдень выдался очень жарким для середины сентября, и ученики торопились впитать в себя эти солнечные лучи. — Гермиона! — Ханна Аббот сидела на лестнице у школьного двора. — Привет! — натянуто улыбнулась Грейнджер, и ощущение вины перед пуффендуйкой расползлось по ней, как неприятная слизь флоббер-червя. Девушка вспомнила свой разговор с Эрни Макмилланом пару дней назад. Она встретила его в гостиной старост. И решила высказать ему всё в лицо, призывая признаться самому бедной девушке в измене. Гермиона ожидала чего угодно. Что парень будет извиняться или просить сохранить в секрете. Может, он рассказал бы о том, что отношения с Ханной зашли в тупик или что это было ошибкой. Но никак не то, что выдал ей пуффендуец. — У тебя есть доказательства, Грейнджер? А? Нет, по всей видимости. А кто-нибудь ещё видел? Похоже, что тоже нет! Значит этого не было, — Макмиллан развёл руками и самодовольно ухмыльнулся. — Я… Расскажу Ханне! Ты ублюдок! Я пойду прямо сейчас, — гриффиндорка готова была взорваться от возмущения. — Да? И что ты ей скажешь? Что её без пяти минут жених ей изменил? Думаешь, она поверит? После этого, — парень притянул к себе гриффиндорку и повалился на диван, а она упала на него. Девушка была в полнейшем шоке, но подняв глаза, она увидела, что в гостиную зашла Падма Патил. Когтевранка стояла в проходе, обомлев от увиденной картины. «Идеальный парень» Хогвартса лежал на диване, прижатый Героиней Войны, в очень интимной позе. Эрни отпрянул от гриффиндорки и расширил глаза от удивления. «Актёр, признаться, из него прекрасный». Гермиона сидела на диване и даже не могла вымолвить ни слова. Это ведь Эрни потянул её на себя! Он сделал это специально! Он видел, что кто-то заходит в гостиную. — Падма, это не то, что ты думаешь! Я говорил Гермионе, что люблю Ханну, и мне никто кроме неё не нужен. Она сама полезла… Я не хотел этого продолжать, — лживо начал объясняться пуффендуец. Гермиона разинула рот от удивления. Её брови поползли наверх, а лицо залил румянец. — Что? Что ты сказал? Я? Это я полезла к тебе? Ты совсем сдурел, Макмиллан? — взревела Грейнджер. — Ничего не хочу знать, — холодно сказала Падма, которая была с Аббот не разлей вода. — Гермиона, я была лучшего мнения! Вы прекратите это немедленно. Я не хочу расстраивать Ханну, поэтому ничего не скажу. Но если ещё раз я застану что-то подобное, — она ткнула на них пальцем. — Да-да, конечно, — закивал Эрни. — Гермиона, я не могу принять твои чувства. Давай постараемся соблюдать расстояние и останемся друзьями, — поспешно добавил пуффендуец, победно смотря в глаза Грейнджер. Ей казалось, что под ней разверзлась земля, и она летит в бездну недопонимания и отчаяния. Девушка только стояла, открыв рот от поведения Мистера-идеального-парня— Ханны. Падма ушла, а они остались в гостиной. — Ну, и? Теперь любое твоё заявление будет выглядеть, как попытка разлучить меня с девушкой. И Падма это подтвердит! Как думаешь, кому она поверит? Девчонке, которую бросил Уизли? Или своей подруге и жениху? — он гадко рассмеялся. — Мне здорово повезло, что зашла именно Патил. Несказанная удача! «Ублюдок!» — Я добьюсь своего! Ты даже волоска Ханны не стоишь! — процедила сквозь зубы гриффиндорка. И вот солнце играет в белокурых прядях Ханны Аббот. А Гермиона абсолютно не представляет, с чего начать разговор. — Сегодня профессор Трелони предсказала мне, что я ещё вернусь в Хогвартс! Представляешь? Возможно, я стану преподавать здесь. Или Эрни будет профессором, — пуффендуйка воодушевлённо говорила, сопровождая речь плавными жестами. — А ещё она сказала, что у меня будет двое детей и любящий муж, который будет смотреть только на меня одну. Гермиона чуть не закатила глаза от раздражения. Прорицания были её самым ненавистным предметом, потому как ничего точного в этом не было. «Бесконечная демагогия о том, что возможно случится, а возможно и нет. Больше похоже на магловский прогноз погоды». — Профессор Трелони преувеличивает свои способности видеть будущее. Не хочу тебя расстраивать. — Ну, почему же? Насчёт мужа я уже уверена! Это — Эрни. А остальное, я думаю, тоже правда. — Она вечно говорит эти предсказания от фонаря! Просто по наитию… Мерлин! Это же так очевидно, — Гермиона застонала и откинула голову на каменную колонну. — Ханна! Её предсказание было верным всего лишь раз. И то, довольно расплывчато. Но её тираду прервал высокий туманный голос. — Видимо, мисс Грейнджер, Вы просто не можете смириться со своей оценкой по моему предмету, — огромные очки будто вываливали из орбит опухшие глаза профессора Прорицания, которая появилась из-за колонны. — Профессор Трелони? — Гермиона хотела трансгрессировать с места от стыда. Гриффиндорка никогда не была сторонником обсуждения кого-то за спиной. Ситуация с Эрни Макмилланом и буквально приносящая ей боль наивность Ханны просто опустили спусковой механизм её воспитания. — Я не буду доказывать вам что-то. Вы настолько упрямы, что Прорицание вам никогда не постичь! Просто знайте, что касательно вас… мне от фонаря… пришло предсказание, — она сощурилась, изучив Гермиону с ног до головы. — Я искала момент, чтобы поведать вам о вашей судьбе. «Ну, конечно. Судьбе прям? Очередная бессмыслица». Гриффиндорка помнила, что сказала ей профессор прорицания на своём уроке: «Вы такая юная, но сердце ваше неспособно на любовь. Душа сухая, как страницы учебников, к которым Вы привязаны навсегда». «О, Годрика ради! Я не хочу слушать её очередной бред о моей сухой душе». Но профессор прорицания начала нарочито важно и медленно напевать песню:Вся жизнь твоя — одни сражения!
Ум полон гибкости и хамства,
Когда он с совестью в борьбе.
Ты никому не лжёшь так часто
И так удачно, как себе.
Познать любви сильнейшей силу
Написано в судьбе твоей,
Но суженый, что сердцу мил так
Сотрёт себя из жизни сей.
Гермиона замерла на месте. Трелони, видимо, довольная произведённым эффектом, неспешно поплыла по коридору, что-то напевая себе под нос. Её спутанные волосы и помятое платье только придавали образу некое безумство. Ханна прикрыла рот рукой и смотрела ошарашенными глазами на гриффиндорку. — Мерлин! Гермиона… Он что, совершит… самоубийство? — пролепетала Ханна, и это будто вмиг отрезвило Грейнджер. — Ханна, это же бред чистой воды. Она, наверняка, эти песенки заранее заучивает… И тебе к сведению… Умерев, люди не стирают себя из жизни. Человек жив, пока жива память о нём, — гриффиндорка выдохнула, потому как собственные слова её успокоили, но в голове она прокрутила это «предсказание» раза три. «Трелони всегда несёт всякую чушь! Вспомни её уроки, Гермиона. Да и Рон вряд ли собирается делать что-то подобное…» «Рон? Ты уверена, что он твоя Любовь сильнейшей силы?» «Может, это кто-то другой?» «Но других вариантов ведь нет!» — вторило её сознание, убеждённое в пожизненной моногамности, как в лучших магловских сказках о любви. «Ой да брось, Грейнджер! У тебя целая жизнь впереди… Рон не единственный парень на свете». «Да, кстати, это бред! Сотрёт себя из жизни сей… Пфф, ну напридумывает же…» «И как Аббот в это верит?» — Я пожалуй пойду, Ханна, — сказала Гермиона, поняв, что сейчас рассказать об измене она не сможет. Дойдя до Башни старост, она остановилась у статуи крылатого льва. «Как же сложно стало в последнее время общаться с Гарри». «Он чувствует, что между нами расстояние». Гермиона всё так же не знает, как рассказать другу о своём состоянии, слизеринце и всём том, что происходило в её жизни. Но поговорить нужно было. Ведь её подозрения о намерениях Малфоя были уже не просто «личными» проблемами. И когда это между Гарри и Гермионой были «личные» проблемы? Девушка тяжело вздохнула. — Заходить не собираешься? — услышала она надменный голос Паркинсон, которая стояла за её спиной. Гермиона подпрыгнула от удивления и чуть не упала, если бы её не поймала за локоть рука парня. — Хвалёная гриффиндорская смелость? — он изогнул бровь издевательски, и стеклянные глаза загорелись непонятным огоньком. — Драко, — прошептала она, утонув в этом голубом омуте, и увидела реакцию, которую совсем не ожидала. Слизеринец нервно сглотнул, и его холодная маска будто на секунду слетела с лица. Он отдернул руку так, словно это касание обожгло его. — Миндальное печенье, — холодно сказала Пэнси, и статуя отодвинулась в сторону. Слизеринские старосты зашли в гостиную, и Грейнджер прошла за ними. Она пыталась выровнять дыхание. И когда это лёгкое касание Малфоя начало выбивать воздух из её лёгких? В комнате было шумно. Гарри, Энтони, Падма и Эрни что-то рассказывали друг другу. — Гермиона, — Гарри помахал рукой. — Пошли к нам. Мы собираемся устроить шахматный турнир. — Слышал, шахматы не твой конёк, — усмехнулся Энтони. — Уверена, что хочешь проиграть мне? После ссоры на дежурстве они с когтевранцем держали дистанцию, однако не упускали момент поиздеваться друг над другом. Падма сдержанно улыбнулась, а Эрни вовсе не удостоил Грейнджер даже взгляда. «Прекрасно! Просто чудесно! Трое из присутствующих со мной не в ладах. О! Совсем забыла о слизеринцах… Пятеро». «И Малфой тоже?» «Хорошо… возможно, четверо. Возможно». — Спасибо, — Гермиона фальшиво улыбнулась. И старосты перевели на неё непонимающий взгляд. — Теперь я точно знаю, что меня больше всего бесит в людях. Самоуверенность! — добавила она, сверкнув глазами. Гермиона прошла к дивану и села возле Падмы. Гарри тем временем прокашлялся и добавил: — Пэнси, Драко, вы тоже можете к нам присоединиться, — он протянул кубок с тыквенным соком Паркинсон. — Это общая гостиная. «Что они ответят?» «Неужели согласятся?» Паркинсон уже собиралась подняться в комнату девушек, а Драко стоял, лениво оперевшись на перила лестницы. «Да как можно быть таким…» «Самовлюблённым? Вальяжным? Пафосным? Снобом?» «Невозмутимым», — поставило точку сознание. «А ещё до невозможности притягательным… Опять эта дурацкая рубашка расстегнута на три дурацкие пуговицы, так что видно этот дурацкий кадык…» «Прекрати на него смотреть, Грейнджер! Алё! Хьюстон, у нас проблемы!» «Хватит облизывать его взглядом!» Рука Избранного повисла в воздухе, протягивая кубок с соком. Слизеринка медленно приблизилась к Поттеру, её глаза сузились, неотрывно смотря на парня. Тонкие изящные пальцы с точеным маникюром сомкнулись на кубке. Гарри немного выдохнул, подправляя очки на переносице. Гермиона знала, что это значит. «Он нервничает». Повисла тишина, такая тяжёлая, что была буквально физически ощутимая. «Останется? Пэнси поиграет с нами в шахматы?» Но вдруг одно движение, и эту тишину разрушил пронзающий звон разбивающего стекла. Брызги тыквенного сока полетели во все стороны, задевая старост. Пэнси швырнула кубок, и он разлетелся вдребезги, ударившись о камин. — Мне не нужно твоё разрешение, Поттер, чтобы остаться в общей гостиной, — процедила она, даже не моргнув глазом, пока все обтряхивались и ошарашенно смотрели на неё. «Ага, конечно, осталась бы она. Гермиона, ну и наивная же ты». Девушка пнула туфлей настольные шахматы, и фигурки рассыпались по полу, когда Пэнси развернулась и направилась в комнату. А Малфой, который всё это время с довольной ухмылкой наблюдал за происходящим, только хищно сверкнул глазами и вальяжно начал подниматься в спальню. «Ему весело?» «Мерлин, что с этим парнем? Наедине он один, на людях совсем другой». — Видит Мерлин, я пытался, — вздохнул Гарри. — Экскуро! — Гермиона направила палочку на друга, очищая его от брызг. — Их всё устраивает, Гарри! Давай ты больше не будешь стараться нас всех объединить! Хотя бы пока я здесь, — заворчала Падма, поправляя чёрные блестящие волосы. — Давайте и турнир перенесём на другой раз. Может, лучше прогуляемся? — Вы идите. Я лучше останусь, — хмуро ответил гриффиндорец. — Я тоже останусь, — добавила Гермиона, орудуя палочкой. Старосты ушли, и Гермиона, закончив убирать последние следы, посмотрела на друга. «Сейчас. Лучший момент». — Поговори со мной, Гарри, — вздохнула она. Поттер покрутил в руках фигурку шахматного коня. — Гермиона… Мне не хватает нас. Нас троих. Ты изменилась. Я… чувствую, что-то не так, — выдавил он. — Гарри… Мне тоже не хватает нас, — она присела перед другом. — Рона не хватает, — тонкие пальцы взяли шахматную фигуру. «Гарри всегда представлял Рона в шахматах конём. Ну, и Рон тоже. Он же играл за коня. Тогда. На первом курсе». — Он бы сейчас сморозил какую-нибудь глупость, — добавила она с улыбкой. — Ты скучаешь по нему? «Не знаю… Наверно, не так, как хотелось бы». «Я совершенно точно не испытываю к нему то, что раньше». «Кажется, мы просто упустили свой момент». «И теперь я, конечно, скучаю по нему. Но не так… По-другому». «Только как по другу». — Да… Я очень скучаю, — вслух произнесла Грейнджер. Для неё стало ясно, что она уже больше не сможет быть с Уизли. Но говорить об этом с Гарри она пока не хотела. — Гермиона, я уверен, у вас всё получится. Просто нужно немного времени. И тебе, и ему. Поэтому ты стала такой закрытой? «Не думаю, что время в силах это исправить… Я, скорее, остыла к нему». — Наверно, — соврала гриффиндорка. — Нам всем нужно время, чтобы снова привыкнуть к обычной жизни. Как у вас с Джинни? — она постаралась поменять тему. «Я слишком много и часто начала врать ему. Это невыносимо…» — Ну… Лучше. — Я же тебе говорила, всё приходит с опытом? «Я знаю, что ты больше не делал попыток, Гарри. Тебе неловко?» — Слушай, Гермиона, ты не поможешь мне? Избранный отводил тему, и Гермиона его в этом поддержала. — Трансфигурация? — улыбнулась она, и друг смущённо опустил глаза. — Гарри, я слишком хорошо тебя знаю. Давай посмотрим что там. — Я, вообще-то, почти разобрался, — он достал палочку и вызвал учебники со свитками из сумки, что лежала у кресла. — Вот, смотри… Гермиона села на пол и, раскрыв свиток, начала пристально изучать его. Гарри устроился в кресле позади и нависал над ней, нервно ожидая вердикта подруги. Пышные кудри мешали Избранному увидеть, к чему именно имела претензии Грейнджер. — Ох, я так не могу! Мне не видно, -воскликнул гриффиндорец и торопливо собрал её волосы в небрежный пучок, воткнув в него свою волшебную палочку. — Как ты с ними справляешься? Гермиона засмеялась. За время, что они провели вместе с Гарри, это стало таким привычным. Он был уже не просто другом, а её семьёй. Ему не нужно было разрешение, чтобы быть с ней рядом, прикасаться к ней, заботиться. Это стало каким-то автоматическим процессом. Закончив с трансфигурацией, они отправились на ужин. Последующие три дня она была погружена в учёбу, а свободное время проводила в библиотеке в поисках информации о Выручай-комнате. Малфой же, в свою очередь, делал вид, что её не существует. «Оно и к лучшему, Гермиона! Его было слишком много в твоей жизни, и ты начала сходить с ума». «Хватит! Возьми себя в руки! Ты знала, что ничего между вами нет. Он просто помог тебе, а ты ему. Не надо было себе напридумывать связь, которой не существует!» Возвращаясь в Башню старост, она увидела миссис Норрис, кошку Филча. Она что-то подобрала с пола и побежала в сторону каморки завхоза. Гермиона отчётливо почувствовала, будто что-то важное она упускает. «Важное… Что-то очень важное». «Точно! Малфой ведь говорил, что Филч убирает парадный вход Хогвартса». «Он мог найти часы и забрать к себе в коллекцию потерянных и отобранных у проказников вещей. Гарри говорил, что братья Уизли взяли карту Мародёров именно из каморки Филча, где годами собирается всякая всячина». «И Малфой не проверял в этой каморке, хотя стоило. Чтобы исключить вариант. Может, ему тогда и вовсе не понадобится восстанавливать Выручай-комнату». «Если он откажется проверить у Филча пропажу, значит его волнуют точно не часы!» «Отлично! Надо найти его и сказать!» Гермиона обрадованно побежала по коридору, стараясь не думать о том, что она несётся на всех парах. «Почему сердце так бешено стучит?» «Это не из-за того, что у меня есть повод поговорить с ним! Точно не из-за этого! Точно же?» Гермиона нашла слизеринца в гостиной старост. Тяжело переводя дыхание, она стояла перед ним и всё никак не могла поднять на него глаза. — Опять зов приключений? — его голос был холоден. От чего радостный настрой мигом смело в сторону. «Что с ним? Рядом никого ведь нет». — Я тут подумала… Нужно проверить у Филча. Я пересмотрела, наверно, уже всю библиотеку в поисках информации о Выручай-комнате, но ничего нет. Пока мы ищем, может, проверим каморку Филча? Там много всего, — она, наконец, подняла глаза. Искрящийся лёд встретился с горячей карамелью. Но лицо слизеринца выражало недоумение. Будто ему сказали, что летом пошёл снег или Санта Клаус существует. «Почему ты так смотришь на меня? Я сказала что-то странное? Ты забыл о нашем уговоре?» — Ты искала? — тихо переспросил он. — Что? В смысле? — не поняла гриффиндорка. — Ты всё это время искала информацию… — так же тихо сказал он. — Ну да. Мы же договорились. Как что-то найдём, дадим знать. Или ты уже справился? — Нет. Я ничего не нашёл. Просто подумал, ты забыла, — он пытался напустить на себя непринуждённость, но это не скрылось от глаз гриффиндорки. «Тебя удивило, что я пыталась помочь тебе? Что помнила о нашем уговоре?» — Как я могла забыть. Я ведь обещала, — её щёки залились румянцем, и Гермиона опустила глаза. «Может, не стоило так бежать и нападать со своими предположениями? Кажется, он очень удивлён». Неожиданно слизеринец приблизился к ней, и воздуха вдруг стало снова катастрофически мало. Она замерла, ожидая его действий. Всё тело будто онемело и судорожно ждало его движений. Хоть немного… Хоть на миллиметр ближе. «Малфой, чего ты хочешь? Ну, и что всё это значит? Я уже и так запуталась. Дальше некуда. И, Мерлин, почему я хочу большего?» Она опустила взгляд на его губы. Слишком близко, что можно было почувствовать его дыхание. Он медлил. «Сделай же что-нибудь». Но звук отодвигающейся статуи льва разрушил дрожащий момент. — Сходим после ужина. Жди на первом этаже возле кабинета Заклинаний, — быстро бросил Драко и удалился. Ханна Аббот и Падма Патил провели напряжённым взглядом парня и поднялись в комнату. «Гермиона! Прекрати уже дрожать. Он ушёл». «Что за поведение? Чего ты ждала?» Даже мысленно она не позволила себе признаться, что губы странно жгли от нетерпения. Она стряхнула невидимые пылинки с юбки и отправилась вслед за однокурсницами. Весь ужин она поглядывала за слизеринский стол, но Малфой сидел к ней спиной. «Даже его вид сзади такой... красивый. Я пропала! Что же делать? Меня тянет к нему». «Пора признать. Надо признать» — Гермиона! Что ты делаешь? — возмущённо воскликнула Джинни, когда девушка уронила с ложки картофельное пюре и оно пролетело в опасной близости с платьем рыжей Уизли. — Ой! Прости-прости. Я задумалась… Ребят, что-то у меня нет аппетита. Я пойду в Башню, — торопливо сказала она, отметив про себя, что позже от друзей отвязаться будет сложнее. — Подожди меня, — буркнул Гарри. — Пойдём вместе. «О... Что сказать теперь? Гермиона, ты не умеешь врать. Совсем». Но друг поймал укоризненный взгляд своей девушки. И придумывать ничего не пришлось. — Ох, да! Гермиона, я хотел провести вечер в гостиной Гриффиндора. Пошли с нами? — Да! Гермиона, ты давно не заходила, — закивала Джинни. «Вот и решение». — Ребят, я правда устала. Не обижайтесь, хорошо? Давайте в другой раз? — виновато лепетала Грейнджер. Ей было ненавистно вот так сбегать от друзей и врать им в лицо. Но что-то толкало её на это. Что-то, что она не могла никак контролировать. Она ждала его, прижавшись к двери кабинета Заклинаний. Сначала послышались шаги, а потом стало видно и силуэт. Поравнявшись с ней, Малфой шумно выдохнул. В темноте коридора его глаза были тёмно-серыми. — У нас немного времени, пока Филч делает обход, — голос его был тихим, почти мелодично звуча в ушах девушки. Она быстро кивнула, и они, зайдя за угол, нырнули за небольшую дверь. — Люмос, — шепнула Гермиона, и свет озарил комнатку. Стеллажи с полками занимали три стены, но вещей на них было не так уж и много. Гермиона ощущала молчаливое присутствие Малфоя в комнате. «Слишком мало места. Он слишком близко». «Гермиона, твоё сердце, кажется, просто граммофоном стучит. Его слышно, наверно, отсюда до Лондона». — Начни с того края, — шепнул он ей на ухо, и она почувствовала, как мурашки побежали по спине. «Мерлин, спаси меня». Гриффиндорка подошла к стеллажу. Увеличенное расстояние дало ей силы вернуть себя обратно в каморку Филча и вспомнить зачем они здесь. — Как они выглядят? — спросила девушка. — Карманные часы, белое золото с изумрудами по циферблату, на цепочке. Сзади гравировка «Малфой», — ответил ей слизеринец. Повисла тишина, и они внимательно осматривали полки. — Ты, кажется, удивился тому, что я искала информацию, — как можно непринуждённее сказала Грейнджер. — Думал, твоя голова занята другими мыслями, — спокойно ответил Малфой. Гермиона посмотрела на него украдкой, но его лицо не выражало ни одной эмоции. — Какими? — спросила она. «Я думаю о тебе днями и ночами! Мерлин! Какие ещё мысли?» — Может, о своём парне, — холодно сказал он. — Ты ведь скучаешь по Уизли. — Что? — она замерла от его слов. — Он… Он мне не парень. «Откуда он это взял?» Малфой оторвал взгляд от полок и посмотрел на неё. Гриффиндорка пыталась прочитать его мысли, но ни одна эмоция не считывалась. Разве что, скулы были плотно сжаты, а желваки двигались от напряжения. — Мы с Роном — просто друзья. Я скучаю по нему, как по другу, — зачем-то добавила она. «Ну и какого соплохвоста ты ему это говоришь? Ему-то какое дело». «Ты будто отчитываешься перед ним. Грейнджер, прекрати себя вести, как дура! Он к тебе ничего такого не чувствует». — О, вот как, — Малфой отвернулся, и гриффиндорка опять осталась в догадках. — А ты? У тебя есть девушка? — выпалила Гермиона и только после того, как озвучила, поняла смысл сказанного. «Будь проклят этот язык! Зачем ты это спросила? Для чего, блин? Сейчас он начнёт издеваться. На, Грейнджер, держи! Примите, распишитесь. Стала посмешищем». — Есть одна девушка, — на её удивление, неторопливо ответил слизеринец. — Я не могу оторвать от неё глаз на уроках. — О… Понятно, — ответила Гермиона, слегка выдохнув. «Поняла? Всё? Успокоилась?» «Ему кто-то нравится! И это не ты! У вас совместное зельеварение, и он никогда, блин, никогда на тебя не смотрел». «Так что запихни все свои фантазии в дальний ящик, а ключ потеряй!» «Мерлин, почему ты такая глупая?» «Он просто дружелюбно настроен и не плюётся ядом, а ты себе напридумывала». Гермиона отвернулась, тщательно просматривая полки. «Их здесь нет. Тут нет этих часов». Разочарование вытеснило все остальные эмоции. И вызвано оно было не только отсутствием семейной реликвии. Её взгляд ещё раз прошёлся по полкам и остановился на старом плеере. Гриффиндорка поднесла его поближе к палочке и нажала кнопку «play». Магловский аппарат щёлкнул, и послышались очень знакомые негромкие мотивы. «Моя любимая песня?» Сиплый мужской голос начал петь, и Гермиона закрыла глаза. Она так давно не слышала эту песню. Последний раз был когда-то спокойным летом, в доме её родителей. До Войны, до всех тех кошмаров, до бесконечной вереницы похорон. Это была старая солдатская песня.All I want is nothing more
Всё, что я хочу — лишь
To hear you knocking at my door
Услышать как ты стучишься в мою дверь,
Cause if I could see your face once more
Потому что если я смог бы увидеть твое лицо еще раз,
I could die a happy man I`m sure
Я уверен, я мог бы умереть счастливым человеком.
Плеер внезапно щёлкнул, и она ощутила его прикосновение. Малфой стоял к ней вплотную, а его рука сжимала плеер. Он выключил аппарат и стоял, нависая над девушкой. Между ними была едва ощутимая разница в росте. Гермиона глубоко вдохнула. Мускусный запах ореха, смешанный с хвойным лесом. Низ живота сладко потянуло. Она зачарованно подняла глаза. Искрящийся лёд вновь встретил горячую карамель. Он приближался к ней так медленно, что девушка буквально ощущала, как тает. Его глаза смотрели на приоткрытый рот. Слизеринец облизнул губы. «Мерлин, что мы делаем?» — но мысли путались. Одна его рука скользнула на её талию, и Гермиона податливо прижалась к нему. «Что ты творишь, Малфой?» «Гермиона, ты лучше позаботься о том, что творишь сама. Ты жмёшься к нему и хочешь… Чего?» — уколол голос разума. За дверью послышалось мяуканье миссис Норрис. — Чёрт, — ругнулся Малфой и отпустил девушку. — Филч должен быть рядом. Надо уходить! Он быстро двинулся к двери. «Лучше бы эта кошка умерла тогда на втором курсе! Почему Василиск просто её не сожрал?» — вспыхнул гнев. Она нехотя двинулась вслед за Малфоем, в последний раз бросив взгляд на каморку. Серебристого плеера на месте не было. «Может, он упал?» — пролетело в голове гриффиндорки. Они прошли несколько поворотов. «Ну, и что это было? Как теперь говорить с ним? И о чём?» — Я так и думал. Их там нет, — первым прервал тишину слизеринец. — Но проверить стоило, — ответила Грейнджер, выдыхая от облегчения. Тем временем мысли её были совсем не здесь. Она всё ещё была там, в маленькой комнатке Филча, где Малфой держал её за талию и притягивал к себе. «Может, это я? Может, ему нравлюсь я?» «Ага, конечно, Слизеринский Принц Драко Малфой влюбился в грязнокровку. Ты сказок начиталась?» «Ну, а что это тогда было?» Всё воскресенье и понедельник Гермиона провела в нервном ожидании урока зельеварения. «Если он будет смотреть на меня во время урока, значит, тогда в каморке мне не показалось. Он хотел меня… поцеловать», — бабочки порхали от одной мысли, что Малфой хотел её поцелуя. Он зашёл с Блейзом и сел на своё обычное место. Гермиона вообще не написала ни единой строчки из лекции, что диктовал Слизнорт. Она постоянно смотрела на Малфоя, тот же весь урок смотрел в противоположную сторону. Гриффиндорке не стоило труда проследить за его взглядом. «Пэнси Паркинсон? Он смотрит в сторону её парты. Весь урок. Постоянно». «Ну, конечно. Они же ведь были парой. Хотя мне казалось, что Паркинсон была безответно влюблена». «Но, оказывается, нет. Она ему нравится! Мерлин, он, наверно, так страдает. Ведь Пэнси обязана выйти за Грэхэма Монтегю. У них ведь заключён Непреложный обет на их брак. Малфою приходится оставаться ей лишь другом? Это, должно быть, больно. Тогда... он просто рассказал мне о том, что наболело? По-дружески?» Все мечты и фантазии о слизеринце вмиг разлетелись, заставляя сердце болезненно сжаться, а глаза защипать. Гермиона опустила голову, и слёзы потекли по щекам. Сейчас она радовалась своим пышным волосам, что закрыли её ото всех в кабинете. «Как ты могла подумать, что он влюбится в тебя? О, Мерлин, ты совсем наивная». «Он презирал тебя всё время и сейчас просто стал относиться, как к человеку. И ты подумала, что он влюбился в тебя?» «Ему нравится Паркинсон! Куда тебе? У неё красивая фигура, послушные чёрные волосы, и она вся такая изящная. Аристократка. Под стать ему». «И посмотри на себя, Гермиона. Ты вечно бегала с друзьями, спасая мир. Ты не носишь соблазняющих платьев и красивых украшений. И действительно думала, что Драко Малфоя может привлечь заучка? Гриффиндорская всезнайка».
***
Девушка закрыла глаза и поглубже опустилась в бассейн с пеной. Она пыталась расслабиться в ванне старост. Последние два дня были для неё изнуряющими. Гермиона избегала слизеринца. Она заставляла себя не искать глазами Малфоя в Общем зале и старалась всеми силами выгнать его из своей головы. Но его запах и близость его тела. Рука, что опустилась на талию, не выходила из головы. Он был всего в паре сантиметров от её губ. Девушка откинулась на бортик бассейна и рукой сжала грудь. Мысли были сосредоточены на воспоминаниях из каморки Филча. Движения становились всё интенсивнее. Она сжимала свою грудь, прокручивая сосок между пальцами, то нежно его оттягивая, то щипая. Вторая рука скользнула между ног. Пальцы раздвинули складки и нашли клитор. Несколько круговых движений, и она, закусив губу, сдавленно застонала. Гермиона продолжала массировать себя, и стоны становились всё увереннее. «Его глаза… Как он смотрел на мои губы. Его голос и запах… Руки… Малфой. Драко…» Гермиона выгнулась, и оргазм волнами накрыл её тело. Утром она намеренно надела жаккардовую юбку, короче привычной ей длины, туфли на невысоком каблуке, плотные чулки, заколола передние пряди и старательно нанесла лёгкий макияж. «Гермиона, ты девушка! Девушка, в первую очередь! Война закончилась. Кошмары отступают. Ты даже уже не наносишь чары красоты. Пора приводить себя в порядок». Сидя на уроке зельеварения в пятницу, Гермиона всеми силами старалась не смотреть на него. Но глаза то и дело возвращались к платиновым прядям. Он неизменно смотрел в сторону парты Паркинсон. Грейнджер тоже посмотрела в этом направлении и увидела, как рука Тео медленно водит узоры по ноге Пэнси. «Тео? У них что, тайные отношения? Просто секс? Ей ведь нельзя… А как же брак с Грэхэмом Монтегю?» «О, Мерлин! Малфой, наверно, сейчас так бесится и ревнует. Может, он хочет оказаться на месте Тео?» «Ему лучше остановиться. Лучше не смотреть. Вот я же пытаюсь, чтобы перебороть свои чувства. И ему тоже нужно так сделать. Ведь он просто мучает себя!» Прозвенел звонок, и ученики пошли сдавать свои домашние задания. Гермиона шепнула Малфою у самого стола Слизнорта: — Надо поговорить. Задержись. Он снова не подал виду, но начал медленно собираться. «Я скажу ему... по-дружески. Мы же друзья? Тайные». Когда в кабинете остались они вдвоём, Гермиона, кинув сумку на свою парту, подошла к слизеринцу. — Остановись! Тебе же будет лучше, если ты прекратишь! — выпалила гриффиндорка. — О чём ты? — Малфой вопросительно поднял бровь. — Я продолжу искать часы, не смотря ни на что, — решительно добавил он. — Я не об этом. Хочешь совет? Тебе лучше держаться от неё подальше и не мечтать впустую! Она выйдет замуж за Монтегю! — Кто? — Малфой явно был в замешательстве. — Пэнси! Пэнси Паркинсон! Это ведь она, та девушка, от которой ты не можешь оторвать взгляда? Я видела, что ты всё время смотришь на неё, — Гермиона ткнула в сторону парты слизеринки. — Остановись, Малфой! Ничем хорошим это не кончится. Это разобьёт тебе… сердце, — она опустила глаза. «Последняя фраза была лишней». Солнце почти не проникало в подземелье, потому в кабинете было не так светло. Но девушка была уверена, что проступивший румянец на её щеках заметен Малфою. «Ты сдала себя с потрохами». Парень звонко рассмеялся, и она сжалась на месте, старательно изучая носки своих туфель. «Ну, вот. Он будет издеваться до конца жизни?» — Иди сюда, — неожиданно сказал слизеринец. Обойдя свою парту, Малфой посадил её на свой стул, положив руки на плечи. Он встал напротив, нависая над ней. Его лицо не выражало эмоций, но в глазах был озорной огонёк. «Он точно будет издеваться над этим до конца твоих дней, Гермиона!» Парень медленно убрал руки и поставил одну из них на парту, а второй обхватил подбородок Гермионы. Она неотрывно смотрела в этот чарующий серо-голубой омут. «Не уничтожай меня…» — Теперь посмотри ещё раз, — он легонько повернул её голову в сторону парты Паркинсон. — Смотри внимательнее. Не на её парту, — Малфой цокнул языком. — Смотри на серебристый котелок в том углу. Гермиона посмотрела дальше парты слизеринки и увидела серебристый котёл. В нём отражалась знакомая коричневая сумка. «Стоп». «Это моя сумка?» «Это моя парта?» «Мерлин! Не может быть. Он что смотрел на меня в отражении?» «Все эти дни он смотрел на меня?» «Меня, прости господи! Он говорил тогда обо мне… это от меня он не мог оторвать взгляда всё это время?» Осознание приходило к ней медленно, заставляя девушку взлетать. Всё тело начало трепетать, и ощущение его руки на подбородке сводило с ума. Она улыбнулась, смотря на отражение своей парты в серебристом котелке. И он повернул её лицо к себе. Драко неотрывно смотрел в её глаза. Всё вокруг будто исчезло. Были только они. В кабинете, во всём замке, во всём мире… только они. «Неважно, сможем мы быть вместе или нет. Пусть этот момент не кончается». Его губы коснулись её так нежно, что она замерла. Он не был настойчивым или грубым, не был развратным. Или неумелым, как Рон. Он не делал никаких движений, даже не шевелил губами. Слизеринец будто передавал через поцелуй свои чувства. Прижимаясь к ней так мягко. Она чувствовала его запах. Хвойный. И была неподвижна, но в душе её взрывались фейерверки, заставляя трепетать от счастья. Никогда и ничего подобного она не испытывала. «Я ему нравлюсь?»