Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.
Коридоры Хогвартса были залиты светом, что сочился из резных окон. Такими редкими солнечными днями октябрь мог побаловать учеников не часто. Однако холодный ветерок не давал забыть о приближении зимы. Бледная рука с длинными пальцами с виду казалась холодной, но девушка чувствовала тепло, исходящее от неё. От него. «Неужели, прошёл целый месяц с того дня, как они впервые зашли в Большой Зал вместе?» «Неужели я и Драко Малфой вместе? И это не сон?» «Слизеринский принц и Гриффиндорская всезнайка? Уму непостижимо». «Человек, что доставал меня и издевался, почти превращал мою школьную жизнь в кошмар, сейчас залечивает мои раны и греет своим теплом. Да… Теплом. Коим он, оказалось, обладает». «Он отличается ото всех. Холодный и колючий снаружи, но рядом со мной нежный и заботливый. Никогда и представить себе не могла, что он такой». «Всё развивается не так, как я себе представляла истории любви. Как-то быстро и непонятно» «Но ведь самое главное, что рядом с ним я чувствую себя важной, ценной и необходимой? Такой нужной…» «И пусть мы ходим как по острию ножа, избегая тяжелых тем, но одного его взгляда хватает, чтобы забыть обо всём и всех. Так что пусть. Пусть…» «Гарри так и не может этого принять. Его кислое лицо при виде Малфоя едва ли можно назвать одобрением. Джинни деликатно молчит. А Рон… он не знает. Никто из друзей ему не сообщил» Новости от Рона приходили каждую неделю, и стабильное «скучаю, твой Рон Уизли» красовалось в конце каждого письма. Гермиона не думала о том, что это значит. В конце концов, они никогда не разлучались больше, чем на летние каникулы. Потому безобидная милая подпись рыжего Уизли воспринималась ей, как дружеский жест и не более. Длинные пальцы сильнее сжали её руку, и парень свернул с дороги в Большой Зал, открыв дверь старого кабинета алхимии. — Нет, — пискнула Грейнджер. — Драко, прекрати… — возмутилась она. Слизеринец с лукавой улыбкой уже накладывал заглушающее и запирающее заклинание на дверь. Драко всё свободное время проводил с Гермионой. Иногда ей казалось, что он пытается перенасытиться ей настолько, чтобы однажды просто устать от её общества. — Ты собираешься сегодня весь день провести со своими друзьями в Хогсмиде. Попрощаться не хочешь? — он облизнул губы и двинулся к девушке, что, уперев руки в бока, стояла у учительского стола. — Ты же тоже будешь в Хогсмиде, — вставила Грейнджер. «О, Мерлин, неужели мы действительно вместе? Месяц прошёл, а я никак не перестану зачарованно смотреть, как он так медленно идёт ко мне. И да простят меня все великие волшебники, но этот слизеринец совершенно точно сносит мне крышу. Одним присутствием. Существованием. Одним чёрт-подери-ты-же-знаешь-как-это-заводит полупоцелуем в шею». Его рука уже зарылась в каштановые кудри, а вторая притянула к себе за талию. «Как же мне сопротивляться? Да и зачем? Зачем вообще сопротивляться? Потому что друзья ждут? Ну и пусть…» «Ужас, Грейнджер. Ужас. Только он. Тебе нужен только он?» — Я, возможно, буду скучать, — оставляя беглые поцелуи на шее, шептал он. «Дьявол… Да… Только он. Малфой, что никогда не оставляет мне даже шанса. Его запах. Голова кругом, и ноги уже не держат. Пусть весь мир подождёт». «Этот хвойный лес. Я всегда буду умирать от этого запаха. Его запаха». — Драко… — дыхание уже сбивалось, а пальцы быстро расстёгивали перламутровые чёрные пуговицы на его рубашке. Он поймал её губы поцелуем и, резко рванув с места, усадил на стол. «Этот стол и этот кабинет видели столько страсти за прошедший октябрь, сколько не видели с момента открытия школы, наверно. Потому как доброе утро Драко и Гермионы нередко начиналось именно с этого заброшенного кабинета». «Гарри что-то говорил о ненавязчиво ли раз в неделю этим заниматься? Драко же совершенно не волнует показаться навязчивым. Он, кажется, вообще не представляет себе хотя бы день без секса». — Мне иногда кажется, что тебя волнует только это, — сказала Гермиона, застёгивая вельветовую рубашку обратно. — Ты неправильно формулируешь предложение, — самодовольно улыбнулся Малфой, проходя по ним очищающим заклинанием. Платиновые волосы на затылке были взъерошенными, а на груди остались две красные полоски от её ногтей. — О, ну, посвяти меня, — скептически изогнула бровь гриффиндорка. — Да, меня волнует только секс, — ухмыльнулся блондин. — Но секс только с тобой, — выразительно добавил он. — Это разные вещи, не находишь? Грейнджер улыбнулась, и он мягко притянул её к себе. — Ты задолжала мне желание вчера, — вкрадчиво сказал он, и в штормовых глазах заиграл недобрый огонёк. — На что ты хочешь его потратить? — осторожно спросила Гермиона. «Слизеринец всегда знает чего хочет», — промелькнули его слова в голове. — На это, — перед её лицом на длинном светлом пальце свисало белое кружево её белья. — В каком смысле? — захлопала глазами Грейнджер. — Они останутся у меня, — хищно оскалился Малфой. «Ну конечно, Грейнджер… А ты чего ожидала? Это же Драко Малфой. Ты думала он променяет своё желание на что-то пристойное?» — Прямо сейчас? — девушка напрягалась. — А как же я буду ходить? Мне тогда нужно вернуться в Башню старост, чтобы надеть другие… — Грейнджер, не будь занудой, — протянул Малфой. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я. — Это извращенство! — запротестовала Гермиона, тщетно пытаясь выхватить бельё из его рук. — Тшш… Тихо-тихо. Никто, кроме нас, не будет знать. Я ведь выиграл желание в честном пари, — напомнил Драко. «Ох, уж я сомневаюсь! Это изначально была проигрышная игра». — Это не было честным пари, — увильнула Грейнджер. — Ты ведь знал. — Что знал? — он мягко провёл носом по её щеке, сдерживая улыбку. — Что я проиграю. Знал… — прошептала гриффиндорка, закрыв глаза. — Возможно, — ухмыльнулся он, пряча в карман брюк кружевную ткань. — Но это не отменяет моего желания. — Драко… — возмущённо начала Гермиона. — Ты не можешь без этого, да? Без этих пошлых игр, которые больше похожи на издевательство надо мной. — Скажи ещё, что тебе не нравится, — издевался Малфой. — Драко, умоляю тебя… прошу! Я безумно хочу тебя, — пародировал её вчерашние просьбы парень. «Он специально этого добивался» Маленький кулачок ударил в грудь слизеринца, и он рассмеялся. — А как же хук справа? Как на третьем курсе? — он нагнул голову чуть в сторону, явно продолжая издеваться. — Ты затеял вчера это специально, верно? — догадалась Гермиона. — Когда тебе пришла эта идея в голову? Когда я сказала, что хочу провести день с друзьями в Хогсмиде? — Ну вообще-то пару лет назад, — улыбнулся Малфой. — Это весьма волнительно знать что-то интимное, чего не знают другие. — Тебя это заводит, да? Злить меня. Заставлять краснеть и смущаться. — Да, — довольно хмыкнул парень. «И даже не отрицает!» — И у кого из нас здесь психологическая травма? — закатила глаза Гермиона и спрыгнула со стола. — Хорошо. Я исполню твоё желание. Но больше на это не попадусь, — сказала она, открывая дверь кабинета. — Сомневаюсь, — самодовольно усмехнулся Малфой. — Я не прикоснусь к тебе пока ты не станешь умолять. А ты будешь умолять. «Я сотру с твоего лица это самодовольство. Не дождёшься!» — По рукам, — кивнула Гермиона. — Сначала ты сойдёшь с ума от желания, а после будешь умолять меня сжалиться. — пообещала она. Слизеринец не ответил, а только улыбаясь переплёл их пальцы. В Общем зале всего несколько людей провели их взглядом. Они всегда появлялись, держась за руки. Слизеринец провожал её до стола факультета, сухо приветствовал Гарри с Джинни и сразу же уходил, оставляя сумку Гермионы. Драко и Гермиона за прошедший месяц очень осторожно обходили тему войны стороной. Они закрывали глаза на тему чистоты крови. И особенно игнорировали предстоящий суд над Люциусом Малфоем. Гермиону напрягало это. Она отчётливо ощущала, что слизеринец не строит перспективу их длительных отношений. И это уничтожало её, потому как всего за месяц Гермиона влюбилась так, что теперь не представляла своей жизни без Драко. Но парень упорно поддерживал только те темы, что не касались больного. — Сразу после завтрака собираем третьекурсников, помнишь, Гарри? — спросила Грейнджер. — Да. Это их первая прогулка в Хогсмид, — кивнул Поттер, напряжённо смотря на Гермиону. — У тебя блеск размазался, — намекнула Джинни. — Ой, — смутилась девушка, аккуратно поправляясь. — Вы, видимо, с Малфоем каждый день идёте какими-то обходными путями в Большой Зал. Потому как выходите раньше всех, но на завтрак всё равно приходите последними, — хмуро пробубнил Поттер, поправляя очки на переносице. «Он нервничает. Сколько же ещё ему нужно будет времени, чтобы привыкнуть?» — Невилл, ты идёшь в Хогсмид с Луной? — решила разрядить обстановку младшая Уизли. — Нет, — парень был явно расстроен. — Что случилось, Невилл? — обеспокоено спросила Гермиона. — Ничего. Просто я и Луна — друзья. Оказывается. Странно, почему я этого раньше не понял, — ответил Лонгботтом. — Она пойдёт с нами. Со всеми. Со своими друзьями, — хмуро добавил он. — О, мне так жаль… — Джинни похлопала его по плечу. — Не расстраивайся… Дружба однажды может перерасти в любовь, — неожиданно заверил его Гарри, мельком кидая взгляд на Гермиону. — Но, я думаю, хорошо, что Луна прямо сказала тебе об этом, не вводя в заблуждение. «Ты думаешь, что я ввожу Рона в заблуждение? Думаешь, я пудрю ему мозги?» «Я же просто не хочу в письме говорить о том, что происходит между мной и Малфоем». «Да я сама пока не могу точно понять, что между нами происходит. Мы просто наслаждаемся друг другом. Не говорим о завтрашнем дне, о семье, крови, войне, каком-либо будущем». «Но то, что я к нему чувствую… Это… Что-то большее, чем то, что можно изложить в письме». «И он тоже что-то чувствует, но будто останавливает себя. От чего мне кажется, будто он и я — это временно». «И это сводит с ума». Гермиона подняла глаза и посмотрела на стол Слизерина. Драко, будто почувствовав её взгляд, убрал чашку кофе и хищно улыбнулся. Она чуть поёрзала на стуле. Ощущения были очень непривычными и незнакомыми. «О, Мерлин! Я ведь никогда не ходила без нижнего белья». Малфой, неотрывно смотря на неё, медленно провёл языком по нижней губе, от чего дыхание девушки остановилось, и в голове пронеслись их уроки по самоконтролю. «Этот его язык… и эти губы. Чёрт!» Кровь прилила к лицу, и низ живота свело сладкой истомой желания. Слизеринец довольно ухмыльнулся. «Издевается? Вот дьявол!» Она опустила смущённый взгляд и нервно отпила какао. «Он думает, что всегда может меня соблазнить. Но это не так… Не так ведь?» «Я тоже могу». Выдохнув воздух и собрав всю смелость, она подняла на него карие глаза. Он заинтересованно смотрел на неё, одним ухом слушая, что говорит Блейз Забини. Гермиона закусила нижнюю губу, плавно подняла руки и убрала каштановые кудри на один бок, оголяя шею. Тонкие пальчики скользнули на рубашку, неторопливо расстегивая пуговицу за пуговицей. Она остановилась на середине, так что стала видна майка, которая плотно обтягивала грудь. Взгляд слизеринца жадно поедал каждый сантиметр её тела. «Я сведу тебя с ума, Малфой» — довольно ликовала Грейнджер, мягко проведя рукой от шеи до груди. Губы Драко дрогнули в лёгкой улыбке, а глаза будто потемнели. Настала его очередь нервно отпить из чашки кофе. «Один-один, Малфой» Блейз перестал что-то говорить, понимая, что друг его не слушает. Перевёл взгляд на Грейнджер, потом снова на Малфоя и демонстративно закатил глаза. Всю дорогу в Хогсмид друзья обсуждали квиддич и тренировки. Гарри взял разрешение тренировать первокурсника Джо Томаса. Малой очень хотел стать ловцом, и Избранному было только в радость потренировать парня себе на замену. Ведь этот год в Хогвартсе был последним для Поттера и его друзей. Гермиона чувствовала на своей спине прожигающий взгляд слизеринца, и от того нагота под её юбкой не давала девушке забыть об игре, которую они ведут. Друзья закупили все необходимые школьные принадлежности и решили зайти за сладостями. Ученики толпились в «Сладком королевстве» в желании закупиться на месяц. Гермиона же стояла ближе к выходу и ждала Гарри с Джинни, которые были уже почти у самой кассы, как вдруг холодные пальцы скользнули под юбку. Она чуть не вскрикнула от удивления. — Тшш, — зашипел Малфой. — Не привлекайте внимания, мисс Грейнджер. — Убери руки. Ты что, совсем с ума сошёл? — зашептала она. — Не этого ли ты добивалась? — промурлыкал он в самое ухо Гермионы. Мурашки побежали по телу от горячего дыхания, и низ живота снова потянуло. — Ну, не здесь же, — возмутилась она. — То есть, подожди. Ты сдаёшься? Секунда, и его холодные пальцы выскользнули из-под юбки, торопливо разгладили ткань её мантии и исчезли в кармане пальто. Гермиона обернулась. Слизеринец стоял рядом. На платиновых волосах были ещё нерастаявшие снежинки, а нос слегка покраснел. «У него холодные руки. Почему он так легко оделся?» — Замёрз? — спросила Гермиона, кладя свои тёплые ладони на фарфоровое лицо. Парень удивлённо моргнул от этого жеста, но не отступил. Хоть в лавке было много людей, никто, казалось бы, не обращал на них внимания. — Что это, Грейнджер? — почему-то грустно спросил Малфой. — Ты переживаешь за меня? — Да, — спокойно ответила она. — Почему ты не пошёл со всеми в «Три метлы»? — Захотел прогуляться, — хмыкнул он. «Ложь». — Сегодня пошёл первый снег, — добавил он. — Рождество уже близко, — кивнула Гермиона, и до неё дошло. «Суд Люциуса Малфоя назначен на сочельник. Так жестоко. На праздник семьи назначать суд. Наверно, он думал об этом» — Хочешь, прогуляемся вместе? — спросила она. — А как же день с друзьями в Хогсмиде? Ты ведь так хотела, — недоверчиво спросил он. — Мне кажется, я сейчас нужнее в другом месте, — ответила она, осторожно заглядывая в его глаза. «Я ведь нужна тебе?» Малфой молча кивнул. Гермиона сняла с себя шарф и аккуратно обернула его вокруг шеи слизеринца. Он не оттолкнул её, но светлые брови нахмурились. — А то простынешь, — оправдывалась Грейнджер. Их отношения складывались совсем не так, как представляла себе гриффиндорка. Парень каждый раз закрывался и отдалялся, когда девушка прикасалась к его душе. Не позволял ей даже представлять их будущее, отводя тему и отшучиваясь. Она честно пыталась не давить на него, но это стало трудной ношей для человека, так любящего стабильность и порядок. — Ты правда думаешь, что я буду расхаживать в шарфе Гриффиндора? Гермиона, я думал, ты умнее… — но Малфой не закончил. Девушка притянула его за края шарфа и, встав на цыпочки, легонько коснулась его губ. Он закрыл глаза и вдохнул воздух. — Не будь такой, Грейнджер, — прошептал он, не открывая глаз. — А то что? Влюбишься? — серьёзно спросила она. Искрящийся лёд встретился с горячей карамелью. «Не отталкивай меня, Драко, прошу. Я, кажется, так больше не могу. Эта неопределённость. Эти недоотношения» «Ты будто со мной, но мысленно за сотни миль отсюда. Притягиваешь моё тело, но боишься открыть душу». Парень молча переплёл их пальцы и потянул её к выходу. Шарф так и остался на его шее. Они шли по улочкам Хогсмида, пока снег, кружась, падал на дорожку. — Первый снег всегда такой неожиданный, хоть и долгожданный, — задумчиво сказала Грейнджер. — Слишком рано, — ответил Малфой. — Ненавижу первый снег. — Почему? — удивилась Гермиона. — Это ведь символ начала чего-то нового. — У меня дома, в Уилтшире, первый снег к разлуке, — мрачно сказал Малфой. «К разлуке с отцом? Как же мне унять его боль? Что бы я не сказала, это его не успокоит». «Но его можно отвлечь». — Иди сюда, — Гермиона потянула его, сворачивая с дороги к живой изгороди, что покрылась снегом. Они шли, пока не оказались на небольшой полянке между деревьев. Снег укрыл пышным покрывалом жухлую листву, и девушка восторженно охнула. — Так, слушай. Когда я была маленькой, то всегда так делала в первый снег. Это здорово освобождает от всяких мыслей, — сказала она, притягивая его в центр. — У меня такое предчувствие, что это будет какая-то глупость, — заворчал парень. — Не будь занудой, — передразнила его Гермиона. — Ну же… повторяй за мной, — гриффиндорка плюхнулась на снег спиной, звонко смеясь. — Ты предлагаешь мне поваляться в снегу? — съязвил Малфой. — Драко, просто доверься мне, — попросила она, смотря как снежинки падают с безмятежно голубого неба. И он медленно опустился сначала на корточки, после нехотя сел и, недовольно выдохнув, наконец, лёг рядом. — Посмотри на небо, — прошептала Грейнджер. — Что ты чувствуешь? Он помолчал несколько минут, вглядываясь в нежно-голубую гладь. Гермиона подняла свою руку. Немного поколебавшись, слизеринец поднял свою. От его ладони исходило тепло. «Ты мне нужен, а я нужна тебе. Что тебя останавливает?» — Так красиво, — тихо ответил Малфой и вздохнул. — Остановить бы время здесь и сейчас. С тобой. Вот так. — Нам ведь незачем останавливать время. Слизеринец молча смотрел на снежинки, которые в лёгком танце опускались на землю. — Мы ведь можем прожить ещё лучшие моменты в будущем, — заверила его Гермиона. «Ну же, Драко. Прошу тебя. Откройся. Доверься мне». — В будущем, которого нет, — холодно сказал Малфой и, резко отдёрнув руку, поднялся на ноги. «Он не верит в то, что у нас есть завтра? Тогда зачем это всё? Зачем мы сейчас вместе? К чему это?» Она растерянно поднялась и бросилась вслед уходящему слизеринцу. — Стой! — выкрикнула Гермиона. — Если у нас нет завтра, то зачем ты здесь? Зачем рядом со мной? — Я не знаю. Не понимаю, — зло процедил он. — Это бессмысленно! Малфой быстро отдалялся. Так больше не могло продолжаться. Целый месяц… Гермионе было отчаянно необходимо, чтобы они обозначили друг друга кем-то. — Нет. Драко, я люблю тебя! — неожиданно выкрикнула она. «Это не может быть бессмысленным. Ведь я правда так сильно полюбила тебя, что мне плевать на все НО». «Ну же, скажи мне! Скажи, что тоже любишь». Но парень обернулся и застыл, смотря на гриффиндорку как-то испуганно. Выражение его лица будто кричало ей «Что я наделал…». — Я люблю тебя, — спокойнее повторила Гермиона. В ответ последовало то же глухое молчание. Сердце под рёбрами то болезненно сжималось, то лихорадочно колотилось. «Да, не так я себе представляла признание в любви. Но и мы с ним тоже не совсем герои таких сказок, верно?» Слизеринец нервно сжимал и разжимал кулаки, и страх на его лице постепенно начал сменяться на гнев. Светлые брови нахмурились, а на плотно сжатых скулах заиграли желваки напряжения. — За что? Назови мне хоть одну причину, — процедил он. — Причины нужны для ненависти, Драко, а не для любви, — мягко сказала она. — Ни за что… и за всё одновременно, понимаешь? Между ними было около десяти футов, которые были негласной чертой всех тех проблем, что не давали им быть вместе. Гермиона шагнула ему навстречу, но Малфой вытянул руку в останавливающем жесте. — У тебя есть сотни причин меня ненавидеть, — бесцветным голосом сказал он. Всего один шанс. Она взглядом просила его не усложнять всё. — Но… я люблю тебя, — не сдавалась Гермиона, делая ещё один маленький шаг. «Ну же, Драко, услышь меня. Ты так сильно винишь себя за прошлое? У тебя столько не зажитых ран. Мы нужны друг другу». — Я Пожиратель Смерти, Грейнджер! Ты что, совсем глупая? Не понимаешь, да? Это я уничтожил Хогвартс! Из-за меня убили Дамблдора! — сорвался на крик Малфой, с силой зарываясь длинными пальцами в платиновые пряди. — Я… люблю тебя, несмотря ни на что, — повторила Гермиона, и глаза стало щипать, но она упрямо сделала ещё один шаг. «Прошу тебя, Малфой, услышь меня». — Тебя пытали в моём доме! На моих глазах и глазах моих родителей, которые готовы были сдать тебя и твоих друзей Темному лорду, слышишь ты меня? — кричал он. — Я… люблю тебя, — сквозь слёзы повторила гриффиндорка, делая ещё один шаг. «Мы ведь можем это всё пережить. Можем начать сначала». — В темницах Малфой-Мэнора убивали сотни маглов, пытали до бездыханного состояния. Одними из них могли быть твои родители, Грейнджер! Мы с тобой по разные стороны, разве ты этого не видишь? — Но ведь сейчас всё не так. Это был не твой выбор, — закричала она. — Да какая разница? Какая, нахрен, разница? Это ещё не всё! Далеко не всё. Хочешь, я расскажу тебе? Ты ведь так сильно хотела узнать меня. Давай! Бери палочку. Войди в моё сознание. Я хочу, чтобы ты увидела всё. Как твою любимую преподавательницу сожрала Нагайна на моём обеденном столе. Как мучали обожаемого Оливандера. Может, увидишь кого-то из знакомых маглов. Окровавленных, без рук и ног, с выколотыми глазами… — Хватит! — взмолилась Гермиона. — Ведь это делал не ты. Не по своему желанию. Ты спас меня и Гарри, — она собиралась сделать ещё один шаг, но его слова заставили замереть на месте. — Это такая мелочь. Мелочь по сравнению со всем остальным, — горько усмехнулся Малфой. «Мелочь», — это обрушилось на девушку как бетонная стена. — Моя жизнь для тебя мелочь? — выдавила Гермиона. Он застыл, не поднимая на неё глаз. Боль и обида разливались по телу гриффиндорки, заставляя сжаться, а из глаз вновь хлынули горячие слёзы. — Это всё меняет в таком случае, — как-то тихо сказала она, неуверенная услышал ли он вообще. Драко поднял на неё глаза и зажмурился так, будто хотел стереть из воспоминаний её заплаканные глаза и обиду. — Проклятье, Грейнджер. Проклятье. Что ты со мной делаешь? — он рванул с места и с силой прижал её к груди. Длинные пальцы запутались в каштановых кудрях, вторая рука сжала хрупкие плечи, и Гермиона тихо всхлипнула, обнимая его спину. «Он дрожит. Вдыхает мой запах и дрожит. Плачет?» — Как ты можешь называть это мелочью? Я ведь… люблю тебя, Драко Малфой, — прошептала Гермиона, сильнее прижимая его к себе. — Не надо, — выдавил он. — Прошу тебя. Ты будешь жалеть об этом, — он рвано втянул воздух. «Плачет». «О Мерлин. Что же ты с нами делаешь?»***
С первого снега прошло две недели. Ветер смёл белое покрывало с земли, захватив с собой последние желтые листья с деревьев. Два факела слабо освещали ванную старост, бросая радужные блики на мыльную пену. Гермиона неторопливо перебирала бледные длинные пальцы слизеринца, что лежал, оперев голову на бортик бассейна. — Как хорошо, — она откинула голову ему на плечо и прижалась спиной к его груди. Он приподнялся, чтобы ей было удобнее и пустил дорожку из лёгких поцелуев от плеча к шее и выше. Места, где он оставлял поцелуи, будто горели огнём, а горячая вода блаженно расслабляла тело. — Сладкая, — прошептал Малфой. Мурашки мгновенно побежали по спине, и девушка улыбнулась. Его рука скользнула сначала по животу, а потом погладила её по бедру. Пена в бассейне двинулась и немного приоткрыла Гермионе вид на руку парня. Чёрный череп, обвитый змеёй, будто был вжит в фарфоровую кожу. «Метка. Правда выглядит жутко. Но он не хотел её. Это напоминание о жестокости, что ему пришлось пережить». Девушка взяла его за запястье и притянула к себе. Один нежный и полный понимания поцелуй прямо в чёрное тату, и парень тяжело выдохнул. — Я люблю тебя, — тихо и осторожно сказала Грейнджер. Она не повторяла этого ни разу за прошедшие две недели, будто боясь, что он уйдёт. Но на её удивление крепкие руки развернули лёгкое тело, и Гермиона послушно села на слизеринца, обхватывая бёдрами его колени. — Ты жалеешь, что не ушёл? — собрав всю смелость, решила спросить Гермиона. Малфой взял её руку и притянул к губам. На светлой коже отчётливо виднелась мерзкая надпись «грязнокровка». Горячие губы нежно коснулись шрама, и штормовые глаза тепло посмотрели на девушку. — Я… люблю тебя, Гермиона Грейнджер, — спокойно сказал он. Драко обхватил руками её лицо и, притянув, легко коснулся губ. «Что?» «Неужели он сказал это?» Улыбка сама по себе растянулась на лице. — И влюбился, кажется, сразу же, — добавил Малфой, заглядывая в карие глаза. — В первый день, как увидел тебя. Непослушная, упрямая всезнайка. Копна волос и вздернутый нос. И эти глаза… цвета карамели, — он мягко провёл пальцами по щеке. — Да, я пропал уже тогда. И, поверь мне, жалею только об одном. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы это понять. Понять, что я просто влюблён в тебя. Я мог быть рядом с тобой всегда. Мог танцевать с тобой на Святочном балу. Чёрт! Ты даже не представляешь, как сильно я ненавидел Крама в тот вечер, — он закусил губу, сдерживая улыбку. Но тронутая признанием гриффиндорка всхлипнула, и из глаз потекли слёзы. «Он любит меня. Мерлин, я так боялась, что он уже никогда это не признает. Никогда не скажет. Но нет. Он любит меня. И уже очень давно?» — Тшш, Грейнджер. Если бы я знал, что ты плачешь от признаний в любви, то говорил бы тебе это с первого курса вместо всех тех обидных слов, — попытался пошутить Малфой. — Ты невыносим, — через слёзы возмутилась Гермиона. — Мистер Малфой, ваше чувство юмора весьма своеобразно. — Когда ты так говоришь, то становишься похожей на старуху Макгонагалл, — смеясь, ответил он. — Не называй её так! — Так, подожди. Пару штрихов, — он закусил губу и, собрав пену в руки, начал сооружать на голове девушки что-то наподобие шляпы. — Вот. Профессор Макгонагалл, что вы забыли у меня на коленях? — театрально удивился Малфой. — Фу! Какой же ты извращенец, — рассмеялась Гермиона. — Ну держись, — она собрала пену и надела её пышной шевелюрой на голову слизеринца, а после смастерила густую бороду. — Хагрид? Что ты здесь делаешь? — подыграла Гермиона. Малфой вопросительно изогнул бровь, от чего немного пены съехало вниз. Гермиона залилась смехом. — И это я извращенец? — сдерживая улыбку, приподнялся Малфой. — А ну, иди сюда, — сильные руки крепко схватили её за талию и притянули к себе. «Когда он успел возбудиться?» Гермиона перестала смеяться и, облизнув губы, убрала пену с лица Малфоя. Он незамедлительно впился в неё, целуя и покусывая. Руки сжали ягодицы, и из груди вырвался стон. — Так вот чем нынче занимаются старосты? Правила Хогвартса не для вас? — визгливый девичий голос испугал Гермиону настолько, что она подпрыгнула от шока. Малфой прыснул со смеху. — Миртл, а мы тебя не ждали, — приветствовал он призрака женского туалета. — Что ты здесь делаешь? — А Миртл никто никогда не ждёт! — заныла Плакса. — Я плавала по трубам. Плавала, плавала и услышала смех. Решила посмотреть, кому это здесь так весело. — Ты напугала меня, — сказала Гермиона. — А ты что, правил Хогвартса не знаешь? — грубо ответила девочка. — Нет таких правил, которые запрещают старостам находиться в ванне старост, — скептически заметил Малфой. — Нигде не указано, что мы должны приходить поодиночке. — Хитрый, умный Малфой, — пропела Плакса. — Я надеялась, что ты умрешь в битве за Хогвартс. Мы бы были прекрасной парой. Я бы поделилась с тобой женским туалетом. Вместе бы плавали по трубам… — мечтательно протянула она. — Это… очень мило, — сдерживая смех, ответил слизеринец. — Вот никогда бы не подумала, что придётся ревновать тебя к призраку, — фыркнула Гермиона. «И так полшколы этих глупых девушек, что предпочитают игнорировать тот факт, что мы за руки идём. Всё равно хлопают глазами, будто туда пыль волшебная попала» — А мы прекрасная пара, между прочим, — вставила Миртл. «Ещё и ты». — Ты для него старовата! Не находишь? — разозлилась Грейнджер. — Ну-ну, дамы. Меня на всех хватит, — издевался Малфой. «Кто бы сомневался? Это только умножает твоё самодовольство», — девушка сузила глаза. «Но признай, он игнорирует всех девушек. Абсолютно всех» — напомнило что-то внутри. — Гермиона, по меркам призрачной жизни Миртл достаточно молода. В Хогвартсе есть призраки, которые живут в замке с самого его основания, — отметил Малфой. Гриффиндорка хотела было что-то ответить, но внезапно её озарила идея. — О, Мерлин! Драко! Я нашла, — воскликнула она. — Зачем что-то искать в библиотеке про Выручай-комнату, когда можно спросить у тех, кто жил в замке в момент её создания? Призраки! Они должны знать кто, когда и как создал Выручай-комнату. Девушка посмотрела на слизеринца. Но его лицо не выражало ни грамма её энтузиазма. Напротив, он выглядел так, будто его с треском уронили с небес на землю. «Что с ним? Он не хочет найти часы? Или его всё же волнует в Выручай-комнате что-то другое? Например, крестраж. С помощью которого можно воскресить Тёмного Лорда, а тот вытащит отца Малфоя». — Ты не рад? — осторожно спросила Гермиона. — Рад, — как-то сухо ответил парень. — Надо поспрашивать у них, — отчуждённо продолжил он. — Драко? — остановила его Гермиона, заглядывая в глаза. — Ты что-то от меня скрываешь? Штормовые глаза будто потускнели от чего-то. Но парень взял себя в руки. Грейнджер снова почувствовала, как перед ней одна за другой закрываются двери в его душу. — Нет. Просто так неожиданно. Я уже почти смирился с тем, что не найду их. Здорово, что появилась зацепка, — напуская непринуждённость, сказал он. Ледяные когти разорвали сердце девушки, и живот скрутило от мерзкого чувства подозрения. «Лжёт. Он мне лжёт. Я чувствую это. Что-то не так с этим делом». — Тогда давай искать дальше. Вместе, — ответила гриффиндорка. — Да. Конечно. Завтра начнём? — спросил Малфой, отстраняясь и выходя из бассейна. — А ты похорошел, — захихикала Миртл. Но слизеринец даже не обратил на неё внимание. Гермиона так и осталась в бассейне, пытаясь отогнать неприятное ощущение. Будто только что всё испортилось, разбилось и закончилось. Будто что-то идёт не так.