Бескрылый дракон

      Саундтрек: Maitre Gims— Je Te Pardonne feat Sia       

Чем больше люди скрывают,       Тем меньше к ним доверие.

             Голова пульсировала от напряжения и внутренней борьбы, которая совершенно уничтожала не так давно восстановленное психическое и ментальное здоровье девушки.       Зеленоглазый брюнет с такими же, как и у неё самой, непослушными волосами нервно метался из угла в угол, лихорадочно приговаривая себе под нос. А рыжеволосая девушка накручивала на палец длинный локон и покусывала нижнюю губу.              — Гермиона! Давай. Повтори ещё раз, — потребовал Гарри.              — Да сколько можно уже? — нервно бросила Грейнджер.              — Последний раз! — нетерпеливо поторопил её гриффиндорец.              Друзья расположились в гостиной башни старост, пока другие члены старостата отсутствовали.              — Мы с Драко встретили Плаксу Миртл — привидение женского туалета. И мне пришла идея, что o Выручай-комнатe можно спросить у призраков замка, — повторила Гермиона уже четвёртый раз за вечер.              — И он как-то странно отреагировал, да? — Поттер снял очки и потёр переносицу двумя пальцами руки.              — Да. Он как будто растерялся. Будто не хотел больше искать эти часы… — ответила Гермиона.              — Крестражи! Крестражи! — взревел Избранный. — Мерлин, ты действительно веришь в эту дерьмово-придуманную историю о часах? — он приблизился к подруге, заглядывая в карие глаза.              — Верю. Я верю ему, — как-то тихо выдавила девушка.              Поттер разочарованно простонал, отворачиваясь от неё. Он прошёл вдоль дивана к креслу и с размаху упал в него, смачно ругнувшись, что было совсем ему не характерно, но вырывалось, когда он был сильно зол.              — Гарри, если бы у тебя осталось что-то от отца. Что-то важное, как напоминание о нём. Ты бы разве не хотел найти это? — спросила Грейнджер.              Парень закрыл глаза и молча раздумывал несколько минут.              — Возможно, — наконец ответил он. — Но мой отец — не Пожиратель Смерти! — добавил он.              — Какое это имеет значение? Он — его отец! Родителей не выбирают, блин!              — То есть ты уже не осуждаешь Люциуса Малфоя за его поступки? Он теперь для тебя не просто Пожиратель Смерти, ярый сторонник Волан-де-Морта? — процедил Поттер.              — Я этого не говорила! — взорвалась Гермиона. — Ему нет прощения! Просто… я пытаюсь достучаться до тебя. Что Драко не виноват в том, что делал Люциус! Не виноват в том, что он его сын. Он ведь для него, в первую очередь, отец!              Гарри раздражённо чесал ногтями коленки, а Джинни и вовсе не поднимала взгляда на подругу.              — Просто тогда в Хогсмиде мне показалось, что Драко что-то решил для себя. Что-то важное… Я думала, что это касается нас с ним. Но теперь я думаю, что это решение было связано с поисками часов и восстановлением Выручай-комнаты, — отрешённо размышляла гриффиндорка.              — Прошла уже целая неделя… он так и ничего не делает? — спросила Джинни.              — Как раз-таки наоборот. После разговора с Плаксой Миртл он будто тянет время. То у него тренировки, то просит помочь с уроками, то ещё что-то. Но лишь бы не возвращаться к этой теме.              — Да всё понятно, блин. Он ищет без тебя. Получил всё, что нужно. И теперь ищет самостоятельно, — зло выплюнул Гарри.              — Что, прости? — выдохнула Гермиона, не веря своим ушам. — Ты хочешь сказать, что он использовал меня?              — Ну да. Ты ведь самая умная девушка во всем Хогвартсе! Он знает это, поэтому и привлёк тебя. Один он бы не додумался до этого, — парень снова встал с места, подходя к камину.              — Гарри… не надо так, — предостерегла Джинни.              — Нет. Надо. Вы снова это делаете, — мрачно продолжил он. — Я ведь и до этого подозревал Малфоя. Говорил, что он получил Метку Пожирателя. Говорил, что он затевает что-то тёмное, но вы так же отмахнулись. И я был прав! Моя интуиция работает отлично!              — Но не идеально! Ты тоже ошибался насчёт многих. Вспомни Снейпа и профессора Квиррелла, и насчёт Аластора Грюма… ты ведь целый год даже не догадывался, что это вообще не он! — возразила Гермиона. — Драко не хотел всего этого. Ты сам это знаешь, поэтому и заступился за него перед судом Визенгамота, разве не так?              — Лучше бы я этого не делал, — холодно сказал Гарри.              — Да я не узнаю тебя… — выдохнула Гермиона.              «Почему он так себя ведёт? Неужели он действительно жалеет о том, что не дал Драко сгнить в Азкабане?»              — Это я не узнаю тебя, Гермиона! Ты будто с ума сошла! Его презирает вся школа! Весь магический мир! На кой чёрт ты лезешь на рожон, а? С чего вдруг ты ему так доверяешь? Он этого не заслуживает, и ты… — взревел Гарри.              Но звонкая пощёчина заставила парня замолчать. Гермиона охнула от неожиданности, а рыжая гриффиндорка стояла неподвижно напротив и гневно смотрела на своего парня. Солнце кидало блики на светлое лицо, щедро выделяя каждую веснушку.              — Не будь таким лицемером! — разочарованно процедила младшая Уизли сквозь зубы.              — Что? — удивился Гарри, ошарашено смотря на неё.              Парень потирал место удара, в смятении осознавая, что это впервые, когда его девушка так взорвалась.              — Когда после Турнира Трёх Волшебников ты вернулся с трупом Седрика Диггори и заявил, что Волан-де-Морт воскрес, тебе никто не верил, — она всплеснула руками, отчаянно смотря в зелёные глаза. — Тебя презирала вся школа! Потому что это звучало, как полнейшее безумие. Но я была на твоей стороне, — Джинни ткнула пальцем в его грудь. — Я верила тебе, потому что любила. То же самое сейчас делает Гермиона. Поэтому не будь лицемером! Признай уже это! У Гермионы отношения с Драко Малфоем! И это не временно.              Рыжая девушка отвернулась и ушла к стеллажу с книгами, стараясь успокоить чувства.              — Не временно? — бесцветным тоном повторил Избранный. — А как же Рон? Знаешь, Гермиона… Он ждёт на Рождество свою девушку Гермиону Грейнджер, а не миссис Малфой!              — Нам пора перестать надеяться на то, что они сойдутся, — спокойно сказала Джинни.              «Что они такое говорят? Перестать надеяться? Они думали, что мы с Драко расстанемся? И всё это время просто ждали…»              — То есть… вы рассчитывали на то, что мы расстанемся? — упавшим голосом спросила Гермиона. — Ну, и по какой же причине?              — У вас их предостаточно! Это — дело времени, — ответил друг. — Но теперь я понимаю. Он просто использовал тебя.              Гермионе показалось, что сейчас пощёчину отвесили и ей.              — Хватит! Я не собираюсь больше слушать этот бред! Если мы всё ещё друзья, то попробуй понять, что я люблю его! И он любит меня! Ясно?              — А как же всё это… крестраж? Он собирается возродить Тёмного Лорда, чтобы тот освободил его обожаемого отца! Ты поддержишь его в этом? — допытывался Поттер. — Я… Да как же ты не видишь очевидных вещей? Его интересуют не часы!              — А я вот верю ему! Верю во всё, что он мне сказал. Это — мерзко… мне мерзко сомневаться в нём. Он открылся мне… Это было не так легко для него! И я не хочу подозревать его! — перешла на крик Гермиона.              — Я не позволю ему сделать это! Не после того, как столько людей отдали свою жизнь для того, чтобы уничтожить Волан-де-Морта! Я потерял всех! В этой войне! А ты отказываешься подозревать его в том, что так очевидно! Ты будто ослепла! Как заколдованная… — глаза Гарри расширились, и он резко рванулся к гриффиндорке. — Точно! Заколдованная!              Парень рукой схватил цепочку с серебряным кулоном, что носила на шее Гермиона. Ту самую, которую дал ей слизеринец. Она всегда носила с собой порцию его зелья, чтобы в случае приступа принять его. Примерно через месяц ей стало легче, и Драко посоветовал принимать зелье иногда для профилактики.              — Гарри! Что ты делаешь? — вскричала Гермиона, вставая с кресла.              Гриффиндорец гневно сорвал с шеи цепочку и, быстро открутив крышку у серебристого цилиндра, вылил на руку пару капель зелья. Он поднёс ладонь к носу и начал вдыхать запах.              — Джинни! Иди сюда. Понюхай! Чем для тебя пахнет зелье? — рявкнул Поттер и рыжая девушка приблизилась к нему.              — Да что ты делаешь, блин? — непонимающе требовала ответа Гермиона.              — Мята… и что-то ещё… — принюхиваясь, пробормотала рыжая гриффиндорка.              — Он поит её амортенцией! Зельем любви! — выдал вердикт Гарри.              — Что? Что ты сказал? — Гермиона округлила глаза от шока. — У тебя паранойя, Гарри Поттер! Это снотворное зелье! Успокоительное.              — Откуда тебе знать? Он варит эту бурду сам! Когда ты начала к нему что-то чувствовать, а? Это было до войны? До первого учебного дня в Хогвартсе? До того момента, когда ты выпила эту дрянь в первый раз? — глаза Избранного неистово сверкали гневом.              — Я… я… — растерялась Гермиона, но, немного собравшись с мыслями, начала думать вслух. — Любовное зелье действует иначе… Сразу же. У меня всё было по-другому. Чувства возникали постепенно. И я его больше не пью ведь. Поэтому эффект должен был бы сойти.              — Он усовершенствовал рецепт. Что-то намудрил. Я уверен! — лихорадочно говорил Гарри. — Потому что ты просто не могла его… Эту дрянь нужно пить регулярно, а потом она просто въедается в тебя, и ты уже бесповоротно…              — Хватит! — закричала Гермиона, с силой расчёсывая кожу головы, вырывая пару волос. — Я не хочу больше ничего слушать! Ясно? Это не амортенция! Сходи к мадам Помфри и узнай! Это простое успокоительное! Не приближайся ко мне, пока не удостоверишься! Потому что я больше не могу это терпеть!              — Гермиона… — умоляюще начала Джинни.              — И ты тоже! — вскрикнула она и вылетела из комнаты.              Гриффиндорка неслась по коридору замка, что даже днём был тёмным и холодным. Завернув за поворот, она чуть не сшибла парня с ног. Отчётливый мускусный хвойный запах ударил в нос.              «Драко?»              «Только не сейчас. Сдержи слёзы. Не дай им скатиться».              — Блять, смотри куда… Гермиона? Куда ты… — но он не договорил, увидев смятение на лице девушки. — Чёрт, что случилось? — в штормовых глазах на секунду промелькнули страх и паника.              «Это всё неправда. Просто не может он так со мной поступить. Это ведь Драко. Мой Драко?»              «Малфой, Гермиона. Не забывай. Он же Малфой. Сын Люциуса Малфоя. Самого лживого, скользкого и мерзкого ублюдка!»              Слова застряли на языке, обжигая горечью обиды и смесью гадких подозрений, что будто яд отравляли девушку, а лицо исказилось от борьбы сердца и разума. Слизеринец же, напротив, стоял, глазами жадно считывая каждое малейшее изменение в её лице, выискивая причину её взвинченного состояния.              — Драко… я так больше не могу, — охрипшим голосом начала Гермиона.              — Я всё объясню, — перебил её парень, и на холодном, обычно сдержанном лице, застыла мольба.              — Что ты объяснишь? — почти беззвучно просипела Грейнджер.              «Умоляю! Не говори мне, что это не просто бред и паранойя Поттера!»              — Только не бросай меня, — он сглотнул, судорожно бегая глазами по её лицу.              «Умоляю!»              — Ты хочешь восстановить Выручай-комнату? — начала издалека Грейнджер, боясь озвучить вслух, что за этим последует.              — Я должен, — из него волнами хлестали отчаяние и обречённость.              «Боже! Он действительно хочет возродить Тёмного Лорда»              — Зачем? — дрожа от ужаса осознания, спросила девушка.              — Мне нужны… эти часы, — выдавил он.              «Он продолжает мне врать? Или ему действительно просто нужны часы? Если да, то почему ты так смотришь на меня?»              — Тебе правда нужны только часы? В память об отце? Только это? — спросила Гермиона.              Молчание было таким громким, что уши заложило от напряжения. Он будто кричал, кричал ей что-то, но на деле была только тишина. Губы сложились в тонкую полоску, а на его глаза начали наворачиваться слёзы, от чего стеклянная радужка потемнела. Малфой выглядел таким уничтоженным, будто прямо сейчас разлетался у неё на глазах.              «Боже, Драко! Скажи мне, что они все неправы. Что ты просто хочешь сохранить семейную реликвию. Передать её своему сыну. Сохранить традицию рода. Быть достойным наследником. Скажи мне это! Я поверю. Поверю!»              — Да, только часы, — выдохнул он, наконец. — Ты мне веришь?              «Я хочу тебе верить».              — Верю, — кивнула Гермиона, обречённо выдохнув.              «Я не хочу тебя потерять».              «Ни за что!»              «Прошу, пусть это будет правдой!»              Но Малфой зажмурился и начал сжимать и разжимать кулаки.              «Нет!»              «Он всегда так делает, когда нервничает».              «Врёт?»              — Это всё? Ты больше ничего не хочешь мне сказать? — спросила Гермиона, видя, как парень замер.              — Я… люблю тебя. Не забывай про своё обещание. Ты…              Она знала, что эти слова давались ему сложно. Что он вкладывал в них намного больше смысла, чем большинство людей в этом мире. Он никогда не разбрасывался ими. Даже в шутку. И до этого она слышала его признание лишь раз.              — Не оставлю тебя, — кивнула она и, приблизившись, прижалась к его груди.              Он дышал глубоко, будто вдыхал её до предела, до полного заполнения.              — Мерлин! Эта карамель… — пробормотал он в её волосы.              «Почему я чувствую, что ты мне врёшь?»              «Почему это чувство меня не покидает?»              Они стояли в объятиях друг друга, пытаясь потеряться где-то в этих коридорах замка, этом мире, лишь бы никто их не нашёл.              — Ты возвращался в башню? — прервала молчание Гермиона.              — Да. Мне нужны были тренировочные вещи, — кивнул слизеринец.              — Ох, Мерлин! Сколько время? Дэн, наверно, ждёт тебя, — всполошилась она.              — Грейнджер, давай я отменю тренировку с щеглом, — сказал Малфой, не желая выпускать девушку из рук. — Хочешь, поваляемся в ванне с пеной или почитай мне ту магловскую книжку?              — Драко! Ты обещал ему и мне.              В ответ парень лишь провёл длинными пальцами по платиновым волосам и раздражённо простонал.              — А ты куда? — спросил он.              — В библиотеку, — машинально соврала Гермиона, хотя совершенно не имела понятия куда собирается идти.              — Ох, ну конечно. Между нами всегда гранит науки и тысяча холстов знаний.              — Не паясничай! — цокнула языком девушка.              — Я заберу тебя из библиотеки после тренировки и не отпущу никуда, ясно? — он взял её лицо в руки и оставил на носу лёгкий поцелуй.              — Давай лучше увидимся в Большом Зале за ужином. У тебя будет больше времени, чтобы принять душ.              — Мне не нужно это время, если со мной в душе нет тебя, — хищно улыбнулся Драко, пытаясь разрядить атмосферу.              — В Большом Зале за ужином, — подтолкнула его в сторону башни старост Гермиона.              Парень ушёл, и она вновь осталась, одержимая смятением. Этот разговор только ещё больше загнал её в проклятые подозрения.       В голову пришли воспоминания недавнего разговора с Ханной Аббот.              — Ты чувствовала, что Эрни тебе врёт? — спросила Гермиона у пуффендуйки.              Они сидели на лавочке школьного двора.              — Знаешь, нет, — покачала головой Ханна. — Когда любишь человека, ты становишься в некотором роде уязвимым перед ним, потому что полностью доверяешь. Хочешь доверять и закрываешь на всё глаза.              «Я боюсь ошибиться. Боюсь потерять его, но и не могу позволить ему сделать что-то ужасное».              Около часа Гермиона бездумно бродила по замку, пока лестница за лестницей, что, вращаясь, меняли своё направление, не донесли девушку до Астрономической Башни. Она распахнула дверь, и холодный воздух резко сбил разгорячённое дыхание. На смотровой площадке не было ни единой души, от чего Гермиона расслабилась и дала волю себе. Один всхлип. Второй. И слёзы пошли навзрыд.              «Он не мог. Не мог со мной так поступить. Я видела его глаза. Видела…»              «Это просто успокоительное. Просто снотворное зелье. Гарри ошибается. Это низко. Он бы не стал такими мерзкими способами…»              «Или стал бы?»              В голову пришёл случай в кабинете алхимии. Его грубое отношение к ней в то утро перед Хогсмидом никак не укладывалось в голове. Ярость, гнев и непонятная стужа в его глазах тогда заставили девушку расплакаться. Ей казалось, что он насиловал её, издевался, наказывал за что-то.              «Он не мог использовать меня… Он сказал, что любит меня… Что влюбился уже давно».              «Да просто невозможно так убедительно врать… только если мой разум не затуманен зельем…»              «Нет! Перестань, Гермиона! Вы и так на волоске! Доверяй ему».              «Но он совершенно точно что-то замышляет…»              «Может, его принуждают? Шантажируют? Угрожают, в конце-то концов! Может, ему нужна твоя помощь?»              «Спроси его об этом… напрямую. Это лучший способ узнать правду… Иначе ты сама себя сожрёшь догадками».              — Гермиона? — послышался голос за спиной. — Что ты здесь делаешь?              — О, Невилл, — пытаясь скрыть слёзы, выдавила гриффиндорка, уходя на смотровую площадку.              Солнце постепенно садилось за горизонт, окуная пейзаж в лиловые оттенки.       С Астрономической Башни открывался впечатляющий вид на замок. С одной стороны виднелись девять стеклянных теплиц, хижина Хагрида, а с другой — поле для Квиддича, где летали две фигуры в изумрудной игровой форме.              «У Драко сейчас тренировка с Дэном Эйвори. Он сдержал слово и тренирует первокурсника. Гермиона, доверяй ему. У вас и так слишком много помех быть вместе, не становись одной из них».              — Что случилось, Герм… Подожди. Почему ты не наложила согревающее заклинание? Ты же заболеешь. Так холодно, — парень скинул с плеч мантию и подошёл к ней.              — Я… забыла, — неловко ответила Грейнджер.              Тёплая ткань накрыла успевшие продрогнуть до костей плечи. Она совсем не обратила внимания, что убежала в одной рубашке. А холодный вечер конца ноября, увы, совсем не располагал к прогулкам в таком виде.       Невилл упёрся руками о поручни и окинул взглядом окрестности Хогвартса.       Гермиона отметила про себя, что парень очень возмужал. Лёгкая щетина и обрётший углы профиль, серьёзный взгляд и напряжённые мышцы, обтянутые тканью пуловера.              «Эта война всех нас изменила».              «Как бы мы не старались делать вид, что всё как прежде… но это — не так. Мы больше не дети».              — Я тоже прихожу сюда… — он замялся, видимо, размышляя, говорить ли о том, что он заметил следы длительных рыданий девушки. — Поразмыслить, — наконец нашёл подходящее слово парень.              — О, я могу уйти, чтобы не мешать, — спохватилась гриффиндорка.              — Нет. Я не это имел в виду, — Невилл отвернулся и, опираясь спиной на поручни, сложил руки на груди в замок. — Скорее наоборот. Я рад, что не один. Может, поразмышляем вместе? В последнее время у тебя и Гарри совсем нет времени… ну, для того чтобы… знаешь… зайти к нам, — наконец, закончил Невилл, отводя взгляд. — Я думал, мы друзья.              «У Гарри куча обязанностей и отношения с Джинни, а у меня всё свободное время проходит с Драко. И он отнюдь не приветствует идею провести это время в гостиной Гриффиндора или вообще в компании красных львов факультета».              «Я уже и не помню, когда в последний раз мы все вместе с ребятами собирались. Невилл совсем пропал. И тогда, после отказа Луны, в Хогсмид он вовсе не пошёл».              — Конечно, мы друзья. Просто Невилл, прости, пожалуйста. Я ничего не успеваю. У меня такое чувство, будто я разрываюсь на части, — призналась Гермиона, смотря, как блондин на метле делает впечатляющий пируэт и с силой отправляет квоффл в мальчика, что уже разгоняется и летит в противоположную сторону.              — Я понимаю. Просто останься. Я устал приходить сюда и сидеть в одиночестве, — он понуро опустил плечи, и Гермиона, отвернувшись, также опёрлась на поручни спиной и спрятала замёрзшие руки в карманы мантии.              Они стояли молча, каждый погружённый в свои мысли. Холодные пальцы нащупали что-то шуршащее, и любопытство, взяв вверх, заставило девушку вытащить вещицу из кармана мантии Долгопупса.       Это были причудливые очки, что носила Лавгуд и раздавала всем желающим. Они, по рассказам когтевранки, отгоняли нарглов, что путают мысли людей.              — О, ты их тоже носишь? — спросила Гермиона.              — Луна говорит, что вокруг моей головы всегда летает куча нарглов. — хмыкнул парень.              — Как у вас с ней? Решили быть друзьями? — Гермиона крутила необычные очки в руках.              — Мне ничего другого не остаётся. Она ведь мне всё ещё нравится. Но, так как это не взаимно, я остаюсь её другом. Зато мы проводим много времени вместе.              — Невилл… Мне так жаль. Правда, — грустно сказала Гермиона.              — Знаешь, я научился видеть в этом плюсы. Своеобразные, — он слегка улыбнулся. — Безответные чувства учат любить безвозмездно. Не ожидая ничего взамен. Я рад, что учусь этому, — он потрепал волосы на затылке.              — Боже! Невилл! Ты — один из самых бескорыстных людей, которых я знаю. Тебе нечему учиться. И, по-моему, это — жутко несправедливо. Ты заслуживаешь большего! Поверь мне.              — И ты тоже, — многозначительно добавил он.              — Не надо, — выдохнула гриффиндорка, понимая к чему клонит парень.              — Я серьёзно. Он тебя не заслуживает, — привычный мягкий голос звучал жёстко. — Думаю об этом каждый раз, когда вижу вас вместе. А сейчас… просто уверен в этом.              — Почему? — упавшим голосом спросила девушка.              «Я будто ходила всё это время в розовых очках, думая, что мои друзья так легко приняли это. А на самом деле Гарри с Джинни рассчитывали, что мы расстанемся. А Невилл… Боже, что же скажет Рон?»              — Посмотри на себя, Гермиона. Прости, конечно, но ты совсем не выглядишь глубоко счастливой. Отношения должны окрылять человека, радовать его, а ты… стоишь здесь заплаканная, замёрзшая и абсолютно разбитая.              Слова врезались в Грейнджер, и она принимала каждое в самое сердце. Ноющее ощущение в груди стало ещё больше от приступа жалости к самой себе.              «Почему всё так сложно? Почему у нас с ним всё так сложно?»              «Ну вот за что, Мерлин? За что? Разве мы не настрадались?»              Сдерживать слёзы было невозможно, и всё это безжалостно давило на неё, ревело и метало внутри, раздирая в желании вырваться наружу. Она закрыла лицо руками и отдалась эмоциям, что так сильно бушевали в ней.              — Эй-эй, Гермиона. Мерлин, я не думал, что ты так отреагируешь. Прости, прости, пожалуйста. Не плачь! — растерялся Невилл. — Иди сюда. Ну-ну. Не надо плакать, — он обнял её за плечи и похлопал по спине.              — Убери свои лапы! — взревел голос издалека.              Гермиона дёрнулась от неожиданности и отпрянула от друга. Они вместе повернулись ровно в тот момент, когда разъярённый слизеринец влетел на метле в Астрономическую Башню. Он резко кинул древко на пол и уставился пылающими от гнева глазами на гриффиндорцев.              — Какого хера? — прорычал он.              — Малфой, — зло процедил Невилл.              — Это, по-твоему, библиотека? — голос был жёстким, а глаза метали молнии.              — Драко… — выдохнула Гермиона.              — Ты что, совсем глупая, Грейнджер? Раз уж решила обжиматься с Долгопупсом, то нашла бы более неприметное место. Да и кандидатура, конечно, убогая до невозможности!              — Не смей. Так. С ней. Разговаривать, — чётко прогремел гриффиндорец, сделав шаг навстречу блондину.              — А то что? Заплачешь, размазывая сопли и слюни? Как и всегда… — бледное лицо скривилось от отвращения.              — Прекратите! — взмолилась Гермиона, пытаясь встать между парнями.              — Нет! Этот кусок слизеринского дерьма тебя не стоит! — Невилл убрал девушку за плечо.              «И когда он стал таким решительным?»              — Что ты там проскулил? — злобно усмехнулся Драко. — Давай ты не будешь толкать сейчас пламенные речи. Вас, блять, что на Гриффиндоре отдельно учат, как встрять в проблемы?              — Заткнись, Малфой! Я не боюсь тебя! — гриффиндорец выпрямился.              — Даже фразы с Поттером одинаковые? — издевательская усмешка напомнила Гермионе все прошлые года обучения в Хогвартсе. — Может, ты и плакат его у себя на стенке повесишь? Молиться на него будешь?              «Боже, сейчас он так сильно похож на себя прежнего. На того Малфоя, что задирал и унижал всех вокруг».              — Мамочка не учила, что трогать чужих девочек не комильфо? — прошипел Малфой, сузив глаза, но злорадная улыбка снова расплылась на лице. — Ой, прости! Она же даже не может вспомнить, кто ты такой!              — Ублюдок! Ты — мерзкая тварь, Малфой! Ты! Да ты даже волоска её не стоишь! — взревел Невилл и поднял палочку, направляя на слизеринца.              — Невилл, не надо! Прошу, — Гермиона встала между парнями, и палочка друга уткнулась ей в плечо.              — Отойди, Гермиона! Эта тварь не достойна тебя! — кричал гриффиндорец.              — Кто это тебе такое напел? Жаба твоя? Других друзей ведь у тебя нет, — шипел Драко за спиной Грейнджер.              — Хватит плеваться ядом! Прекрати это! Иначе я уйду! — взорвалась Гермиона, гневно оборачиваясь на блондина.              «Почему ты ведёшь себя так? Прекрати! Не разочаровывай меня!»              — Могла бы хоть выбрать кого-то не столь ничтожного! — съязвил он, а в стеклянных глазах застыла обида.              — Ничтожного? — усмехнулся Невилл. — Знаешь, кто ничтожен? ТЫ! Ты никто, Малфой. Никто! Без своего статуса, без фамилии, без богатства и власти! Никто!              — Что ты там скулишь? — сквозь стиснутые зубы прорычал Драко.              — Что ты можешь дать ей? Что можешь сделать для неё, а? Ты хоть родителям то признался, что встречаешься с маглорождённой девушкой? Что сказал твой гнилой отец, помешанный на этой извращённой идее о чистоте крови?              — Не смей говорить о моём отце!              — Так и думал, — выплюнул Долгопупс. — То-то ты всё ещё шатаешься весь в золоте. Вылизанный сноб. Трус!              — Ты труп, Долгопупс. Пусть в Святом Мунго готовят койку рядом с твоими родителями.              — Ты хоть собираешься им рассказать, а? Или боишься, что твою рожу выжгут из семейного древа Малфоев, как предателя крови?              «О Мерлин, не надо говорить этого».              — Заткнись!              — Не собираешься же! — взревел Невилл. — Кишка тонка у тебя отказаться от всего ради неё. Поэтому ты её и не стоишь!              - Я расскажу им! — голос звучал так дико и разъярённо, что Гермиона приготовила палочку, боясь, что сейчас начнётся дуэль.              — Когда? — усмехнулся гриффиндорец.              — Блять! Да будет тебе известно, в Азкабан, сука, совы не летают! — рычал Малфой, и девушка ощущала волнами исходящую от него ярость.              — А мать? — кинул ему Долгопупс.              — Какое тебе, блять, до этого дело?              «Но отчасти Невилл прав. Если бы Драко захотел… он мог бы рассказать хотя бы маме о нас».              — Потому что она моя подруга! Я переживаю за неё! Ты — конченная тварь! Ты мучаешь её. Она плакала здесь в одиночестве из-за тебя! — вскричал гриффиндорец.              Последовала тишина. Гермиона не могла даже повернуть головы, чтобы посмотреть какое выражение лица сейчас было у Малфоя.              «Я должна с ним поговорить. Сейчас. Так больше не может продолжаться».              — Невилл, пожалуйста, оставь нас. Я хочу поговорить с Драко наедине!              — Гермиона… — начал друг.              — Я сказала «пожалуйста»! — закричала она.              — Не смей её обижать! Иначе я обещаю тебе… — пригрозил гриффиндорец.              — Пожалуйста! — уже не могла терпеть Грейнджер.              Однокурсник нехотя попятился к выходу и ушёл, хлопнув дверью. Лязг железной двери прошёлся по ушам как нож. Последовало снова тяжёлое молчание, что жутко угнетало обстановку.              — Почему ты не в библиотеке? — хрипло спросил слизеринец.              Гермиона всё ещё стояла к нему спиной, не в силах собрать себя во что-то единое.              — Ты хочешь возродить Тёмного Лорда? — собрав, наконец, все силы, спросила она и обернулась к нему.              — Что?! Что творится в твоей голове, Грейнджер?! — он был в откровенном шоке, нервно вглядываясь в её лицо.              — Ты… хочешь восстановить Выручай-комнату, для того чтобы достать оттуда крестраж и с его помощью воскресить Волан-де-Морта? — выпалила она.              Вместо ответа Малфой согнулся пополам. Его сотрясал истеричный смех.              — Ох, я сойду с ума с тобой, — он вытирал слёзы, навернувшиеся на его глаза. — Так выглядит паранойя, Гермиона.              Ей вдруг стало не по себе. Его реакция была явно не такой, как она ожидала. На какой-то момент гриффиндорке показалось, что все подозрения были действительно смешными. Но оказаться в положении, где она выглядит дурой в его глазах, ей не хотелось.              — Что смешного? — холодно спросила она, и Малфой поднял на неё глаза.              — То есть ты серьёзно сейчас? — он зарылся руками в платиновые волосы.              — Абсолютно.              — И как давно у тебя эти подозрения? — жёсткость в его тоне заставила напрячься. — Как ты можешь быть со мной, подозревая меня в таком… дерьме? — он сморщился.              — Я… я… — замялась Гермиона.              — Я… я… — передразнил её Малфой. — Ну, и нахрен мне это делать? Ты хоть представляешь, в какой кошмар он превратил мою жизнь?              — Знаю! — выкрикнула она.              — Нет, блять! Ты даже малейшей части этого не знаешь!              — Я думала, что ты готов сделать это ради отца!              — Причём тут отец? Мерлина ради, Грейнджер, что ты несёшь?              — Когда ты возродишь Волан-де-Морта, он освободит твоего отца… — начала Гермиона.              — Ну неужели у этого бреда начала появляться хоть какая-то ясность, — он потёр руками лицо. — А ты не подумала, что он сделает потом?              Гермиона молчала, опустив глаза.              «Он уничтожит всех, кто мне дорог».              — Сначала он вышибет мозги твоему шрамоголовому другу, если они у него вообще есть. А следующей будешь ты… — его голос сорвался, и Гермиона подняла взгляд. — Ты думаешь, я бы сделал это, зная, что он убьёт тебя?              — Я не знаю, Драко, — честно ответила она. — Ты что-то скрываешь от меня. Я это чувствую. Просто скажи мне. Что ты тогда ищешь в Выручай-комнате? — в её голосе была мольба.              — Гермиона, я никогда! Слышишь? никогда не сделал бы что-то, что причинит тебе вред! — он приблизился к ней, осторожно беря её лицо в руки, стирая слёзы.              «Я даже не заметила, что плачу».              — Да и то, что ты говоришь, просто невозможно! Крестраж уничтожен, — уверенно сказал он.              — Мы не видели этого, — возразила Гермиона.              — Грейнджер, я видел. Видел, как диадема Кандиды упала в адский огонь и взорвалась, как вылетел тёмный силуэт и растворился в воздухе. Его уже не восстановить! — штормовые глаза прямо смотрели на неё.              «Он не врёт».              — Тогда… Ты просто хочешь найти часы? — осторожно спросила она.              — Да. Только часы! Верь мне. Я ни за что, ни за что, слышишь? Не стану воскрешать это исчадие ада. Как ты вообще могла такое подумать?              — Ты вёл себя странно. И мы нашли зацепку, но прошла целая неделя, а ты так ничего и не делаешь. Я подумала, что ты начал поиски один и что-то замышляешь, — оправдывалась она, всхлипывая.              — Прости. Прости меня. Давай сегодня после ужина вместе опросим приведений замка? Хорошо? — острые черты лица смягчились.              — Хорошо, — кивнула Гермиона, и он прижался к ней губами. — Почему ты не расскажешь маме о нас? — спросила она, наконец.              Этот вопрос мучал её, но она пыталась найти тысячи оправданий ему. Время шло. Всё становилось серьёзнее. И это начало появляться в голове слишком часто.              — Сейчас неподходящее время, — покачал головой он. — Она сходит с ума от переживаний за отца, а тут это…              — Я настолько не подхожу тебе? В их глазах я настолько…              — Не важно. Это не важно, — он отстранился.              — Это важно для меня, — возразила она.              — Что ты хочешь, а? Ей сейчас и так сложно. Думаешь, станет легче, если она узнает, что её сын предатель крови, который связался с грязно… — он замер, не договорив.              — Грязнокровкой, — закончила Гермиона, ощущая как едкая смесь обиды и оскорбления проползала по телу.              — Я не хотел этого говорить, — осторожно сказал слизеринец. — Правда.              — Но сказал, — голос звучал бесцветно.              — Гермиона, это не имеет для меня значения! Я люблю тебя несмотря ни на что, — горячо сказал он. — Твоя кровь… Я не думаю об этом.              «Целых два признания за день?»              «Несмотря ни на что? Несмотря на то, что маглорождённая? Ты считаешь это подвигом? Забыть о моей крови?»              — Значит, ты всё ещё считаешь, что чистокровные и маглорождённая чем-то отличаются? — она горько усмехнулась, сделав шаг назад. — Похоже, я вижу только то, что хочу видеть. Для тебя не имеет значения моя кровь? — она рассмеялась, но на глаза навернулись слёзы. — То есть ты делаешь мне одолжение, забыв о том, что я грязнокровка? Я думала, что этот бред, эта конченная пропаганда о крови и превосходстве ничего не значат для тебя!              — Когда дело касается тебя, это ничего не значит! Клянусь! — он терялся, борьба внутри него была так очевидна.              «Когда дело касается меня? А когда оно касается других, значит, да?»              — Если б ты не влюбился в меня… я всё ещё оставалась бы для тебя… грязнокровкой? — голос предательски дрожал.              Последовало молчание, которое только увеличивало пропасть, возникшую между ними.              — Я не буду тебе врать. Я не знаю, Грейнджер. Не знаю, — он закрыл глаза. — Это — тяжело. Я не могу так быстро поменяться. За пару месяцев не изменить то, что вбивалось в голову годами, то, что буквально было привито с молоком матери. Но я ведь стараюсь, — слизеринец упал на колени, обхватив голову руками. — Неужели ты не видишь?              Сердце больно сжалось, и Гермиона мгновенно пожалела, что завела этот разговор, что довела его до такого состояния.              «Он старается!»              «Не дави на него!»              «Ему тяжело! Больно! Это не так просто!»              «Вместе вы всё сможете!»              «И он делает прогресс. Не всё сразу, Грейнджер».              — Прости, — выдохнула она, присев перед ним.              Парень молча обнял её, зарывшись в густые кудри и вдыхая её запах.              — Мерлин… — выдохнул он.              — Эта карамель сведёт тебя с ума? — закончила за него Гермиона.              Парень горько рассмеялся в её волосы и крепче прижал к себе.              Зайдя в Большой Зал, Гермиона не увидела друга. Зато Джинни сидела за столом Гриффиндора и даже поздоровалась с Малфоем, выжимая натянутую улыбку.              — Гермиона! Вот держи! — протянул ей бутылёк Поттер, что буквально вбежал в зал с растрёпанными волосами и безумным взглядом.              — Боюсь даже спросить, что это, — сдержанно сказала Грейнджер, беря в руки стеклянную бутылочку.              — Это глоток Мандрагоры, зелье что рассеивает любые чары. Мадам Помфри сказала… — быстро объяснял друг, но девушка перебила его.              — Если я нахожусь под действием зелья любви, то после этого снадобья эффект должен сойти? — скептически изогнула бровь она.              — Да! — кивнул друг, переступая через скамейку и садясь напротив.              — В этом нет надобности. Я поговорила с Драко. Он видел, как крестраж взорвался в адском огне. Его не восстановить. В Выручай-комнате его интересуют лишь часы, — спокойно сказала Гермиона, отпив тыквенного сока из кубка.              — Ох, ну да, — закатил глаза Гарри. — Так он тебе и скажет. Эй, детка, я хочу возродить Волан-де-Морта, — пафосно растягивая слова, сказал Избранный.              Гермиона прыснула смехом.              — Боже, Гарри, он никогда так не разговаривает.              — Мне плевать, как он разговаривает! Эта тварь пудрит мозги моей подруге. Выпей это зелье, и всё пройдёт. Ну же! Гермиона! Пожалуйста! Ради меня! — взмолился друг, и в зелёных глазах она увидела отчаяние.              — Гермиона, если что, отрицательного эффекта не будет, — заверила её Джинни.              — О Годрика ради, хорошо. Но только для того, чтобы вы от меня отстали наконец! — вздохнула она и в один глоток опустошила бутылёк.              Секунда, другая, и по горлу прошлась неприятная горечь. Девушка скривилась и запила тыквенным соком снадобье. Она подняла глаза и посмотрела за стол Слизерина.       Платиновые волосы были аккуратно уложены, а чёрная рубашка натянулась на плечах, выделяя мышцы. Гермиона разглядывала парня со спины, прислушиваясь к сердцу. Как вдруг он обернулся.              Искрящийся лёд встретился с горячей карамелью.              «Это паранойя, Поттер!»              «Потому что я люблю его. Без всяких зелий!»              — Ну, и? — нетерпеливо спросил Гарри, внимательно наблюдая за подругой.              — Ничего. Абсолютно ничего не изменилось. Я же сказала тебе, что это было обычное снотворное. Успокоительное зелье, которое, между прочим, меня здорово поставило на ноги.              Она едва заметно выдохнула от облегчения, потому как груз подозрений был снят. Но разочарование в глазах друга разозлило девушку.              — Ты чем-то недоволен? — грубо спросила она. — Что мир не нужно снова спасать? Тебе просто не хватает приключений?              — Что? Гермиона, я переживаю за тебя, — тёмные брови нахмурились, а Джинни предостерегающе схватила его руку.              — Если ты правда переживаешь, то попробуй не рушить мои отношения с ним. Сегодня мы опросим призраков замка. Если что-то найдём, то я скажу вам, — раздражённо ответила она и воткнула вилку в индейку, пытаясь снять кожицу. — А пока давайте ужинать. Блин, ненавижу шкурку, — буркнула она, и друзья приступили к еде.              После ужина они с Малфоем опросили всех привидений замка, но ни одно из них ничего не знало о Выручай-комнате.       Гермиона была расстроена, а слизеринец же, напротив, выражал непонятные эмоции. То ли облегчение, то ли горькое разочарование. Девушка не могла разобрать. Его рука то сжимала её ладонь в гневе, то расслаблялась и нежно поглаживала.              «Что с тобой, Малфой?»              Они уже возвращались в башню старост, когда парень свернул к до боли знакомой двери кабинета Алхимии.              «Нам нужно сейчас это. Очень сильно. Дай мне тебя успокоить. Разрядить».              Как только дверь закрылась, Гермиона сама шепнула оглушающее заклинание и прильнула губами к слизеринцу. Он явно не ожидал такого поворота. Её руки быстро выправили рубашку из брюк, и пальцы скользнули по торсу, оставляя лёгкие царапины. Из груди парня вырвался стон.              — Соскучилась? — промычал он сквозь поцелуй, расстёгивая её блузку.              — Безумно, — ответила она и почувствовала, как руки обхватили её бёдра, а уже через пару мгновений она сидела на парте, обхватив ногами талию Малфоя.              Поцелуи были обжигающими, будто оба пытались забыться и раствориться где-то в пустоте заброшенного кабинета. Руки скользили по бёдрам, задирая юбку и выводя узоры на голом участке кожи. Она зарылась рукой в платиновые волосы, и он судорожно выдохнул, открывая глаза.              — Ты расстроен? — спросила Гермиона, смотря как в шторме серого омута отражается боль.              — Тшш, ни слова, кроме тех, что ты любишь меня.              — Люблю. Сильно, — она притянула его к себе, запуская руки под рубашку, очерчивая грудь и плечи.              Он простонал, когда её руки начали поглаживать выпирающую плоть через ткань брюк. Но их прервал гадкий смешок откуда-то из тёмного угла кабинета.       Гермиона оторвалась от любимых губ и вздрогнула. Малфой прикрыл её грудь блузкой и инстинктивно подался вперёд, закрывая собой девушку.              — Порочим светлое имя Хогвартса, — скрежет и звон стеклянных колбочек в стеллаже дали понять, кто застал их врасплох.              — Пивз? — прошипел Малфой.              — Грязнокровка и чудак всё не спрячутся никак! — пропел Пивз, взлетая к огромному канделябру.              — Я натравлю на тебя Кровавого барона! — пригрозил парень.              «Этот надоедливый полтергейст! Сколько он живет в этом замке, столько и отравляет жизнь всем!»              Идея снова пришла в голову внезапно.              — Драко, подожди! Мы спросили не у всех приведений. Мы не спросили у Пивза!              — Что вы хотите спросить? — проскрипел полтергейст.              — Что ты знаешь о Выручай-комнате? — выпалила Гермиона.              — Её уничтожил Гарри Поттер, — пропел он.              — Ложь! — возмутилась она, но, закатив глаза, собралась с мыслями.              — Он бесполезен, — зло процедил Малфой.              — Нет. Подожди. Что ты знаешь о её создании? Кто и когда создал комнату «так и сяк»?              — А что мне за это будет? — заинтересовался Пивз.              — В коллекции Малфоев есть артефакт, что уничтожает полтергейстов. И не только, — холодно сказал Драко. — Я сделаю тебе одолжение, не использовав его.              Несколько секунд Пивз размышлял, будто взвешивая в прозрачной голове, блефует Малфой или нет. Видимо, решив, что это правда, наконец сдался.              — Выручай-комнату создали ученики Хогвартса. По одному из каждого факультета. Только истинные представители факультета, — выдал он, и Гермиона затаила дыхание.              — Как? Как они это сделали? — спросила она.              — В коридоре на восьмом этаже они махали палочками и напевали: Хогвартс, даруй нам место, где каждый найдёт то, что ищет. И замок им это дал. Вот чудаки!              — Драко! Мы нашли! — выдохнула Гермиона.              — Грязнокровка и чудак ищут комнату так и сяк! — снова начал напевать Пивз и растворился за стеной.              — Думаешь, нам удастся восстановить её? — спросил Драко, смотря в её глаза.              — Мы можем хотя бы попытаться, — кивнула Гермиона. — Истинные представители факультета… хм-м-м.              — Шляпа сомневалась, когда определяла тебя в Гриффиндор? — спросил Драко.              — Да. Выбор был между Гриффиндором и…              — Когтевраном? — хмыкнул он. — Это слишком очевидно.              — Ну прям? — Грейнджер закатила глаза. — С тобой она даже не колебалась. Помню, что ты даже надеть её не успел, как она выкрикнула Слизерин!              Драко усмехнулся:              — Я почти в сотом поколении слизеринец.              — Потому что Малфой? — вырвалось у Гермионы, и она тут же пожалела о сказанном, потому как серые глаза потускнели.              — Мне недолго осталось быть Малфоем, — натянуто улыбнулся он.              Девушка обняла его, чувствуя, как напряжённое тело расслабляется в её руках.