Родители не понимают, как много вреда они причиняют своим детям, когда, пользуясь своей родительской властью, хотят навязать им свои убеждения и взгляды на жизнь. Феликс Эдмундович Дзержинский
После полудня обычно ученики проводили время в библиотеке, корпя над домашними заданиями. Но Малфой был абсолютно не настроен на выполнения доклада по ЗОТИ. Он лениво водил пером по быстро пишущей руке гриффиндорки, пытаясь отвлечь её внимание. — Мне нравится твой новый стиль, Блейз, — отметила Гермиона вместо приветствия брюки насыщенного бордового цвета. — Красные, — издевательски протянула Пэнси, окидывая взглядом обновку. — Потянуло на Гриффиндор? — Тебя, кажется, больше волнует что под этими штанами, Пэнс. А не то, куда меня тянет, — подмигнул мулат, садясь рядом. — Хотя я обещаю, что буду слабо сопротивляться, если ты нападёшь. — Ну-ну, не переживай, Забини. Я на малышей не нападаю, — съязвила слизеринка, и Малфой прыснул смехом в кулак. — Ого, Пэнси в хорошем настроении в кои-то веки? Мне аж страшно. Хрен до чего доведёт Паркинсон в приступе радости, — он бросил на Паркинсон оценивающий взгляд. — Ты нарываешься? Или твоя задница просто любит проблемы, Забини? — Нет. Ванну с пеной, белые простыни и дорогое бельё, — хищно оскалился Блейз, и Пэнси закатила глаза. «Эти двое — лучшая часть моей школьной жизни, пожалуй. Естественно, исключая её». — Грейнджер, а ты просто нечто, — продолжил мулат. — Не понимаю, как Поттер с Уизли не стали отличниками. Я с твоей помощью освоил все пробелы в трансфигурации, — похвалил Забини. — Моей заслуги в этом нет, — смутилась Гермиона. — Какая скромность, — тут же скривилась Пэнси. — Милочка, в этом мире так себя вести нельзя. Об тебя ноги вытрут и пойдут дальше. — Ну, а что тогда отвечать? — нахмурилась Гермиона. — Будешь в долгу, — пожала плечами слизеринка, — Идеальный ответ. — Вас что этому на Слизерине учат? — изогнула бровь девушка, сдувая со лба непослушный локон. Драко автоматически поймал прядь и заправил за ухо, целуя в висок. — О, Моргана, Малфой, уймись! Как майский кот в середине декабря, — возмутилась Пэнси. Блейз с Гермионой рассмеялись, а Драко, закусив губу, попытался сдержать улыбку. «Так выглядит счастье?» «Я могу просто прикасаться к ней. Просто поцеловать её при всех. Могу увести её и заставлять потеряться от удовольствия. Могу принять с ней ванну и, завернув в одеяло, заставить читать мне её любимые книжки у камина. Могу просто быть с ней». «И мои друзья рядом. Блять, у меня есть друзья». «Да, наверно, так выглядит мой рай. Если он существует…» — Ты делаешь доклад по ЗОТИ? — спросил Блейз у Гермионы, вытягивая голову и заглядывая в свиток перед девушкой. — Оборотни? — Да, — не отвлекаясь от работы, кивнула она. — Интересно, сколько особей водится в Англии? — задумался Забини. — Особей? — возмутилась Гермиона. «Ох, блять, Блейз! Сейчас её понесёт...» — Ну… особей, — непонимающе протянул Забини, от чего на щеках гриффиндорки проступил румянец злости. — Они же не животные! Это полноценные члены магического мира, обладающие чувствами и эмоциями. И я сейчас готовлю доклад о правах оборотней в магическом мире! «Щёки краснеют, а на виске пульсирует жилка… а сейчас начнёт психовать и нос будет смешно дёргаться… Это, пожалуй, любимый момент феерии». — Каких ещё правах? — теперь уже заинтересовалась Паркинсон. — Вы в курсе, что никто из волшебного мира, кроме волшебников, не имеет права голоса в выборах Министра магии и не может оспаривать законы, принимаемые в магическом сообществе? Это же несправедливо! Вопиющее неравенство! — уже пылала гриффиндорка. «Какой пыл в глазах. Карамельный оттенок становится чуть светлее при таком освещении. И ей подходит красный цвет её галстука». — То есть ты считаешь, что каждая волшебная тварь имеет право голосовать за Министра магии и будет решать, какие законы мы утверждаем? — сузила глаза Пэнси. — Да! — кивнула Гермиона, и в её глазах блеснул огонь. — Каждый имеет право принимать участие в политической жизни. Тем более это их касается напрямую! Как магическое сообщество принимает решения относительно магических популяций, допустим, без их согласия? Ты думаешь это правильно? Им приходится подчиняться! Выполнять то, что говорят, просто потому, что некому отстоять их права! «Её юбка задралась под партой. Может, погладить её по коленке?» «Малфой, ты как одержимый уже. Очнись... Хоть послушай, о чём говорят». — Скажи ещё, чтобы их пускали обучаться и палочки в руки дали, — нервно рассмеялась слизеринка. — Профессор Люпин был лучшим учителем ЗОТИ! Признай это. А он был оборотнем. Ликантропом. К твоему сведению, — упрямо отстаивала свою точку Грейнджер. — Хочешь сказать, что собираешься выступать за мир, где волшебники признают не только маглорожденных, но и каждую тварь? — Паркинсон будто не верила своим ушам. — Более того! Я собираюсь отдать жизнь на то, чтобы в волшебном мире воцарилось единство, толерантность и взаимопонимание! — по неистовому блеску в глазах гриффиндорки было понятно, что она совсем не шутит. — А вам палец в рот не дай, руку откусите? — взорвалась Пэнси. — И что же это получается? Волшебники будут наравне с псинами и кровососами? Не бывать такому! «Спор набирает обороты. Пора остановиться». — Никто не выбирает кем родиться! Поэтому осуждать за это — глупо! И считать себя чем-то лучше других тоже — глупо! Надеюсь, ты это однажды поймёшь! — вспыхнула Гермиона, вставая со стула. Мадам Пинс уже приближалась к расшумевшимся выпускникам. — Соблюдайте тишину или вон! — прошипела библиотекарша. Пэнси резко встала и отправилась к стеллажам с книгами. — Тише, Грейнджер. Не пыли, — усадил её обратно Малфой. — Амбициозные планы, — присвистнул мулат. — Но мне интересно будет посмотреть на твою борьбу. Надоело это прогнившее средневековое общество. Пора идти в будущее. Ты с таким огнём в Министры метишь? — шутливо спросил Забини. — А что? Вы ещё и сексисты? Женщины не могут занимать управляющие должности? Между прочим, если бы женщины были у власти, то войн было бы меньше. — Согласен. Войн бы не было. Было бы, как говорится, много стран, неразговаривающих друг с другом, — усмехнулся темнокожий слизеринец. Малфой еле сдержал смешок, но, видимо, Гермиона это заметила. — Ты тоже сексист, Малфой? — зло выпалила она. — Грейнджер, я вообще терпеть не могу эту борьбу за толерантность. Может, ещё умным думать запретите, чтобы не задеть чувства тупых? — он улыбнулся. Гриффиндорка была явно возмущена. Она фыркнула и быстро начала собирать вещи. — Эй, ладно, ладно. Я пошутил, — спохватился он. — Я возвращаюсь в башню, — зло отмахнулась она. — Гермиона, — протянул он, ловя её запястье и заглядывая в карие глаза. «Ты же любишь, когда я называю тебя по имени? Ну же. Остынь». Она сверлила его взглядом несколько секунд, после чего наконец выдохнула. — Не принесёшь мне книги по оборотням? Хочу посмотреть ещё информацию, — попросила она. — Без проблем, — кивнул он, вставая. — Ой, какие мы послушные... И мне тогда захвати по кентаврам, — промурлыкал Забини, издевательски блеснув глазами. — Пошёл ты! Не заведи её ещё раз в моё отсутствие, — прошипел Малфой. — А то тебя оставят без сладкого? — веселился Блейз.Саундтрек: Zac Efron & Zendaya— rewrite the stars
Драко никогда не нравились большие окна в библиотеке Хогвартса, через которые огромное помещение заливал солнечный свет. Но сегодня пространство между стеллажами осталось в тени. Малфой внимательно изучал корешки книг, собирая всё, что касается ликантропии и оборотней. Потянув за очередную книгу, в образовавшейся щели он увидел, что по другую сторону стеллажа стоит Пэнси. Он уже хотел было отвернуться, но тут заметил, как на девушку налетел слизеринец. Тёмные волосы и карие глаза всегда были предметом воздыхания девушек. Тео нависал над Пэнси, руками преградив ей выход по обе стороны, заставляя прижаться к книжным полкам. — Не делай этого со мной, — прорычал он. — Пусти, — выдохнула Пэнси. — Давай сбежим, — голос прозвучал отчаянно. — Пожалуйста. Умоляю. Давай бросим всё и сбежим, а? — Нотт закрыл глаза и прижался лбом ко лбу девушки, тяжело вдыхая воздух. Она не оттолкнула его, а лишь молча закрыла глаза. Малфой отвернулся и опёрся спиной о стеллаж. «Пэнс всё ещё расплачивается за свои воспоминания?» — Я не могу бросить мать умирать от несдержанного Непреложного обета, Тео. Она прислала мне письмо. Призналась, что у неё появились отношения. Что она счастлива. Наконец-то. Понимаешь? — голос подруги дрожал. — А как же ты? Как же твоё счастье? — всегда беспечный и легкомысленный Теодор, сейчас звучал так убито. — Ты был моим счастьем. Как жаль, что мы не поняли значимость тех моментов, пока они не стали воспоминанием. — Да как ты не поймёшь! — послышался глухой звук удара кулака по стеллажу. — Я не хочу быть твоим воспоминанием. Я схожу с ума. Ты не видишь? Блять… я же ищу тебя во всех них. У одной глаза, у другой нос, у третьей… Чёрт... Малфой заметил второкурсника, который шёл в сторону пары, и поймал его за шкирку. Одним движением развернул пискнувшего мальца и толкнул в обратную сторону. — Но я… — возмутился мальчик. — Свали, — прошипел Малфой, и он поспешил удалиться. Драко обернулся и увидел, что Тео отошёл от девушки, прислонившись к стеллажу напротив. Они стояли друг против друга, кажется, утопая в отчаянии. — Мой отец был конченным ублюдком, что издевался над мамой всё время. Побои, его бесконечные пьянства и измены, угрозы… да, я никогда не видела мать без маскирующих чар. Она всегда выглядела безупречно на публике. Потому что это проклятое высокое общество не понимает домашнего насилия. И теперь… когда он мёртв… она нашла человека, с которым счастлива, — девушка плакала. — Её жизнь только началась по-настоящему, понимаешь? Я не могу сбежать, Тео. — А я не могу любить тебя днём, а ночью подкладывать под Монтегю. Ты ведь должна родить ему наследника. Дьявол! — Тео бил кулаком по стеллажу. — Я не держу тебя. Не могу держать. Да и Тео, брось! Это же ты… великий соблазнитель Теодор Нотт. Мы с тобой славно оторвались во Франции. Нас волновал только алкоголь и веселье, — Пэнси старалась выдавить из себя улыбку. — Какая же ирония… что я влюбился в тебя. Сам не понял, как, — парень откинул голову и посмотрел на девушку, стоящую напротив. — Слушай, учитывая мой характер, вообще удивляюсь, как вокруг меня ещё есть люди. Я не предел мечтаний, Нотт. Ты найдёшь лучше, — успокаивала Пэнси. Девушка приблизилась к парню. Медленно закатила рукава его рубашки и сняла галстук. Она обвязала его на голове парня, как повязку, фирменно приподняв чёлку. Тонкие пальцы растрепали тёмные волосы и расстегнули пару пуговиц рубашки, выправляя её из брюк. — Вот так, — Паркинсон закусила губу. — Вот он — великий король вечеринок — Теодор Нотт. Тебе так лучше. По-рокерски. — Мне не нужна идеальная, — покачал головой он. — Пусть будет токсичная истеричка. Зато это будешь ты, — он провёл носом по её щеке, и она закрыла глаза, с которых скатились слёзы. — Я не люблю тебя, — выдавила Пэнси, отстраняясь. — Ты для меня никто. Всё, что было между нами, просто игра. Я просто веселилась. Ты свободен. Уходи... Её голос дрожал от отчаяния, будто Пэнси умирала от этих слов. Тео напротив плотно сжал челюсти, видимо, чтобы не взвыть от боли. На глаза навернулись слёзы, когда он схватил её лицо в руки, приблизился и прошептал: — Не надо. Не ври мне, — он провёл рукой по её щеке. — Я всё равно буду ждать тебя. Каждый день. В том домике у озера, во Франции, где мы катались на лодке. Каждый день, слышишь? Всю жизнь. Может, однажды ты решишь всё бросить. Я буду, слышишь? Буду ждать, — руки выпустили девушку, и парень, резко отвернувшись, исчез за углом, удаляясь вглубь библиотеки. Малфой отвернулся и вновь прислонился к стеллажу, ровно там, где с другой стороны осталась стоять Пэнси. Спина к спине, он стоял и слушал её тихие всхлипы через стеллаж с книгами. — Малфой, ты убьёшь меня, если я попрошу? — тихо спросила она. Он распахнул глаза, удивлённый тем, что о его присутствии известно. — Нет, — тихо ответил Драко. — Тогда оставь меня одну, пожалуйста. Он оттолкнулся и сделал пару шагов, когда услышал тихое «спасибо». «Паркинсон не говорит спасибо…» Подойдя к столу, где его ждала Грейнджер, он молча взял девушку под руку и отправился в Башню старост. Малфой вёл её быстро. И, зайдя в гостиную старост, взмахнул палочкой, торопливо произнеся: «Гоменум ровелио», проверяя, есть ли кто-нибудь ещё, кроме них. Отчаянное желание утонуть в её объятиях; задохнуться этой молочной карамелью; просто пропитаться ей насквозь, во всю; почувствовать трепет её тела; провести по коже и услышать её голос — захлестнуло так, что мысли разлетались в разные стороны. Это желание так плотно засело где-то в глубине его души. Жило там, питаясь, кажется, не только его отчаянием, но и всем остальным. — Драко, что случилось? — спросила Гермиона. «Случилось то, что мне чертовски повезло. Повезло, что ты моя. Хер с ним, с этим всем». «Я не хочу закончить так же, как они». «Как жаль, что мы не поняли значимость тех моментов, пока они не стали воспоминанием», — пронеслись слова Паркинсон. «Да как ты не поймёшь? Я не хочу быть твоим воспоминанием». «Я тоже! Тоже, чёрт подери, не хочу быть просто воспоминанием». «Хочу с ней вот так. Всегда». «Я не хочу, чтобы это однажды закончилось. Я боюсь потерять её». — Иди ко мне, — он потянул её в спальню, целуя и по пути снимая мантию. — Всё в порядке? — испугано спросила гриффиндорка, руками обнимая его за шею, когда он опустил её на кровать. — Грейнджер, не надо слов. Ты просто... нужна мне, — тихо ответил он, накрывая её своим телом. Она молча притянула его ближе, и нежные губы начали усыпать его шею лёгкими поцелуями, от чего по телу пробежали искры. «Моя». «Ты только моя». «Я готов тянуть время, лишь бы это не прекращалось». «Готов отказаться ото всех, лишь бы ты была рядом». Он расстёгивал её рубашку и вдыхал запах, что стал уже просто физически необходимым. Одна рука скользнула за спину. Щелчок, и белый лифчик полетел на пол. Он повёл руками ниже, стягивая с неё юбку и чулки. Обычно Малфой не раздевал гриффиндорку до конца, если они не принимали ванну, но сейчас ему хотелось наслаждаться ей полностью. Сладкая и нежная, она податливо извивалась в его руках, пока он неспешно целовал её, кусая и сминая губы, задыхаясь от наслаждения. Тонкие пальчики осторожно расстегнули его рубашку, и он стянул её с плеч, помогая освободиться от ремня и брюк. Несколько мгновений, и у него перехватило дыхание от ощущения близости их обнаженных тел. Гриффиндорка лежала под ним, руками очерчивая спину и плечи, смотря своими карими глазами, в которых разливалось тепло, так сильно согревавшее его. «Как же ты меняешь меня. Я никогда не лежал так с девушкой. Умирая от её губ и воскресая от дыхания». «И разница, блин, есть. Колоссальная. Между сексом и занятием любовью. Никогда этого раньше не понимал. До тебя». Он нежно провёл рукой по её щеке, оставляя за собой лёгкий поцелуй. Спустился к уху и захватил мочку губами, медленно посасывая и вырывая из девушки сладкий стон. Его пах плотно прилегал к ней, но он не входил, чувствуя, как становится влажно. Ему нравилось просто наслаждаться ей, чувствовать, как она тает, как кусочек сахара, и шепчет его имя в поцелуй. — Чёрт, Грейнджер, — простонал он. — Боже, Драко! Не мучай меня. Пожалуйста, прошу. Я очень хочу, — прошептала она. «Такие разные. Даже в простых вещах. Я всегда говорю о чертях, а она — о Боге». «Это была какая-то изощренная шутка? Влюбить нас друг в друга». «Но как же сильно я схожу с ума по ней». Малфой подался вперёд и мягко вошёл, от чего услышал её сдавленный стон. Он поднял голову, чтобы рассмотреть её. Нежный румянец и раскрасневшиеся губы и эти глаза… «Эти глаза… Мерлин!». «Какая же ты красивая. Чертовски, блин, красивая, потому что моя. Ты такая одна. Других нет. Даже похожих нет». Он задавал мучительно медленный темп, лаская её и неспешно поглаживая талию, бёдра, ноги, закидывая их себе на спину, тем самым меняя угол, входя глубже. Их разгоряченное дыхание, стоны и влажные звуки, кажется, заполнили всю комнату, заставляя забыться. Гермиона оторвалась от него и прошептала одними губами «Я люблю тебя», беря его лицо в руки, поглаживая скулы. От чего он закрыл глаза и прислонился к её лбу, продолжая плавно и медленно двигаться в ней, утопая в её сладком аромате и мягких объятиях. «Мерлин, это что-то эфемерное. Никогда не думал, что может быть так хорошо». Малфой мягко перекатился на спину, усаживая её на себя, от чего Гермиона тихо охнула и машинально прикрыла грудь. «О, Салазар, ты серьёзно?» — Смущаешься? — усмехнулся он. — Как-то неуместно, учитывая что ты сейчас оседлала меня. Гриффиндорка опустила взгляд, и пушистые ресницы затрепетали, руки неуверенно опустились на его живот, вырисовывая узоры. Он погладил её бёдра, слегка сжимая у талии. — Вот так. Теперь двигайся, Грейнджер. Задавай темп, — голос был низким от возбуждения, и она удивлённо подняла глаза. — Мне… нравится твой голос, — стесняясь, прошептала она и начала неспешно двигать бёдрами, подстраиваясь. — Это от того, что ты меня возбуждаешь. Ты хоть понимаешь, какая ты охеренно красивая? Чёрт, видела бы ты себя сейчас моими глазами, — неожиданно признался он. Обычно большую часть эпитетов о ней он оставлял в голове, считая смазливым и сопливым говорить это вслух. Но эта девушка, кажется, совсем не понимала, как сносит крышу ему. И это нужно было исправлять. Малфой опустил взгляд на место их соприкосновения и глухо простонал. Руки сжали её талию, и он начал помогать ей, насаживая на себя. С каждым толчком темп становился быстрее, а стоны — громче. Одна рука скользнула к ней, кругами массируя её большим пальцем, он заставил Гермиону выгнуться дугой, рассыпая каштановые кудри по плечам. Сдерживаться стало сложнее, и по реакции Грейнджер было понятно, что она уже на пике. — Посмотри на меня, — прорычал он и рывком поднялся на руках, обнимая её за талию. — Драко… — простонала она, содрогаясь в оргазме, её грудь тёрлась о его, а тела были так близко. — Ещё, давай ещё, — не прекращая толкаться, поглощал её стоны Малфой. Девушка задрожала сильнее в его руках, кусая губу от наслаждения. И он, уткнувшись в шею, издал гортанный стон, когда вязкое наслаждение пронеслось по телу, освобождаясь. Тысяча огней и фейерверков зажглись перед глазами, и он сдавленно прошептал: — Никогда не заканчивалось... Гермиона упала на его грудь, выравнивая сбитое дыхание, и он потянулся за палочкой. Пару заклинаний, и Малфой притянул к себе гриффиндорку, обнимая со спины, накрывая их пледом. — Драко, если кто-то придёт. Дай мне одеться, — тихо запротестовала она. — Нет, — мотнул головой он, зарываясь в пушистые кудри. — Ну пожалуйста? — протянула она, поворачиваясь и заглядывая в его глаза. Штормовой омут потеплел. Он нехотя потянулся к комоду, вытаскивая белую футболку. — Надевай, — буркнул Драко, отпуская из объятий девушку. — Без одежды лучше. Она быстро встала, покачнувшись, и надела бельё с футболкой. «Хотя в моих вещах тоже хорошо». — Ноги не держат? — растянулся в улыбке Малфой, самодовольно закидывая руки за голову и устраиваясь на подушке поудобнее. — Невыносим, — пропела Гермиона, залезая на него сверху, обхватив бёдрами талию и садясь. — Кому-то понравилось сверху? — изогнул бровь Драко. — Сегодня было как-то иначе, — призналась она. — Очень… — девушка запнулась, — нежно. Она гладила его грудь и живот, очерчивая кубики пресса, закусив губу и рассматривая. — Нравится? — улыбнулся он, всё ещё продолжая лежать, закинув руки за голову. Гермиона закатила глаза, заправляя за ухо волосы. Взгляд Малфоя остановился на её предплечье, где виднелась безобразная надпись «Грязнокровка», что оставила его сумасшедшая тётка Лестрейндж. Замерев, девушка попыталась спрятать руку. — Не надо, — он поймал её за запястье и поцеловал в самый шрам, не отводя глаз. — Не прячь при мне. — Знаешь… Падма сделала тату на щиколотке с помощью магии. И сказала, что я могу перекрыть шрам, сделав так же. Может, ты тоже хочешь? — осторожно спросила она. — Нет, — резко ответил Малфой. — Пока это моё напоминание о неправильном выборе. Но я могу помочь тебе сделать, — предложил он. — И я пока тоже не хочу, — вдруг сказала Гермиона. — Перекрою этот шрам тогда, когда добьюсь всего. Когда, смотря на меня, никто не будет думать — грязнокровка. — Я не думаю так о тебе, когда вижу это, — задумался он. — Думаю, твои мысли обусловлены чувствами. И тем, что я твоя… — Девушка? — закончил слизеринец. — Никак не привыкну, — усмехнулась она. — У девушки Малфоя есть какие-то особые привилегии? — Есть обязанности, — отрезал он. — О, вот как? Ну, и какие же? — изогнула бровь Гермиона. — Успокаивать меня, когда я нервничаю, и нервировать, когда спокоен, — растянулся в улыбке он. — Со вторым ты справляешься на ура. Медаль могу дать. Гермиона рассмеялась, и он повалил её на кровать, нависая над ней. — Обожаю твой смех, — прошептал он, и руки скользнули на талию девушки, сжимая её. Гермиона залилась новым приступом смеха, изворачиваясь и извиваясь. Но Малфой только стал щекотать усерднее, жадно запоминая, как в уголках глаз собираются морщинки, а на щеке появляется ямочка. Минута, и о его голову стукнулась подушка, а Грейнджер, вывернувшись, отползла на край кровати. — Ах так? А ну иди сюда, — игриво прорычал он и притянул её за лодыжку к себе. «Обожаю эти моменты с тобой. Дурачиться так. Смеяться. Целоваться и обниматься. Я люблю это даже больше, чем секс». «Блять, так глупо. Так по-детски. Но это слишком хорошо, чтобы остановиться». — Драко, я сдаюсь, сдаюсь, — смеялась гриффиндорка. — Прости меня, мой дракон. «Дракон?» — Как ты меня назвала? — смутился парень, убирая пряди с её лица и целуя сладкие губы. — Мой дракон, — сквозь поцелуй промурлыкала она, потеревшись носом о его щёку. — С такими большими крыльями. «Какой же бред». «И почему я улыбаюсь, как дурак?» «Это же так глупо». «Потому что это она». — Знаешь, Грейнджер, ведь это ты мои крылья, — внезапно признался Малфой, смотря как в карамельной радужке отражается его лицо. Он вспомнил, как они впервые запустили патронуса. Вспомнил, как горели её глаза, и каким счастливым он был в тот момент. Будто окрылённый. — То есть если меня не будет, то твой дракон будет бескрылым? — неожиданно спросила она. — Даже думать об этом не хочу, — он зарылся в каштановые кудри и почувствовал, как девушка прижалась к нему сильнее. — Ты обещала мне. — Я помню, — прошептала она. — Но больше не называй меня так. — А то что? Влюбишься? — карие глаза блеснули озорством. — Накажу, — прорычал он в ответ. Они пролежали среди смятых простыней, окончательно насладившись близостью тел в пару раундов, пока внизу не послышались голоса старост. — Я обещал Блейзу заглянуть в гостиную Слизерина. Буду поздно, — сказал Малфой, надевая брюки. Он уже даже не отдавал себе отчёт в том, что всегда предупреждал её о своих передвижениях. Она не спрашивала, но он всё равно это делал. — Ну, а я пока закончу доклад по ЗОТИ, — собирая вещи, откликнулась гриффиндорка. Малфой заметил её довольную улыбку. «Ей нравится, что я предупреждаю её». «А мне нравится, что она будет меня ждать. Будет сидеть в обнимку с книгой в гостиной старост до самого моего прихода». — Сегодня дежурят Чжоу Чанг и Эрни Макмиллан, — добавила Гермиона. — Жаль, что Аббот вместе с подружкой съехали из Башни старост после измен мудака Макмиллана, — небрежно кинул Малфой. — Не замечала как-то, что тебе нравилось их общество, — хмыкнула Гермиона. — Фу! Нет. Мне нравилось наблюдать за их титаническим тупизмом. — Ох, Мерлин, не паясничай! — закатила глаза Гермиона, выходя из комнаты. — Если встретишь Филча после отбоя, скажи, что тоже дежуришь, — подмигнула она. «Грейнджер учит меня врать завхозу? Я точно плохо на неё влияю…»***
Саундтрек: Haroinfather— Forever
— Так, значит Слизеринский принц больше не отрицает, что влюблён в Грейнджер? — протянул Забини, растягиваясь на кожаном диване в гостиной их факультета. — Я бы это так не называл, — покачал головой Малфой. — Помнится мне, кто-то раньше жутко брезговал маглорожденными девушками. Или Грейнджер случайно вместо трансфигурации проштудировала порнокнижки? — усмехнулся мулат и отпил огневиски, — Чем таким могла соблазнить нерушимого Малфоя выскочка? — Забини… — процедил Драко, ощетинившись. — О, как всё запущено. Так она тебе реально нравится? — Блейз поставил стакан на стол и с интересом посмотрел на друга. — Колись, Малфой. Это не просто интерес к новому? Не чтобы насолить Поттеру? — чёрные глаза сосредоточились. — Ты втюрился? — Нет, блять. Это не то. Я… болен ей, понимаешь? О Мерлин, это звучит убого, — он горько рассмеялся. — Но я правда болен ей. Кроме как херовой болезнью, это иначе не назовёшь. Болен ненормальной зубрилкой из Гриффиндора. — Всё равно не понимаю, — покачал головой друг. — Что в ней такого? Ну, мордашка… симпатичная, просто я думал, в твоём вкусе аристократичные утонченные дамы. — Да, утонченной дамой её не назовёшь… — вздохнул Малфой и откинул голову на спинку дивана. — Сплошная ходячая беда! Обе ноги левые, в этих бесформенных свитерах на два размера больше. Непослушная! Упрямая! В голове одни книжки. И что я в ней нашёл? Забини нахмурился и с серьезным видом посмотрел на Драко: — Нам типа сейчас надо…поговорить по душам? Ну… ты понимаешь, да… о чём я, — он прокашлялся. — Драко, я счастлив за тебя сю-сю-сю. Надеюсь, у вас будут такие кудрявые вредные детишки… бла-бла-бла, — он неловко рассмеялся. Слизеринец никогда не видел друга настолько растерянным. «Говорить по душам. Это, пожалуй, что-то поистине инородное для нас». Малфой сморщился. — Забини, Мерлина ради, избавь меня от этого. Сейчас стошнит, — сказал Драко, усмехаясь. — Блять, — выдохнул мулат. — На какую-то долю секунды мне показалось, что мы реально собираемся это делать. Фух! Ну, теперь я хотя бы знаю, что эта гриффиндорская хуета не передаётся половым путём. Я уж было подумал, что потерял тебя, Малфой. — Заткнись, Забини, — содрогаясь от смеха, выдал Драко. — Ну, одно знаю точно, — вдруг задумчиво сказал парень. — Ты ожил с ней. Не знаю, что именно она творит, но, блин, спасибо ей за это. Малфой снова в строю. Чёрные глаза смотрели прямо. В них было что-то такое, чего раньше он не видел в темнокожем слизеринце. «Забота?» «Серьёзно? Блейз переживал за меня?» «Ему не похуй?» «Что это получается… у меня, действительно, есть друг. Человек, которому не плевать, как я». «Ещё один человек, помимо неё… помимо моей Грейнджер». «Моей. Она моя», — он едва заметно улыбнулся, наслаждаясь своими мыслями. — Я надеюсь, что ты тоже однажды вляпаешься в это с кем-то, — Малфой потёр двумя пальцами бровь, вспоминая каштановые кудри. — Блять, оно того стоит. И я сейчас абсолютно серьёзно, — штормовые глаза смотрели на друга. «И когда по-настоящему началась наша дружба?» «Когда все были сломлены? Когда началась неразбериха с Тёмным Лордом? Или сейчас?» — Отношения? Любовь? Знаешь, вы с Паркинсон как-то не особо пропагандируете эту затею… Есть хорошие примеры? — игриво улыбнулся Блейз. — Не знаю, — честно признался он. — Как она? — спросил Драко. — Держится, — хмыкнул мулат. — Но она что-то замышляет. Я часто вижу её в запретной секции библиотеки. Малфой напрягся. «Что Паркинсон может искать в тёмной магии? Как разрушить Непреложный Обет?» «В последнее время она сама не своя. Как призрак. Нет привычной токсичности и колкости. За обедом и ужином она обычно молчит. А выходные проводит хер знает где». — А Тео? — спросил Драко. — Гандон ебучий, — выругнулся Забини, залпом выпивая стакан. — Перетрахал всё, что движется. Блондин лишь сдавленно улыбнулся. «Это был мой план. Если вдруг придётся уехать. Расстаться с ней». «Интересно, у Тео получилось забыть её? После стольких девушек, губ, рук, тел… Получилось забыть то единственное, что в самую цель? Каждый раз, как первый и как, сука, последний». «Учитывая их диалог в библиотеке… нет». — Паршиво выглядит не только Тео с Пэнси, но и Монтегю. Как-то раньше не замечал, что парень воздыхает по Паркинсон, — мрачно отметил Забини. — А это и не так, — отмахнулся Малфой. — Этот брак, как инцест для Грэхэма. Они же были, как брат с сестрой. Думаю, он просто заботится о ней. — Когда всё стало так сложно? — простонал Забини, руками растирая лицо. — Ты, кстати, хотел о чём-то поговорить? — Да, — кивнул Драко, выбирая с чего начать, но учитывая характер друга, решил зайти напролом. — Я хочу помочь сбежать отцу, — твёрдо сказал он. Руки Блейза остановились, скрывая лицо от блондина. Он замер на какую-то долю мгновения, после чего послышался сдавленный смешок. — Похоже я рано сделал выводы, — парень посмотрел на Малфоя. — Эта хуета всё-таки передаётся половым путём. — Блейз, я серьёзно, — нахмурился Драко. — Я хочу помочь ему бежать. Ротковски говорит, что шансов выиграть в суде нет. — Как ты собираешься вытащить его из Азкабана, Малфой? Или тебе напомнить, что невьебическое гриффиндорское везение, к сожалению, половым путём не передаётся? Иначе этих львиц зажимали бы по всем углам, — Забини был напряжён, это выдавали стиснутые скулы и гуляющие желваки. — Остынь. У меня есть план. Я ещё не настолько тронулся умом, чтобы лезть в Азкабан, — хмыкнул блондин, ставя свой стакан на стол и наливая им по новой порции огневиски. — Учитывая, что ты с таким счастьем трахаешь Грейнджер, я сомневаюсь в твоей психической адекватности, — съязвил Забини, но стакан из руки Малфоя всё-таки взял. — Кстати, как мисс «Чопорная справедливость» к этому относится? — Об этом-то я и хочу поговорить, — мрачно ответил Драко. — Ну, конечно… Она не знает. — догадался он. — Братан, ты в жопе… — Думаешь, не простит? — отчаяние сквозило в нём. Малфой старательно держался, не зная куда выплеснуть эмоции. Но вспомнив, что разговор «по душам» с Паркинсон расслабил, он решил поговорить с другом о том, что терзало его всё время. — Учитывая, что она жизнь свою готова была отдать на то, чтобы переловить всех Пожирателей… блять, она явно в ладошки от счастья хлопать не будет. Люциус, по её мнению, прости конечно, но последняя сволочь, кажется. Малфой рывком осушил стакан. Алкоголь разливался по телу, обжигая внутренности, что и так горели от агонии чувств. — Ну и что мне делать? — обречённо спросил Малфой. — Но чем чёрт не шутит… она же Гриффиндорка, в конце концов. — скептически рассуждал Блейз. — Может, поймёт… — Я не могу рассчитывать на жалкое «может», — длинные пальцы зарылись в платиновые волосы. — Она мне слишком сильно нужна. — Дерьмо, — присвистнул мулат. — А какой план? — Это обернётся проблемой. Не хочу, чтобы тебя коснулись последствия. Не спрашивай, — покачал головой Малфой. — Я уйду в бега после суда отца. В гостиной повисла тишина, нарушаемая только тиканьем огромных часов в чёрной дубовой оправе, что висели на стене напротив мраморного камина. — Где я смогу тебя найти? — машинально спросил Блейз, беспокойно блеснув чёрными глазами. — Ты же не думаешь, что я эту хрень, — он поднял стакан с огневиски. — Буду с кем-то другим пить. — Я найду тебя сам, — растянулся в горькой улыбке блондин. — Ещё выпьем. — То есть ты собираешься уйти в бега и рассчитываешь, что всезнайка отправится с тобой? — понимающе кивнул друг. — Салазар подери, я даже не знаю захочет ли она меня видеть вообще. Не то, что это… — стакан снова опустел. — Как же эгоистично просить её насрать на свою жизнь, чтобы быть со мной. Грейнджер, в отличие от меня, ждёт блестящее будущее. И это, блин, единственное, в чём я точно уверен. — И с чем я не могу поспорить, — добавил Забини. — Эта девчонка… за ней будет новый мир. — И я о том же. — Блять, ну ты и встрял, братан. — вздохнул Забини. — Раз ты знал, что нихера не получится, зачем начинал с ней? — Волю хотел себе дать напоследок, — горько усмехнулся Малфой. — А в итоге только затянул канат на шее потуже. Блейз протянул ему новую порцию огневиски, стараясь отвлечь от тяжёлых мыслей. Он отлично понимал, что Малфой не ждёт от него никаких решений или сладких слов поддержки. Парню просто нужно было высказаться. С кем-то поделиться. Задержавшись до отбоя, Драко, уже порядком охмелев, решил отправиться в Башню старост, где у камина свернувшись клубочком скорее всего его ждёт Грейнджер. «Она ждёт?» Замки всегда были мрачным и неприветливым местом. Огромное каменное сооружение, многовековая история и тусклый свет факелов. Но Хогвартс казался Малфою тёплым и родным. Это место много лет прятало его от холода отцовских глаз. Коридор за коридором, лестница за лестницей, и парень уже почти дошёл до Башни старост, когда увидел темную фигуру, прислонившуюся к стене. Драко напрягся и приготовил палочку, что лежала в заднем кармане брюк. Фигура в чёрной мантии стояла спиной, и, приближаясь, Малфой различил короткие чёрные волосы. «Паркинсон?» — Эй, Пэнс? — позвал слизеринец. В ответ он услышал лишь глухой стон. Девушка, прислонившись, съехала на пол. Слизеринец быстрыми шагами приблизился к Паркинсон и увидел слегка различимые блики на внешне здоровом лице, что освещал лунный свет из окна. «Эти блики в лунном свете… чары красоты?» «Паркинсон наносит чары красоты?» При дневном свете и искусственном освещении чары красоты никогда не распознать. Драко Малфой это отлично знал, потому как его мать наносила их каждый день перед встречей с Тёмным Лордом, когда тот жил в Малфой-Мэноре. Видимо, жестокому тирану не по нраву было замечать, какие удручённые и напуганные у него приспешники. «Но для чего Пэнси это? Что она скрывает?» — Пэнс, ты как? — выдохнул он, поднимая девушку за плечи. — Жива, — выдавила она, и изо рта вытекла струйка крови. — Чёрт! Что случилось? — слизеринец убрал с лица девушки волосы и осторожно поднял её на ноги. Мантия Паркинсон спала на пол, открывая вид на девушку. Она всё ещё была в школьной форме, хоть уроки закончились днём. Рукава рубашки были закатаны, и на обеих руках виднелись десятки глубоких порезов, из которых во всё стороны по телу расползались чёрные змейки вен. Она словно насквозь была заполнена чем-то ядовитым и тёмным. Глаза Малфоя расширились от шока. — Что за хрень? — процедил он напряжённо. — Не истери, Малфой, — усмехнулась она, сплевывая кровь на пол и вытирая рукой рот. — Это всего лишь внутреннее кровотечение. Крови так и полагается, быть внутри. — Не время для шуток, Паркинсон! — рявкнул Малфой, вытаскивая палочку, чтобы начать залечивать раны. — Это не залечишь сразу, — остановила его слизеринка. — Нужно пару дней, чтоб затянулось. — Это что тёмная магия? Ты что творишь вообще? Что ты с собой творишь? — взорвался он. — А ты догадайся, — голос звучал бесцветно. — Это убьёт тебя, Пэнс. От Непреложного обета не избавиться, — покачал головой блондин, беря слизеринку под руку. — Пошли. Тебе нужно прилечь. — Я всё равно не усну, — голос звучал настолько удручённо, что слизеринец почувствовал истошную жалость. «Сколько попыток она уже сделала? На что она готова, чтобы избавиться от вынужденного брака с Монтегю?» «И я… как дебил Поттер, столько дней видел её и даже не додумался, что с ней что-то неладное». — Я дам тебе снотворное, — прошипел он. — Как давно ты делаешь это с собой? — Достаточно, чтобы понять, что это безнадёжно. Но не могу сдаться. Малфой остановился, держа её под руку. Замученные зелёные глаза посмотрели на него вопросительно. — Сними чары красоты. Я хочу увидеть, — прошептал он. — Это не лучшее зрелище, — так же тихо ответила она. — И всё же. Девушка нехотя взмахнула палочкой, и с фарфорового лица будто сошла пелена. Под глазами проступили огромные чёрные круги. Лицо осунулось и выглядело пугающе болезненным. Повсюду виднелись тёмные струйки магии. Глаза налились кровью, а губы были бледными и истощёнными. Девушка выглядела жутко. — Салазар, почему ты молчала? — зажмурившись, выдавил он. — Ты бы мешался. А я хотела проверить. Вдруг получилось бы, — хмыкнула она. — Эта херня не даёт заснуть по ночам. И отгоняет аппетит. Но может ещё пару попыток… — Хочешь продолжить? — он распахнул глаза и гневно посмотрел на слизеринку. — Ты ебанулась? — А что мне остаётся? — раздражённо ответила она. — Не вздумай мешать мне. — Ты думаешь я буду стоять и смотреть, как ты совершаешь суицид? — штормовые глаза блеснули в темноте. — Ну так сядь! И закрой глаза! — рявкнула она, вырывая руку. Девушка потеряла равновесие, падая, но он поймал её за талию, притягивая к себе. В темноте коридора замка начали тихим эхом отдаваться всхлипы Паркинсон, что отчаянно пыталась взять себя в руки. Её голова молча опустилась и уткнулась в грудь парня. Мелкая дрожь пробивала её тело, и он тяжело выдохнул. «За последние три месяца я увидел столько раз её в слезах, сколько не видел за шесть лет обучения». — Это невозможно, Пэнс. Ты просто умрёшь в истощении, — мрачно сказал он. — Будь на моих похоронах в белом, — прохрипела Пэнси. — Ты же знаешь, чёрный — мой парадный цвет. — Не смей. Это херовая шутка, — прорычал он. — А я и не шучу, Малфой, — усмехнулась она, и парень дёрнул её за плечи, заглядывая в глаза. — Ладно-ладно, просто если вдруг когда-нибудь в будущем окажешься на моих похоронах, не вздумай припереться в чёрном. — Это будет в далеком. Далеком будущем! Обещай мне! — Как я могу это обещать? Вдруг я умру завтра от переизбытка милости с твоей стороны? Малфой закатил глаза, слегка улыбнувшись. — Обещай мне, что перестанешь баловаться тёмной магией! Давай поищем другие способы, — твёрдо сказал он. Девушка сверлила его взглядом несколько мгновений, пока, наконец, не кивнула утвердительно. — И зелье своё дай. Нужно выспаться, — буркнула она, беря его под руку. Дойдя до статуи крылатого льва, Пэнси выровнялась и убрала руку от парня. Пару взмахов палочкой, и на лице снова образовалась дымка чар, маскирующих убитый вид. «Истинная аристократка». — Иначе твоя заучка меня достанет! — сморщилась она. Малфой вопросительно изогнул бровь. — Ну, раз ты шатаешься здесь, и от тебя несёт огневиски, наверно, выпивал с Блейзом. Значит зубрилка сейчас сидит и ждёт тебя, как домовой эльф. Она всегда ждёт, — раздражённо бросила Пэнси. — Миндальное печенье, — статуя льва отъехала в сторону, пропуская старост в гостиную. В каштановых кудрях запутались блики огонька из камина, отливая золотистым янтарём. Девушка сидела в кресле, подмяв под себя ноги, и читала книгу. Она подняла карие глаза и нежно улыбнулась. От чего тёплая волна накрыла Драко, согревая каждый миллиметр тела. «Ждала». — Спокойной ночи, — бросила Пэнс, поднимаясь в спальню. — Спокойной, — хрипло ответила Грейнджер, вставая с кресла и подходя к слизеринцу. — Ты поздно… — лёгкий поцелуй в щеку. — Драко… ты же староста, в конце концов! Распивать алкоголь в Хогвартсе запрещено! — О, а с каких пор мы соблюдаем правила? — улыбнулся он, и руки скользнули на талию, задирая её футболку. — Трахаться в заброшенных кабинетах тоже запрещено, но ты как-то не против. Реакция не заставила себя ждать. На щеках девушки мгновенно появился красный румянец, а ресницы запорхали от смущения. — Не называй это так, — пискнула она, пряча глаза. — Да сколько можно смущаться меня, Грейнджер? — он закусил нижнюю губу, но увидев, что девушка покраснела только ещё больше, закатил глаза. — Ох, ты сведёшь меня с ума. Что читаешь? — Это… магловская книга, — ответила Гермиона, и он потянул её на диван. Девушка уютно устроилась между его ног, опираясь спиной на грудь Драко. Открыла книгу. Деревянная закладка выскользнула, и Малфой поймал её. На незамысловатой деревяшке с одной стороны бегала выдра, а с другой — собака, играя, будто в догонялки. «Выдра — патронус Гермионы. Чей патронус собака?» — Откуда у тебя это? — спросил Драко. — Подарок, — быстро ответила Гермиона. — От кого? — От… Джинни. «Патронус младшей Уизли — собака? Не знал». — Почитаем? — спросила она. — У меня в глазах плывёт. Так что просто расскажи мне о чём, — Малфой зарылся носом в каштановые кудри и вдохнул обожаемый запах. — О семье. Точнее о том, как много человек готов сделать ради семьи. Драко поднял голову и слегка напрягся. — И как много готов сделать герой книги? — Очень много, — тихо выдохнула она. — Убить невиновных. Он нервно сглотнул. «Я никого не убиваю. Просто хочу освободить отца. Это не приведёт ни к чьей смерти». — Но, признаться честно… родители тут совсем не мечта. Они подстрекают сына к этому, — хмуро рассуждала гриффиндорка. «Не у всех прекрасные родители, как в сказках. В жизни всё намного печальнее». — Какие у тебя родители? — вдруг спросил Драко. Они никогда не затрагивали тему семьи, боясь обидеть друг друга. — Они… очень милые люди. Доброжелательные, — ответила девушка. — А чем они занимаются? — Они — стоматологи, — быстро ответила Гермиона. — Стома-кто? — переспросил Малфой, и девушка рассмеялась. — Колдомедицина отличается от медицины маглов. У них есть специализации. Мои родители лечат зубы, — Гермиона сдула непослушный локон со лба, и Малфой машинально заправил его за ухо. — Зубы, значит, — протянул он. — Тогда как объяснить то, что у врачей, которые занимаются кариесом, дочь пахнет, как молочная карамель? Гермиона снова рассмеялась, и Малфой ближе притянул её к себе, наслаждаясь тем, как её тело слегка вибрировало от смеха. — Откуда вообще этот запах? Парфюм? Гель для душа? — задумался он, накручивая кудрявый локон на палец. — Нет, — игриво ответила она. — Обещай не смеяться. Малфой кивнул, оттягивая край её футболки и оголяя плечо. — Когда я была маленькой, то боялась темноты, — продолжила Гермиона. — Ты точно из Гриффиндора? — театрально удивился он и начал оставлять беглые поцелуи на её плече. — Больше не боюсь. Но раньше папа читал мне сказки перед сном, зажигая свечку с ароматом молочной карамели, — она хихикнула и сбросила его губы с плеча. Градус алкоголя слегка замедлял реакцию, и он, улыбаясь, зарылся носом в её кудри. — Когда он зажигал её, то в комнате становилось так тепло и уютно, что я могла уснуть. Уезжая в Хогвартс, он положил в мой чемодан целую кучу свечек с запахом молочной карамели, и я периодически зажигаю их, когда скучаю по ним. Наверное, поэтому пахну так… Драко задумался. Делал ли Люциус когда-то что-то подобное для него? Отец никогда не читал ему сказки, никогда не играл с ним вместе. Всё на чём стояли их отношения — это строгое воспитание. Он постоянно получал замечания от отца. Как правильно говорить, как правильно держаться. Манеры. Аристократизм. Связи. Власть. Выгода. Единственное личное, что получил Драко от отца, это — родовые часы Малфоев. И те были отданы, как наследнику. — Драко? — вырвал его из раздумий голос гриффиндорки. — Когда мы опросим приведений? — Мм? — рассеяно откликнулся он. — Может, пойдём спать? Я устал. Давай не сегодня. Брови девушки нахмурились, оставляя маленькую складку на лбу. Он провёл пальцем по ней и нежно поцеловал гриффиндорку. «Пожалуйста, не начинай снова об этом. Прошу тебя». — Хотя силы на кое-что у меня всё же остались, — ухмыльнулся он, задирая футболку. — Нет. Все спят. Нас услышат, — протестовала девушка, останавливая его руки. — Вдруг кто-то выйдет. — Возбуждает, правда? — выдохнул он, спускаясь на диване ниже. — Я сказала нет! — она резко встала и тряхнула кудрявой гривой. — Спокойной ночи, Малфой. — Едва ли она будет спокойной. Завела и оставила, — разочарованно простонал он. Однако каштановые волосы уже мелькнули возле лестницы и, в несколько быстрых шагов Гермиона скрылась за дверью спальни девочек. «А у меня уже встал. Это несправедливо». Внезапно в окно постучались, и он рассеяно поднял голову. В воздухе завис с письмом его филин. Малфой поднялся с дивана и, впустив птицу, снял письмо с лапки. Плотный пергамент и аккуратный конверт. «Письмо от мамы?»«Дорогой Драко.
Надеюсь твои учебные дни в школе проходят хорошо. Я беспокоюсь за тебя. И за папу. Буду ждать тебя через неделю в Малфой-Мэноре. Директор Макгонагалл в курсе. По суду отца всё ещё ничего не понятно. Ротковски сказал, что если всплывут какие-то положительные действия и появятся свидетели, то возможно что-то может получиться. Но мы уже предложили всё, что только можно, министерству. Дополнительных свидетелей нет. Ты постоянно говорил о плане, но в письме спрашивать подробностей я не стану. Надеюсь на тебя. И на то, что ты пообещал! Жду, когда мы наконец соберёмся всей семьёй на рождество. Ты, я и ПАПА.
Твоя мама. Н.М.»
Тяжелый ком сдавил горло, затягивая канат на шее туже. Перед лицом возникло воспоминание, в котором его измученная мать, что переживает за мужа, отправляет сына в Хогвартс. Его обещание вернуть отца на Рождество. И Малфой-Мэнор. Мрачный, строгий и такой пустой. «Мать умрёт там одна». «Я должен, блять. Должен найти эти грёбанные часы!» Сон был слишком беспокойный, и проснулся парень в смятых и мокрых простынях, ловя на себе подозрительный взгляд Избранного. После завтрака он отправился в совятню, отправить очередное письмо матери, полное обнадёживающих обещаний. Ноги были ватными и какими-то неподъёмно тяжёлыми, пока он возвращался в Башню старост, чтобы взять вещи для тренировки. Слизеринец надеялся на то, что изнуряющая тренировка и полёт на метле облегчат груз мыслей. «Грейнджер… простишь ли ты меня?» «Времени, чтобы тянуть, осталось слишком мало». «Может, этих часов и вовсе нет, Малфой? Может, ты убиваешься впустую?» Копна каштановых волос ударилась в его грудь из-за поворота. — Блять, смотри куда… — хотел было огрызнуться Малфой, но запах молочной карамели отчётливо дал понять, кто потерялся в мыслях и сбил его с ног. — Гермиона? Куда ты… — но он не договорил, увидев, как гриффиндорка снова отшатнулась от него, как от огня. «Она узнала». «Она точно знает». «Может быть… нет?» «Как тогда объяснить её взгляд? Будто видит тебя впервые. Будто вы чужие люди». — Чёрт! Что случилось? — нервно сглотнув, спросил Малфой. «Гермиона, только не молчи. Скажи, что ты прочитала какую-нибудь грустную книжку или ещё какая-нибудь херь заставила тебя волноваться. Только не смотри так на меня. Не так». — Драко… я так больше не могу, — охрипшим голосом начала Гермиона. «Блять. Она знает. Это конец». «Ну и, Малфой?» «Вот и всё», — било сознание. «Делай же что-нибудь! Хули ты молчишь? Что ты встал, как дурак. Давай же, Малфой! Падай на колени. Проси. Умоляй. Объясняй! В тебя Петрификусом ударили что ли?» — Я… всё объясню, — еле выдавил парень. — Что ты объяснишь? — почти беззвучно просипела Грейнджер. «Как сильно люблю тебя». «Как не смогу без тебя». «Может, лучше объяснишь ей факт того, что собираешься освободить Пожирателя Смерти?» «Она поймёт. Это же мой отец. Она же поймёт?» «Я люблю тебя, несмотря ни на что!» — вспыли воспоминания из Хогсмида. «Дерзай, дружище! Заварил кашу. На, пожалуйста! Расхлёбывай!» — Только не бросай меня, — он сглотнул, запоминая каждую веснушку на её лице. «Только не уходи! Я не могу. Не могу иначе. Я обещал матери. Она не сможет без отца. Она всю жизнь жила для него. Пожалуйста, Грейнджер». — Ты хочешь восстановить Выручай-комнату? — спросила Гермиона, метая на него напряжённый взгляд. Голова начала кружиться, и тошнота подступила к горлу от осознания, что всё вокруг рушится на глазах. Шаткий карточный домик, что смело от лёгкого сквозняка из окна. Губы начали дрожать от бесконечного желания сорвать с девушки эту гримасу напряжения. «Не смотри на меня так! Умоляю! Не смотри. Я хотел отказаться от всего. Правда. Хотел». «Но у меня нет другого выбора!» — Я должен, — вырвалось у него. «Как же, блять, убого ты звучишь». — Зачем? — дрожа спросила девушка. «Хочешь, чтобы я сказал это вслух?» — Мне нужны… эти часы, — болезненно выдавил он. На удивление парня девушка облегчённо выдохнула и, снова набрав воздух в лёгкие, подняла на него карие глаза. — Тебе правда нужны только часы? В память об отце? Только это? — быстро спросила Гермиона. «Ты знаешь или нет? Грейнджер, играешь со мной? Хочешь, чтобы я сам признался, или действительно не знаешь, зачем они мне?» «Подожди, Малфой! Остынь. Откуда она может узнать? Ты никому не говорил. Может, просто проверяет тебя?» — начало работать сознание. «Повремени пока. Прощупай почву». «А если нет? Если, сука, это мой последний шанс? Признаться ей. Может, она сейчас рассчитывает, что я раскаюсь и простит?» «А если нет, то рухнет весь твой план по спасению отца. Неудачник Малфой, что не смог справиться с простым заданием». — Да, только часы, — решил умолчать о правде слизеринец — Ты мне веришь? «Прости меня, Грейнджер. Я тебя не стою. Не заслуживаю». «Скажи нет». — Верю, — кивнула Гермиона. «Значит, она не знает». «И ты продолжаешь ей врать, нагло смотря в лицо?» «Я ненавижу себя! Я сам себе противен. За что? За что ты любишь меня? Я же, блять, не стою тебя!» «Мерлин, это твой лучший урок для меня. Всю жизнь! Всю свою грёбанную, мрачную и жалкую жизнь я считал себя особенным, кичась и гордясь этим. Считал, что она меня не достойна. Что я не могу мараться о неё». «А на деле… недостойный здесь я». «Я обманываю её, а она верит. Какой же ты кретин!» «Такая чистая, невинная. В ней столько света и добра. Она же, блять, никогда меня не обманет, как я её». Малфой зажмурился и начал сжимать и разжимать кулаки, пытаясь стереть из памяти этот момент. — Это всё? Ты больше ничего не хочешь мне сказать? — спросила Гермиона. «Мне так жаль. Чертовски. Но я не могу иначе». «Салазар! Я её не стою, но не могу отпустить. Потому что…» — Я… люблю тебя. Не забывай про своё обещание. Ты… — Не оставлю тебя, — кивнула она и, приблизившись, прижалась к его груди. В нос ударил запах молочной карамели, что обычно согревал и окутывал, но сейчас… он приносил чувство вины и отвращения к самому себе. — Мерлин! Эта карамель… — горько пробормотал он в её волосы. «Я напишу тебе сотни поэм и стихов, что тебе так нравятся. Напишу картины и песни. Ты простишь меня? Твоя любовь справится же с этим?» Они стояли в объятиях друг друга, пока гриффиндорка не прервала молчание. — Ты возвращался в Башню? «Чёрт! Мне никуда не нужно, кроме тебя» «Хренов щегол!» — Да. Мне нужны были тренировочные вещи, — кивнул слизеринец. — Ох, Мерлин! Сколько времени? Дэн, наверно, ждёт тебя, — всполошилась она. Парень сморщился. — Грейнджер, давай я отменю тренировку с щеглом. Хочешь поваляемся в ванне с пеной или почитай мне ту магловскую книжку. Перспектива провести сейчас время за любимыми тренировками уже не казалась ему заманчивой. Руки не хотели выпускать гриффиндорку из объятий. Но девушка упрямо напомнила ему о данном слове. — Драко! Ты обещал ему и мне. Малфой не смог сдержать стон разочарования, что вырвался из груди. — А ты куда? — спросил он. — В библиотеку. «Ну да. Мог и не спрашивать. Где же ещё быть твоей зубрилке? Как ей самой не надоедает эта библиотека? Она, наверно, по десять раз перечитала все фолианты, которыми может похвастаться Хогвартс». — Ох, ну конечно. Между нами всегда гранит науки и тысяча холстов знаний. — Не паясничай! — цокнула языком девушка, и её нос снова смешно дёрнулся. От чего губы слизеринца дрогнули в лёгкой улыбке. — Я заберу тебя из библиотеки после тренировки и не отпущу никуда, ясно? — он взял её лицо в руки и оставил на носу лёгкий поцелуй. «А потом мы снова пропадём в ванне с лавандой! И я уничтожу любого, кто прервёт нас. Будь то уже мёртвый призрак озабоченной плаксы». — Давай лучше увидимся в Большом Зале за ужином. У тебя будет больше времени, чтобы принять душ, — вдруг отказала она. «Гермиона обычно никогда не отказывает. В чём дело?» «Я всегда забираю её из библиотеки, если не торчу там вместе с ней». — Мне не нужно это время, если со мной в душе нет тебя, — хищно улыбнулся Драко, вспоминая их последний раз в раздевалке. — В Большом Зале за ужином, — подтолкнула его в сторону Башни старост девушка, и карамельные глаза сверкнули упрямством. «Невыносимая гриффиндорка!» — думал Малфой, пока нехотя плёлся в комнату и собирал вещи. Горло разрывало от сбитого дыхания, а мышцы приятно гудели. Погода стояла в это воскресенье идеальная для полётов. Безветренно. Малфой беспощадно гонял первокурсника по полю, отправляя в него один за другим бладжеры и квоффлы. Эйвери ловко уворачивался и взглядом искал снитч. «Толковый малый», — довольно думал слизеринец. — Что ты думаешь о Невилле Долгопупсе? — неожиданно спросил мальчик, уворачиваясь от очередного удара. — С чего вдруг ты решил спросить? — пропыхтел Драко, готовя бладжер. — Вы вроде не ладите. Хотя… — дыхание мальчика сбилось. — Покажи мне хоть кого-то, с кем ты ладишь! — улыбка расползлась на мелкой физиономии. — Слушай, если я кого-нибудь когда-нибудь обидел, то правильно сделал. Ибо нефиг было выпендриваться и меня бесить, — один мощный удар ногой, и Дэн еле успел увернуться. — Не замечал, чтоб Долгопупс выпендривался. Чем он тебя так бесил? — выдохнул Эйвери, разворачивая метлу. Первокурсник пронёсся по полю и дал внушительное пике. Всю тренировку Малфой был сосредоточен только на мальчике. Прогресс в подготовке нового ловца был значительный. — У него ипохондрия, — кинул Драко. — А что это? — донёсся голос мальчика. — Это когда воображаешь себе болезни, которых у тебя нет. — О, боже, это же мой случай! — рассмеялся малой. — И ты веришь в бога? — удивлённо вскинул бровь блондин. — Ну естественно. Зачем портить отношения с тем, с кем, возможно, встретишься там, — мальчик поднял палец в небо. — Истинный Слизеринец. У тебя всегда есть план Б? — У меня есть план на все буквы алфавита. «Маленький самодовольный гадёныш! Я выжму из тебя все соки сегодня». — А какие отношения у твоей Грейнджер с ним? — спросил Эйвери, и Драко замер в воздухе. — Не понял. — Просто они уже полчаса зажимаются на Астрономической Башне, — неуверенно сказал Дэн. — Ты, видимо, очень увлечён тренировкой, а я пока искал снитч… Конец фразы Драко уже не слышал. На всех парах летя к смотровой площадке. На которой развивались родные каштановые кудри. «Я в библиотеку. Встретимся в Большом Зале за ужином», — стучали слова гриффиндорки в голове, эхом отдаваясь и вызывая дрожь по телу. «Поэтому не захотела, чтоб я тебя встречал?» — Убери свои лапы! — взревел он, увидев, как парень обнимает хрупкие плечи Грейнджер. Метла полетела в угол смотровой, а разум захлестнул гнев. «Тебе было мало меня, Грейнджер?» «Я мало обнимал тебя? Мало целовал? Зачем? Скажи, зачем тебе это?» «Да, я признаю, я далеко не идеал. Не умею говорить тебе комплименты. Не умею поддерживать. Не умею делать всю эту ванильную хрень. Но, блять, я старался». «Я же, сука, так старался». «Не умею я любить! Никогда не знал, как это делать! Никто не научил меня этому!» «Я не знал, что такое забота и нежность. Мне запрещали быть таким. И всё то ничтожное светлое, что я смог сохранить, отдавал тебе». «Тебе было холодно в моих руках? Почему? Скажи почему ты стоишь здесь сейчас? С ним. С этим, блять, ничтожеством». «Он захлёбывался в унитазе под мой смех, пока Крэбб с Гойлом держали его за шкварник. Он мазал сопли каждый раз, когда я проходил мимо, и ссался в штаны от ужаса». «Тебе действительно просто нужно найти самого ущербного и помогать ему встать на ноги?» «Почему в твоих глазах слёзы? По нему… ты плачешь по нему? Или по Уизелу?» «Да ты даже волоска её не стоишь!» — гремели слова Долгопупса. «И когда он смелости понабрался, чтобы говорить со мной, не заикаясь?» «Знаешь, кто ничтожен? ТЫ! Ты же никто, Малфой. НИКТО! Без своего статуса, без фамилии, без богатства и власти! Никто!» — слова гриффиндорца били в самую цель, заставляя руки трястись от злости. «Что ты можешь дать ей?» «Трус!» «…рожу выжгут из семейного древа Малфоев, как предателя крови?» «Ты мучаешь её. Она плакала здесь в одиночестве из-за тебя!» — вот он… последний удар. «Меня? Она плакала из-за… меня?» «Скажи ещё, что ты не знал. Давай же, обмани себя ещё раз!» «Ты принесёшь ей только слёзы!» «И уже успешно начал делать это». «Посмотри! Посмотри в эти глаза! Ты видишь в них счастье?» «Она стояла здесь, потому что убивалась из-за тебя» «Она чувствует, что с тобой что-то не так. Слишком хилая история с часами». «Малфой, ты смешон! Как ты мог приревновать её к этому недогерою?» Девушка стояла спиной к нему, когда дверь закрылась, и в башне они остались одни. После тирады Долгопупса сердце разрывало чувство вины. «Ты снова не прав. Снова всё сделал не так». «Она сейчас разозлится на то, что ты взорвался и наорал». — Ты хочешь возродить Тёмного Лорда? — спросила девушка, вводя слизеринца в полнейший ступор. «Кого возродить? Чего? Мне послышалось? Откуда вообще это сейчас тут? И к чему?» — Что? Что творится в твоей голове, Грейнджер? — Ты… хочешь восстановить Выручай-комнату для того, чтобы достать оттуда крестраж и с его помощью воскресить Волан-де-Морта? — выпалила она, оборачиваясь. «Крестраж? Тёмный лорд? Что за хуйня?» «Блять, Малфой! Тебе надо было отправить её в больницу Святого Мунго. Она же больна! Психически нездорова просто. У неё посттравматическое помутнение рассудка!» «Два сумасшедших! В буквальном смысле. Блять, каламбур!» Вместо ответа Малфой согнулся пополам. Его сотрясал истеричный смех. — Ох, я сойду с ума с тобой! — он вытирал слёзы, навернувшиеся на его глаза. — Так выглядит паранойя, Гермиона. — Что смешного? — холодно спросила она. Малфой окинул оценивающим взглядом девушку. Она не выглядела психически больной. Глаза были сфокусированными и ясными. «Ну, она явно не под чем-то». — То есть ты серьёзно сейчас? — Абсолютно, — жёстко ответила она. — И как давно у тебя эти подозрения? Как ты можешь быть со мной, подозревая меня в таком… дерьме? — он сморщился. «Хочешь сказать, что всё это время ты думала, что я собираюсь воскресить это чудовище?» «Ложилась под меня, целовала, обнимала…» «Ты настолько влюбилась? Или у тебя есть другие цели?» «Подобралась ко мне поближе, чтобы разнюхать всё?» «Нет! Быть того не может! Это же твоя девочка. Твоя Грейнджер. Она не могла так поступить». «Откуда тебе знать? Ты же, как ненормальный, вляпался в неё по самое не хочу». — Я… я… — замялась Гермиона. «Гермиона Грейнджер, ты ведь далеко не тупая ведьма. Зачем мне воскрешать Тёмного Лорда по-твоему?» — Я… я… — передразнил её Малфой. — Ну и нахрен мне это делать? Ты хоть представляешь в какой кошмар он превратил мою жизнь? — Знаю! — выкрикнула она. «Знает она… нихера ты не знаешь». — Нет, блин! Ты даже малейшей части этого не знаешь! Перед глазами всплыл Малфой-Мэнор, что будто насквозь пропитался гнилью. Темницы, в которых развращённо и гнусно издевались над сотнями маглорожденных. Мать, что выглядела, как пустое полотно. Затравленный отец. И красные глаза на нечеловеческом змеином лице. Страх и ужас. Метка. «Детство? Счастье? У меня не было этого. Я не мог запустить даже маленький патронус, потому что не имел ни одного радостного воспоминания. Единственным стала ты!» — Я думала, ты готов сделать это ради отца! — Причём тут отец? Мерлина ради, Грейнджер, что ты несёшь? — Когда ты возродишь Волан-де-Морта, он освободит твоего отца… — начала Гермиона. «Вот оно что. Ты близка к правде, Гермиона. Я хочу освободить отца. Но не таким же способом. Это равносильно тому, что я освобожу и посажу обратно, заколотив крышку его гроба сразу, как он выйдет из Азкабана» «Но ты права. Я хочу освободить отца. Этот факт неизменен». — Ну неужели у этого бреда начала появляться хоть какая-то ясность, — он потёр руками лицо. — А ты не подумала, что он сделает потом? Гермиона молчала, опустив глаза. «Молчишь?» «Он убьёт тебя. Самым изощренным способом. Уверен в этом». — Сначала он вышибет мозги твоему шрамоголовому другу, если они у него вообще есть. А следующей будешь ты… — его голос сорвался, и Гермиона подняла взгляд. — Ты думаешь, я бы сделал это, зная, что он убьёт тебя? «Ты не видишь, как я люблю тебя? Не видишь, как я умираю от желания быть с тобой?» «Неужели ты так и не поняла?» — Я не знаю, Драко, — ответила она. — Ты что-то скрываешь от меня. Я это чувствую. Просто скажи мне. Что ты тогда ищешь в Выручай-комнате? — в её голосе была мольба. «Похоже не понимаешь». «Я бы умер за тебя. Не задумываясь даже». Девушка сжалась, а из карих глаз потекли слёзы. «Нет! Не плачь. Прошу тебя. Только не плачь». — Гермиона, я никогда! Слышишь? Никогда не сделал бы что-то, что причинит тебе вред! — он приблизился к ней, осторожно беря её лицо в руки, стирая слёзы. — Да и то, что ты говоришь, просто невозможно. Крестраж уничтожен, — уверенно сказал он. — Мы не видели этого, — возразила Гермиона. — Грейнджер, я видел. Видел, как диадема Кандиды упала в адский огонь и взорвалась, как вылетел тёмный силуэт и растворился в воздухе. Его уже не восстановить, — штормовые глаза прямо смотрели на неё. «Это правда. С Тёмным Лордом покончено. Навсегда». — Тогда… ты просто хочешь найти часы? — осторожно спросила она. «Ну, и барабанная дробь… отличный момент признаться?» «На фоне того, что ты не собираешься воскрешать зло-всея-мира, твоя попытка дать сбежать отцу звучит менее возмутительно». «И что ты собираешься сказать? Грейнджер, я помогу отцу сбежать, и сбегу сам, потому как министерство не даст мне покоя?» «Наплюй на свою жизнь, мечты, планы, амбиции… пошли со мной странствовать по миру». «Да. Представь теперь её глаза. И сразу представь жопу, в которую она тебя отправит с этим предложением». «Малфой, это провал». «Она подозревала тебя во вселенском дерьме». «Приехали…» — Да. Только часы. Верь мне. Я ни за что, ни за что, слышишь? Не стану воскрешать это исчадие ада. Как ты вообще могла такое подумать? — Ты вёл себя странно. И мы нашли зацепку, но прошла целая неделя, а ты так и ничего не делаешь. Я подумала, что ты начал поиски один и что-то замышляешь, — оправдывалась она. «Глупая… блять, я просто хотел протянуть время. Подольше побыть с тобой так». «А ты всё это время убивалась в подозрениях… М-м-мерлин… до чего я тебя довёл?» — Прости. Прости меня. Давай сегодня после ужина вместе опросим приведений замка? Хорошо? «У меня больше нет времени. Я должен сделать это. Может, этих часов там вовсе нет. И всё закончится само собой, не начавшись?» «Да, я знаю, что сбегаю от ответственности. Не хочу делать выбор. Но у меня нет сил больше. Я слишком устал». «Мне просто нужна ты». «Ничего больше». — Хорошо, — кивнула Гермиона, и он прижался к ней губами. — Почему ты не расскажешь маме о нас? — неожиданно спросила она. «Не надо, Гермиона. Ну не надо». — Сейчас неподходящее время, — покачал головой он. — Она сходит с ума от переживаний за отца, а тут это… — Я настолько не подхожу тебе? В их глазах я настолько… — в карих глазах застыла обида. — Не важно. Это не важно, — он отстранился. «Давай не будем сейчас об этом. Я не хочу говорить об этом. Мои родители никогда это не поймут. И не примут, тем более». — Это важно для меня, — возразила она. «Блять! Да какая разница, что они думают? Главное, что думаю я о тебе…» — Что ты хочешь, а? Ей сейчас и так сложно. Думаешь, станет легче, если она узнает, что её сын — предатель крови, который связался с грязно… — он замер, не договорив. «Отец натренировал тебя до скрипа, Малфой. Поздравляю! Придурок! Как ты мог ляпнуть это? Почему сейчас? Почему именно сейчас ты решила об этом поговорить, Грейнджер?» — Грязнокровкой, — закончила Гермиона, её губы сжались в тонкую полоску. «Обиделась?» — Я не хотел этого говорить, — осторожно сказал слизеринец. — Правда. — Но сказал, — голос звучал бесцветно. «Конечно, блять, обиделась». «Ох, Малфой… ну кто тебя за язык тянул?» «А что мне ещё остаётся? Она всю жизнь была для меня всего лишь грязнокровкой…» «Ну ляпнул… на автомате. Не специально же». «Я же не думаю об этом. Не осуждаю её за это. Ну и что, что она не чистокровная. Я могу смириться с этим». «Маглы не такие животные, как выражался Тёмный лорд. Да, им до волшебников далеко. Но они определённо не животные». «Я люблю её такой, какая она есть». — Гермиона, это не имеет для меня значения! — горячо сказал он. — Твоя кровь… я не думаю об этом. Малфой ожидал, что девушка улыбнётся. Но она отшатнулась, как от пощёчины. В карамельном омуте, где всегда разливалось янтарём тепло, сейчас было разочарование. «Я… сказал что-то не так?» — Значит, ты всё ещё считаешь, что чистокровные и маглорожденные чем-то отличаются? — она горько усмехнулась, сделав шаг назад. — Похоже, я вижу только то, что хочу видеть. Для тебя не имеет значения моя кровь? — она рассмеялась, но на глаза навернулись слёзы. — То есть ты делаешь мне одолжение, забыв о том, что я грязнокровка? «Одолжение?» «Я не делаю одолжение. Я просто…» «Что?» «Её пламенные речи о равноправии, о новом мире… Что из этого ты поддерживаешь, Малфой?» — Я думала этот бред, эта конченная пропаганда о крови и превосходстве ничего не значат для тебя! — вскричала Гермиона. — Когда дело касается тебя, это ничего не значит! Клянусь! «А остальное? Ты считаешь, что маглорожденные и чистокровные наравне?» «Наверно». «Возможно». «Но не точно», — поставило точку сознание. — Если бы ты не влюбился в меня… я всё ещё оставалась бы для тебя… грязнокровкой? — голос девушки дрожал, но она требовательно смотрела на него. Последовало молчание, в котором Малфой пытался откопать ответ на её вопрос. «Если бы не твоя любовь к ней. Ты бы хоть когда-нибудь встал бы на защиту маглов?» «Если бы Поттер не победил, то я однажды всё равно бросил бы это». «Соврать?» «Нет». — Я не знаю, Грейнджер. Не знаю, — он закрыл глаза, — это тяжело. Я не могу так быстро поменяться. За пару месяцев не изменить то, что вбивалось в голову годами, то что буквально было привито с молоком матери. Но я ведь стараюсь, — слизеринец упал на колени, обхватив голову руками. — Неужели ты не видишь? «Тот кошмар, что творили Пожиратели Смерти… я до сих пор виню себя за то, что не помог, не спас. Хотя мог». «Я жду свою вендетту. Свой путь искупления». «Не всё сразу, Грейнджер. Я не выдерживаю». — Прости, — выдохнула она, присев перед ним. «Я должен извиняться». Парень молча обнял её, зарывшись в густые кудри и вдыхая её запах. «Ради тебя. Ради нас. Я хочу стать другим. Я стану. Хочу стать... лучше. Ты поможешь мне? Спасёшь мою душу?» «Простишь?» «Только не оставляй меня». — Мерлин, — выдохнул он. — Эта карамель сведёт тебя с ума? — закончила за него Гермиона.***
Саундтрек: Go fuck yourself— Two feet
«Ежедневный пророк» упал на столы учеников Хогвартса за ужином. Видимо, новости, что в этот раз были освещены в газете, потрясли многих. Открывая газету, Малфой увидел на главном развороте темнокожую красивую волшебницу в траурном платье с модельной шляпкой.«Чёрная вдова вновь осталась без мужа. Проклятие семьи Забини или очередной выгодный исход брака?
Восьмой муж и дополнительные нолики в банковском счёте.
Рита Скиттер расскажет всю правду».
По залу побежал шепоток, и Драко поднял глаза. Забини медленной вальяжной походкой приближался к столу Слизерина. По правую сторону его плеча возникла Паркинсон, на губах которой расплылась фирменная высокомерная ухмылка. Их догнал Монтегю, закидывая руку на плечо мулата. Блейз слегка улыбнулся. «Давай, дружище, увереннее! Голову выше! Не вздумай ломаться». Он выглядел невозмутимым, но плотно сжатые скулы выдавали напряжение. — Видимо, у некоторых хватает ума только так заработать деньги на цацки, — слишком громко выдал когтевранец. — Ну, не всем же честным трудом зарабатывать. Проще год-другой потерпеть старика. Фу! — ответила ему подружка. Слизеринцы остановились. Паркинсон пафосно откинула прядь волос, и палочка скользнула в тонких руках. — Давно Круцио в голову не получал? — холодно процедила она. — Ты… не посмеешь, — запнувшись, выпалил парень из Когтеврана. Грэхэм рассмеялся, снисходительно покачав головой и потрепав волосы на затылке. Лицо Блейза, напротив, не выдало ни единой эмоции. — Уверен? Я с удовольствием вернусь в Азкабан, если твою башку размажет по этому столу равномерным слоем, — выделила конец слизеринка, и зелёные глаза сверкнули, а рука с палочкой уткнулась в лоб испуганного парня. Но на её запястье сомкнулись тёмные пальцы. — Когда ты такая, то становишься чертовски сексуальна, Пэнс, — хищно оскалился Забини. — Пока все парни в зале не кончили в штаны от такого зрелища, давай насладимся мясным рагу. — Согласен. Пахнет соблазнительно, — угрожающе стрельнул глазами Монтегю на стол Когтеврана. — Чего вылупились? Кого-то ложечкой покормить? Или сами справитесь? — прорычал он. — Ты как? — спросил Малфой, когда слизеринцы сели за стол. — Привык, — бросил мулат. — Снова пиздеть журналистам о том, какими друзьями мы были с этим… даже фамилии не помню. «Мать Забини снова за своё». — И, да! Пэнс, не ведись так легко на откровенную провокацию, — добавил Забини. — Все здесь только этого и добиваются, — кивнула Дафна. — Забейте! Но слова никак не подействовали. Ни Малфой, ни Забини не притронулись к еде. Пэнси с Тео обменивались тяжелыми взглядами, а Грэхэм разрезал всё рагу на десятки мелких кусочков, но ни один в рот не отправил. «Блять. Каждый здесь умирает по своей драме». — Слушайте, мне некомфортно есть в такой напряжённой атмосфере! Хоть вилки в руки возьмите! — взорвалась Дафна. — Тебе, кажется, уже достаточно. В юбку не влезаешь, — съязвила Паркинсон. — Это ты в рамки приличного воспитания не влезаешь, — парировала Гринграсс. — Я всегда думал, что хорошее воспитание — это умение не замечать плохое воспитание других, — усмехнулся Забини. — Даф, может, научишь меня приличию, раз мамочке некогда? — облизнул губы мулат. — Поставь свой магнитофон похоти на паузу и ешь долбаное рагу, — отрезала девушка, убрав светлые волосы на один бок. Губы Драко дрогнули в лёгкой ухмылке, а глаза отыскали каштановую копну волос. Девушка хмурилась, о чём-то споря с нервным Поттером. «Чего он к ней пристал?»***
— Получается, для того, чтобы восстановить Выручай-комнату, нужны четыре ученика. По одному с каждого факультета? — переспросил гриффиндорец, поправляя очки на переносице. — С какого раза до него доходит? — закатил глаза Драко, закидывая руку на спинку дивана в гостиной башни старост. — Не просто ученики. Истинные представители факультета, — педантично добавила Гермиона. — Я, Поттер, Аббот и когтевранку какую-нибудь, — протянул Малфой. — Я не подхожу, — возразил Избранный. — Да ну? И куда же тебя хотела отправить шляпа? Нет, подожди. Пуффендуй, верно? — усмехнулся Драко. — О, ты будешь удивлён, — улыбнулась Джинни. — Шляпа хотела отправить Гарри в Слизерин. Драко недоверчиво скривился. «Поттер? Слизерин? Даже представить себе не могу, чтобы сегодня с нами за столом сидел этот звезда во лбу. Ой, нет. Молния!» Гермиона с Джинни захихикали, видимо, реакция блондина их позабавила. — Ну, тогда ты — Уизли. Все в роду Уизли — гриффиндорцы, — отметил Малфой. — Да, я тоже так подумала, — кивнула Гермиона. — С Ханной я уже поговорила. Завтра утром она будет ждать на восьмом этаже. — Кто из Когтеврана? — спросила рыжая. — Может, Энтони? — предложил Поттер. — Нет. Шляпа сомневалась между Когтевраном и Слизерином, — отмахнулась Грейнджер. — Может, Чжоу? — А без Чжоу нельзя? — вырвалось у Уизли, и девушка покраснела. — То есть кого-нибудь другого нельзя? — Да брось, Уизлетта, мы же не трахаться там будем, — усмехнулся Малфой. Поттер громко поперхнулся, а Гермиона и Джинни покраснели от смущения. «Блять. С ними так, видимо, не пошутишь». — В коридоре на восьмом этаже они махали палочками и напевали: Хогвартс, даруй нам место, где каждый найдёт то, что ищет. И замок им это дал, — перевёл тему Малфой. Ему было явно некомфортно среди гриффиндорцев. Слишком сильно они отличались от его общества. — Будем махать палочками? — вопросительно поднял бровь он. — Ну, по всей видимости, да, — процедил сквозь зубы Гарри. — Тогда на этом всё, пожалуй, — кивнула Джинни. — Гарри, не проводишь меня до гостиной Гриффиндора? — Эй, а что пламенных речей не будет? — издевательски удивился Малфой. — Спасём мир! Мы — супер волшебники! — Прекрати! — стукнула его по руке Гермиона. — Не чпокайтесь в ванне старост. Мы с Грейнджер первые забили это место, — кинул вслед уходящей паре слизеринец. — Малфой! — прошипела Гермиона. — Гарри, пожалуйста. Не надо, — взмолилась девушка, смотря на друга. — Какие вы скучные, — простонал Драко, когда они наконец остались одни. — Я тебе устрою скучные, — рыкнула Гермиона, садясь на парня сверху. Руки тут же обхватили бёдра и прижали девушку ближе. Драко набросился на сладкие губы с жарким поцелуем. «Пивз помешал нам на самом интересном месте». Но звук отъезжающей статуи льва заставил их прерваться. Малфой оторвался от губ с разочарованным стоном. «Да будьте прокляты!» Девушка неловко поднялась на ноги. — На сегодня хватит, — улыбнулась она. — Спокойной ночи. — Ты серьёзно? — возмутился он. — Оставишь меня вот так? — развёл руки парень, указывая на возбудившуюся плоть, что оттягивала ширинку брюк. Вместо ответа Грейнджер оставила лёгкий поцелуй на щеке и вспорхнула по лестнице в спальню девочек. В гостиную прошли Энтони с Эрни. — Веселились? — усмехнулся Голдстейн. — Обломщики хреновы, — огрызнулся Драко. — Мы можем пропустить тебя первым в душ, — поддержал друга Эрни. — Спустишь огонька. Или дрочить не в стиле аристократа? — Разговаривать с недоумками — не в стиле аристократа. Так что отвали,— процедил Драко, скривившись от раздражения. Парни поднялись в комнату, когда статуя льва вновь отъехала в сторону. «Блять, проходной двор прям!» Но в комнату вбежала рыжая гриффиндорка. — Малфой, ты не видел тут деревянную закладку для книг? У меня из сумки выпала… — растеряно спросила девушка, глазами осматривая комнату. Драко заскользил взглядом по полу и заметил вещицу возле ножки дивана. Нагнулся и поднял. На деревянной закладке из угла в угол прыгали лошадь и олень. «Олень — патронус Поттера, а лошадь тут причём?» — Твоя? — спросил Драко. — Да, — обрадованно выдохнула девушка. Рыжая уже направлялась к выходу, когда Драко решил спросить. — Почему там лошадь? — голос звучал непринуждённо. — Мой патронус — лошадь. Брат отправил нам всем в подарок, — ответила она. «Вислый Уизли?» — Лошадь? А собака тогда чей? — напрягся Малфой. — Рона, — пожала плечами гриффиндорка и покинула гостиную. «Никогда тебе не врёт?» «Вот и первая ложь». «Может, и не первая?» «Подарок от Джинни, говоришь?» «Хорошо, Грейнджер. Давай поиграем. Что ты задумала?»