Бывают разного рода удары: удар по позвоночнику, по нервам, по совести, но самый сильный и болезненный — удар по чувству собственного достоинства! Джон Голсуорси.
Девушка в синем платье сидела в одиночестве, пока выпускники отрывались под ритмичные биты дискотеки. Выручай-комната радовала выпускников Хогвартса, как могла. Повсюду висели блестящие шары, кидая причудливые отблески в тёмном зале. Официальный бал по окончанию школы уже прошёл, и устроенная выпускниками подпольная вечеринка была в разгаре. Они приносили с собой закуски и алкоголь, оставляя их за длинным столом. По периметру огромного зала расположились небольшие диванчики. За одним из них и скучала староста Гриффиндора. Она отвыкла от шумных сборищ и всё время, кроме занятий, проводила за изучением литературы. Не ходила в Хогсмид и гостиную своего факультета. Ни с кем не общалась, кроме Гарри и Джинни, которые так и не смогли вывести из отчуждённого состояния девушку. Всё в Хогвартсе, от Большого зала до Башни старост, от старого кабинета Алхимии до Выручай-комнаты, приносило девушке боль и тяжесть воспоминаний о нём. Гермиона радовалась только тому, что его друзья вслед за ним покинули школу. Потому что пересекаться с ними ей не хотелось. «Если бы Гарри и Джинни не заставили меня, я бы и вовсе не пришла» — раздражённо думала гриффиндорка, выпив третий стакан огневиски. «Напьюсь до отключки». «Прекрасно», — съязвил здравый смысл. «Давай.. Успешно уничтожила полгода своей жизни, страдая по нему. Теперь забей на выпускной. Может, сразу руки на себя наложишь? Что мелочиться?» Гермиона сморщилась. Алкоголь не шёл. Она совершенно не умела пить. Да и никогда раньше не пробовала, чтобы научиться. — Выпивка — дрянь, верно? — усмехнулся когтевранец, что плюхнулся на диванчик рядом с ней. — Не умею пить. Не разбираюсь, — пожала плечами Гермиона. — У меня есть кое-что получше в Башне старост… Ты оценишь… — Энтони улыбнулся. — Самая самоуверенная попытка, Голдстейн, — покачала головой гриффиндорка. — Я разочарована. Мог бы придумать что-то интереснее, чтобы затащить девушку в постель, — отмахнулась она, пытаясь перекричать музыку. Энтони придвинулся ближе. — Слушай, я вообще-то рассчитывал на близняшек Патил, но не успел… а ты… меня не особо привлекаешь, — он многозначно осмотрел её. — Более потухшей и унывающей особы, чем ты, здесь не найти, — хмыкнул парень. — Вот, значит, что ты думаешь? Ну, спасибо. «Напыщенный. Самовлюблённый. Идиот». — Просто раз этот выпускной не удался, я подумал, что можно провести его иначе, — он отставил свой пустой бокал. — Как говорится, печень лучше справится с тем, с чем не может справиться сердце, — Гермиона вопросительно изогнула бровь и Энтони продолжил. — Тут душно и скучно. Может, вернёмся в Башню старост и выпьем там? «Тут действительно делать нечего. По крайней мере тебе, Гермиона». «Но идти с Голдстейном…» «Хотя. Что я теряю? Могу в любой момент отшить его. И всё». — А знаешь… давай! Только выпивка не эта, — Грейнджер оттолкнула стакан с огневиски. — По рукам. В Башне старост у меня есть запас, — кивнул когтевранец, резко вставая. — Не думал, что ты так быстро согласишься. Это что-то интересное. Он выглядел взбудораженным будущей перспективой вечера. — Только выпьем. Ни на что не рассчитывай, — пригрозила пальцем Гермиона. — Только… если ты сама на меня не нападёшь, — улыбнулся Энтони. — Разве что в твоих мечтах! — Я обещаю немного поломаться. Парень быстро спустился из спальни мальчиков, держа в руках бутылку алкоголя. Тёмная янтарная жидкость поблёскивала в свете камина гостиной Башни старост, когда когтевранец поставил её на низкий журнальный столик, где, облокотившись на подлокотник кресла, ждала гриффиндорка. — Портвейн из коллекции моего отца! — торжественно представил спиртной напиток Голдстейн. — Дом Таур. Сто пятьдесят лет выдержки. Очень редкий магловский напиток. «Это, наверно, очень дорого». — Ого, твой отец коллекционирует алкоголь маглов? — удивилась гриффиндорка, рассматривая бутылку. — Я же говорил, ты оценишь, — расплылся в довольной улыбке парень, разливая по стаканам портвейн. — Ну, рассказывай. — Что рассказывать? — подняла бровь Гермиона. — Почему Слизеринский принц внезапно уехал? И что у вас случилось, что ты аж полгода ходишь такая поникшая? — Разве тебе мало сплетен, что гуляют по школе? — она отпила винного напитка. «Вкус приятный. Терпкий. Намного лучше огневиски». — До жути любопытно, какие из них правда, — Энтони сел на ковёр, оперев спину на диван, куда присела гриффиндорка. — Ну, озвучь мне несколько. Посмотрим… какие из них правда. Портвейн, признаться честно, просто нечто. — Стащил его у отца на рождественских каникулах. Специально на выпускной, — когтевранец потрепал чёлку. — Он тебе изменил? — Мимо. «Он бы не уехал, если бы это была просто измена». — Ты ему изменила? — вскинул бровь Энтони. — Хотя нет! Бред. «Бред? Что, я никому не нужна что ли? Никто на меня и не посмотрит?» — Обидно, — закусила нижнюю губу Гермиона, поправляя подол платья. — Я имею в виду, что ты слишком правильная для этого, — отпив алкоголь, бросил парень. — Тогда, может, его отец запретил? — Близко, — нахмурилась Гермиона. «Он бы никогда не разрешил. Разрешил? Ему нужно разрешение отца? Нужно ведь. Он так вырос, его так воспитали» «О, Боже, Грейнджер! Даже сейчас? Ты серьёзно? Жалеешь его?» — разум стал её врагом и мучителем, попрекая за всё, что она сделала. «С чего ты взяла, что ты вообще что-то о нём знаешь? Что из его сказок было правдой?» — Так, значит, Малфой не смог набраться смелости, чтобы пойти против отца? Неудивительно, — скептически подытожил Энтони. — Если я расскажу тебе, ты не растреплешь всей школе? — Гермиона потянулась за новой порцией алкоголя, и парень галантно взял инициативу на себя. — Во-первых, мы на выпускном. А значит завтра все разъедутся по домам, — загнул палец он. — Во-вторых, мы пьём, и есть вероятность, что я всё забуду к утру, — второй палец загнулся. — Ну, и, наконец, я могила. «А что я теряю?» — Он влюбил меня в себя специально, чтобы я заступилась за его отца на суде. Это всё было его игрой, в которую я поверила, как дура, — уткнувшись взглядом в стакан, на одном дыхании призналась Гермиона. — Можешь смеяться. — О. Таких сплетен, определённо, не было, — присвистнул Голдстейн. — Так, получается, то, о чём гудели все газеты, неправда? Его отец тебя не спасал? Не спасал Поттера? — когтевранец был в замешательстве. — Да, — сдавленно кивнула Грейнджер. На некоторое время повисла тишина. — Так-с, ты, ладно, всё понятно. Но почему тогда Поттер тоже… — начал Энтони, но она его перебила. — Я его заставила. Заставила Гарри соврать вместе со мной. Настолько сошла с ума, что пригрозила ему нашей дружбой, представляешь? И он сделал это. Хотя знал. Знал и предупреждал меня не верить Малфою, — горько говорила Гермиона. — Но я такая дура, что поверила. К чему все эти книги и оценки, если я так легко повелась? — разочарование выбивалось из железной клетки самоконтроля, что ослабла под натиском градуса алкоголя. Снова повисло недолгое молчание. «Наверно, мысленно смеётся надо мной». — Знаешь, он обманул тебя, но это не значит, что ты дура. Просто ты доверяла ему больше, чем он того заслуживал, — неожиданно для неё задумчиво сказал Голдстейн. — Думаешь? Я, кажется, растеряла всю веру в себя, — понуро ответила Гермиона. «И с чего это вдруг ты так разоткровенничалась с ним?» — А зря-я-я… — протянул Голдстейн, вставая с пола. — А ну… иди сюда! — он потянул её за руку и подвёл к окну. — Давай посмотрим, что мы имеем. В витражном окне гостиной Башни старост отражались два выпускника. Высокий парень во фраке и девушка в длинном синем платье. — Симпатичное личико. На четвёрку, так скажем, — оценивающе осматривая гриффиндорку, выдал заключение Энтони, но, поймав недовольный взгляд Гермионы, добавил. — Я же не сказал, что это непоправимо! Немного макияжа, уверенности в себе и улыбку. И будет твёрдая пятёрка. — Ох, ну, спасибо, — вздохнула Гермиона, смотря на своё отражение. — Давай дальше. Фигура, без обид, тоже не песочные часы. — Энтони! — Ладно, но это опять же поправимо. Просто ты одеваешься совсем не так, как надо! Вырез, вот здесь, — он пальцем провёл по спине, не касаясь её тела. — Или вот здесь, — палец прошёлся от шеи до талии, так же всего в сантиметре от тела. — Ну, или вот тут, — рука показала на ногу. — Сексуально, но не вызывающе, понимаешь? Гриффиндорка чуть наклонила голову в сторону, визуализируя себя в чём-то подобном. — Девушки ошибочно думают, что нагота привлекает, но на самом деле это просто пошло. Будто перед тобой ставят тарелку с голым стейком на ней. Не аппетитно. Совсем… А когда ты видишь оформленное блюдо, где на подушке из овощного пюре нежнейшее каре ягнёнка, сверху с салатом из рукколы и потрясным соусом. О, чувствуешь, как слюнки наворачиваются? — Энтони блаженно закрыл глаза. — Вот это и есть, когда девушка одета соблазнительно. Она одета, но ты раздеваешь её взглядом. Самое вкусное… — А ты очень красочно описываешь, — скептически отметила Грейнджер. — Как в ресторане. — Это моё любимое блюдо в одном французском ресторане в магловской части Лондона, — тут же ответил он. — Туда мой отец водит мать каждую годовщину свадьбы, — видимо Гермиона выглядела слишком удивлённой, раз Голдстейн решил пояснить. — Он вообще любит кухню, творчество, музыку маглов. — И алкоголь! — с улыбкой закончила Гермиона, возвращаясь на диван. — Я всё равно не понимаю, зачем мне становиться на все пятёрки. — Знаешь, лучшая месть бывшему, который тебя обидел, стать лучшей версией себя, — улыбнулся парень. — От того, что ты тут тухнешь, ничего не изменится. Это только побалует его самолюбие, а вот если станешь девушкой-мечты, королевой, это уже другое дело. Просто представь, вы увидитесь, однажды, — начал он. — Я надеюсь, мы никогда больше не увидимся! — отрезала гриффиндорка. — Да это просто невозможно, — алкоголь давал о себе знать. Энтони пошатнулся. — Мир так тесен. Однажды да пересечётесь, — он провёл рукой по спинке кресла. — И у него от тебя челюсть отвиснет. Он будет локти кусать от того, что тебя упустил. Гриффиндорка задумалась. «Это было бы здорово. Увидеть его глаза в этот момент. Как он жалеет». — Или ты, такая серая мышка, пройдёшь мимо него, а он и не заметит, да и не вспомнит. Вообще, — Энтони поднял брови. — Ну, и какой вариант лучше? — Слушай, а ты не такой придурок, каким пытаешься казаться, — улыбнулась Гермиона. — Меньше из себя строишь, меньше от тебя ожидают, — улыбнулся Энтони. — Не люблю разочаровывать людей. Лучше впечатлять, как сейчас. Вот! — тыкнул пальцем он. — Смотри… У тебя уже в глазах появляются сердечки, и ты в меня влюбляешься, — самодовольно пожал плечами когтевранец. — А, нет, прости, показалось. Ты всё такой же придурок, — рассмеялась Гермиона. — Но шляпа не ошиблась, когда отправила тебя в Когтевран. Они обновили порцию алкоголя. — Может, порепетируем? — внезапно предложил Голдстейн. — Я буду Малфоем, который дико бесится и кусает локти. А ты — новой Грейнджер, что сражает наповал. — Это глупо, — смеялась Гермиона. — Да, давай! Смелее. Представь себя секси-бомбой. А-ля Моргана из Гриффиндора. Она, не прекращая смеяться, поднялась с дивана и прошла к камину. Возможно, влиял алкоголь. А может, это была неожиданная дружеская атмосфера с парнем, с которым она постоянно ругалась. Но это было то, что ей нужно. Просто расслабиться. Когтевранец упал на кресло, закидывая ногу на ногу и театрально прижимая одну руку ко рту. — Грейнджер! — воскликнул он, и девушка вошла в роль, вскинув подбородок, и прошла мимо кресла. — Малфой? Какая встреча, — подыграла она. — А теперь давай садись на диван и медленно закинь ногу на ногу. Медленно, говорю! — шикнул Голдстейн. — Да. Вот так. Молодец. И плечи расправь. Во-о-от. Ловишь на ходу! Она откинула прядь волос. — Может, лучше поговорим в кабинете, Грейнджер? Мне так жаль! Я такой дурак, — начал молить парень. — Мне не о чем с тобой говорить, Малфой! Я тебя давно забыла! — отмахнулась Гермиона. — О, хорошо… Я даже поверил. «А это весело». Они выпили всю бутылку портвейна, пока смеялись и разыгрывали встречу новой Гермионы и Малфоя, что ужасно сокрушался. Прошло около двух часов. Парень рассказывал ей о своём доме, родителях, как отец подарил ему магловский велосипед, когда он мечтал о метле. Она смеялась впервые за такое долгое время. От души. — Слушай, а как я пойму, что стала лучшей версией себя? — спросила Грейнджер, когда они сидели на ковре, допивая последний стакан винного алкоголя. — О, дай подумать, — протянул он, стаскивая с себя пиджак и ослабляя галстук. — При встрече я приглашу тебя в тот ресторан. — В магловском Лондоне? — спросила Гермиона. — Да. Французский. Если ты станешь такой девушкой, с которой я захотел бы пойти в тот ресторан. Особенной. Самой афигенной. То я приглашу тебя. — Пф, какой же ты… — Придурок? — рассмеялся Энтони. — Ну, знаешь, если ты будешь ещё не довольна собой и захочешь стать ещё лучше, не отказывай мне напрямую. Ладно? — Хмм, давай я скажу, что отправлю ответ с патронусом, м? Как тебе? А если буду собой довольна, то просто тебе откажу. Парень залился смехом, и они, чокнувшись стаканами, допили последнюю порцию портвейна. — По рукам, — он протянул свою ладонь, и она ответила рукопожатием. Внезапно когтевранец притянул её к себе. Он был уже совсем близко. Алкоголь бил в голову. Голова кружилась. Сопротивляться хотелось, но не так сильно, как стоило бы. Да и приятный вечер играл явно в пользу Голдстейна. Но произошло то, что оба даже и представить не могли. Их стошнило на пол. Одновременно. Больничное крыло Мадам Помфри пустовало, не считая двух выпускников, что, согнувшись пополам, страдали над железными тазиками. — П-прости, Грейнджер, — выдохнул парень после очередного приступа рвоты. — За что? — выдавила Гермиона. — Это мой отец. Он, наверно, наложил заклинание на свою коллекцию, чтобы проучить меня. Я уже не в первый раз ворую у него выпивку. Он обещал меня наказать. Видимо, это его способ. Я слышал о таком от Кормака. Когда допиваешь сворованную бутылку, неделю страдаешь от кишечного отравления. Так отец Маклаггена сделал с его братом. Кажется, мой папа решил и меня… — но парень не закончил, согнувшись над железной ёмкостью. — Ох, Голдстейн! Я убью тебя! — обречённо простонала девушка. — Ну, я же не знал, — страдал Энтони. При помощи мадам Помфри они поправились уже на третий день. Чему гриффиндорка была несказанно рада. — Слушай, Грейнджер! — уже на платформе девять и три-четверти вокзала Кингс-Кросс сказал когтевранец. — Не забудь про наш уговор… Я буду должен тебе нормальную бутылку портвейна. Прости меня ещё раз. — Голдстейн, я никогда не забуду этот выпускной, — улыбнулась Гермиона. — По рукам, — она протянула ладонь, и он, облегчённо выдохнув, пожал её в ответ.***
— Я столько лет ждал этой встречи! — послышался мужской баритон в конце холла. Светловолосый парень широко улыбался, разведя руки в стороны в приветственном жесте. — Энтони! — улыбнулась гриффиндорка. — Как я рада! Они ни разу не виделись за эти годы. Все разы, что гриффиндорка попадала в Мунго, когтевранец был не на смене или в командировках. — И Малфой здесь. Тоже работаешь в этом деле? — поинтересовался когтевранец. — Да, — коротко ответил Драко. «Интересно, помнит ли он о нашем уговоре?» — Может, лучше поговорим в кабинете? — с лукавой улыбкой предложила Гермиона, вспоминая их театральные постановки в Башне старост на выпускной. — Тихо, подожди, подожди. Дай мне насладиться моментом. Всё отделение сейчас смотрит и завидует, что ко мне пришла самая шикарная девушка волшебного мира, — подмигнул парень. — Прекрати! — довольно улыбнулась Гермиона. — Мне не нужны лишние статьи от Скиттер. — Она на тебя прям охотится, — кивнул когтевранец. «Что правда, то правда. Это проклятая Скиттер». — Если вы закончили лизаться, может, начнём уже работать? — процедил Малфой. «Что это? Не нравится видеть, что я привлекаю других мужчин? Ну, так выкуси!» Кабинет Голдстейна был выполнен в светлых тонах. Бежевые шторы и белая мебель. Посередине стоял стол, а напротив два мягких кресла в приятной бежевой обивке. «Уютно. Даже очень». — Присаживайтесь… — махнул рукой Голдстейн. — А ты кому глазки строил, что так поднялся? — ехидно спросил Драко, усаживаясь в кресло, закинув ногу на колено другой. «Мерлин! Как его терпеть?» — Себе, Малфой. Своему таланту. Ты с таким незнаком, — парировал Энтони. — Чувство юмора всё ещё плоское, — усмехнулся Драко. «А по-моему, смешно», — она улыбнулась. — У тебя научился, — парень подошёл к шкафу и достал оттуда бутылку алкоголя и бокалы. — О, боже! Это то, о чём я думаю? — встрепенулась Грейнджер. «Неужели помнит?» — Тот самый портвейн… — улыбнулся Голдстейн. — Дом Тэйлор, 150 лет выдержки… он ждал тебя. «— Я буду должен тебе нормальную бутылку портвейна. — По рукам». — Самый лучший портвейн в моей жизни. Никогда не забуду! — рассмеялась Гермиона. — Это был поистине незабываемый выпускной, — покачал головой Голдстейн. В голове всплыли воспоминания. Как весело они провели время и те три дня, что они вместе страдали в больничном крыле. Его слова о лучшей версии себя и смешные сценки встречи с Малфоем. «Интересно… Стала ли я самой афигенной, как выразился тогда Энтони» — гриффиндорка улыбнулась парню, что не отрывал от неё глаз. — Я вам не мешаю? — раздражённо сказал Малфой. — Может, поменяемся местами. Я постою за дверью, пока вы кончите? «Ох, это же просто невыносимо». «Ну, как маленький ребёнок». «Ладно. Соберись! Он добивается твоей злости! Не дай ему этого». Гермиона закатила глаза, а парень прочистил горло. — Не обращай внимания, Энтони. У мистера Малфоя половое созревание на пике. Ни о чём другом думать не может, — съязвила гриффиндорка. — Как наши пациенты? — Неплохо, — отводя взгляд от Гермионы, ответил когтевранец. — Вы можете с ними поговорить. Я дал им аконитовое зелье недавно. Должны быть в норме. «Норме? Тогда почему ты отводишь взгляд?» — Спасибо, — напряжённо кивнула Гермиона. — Знаешь, мы не будем терять времени и пойдём к ним. Давай выпьем в другой раз? «Как-нибудь в другой раз? Какой? Ты хотела бы с ним выпить?» «Нет». «Я не хочу ничего сейчас. Ничего большего, чем просто секс. А Энтони не тот парень, с кем можно иметь отношения «без обязательств». Точно». — Как насчёт завтра в шесть? Тот французский ресторан в магловском Лондоне. «Вот оно». «Получилось?» «Так я всё-таки стала такой девушкой» — улыбка мгновенно расплылась на лице гриффиндорки. «Я смогла! Не сломаться. Не замкнуться. Встать на ноги и утереть нос». «Но этого ещё мало. Не сегодня». — Я отправлю тебе ответ с патронусом, — многозначительно посмотрела на парня Гермиона и вышла из кабинета. «Не сейчас. Ещё рано. Я ещё очень много хочу сделать». Саундтрек: Roy Jones Jr — Blood and bone В отдалённой палате было всего две койки, на которых лежали мужчина с обильным волосяным покровом на теле и женщина с лохматыми длинными волосами. — Джуд, Хейли, к вам посетители, — дружелюбно сказал Энтони, но его приняли агрессивно. — Пришли убить нас? Зачем было лечить тогда? — рычал мужчина. «Почему он думает, что мы пришли его убивать? Зачем нам это?» — Тише. Тише, — убрала палочку Гермиона, — Меня зовут Гермиона Грейнджер. Я работаю в Министерстве магии. Я не причиню вам вреда! Обещаю. — А я нет. Так что сядь на место! — стальной тон слизеринца заставил пробежать мурашки по телу. Малфой стоял за её спиной, держа на прицеле волшебную палочку. — Мы знаем. Всё знаем. Как ваше Министерство не причиняет вреда! Все, кто пришли к вам за помощью, пропали! Вы просто хотите нас отловить! Всех оборотней, вот и придумали приманку для нас! — мужчина рычал, закрывая плечом женщину, что была не в силах встать с постели. — Подождите. Все оборотни, что обратились к Министерству, получили помощь! — заверила Грейнджер. — Ага! А потом исчезли к херам собачьим! Вы сотрудничаете с вампирами! Продажные… — зло цедил он. — Мистер Джуд, простите, я не знаю вашей фамилии… — начала гриффиндорка. — Она мне ни к чему. Моя семья отказалась от меня, как только узнала, что я болен ликантропией, — мужчина стоял в оборонительной позе. — Послушайте меня! Я клянусь вам, что не причиню вреда. Успокойтесь. Я на вашей стороне и занимаюсь этим делом. Мне только нужна информация об артефактах. Об их возможном месте нахождения. — У вампиров! Они у вампиров! — воскликнул оборотень, но слегка расслабил стойку. — На нас напали. Все. Целая стая. Наша стая. Никого теперь нет, — голос сорвался. — Я сожалею! Мне очень жаль. Я обещаю вам, что мы со всем разберёмся, но давайте сначала успокоимся, — Гермиона прилагала все усилия. — Как я могу успокоиться? Я знаю, кто ты. Ты — подруга Поттера. И считаешь меня врагом, — в тёмных глазах промелькнул страх. — Не все оборотни поддерживали Тёмного Лорда. Моя стая была вдали от всего. — Джуд? Я могу вас так называть? Закон о правах оборотней был разработан мной. У меня был учитель, Римус Люпин. Может, вы его знаете. Он тоже был оборотнем. Я выступаю за вашу свободу и права в магическом обществе. Прошу, верьте мне. И я хочу помочь! Как я могу поговорить с вашим альфой? — Гермиона осторожно села на свободную койку и опустила руки на колени. Малфой всё ещё стоял, сжимая палочку. Энтони же взял карточку болезни пациентов и делал пометки. Он выглядел непринуждённо. «У него такое каждый день что ли?» — Вас не пустят к альфе, — наконец, сдался Джуд, — Оборотни не доверяют Министерству, потому что до Шеврона дошли слухи, что новый закон — это обман, ловушка для нас. Что это ваш новый план отловить всех оборотней. И вам в этом помогают вампиры! Они-то всегда рады от нас избавиться, — прорычал оборотень. — Но это — неправда! — горячо сказала гриффиндорка, — Если вы пойдёте с нами, то нас пустят к Шеврону Сильверу? Я всё объясню. Закон действительно пришёл в силу. Оборотни могут обладать волшебной палочкой, официально работать, голосовать и ещё много чего. Министерство никого не отлавливает. Это недоразумение. Мы ведь сейчас оказываем вам бесплатную медицинскую помощь. Зачем Министерству отлавливать оборотней? — Возможно… — начал колебаться мужчина. — Если вы пойдёте со мной, то сможете сказать это всем. И, может, ситуация изменится. Но дайте мне слово, что не причините вреда моим собратьям и не натравите на них Авроров. — Хорошо. Обещаю. Клянусь, — кивнула Грейнджер. — Энтони, когда мы сможем отправляться? — Два дня на восстановление, — хмуро смотря на карту болезни, пробубнил парень. — Где можно найти Валентайна Романо? — спросил Драко, опуская древко палочки. — Вы должны знать. — Его трудно застать врасплох. Но есть одно место… там часто бывают его приближённые, — брови мужчины сомкнулись. — В Кентербери есть отель «Асмодеус». Я видел их несколько раз там. Гермиона заметила, как переглянулись Малфой и Голдстейн. Парни прекрасно понимали, о каком отеле идёт речь. «Что это за место?» «На латыни Асмодеус — ещё одно имя сатаны». — Завтра «кровавый вторник», значит мы как раз вовремя, — задумчиво протянул Малфой. «Что за кровавый вторник?» «О чём они? Что это за место? И почему Энтони и Малфой о нём знают, а я ни разу не слышала?» — Вам нужны будут маски и приглашение, — предупредил когтевранец. — Знаю. Достану их до утра, — раздражённо ответил Малфой. — Сколько Авроров отправятся на дело, Грейнджер? — Куда? В Кентербери? — растерялась девушка. — Стойте! Что это за отель? Малфой нахмурился, но отвечать не торопился, и гриффиндорка посмотрела на Голдстейна. — Я был там всего раз, — оправдывался парень. — В научных целях. «Боже, это что… бордель?» — Неужели это то, о чём я думаю? — вскинула бровь Гермиона. Энтони неловко улыбнулся и положил карточку на тумбу. — Не совсем. Хуже, чем ты можешь представить, — ответил он, наконец. Малфой приблизился к женщине, что лежала в постели. Выглядела она далеко не здоровой. — Сомневаюсь, что она через два дня поправится, — холодно заметил слизеринец. — А я и не о ней говорил, — отрезал Голдстейн. — Хейли не покинет Мунго. Возможно, уже никогда. Она теряет свой разум и не сможет ходить. «Поэтому ты отвёл взгляд…» — Что? — прорычал мужчина. — Почему вы не сказали раньше? — Результаты анализов только пришли. Мне жаль, — нахмурился когтевранец. — Тогда убейте, — сипло прохрипела женщина. — Это всё равно не жизнь. Я умру при первом же обращении в полнолуние. К горлу Гермионы подступил ком. Она знала, что это правда. Ликантропы сильно слабеют после обращения. И есть вероятность, что Хейли в таком физическом состоянии не переживёт полнолуния. Это принесёт ей сплошные муки и страдания. — Я приносил клятву. Я не могу убивать. Только спасать. — покачал головой когтевранец. — Тогда ты! — янтарно-жёлтые глаза посмотрели на слизеринца с мольбой. — Я вижу. Ты сможешь. Помоги мне. Я уже не могу. Малфой неотрывно смотрел на женщину. И Гермиона видела, что в штормовых глазах была решительность. Он был готов это сделать. «Он что, убьёт её? Вот так? Прямо сейчас? Неожиданно. Как будто это что-то повседневное!» — Ты уверена? — голос звучал, как лёд, пока блондин вытаскивал из внутреннего кармана маленький кожаный кейс. В нём аккуратно располагались в два ряда миниатюрные серебряные цилиндры. Такие же, как когда-то на цепочке носила Гермиона. «Зелья!» Малфой вытащил один цилиндр, открутил крышку и протянул его женщине. Дрожащая рука Хейли взяла серебряную ёмкость. — Стойте! Подождите! Что это? — вышла из оцепенения Гермиона. — Вы не можете! Энтони… — Технически, я не могу остановить эвтаназию. Если пациент этого желает, — виновато закусив нижнюю губу, сказал когтевранец. — Вы добровольно хотите этого, Хейли? — Да. Лучше умереть так. Чем меня разорвёт на части во время превращения, — ответила женщина, приподнимаясь на постели. Гермиона содрогнулась, на секунду представив в голове то, что сказала Хейли. Мужчина рядом взял свою подругу за руки и понимающе кивнул. Это была жуткая и странная поддержка. Видимо, они оба прекрасно понимали, что ожидает женщину впереди. — Что-то хотите передать? Может, есть последняя воля? — спокойно спросил слизеринец. «Боже! Как он может быть так спокоен?» Гермиона была в ужасе. Она прикрыла рот рукой и замерла на кушетке. — Вы же отправитесь к Шеврону, верно? У него есть правая рука — Блейк, — женщина выдавила улыбку. — Пошли его в задницу от меня. Малфой ухмыльнулся. — Обязательно. Пей залпом. Это будет быстро, — он последний раз посмотрел на женщину и двинулся к выходу. «Как он может просто дать ей зелье и уйти? Как так?» Женщина кивнула своему другу и залпом осушила маленький цилиндр. На малейшее мгновение её лицо сморщилось, а после она закрыла глаза и выдохнула в последний раз. Мужчина поймал её тело, и Гермиона вылетела из палаты, несясь следом за слизеринцем. — Стоять! — взревела она ему в спину. Малфой остановился и обернулся на неё через плечо. В глазах был холод. «Как ты можешь быть так спокоен?» Она подлетела к нему и толкнула в палату, что была рядом. Быстрый взмах палочки. Оглушающее заклинание было наложено. — Как ты мог это сделать? — гнев, что копился всё это время, рвался наружу. — Это было милосердие, — сквозь стиснутые зубы ответил Малфой. — Да? Твоё милосердие же безгранично! По себе знаю! — выпалила Гермиона. — Значит, этим ты занимался все эти года? Штормовые глаза похолодели ещё больше. Парень замер, смотря на неё. — Я читала отчёты. Всего два привода в суд из тридцати пяти! Остальные при интересных обстоятельствах до него просто не доживали. Всем вливал зелье? — с презрением спросила девушка. — О-о-о, нет! Тебе лучше и не знать, блять, что я с ними делал! Она отшатнулась от осознания. «Это были не случайные смерти». — А ты не хочешь для начала узнать, кем они были? Все эти мрази! Что они делали! — Малфой зарылся длинными пальцами в платиновые волосы. — Что? — Гермиона была в шоке. — Это не имеет значения! Есть закон! Есть суд и тюрьма! Нельзя убивать! — Да что ты? — истерично рассмеялся Малфой. — Сколько из тех ублюдков, что ловит Аврорат, отправляется в Азкабан, а? Ты знаешь? Носишься со своими бумажками и отчётами. Ты даже понятия не имеешь насколько сгнило всё. Открой глаза! Знаешь, кто распространяет слухи о том, что новый закон — это приманка для оборотней? Один из таких продажных тварей, как Дэккери. Тот, кому выгодно это! Тот, кто наживается на этом, — штормовые глаза метали молнии. — Твоя проклятая система. Твой розовый мир не существует! Очнись, блять! — И что ты предлагаешь? Убить всех? — выкрикнула девушка. — Это твой способ? Твой путь? — Они не могут просто купить себе прощение, — прорычал Малфой, подходя к девушке. Он схватил её запястье с зажатой палочкой и приставил к своей голове. — Давай! Читай, блять! Я покажу тебе, что они делают! Всё покажу! Как приводил ублюдков в суд, а через неделю видел их в ближайшем баре, что упивались и ржали над тем, как легко отделались! Покажу тебе цену свободы! Покажу, как зажравшиеся и продажные ублюдки протирают свои задницы на высоких должностях в Министерстве! Думаешь, они хоть секунду думают о том, что финансы, которые они воруют из благотворительных счетов детских домов и больниц, были кому-то жизненно необходимы? Нет, блять! Пересчитывая золотые галеоны, заливаясь виски, с шлюхой на члене их абсолютно это не заботит! А теперь посмотри на меня! И скажи… ты знаешь, насколько жестокий этот мир? — Это всё равно не давало тебе право, как палач заносить секиру! — выдавила Гермиона. Её трясло. Человек, что стоял перед ней, больше не был разбитым мальчиком. В нём горел огонь и ярость. Он пугал. — Пока педофил может заплатить за свою свободу, а толпа ублюдков, что до смерти поиздевались над девушкой, может оправдать это её вызывающим платьем, я не уберу свою секиру! Поняла? Ты не знаешь и малой части жести! И всё берёт своё начало в шаткой системе! В коррупционных и продажных тварях, как Дэккери, кого заботит только сумма выгоды, а не мораль! — слизеринец кипел, пока его грудь тяжело вздымалась, а ноздри расширялись от гнева. «Где же ты был, что тебя так потрепало? Ты специально искал самых ужасных преступников?» «Боже! Какими были эти года для тебя?» «Зачем ты так жил?» — Кем ты себя возомнил, а? Богом? Кто дал тебе право вершить жестокую вендетту? Начинать справедливый мир с насилия — неправильный путь! Где гуманность? Где милосердие в этом? Убивая, ты ничем от них не отличаешься, понял? — кричала гриффиндорка. Малфой отступил и горько усмехнулся. — Легко рассуждать тебе. Как ты жила эти пять лет? Чем занималась? — спросил он. — Что? Я… Я, — растерялась девушка. — Я… Я, — вновь передразнил Малфой. — Не туда смотришь. Не за то борешься. Хочешь поднять всех с колен, ну, так начни с подонка Дэккери! Прижми его! Искорени в Министерстве каждую крысу! Тогда твой розовый мир будет возможен. Начни хотя бы с себя… Каким методом ты добилась свободы моему отцу, а? Это было справедливо? — он сузил глаза, сверля взглядом девушку. «Нет! Единственный раз, когда я пошла наперекор своим принципам из любви к тебе! И я жалею об этом! Так сильно!» Но девушка не успела что-то сказать вслух. В палату ворвался светящийся олень. Патронус Гарри. — Срочно вернитесь в Министерство. Вместе с Малфоем, — сказал патронус. Гермиона перевела взгляд на слизеринца. — Мы работаем над этим делом вместе. Так. Что. Учти. Три непростительных, и тебя вышвырнут! — процедила она. — То есть две авады пустить можно? — издевательски вскинул бровь Драко. — Прекрасно! Ебанутая система. Просто отлично. Одну потрачу на Поттера! Она обречённо простонала. В атриуме Министерства их встретил боевой состав Аврората с Гарри Поттером во главе. Гермиона напряглась. — Гарри, что случилось? — обеспокоено спросила она у друга. — Для участия Малфоя в этом деле, недостаточно рекомендации из французского Министерства. По правилам… мы имеем право проверить его на проф. пригодность! — ответил Избранный. — Согласен? Если хочешь работать с нами, то сначала покажи, не нам ли придётся нянчиться с тобой! «Это задело Поттера!» — Не жаль тебе своих Авроров? — усмехнулся Малфой. — Не будь так самоуверен! — сквозь зубы прошипел Гарри. — Прямо здесь меня проверять будете? — лениво кинул Драко. «Он уверен, что справится». — Нет. В боевом зале, — отрезал гриффиндорец. — Ну, а что же тогда встречаете всей толпой здесь? — слизеринец издевался. — Думал, ты сразу сбежишь, как тогда в Запретном лесу на первом курсе, — ехидно бросил Избранный. Улыбка сползла с лица Малфоя. Он сцепил челюсти, и девушка заметила, как медленно сжались и разжались кулаки слизеринца. Заклятие. Ещё одно. Защита. Новая вспышка. Малфой будто танцевал с палочкой в руках. Взгляд был сосредоточенным, а движения отработанными до идеала. Сначала был поединок один на один. Но он закончился, не продлившись и минуты. После двое на одного. Трое. И вот, наконец, четверо Авроров отчаянно пытались застать врасплох блондина, что молниеносно отражал нападения. Гриффиндорка напряжённо наблюдала за происходящим. — Зачем? — спросила она у друга, что стоял рядом. — Надеялся выкинуть его из дела, но теперь вижу, что не получится, — хмуро ответил Избранный. — Малфой не бумажной работой занимался во Франции, — мрачно сказала девушка. — Он изменился. «Настолько сильно», — но мысли девушки оборвались, когда она увидела пятого Аврора, что взмахнул палочкой. Это была просто тренировка. Но Гермиону сковал страх. Ей показалось, что слизеринец в смертельной опасности. Глупо. Но это было рефлекторно. — Драко! — вырвалось из груди, и Малфой обернулся, тем самым отвлёкшись. Заклинание попало в цель. Палочка вылетела из рук парня. Он гневно посмотрел на Аврора и смачно ругнулся. «Блин! Гермиона! Что ты творишь? Ещё и позвала его по имени!» — девушка закусила губу. На удивление всем слизеринец и не собирался сдаваться. Он встал в оборонительную позу и поднял руки, сжимая кулаки. «Серьёзно? Собираешься драться без палочки? Один против пятерых? Это нереально!» Авроры переглянулись. И посмотрели на Гарри. Тот окинул оценивающим взглядом слизеринца и кивнул. Бой продолжился. Заклинания снова посыпались, однако теперь блондин их не отражал, а уворачивался. Капельки пота слетали с его лба при каждом повороте. Атака-блок-поворот-шаг-удар. Точный в живот. И Аврор согнулся пополам. Малфой нырнул за его спину и стянул с себя футболку, сжимая её в жгут, что мгновенно обернулся вокруг шеи темноволосого мракоборца. Натянул до хрипа, и Аврор сдался. Малфой обернулся. Четверо волшебников выдохлись. Заклинания отбирали силу. А их обилие сбивало дыхание. Блондин вернул себе палочку и сосредоточено посмотрел на противников, когда Поттер внезапно отдал приказ. — Впустите дементоров. — Что? — выдохнула Гермиона. «Это переходит границы!» Тёмные фигуры выплыли из своего угла, направляясь к блондину. В тренировочном зале повеяло холодом и мраком. «Он умеет запускать патронуса. Его палочка с ним. Не переживай». Однако слизеринец стоял неподвижно. Хмурился, когда смотрел на приближающиеся фигуры в тёмных капюшонах. «Давай же! Что ты стоишь?» Дементор уже повис над парнем, но он стоял неподвижно, когда Гермиона вскинула палочку и выкрикнула: — Экспекто Патронум! — светящаяся выдра выскочила из древка и резво бросилась на тёмных созданий, унося их обратно. Малфой отшатнулся. — На этом хватит. Завтра в двенадцать в Атриуме Министерства, — нехотя сказал Гарри, поправляя очки на переносице. «Ты перешёл границы! Этого можно было не делать!» Блондин тем временем уже резко двинулся к выходу. «Почему он не защищался?» «Что случилось с его патронусом?» «Почему он просто стоял?» Ноги сами несли её по коридору за Малфоем. — Подожди! — выкрикнула она вслед. — Чего тебе? — рявкнул он. Шторм серых глаз неистово бушевал. В них читалась боль. Он не скрывал свои эмоции. Впервые с их встречи. «Что случилось?» — Почему ты не запустил патронуса? Ты ведь умел… — спросила Гермиона. — Больше нет. «Он потерял что-то в себе? Что-то, что заставляло его ощущать себя счастливым настолько, чтобы запустить патронуса?» Он смотрел на неё. В неё. В самое сердце, что болезненно сжалось в груди. Было невыносимо. Слишком больно. Она опустила взгляд на грудь, плечи и пресс Малфоя, что стоял, держа в руках футболку. По всему телу были шрамы. Незнакомые. Раньше их не было. Какие-то от когтей, какие-то похожи на ожоги. Одни были светлее, другие уже вжились рубцом в алебастровую кожу. «Что с тобой было, Малфой?» «Где и как проходил твой путь?» — Это из-за того, что ты делал? — выдавила она, не в силах оторвать взгляда от шрамов. — Объясни мне… Шаг. Второй. И он поднял её подбородок двумя пальцами руки. Взгляд. Всего один. Такой глубокий. В нём было столько всего, что Гермиона задержала дыхание, пытаясь понять, что именно. Но за их спиной послышались голоса отряда мракоборцев. Бах! И врата снова захлопнулись перед её носом. Пальцы выпустили её. Малфой отступил. — Я ничего не буду тебе объяснять. Беги к своим друзьям. Ты же так хотела всех спасти, ну, так на! Подавись! Надеюсь, вы сгниёте вместе где-нибудь подальше от меня! — процедил он и отвернулся. Это были почти те слова, что она сказала ему после суда отца. «Он помнит их». «Но он их заслужил!» «Тогда почему он так злится?» «Почему в глазах была боль?» «Боже, Гермиона, не надо! Не лезь в это снова. Остановись! Хоть раз рядом с ним послушай свою голову!» Она видела, как слизеринец трансфигурировал футболку обратно в рубашку и накинул её на плечи, когда повернул за угол. «Но что значил этот взгляд?»***
Саундтрек: Shawn Mendes — treat you better Гриффиндорка выдохнула от облегчения, когда ноги коснулись мягких тапочек. Целый день на каблуках давал о себе знать. Она снова задержалась допоздна. Время на часах близилось к одиннадцати, когда в восьмой квартире дома номер семь по улице Даунинг-стрит повернулся ключ входной двери. Беглый взгляд упал на знакомую мужскую обувь в коридоре. «Рон? Он не ушёл с утра?» «Пахнет чем-то вкусным». С кухни доносились скворчащие звуки и аппетитный аромат. Она заглянула на кухню и увидела рыжего парня, что стоял к ней спиной, в той же белой футболке и джинсах, что и утром. «Не уходил, значит». Уизли облизал палец, пробуя на вкус сливочный соус. Улыбка невольно растянулась на её лице. Он так органично вписывался в эту кухню. Туда, где Гермиона обычно чувствовала себя гостем. — Помочь? — спросила Грейнджер, опираясь о дверной проём. Рон, кажется, не заметил её прихода, увлёкшись готовкой. — Ох, ты ж! Напугала, — выдохнул он. — Не услышал, как ты зашла! Сегодня, кстати, раньше, чем обычно. Мне ещё минут пять, — он кинул взгляд на сковороду. — Ты не уходил? — улыбнулась девушка. — Мне нравится твой телевизор! — неловко рассмеялся Уизли. — Этот магловский футбол — нечто. Я хотел посмотреть всего ничего, а смотрю — уже стемнело. Ну, а там решил остаться с тобой на ужин. — Ужин? — скептически изогнула бровь Грейнджер. — В одиннадцать ночи? — Ну, второй ужин, — игриво отвёл взгляд рыжий. — Или ты уже поела? Не хотелось признаваться, что кроме утреннего круассана, что он принёс, она за весь день разве что выпила остывший кофе. Слишком много событий. Слишком много эмоций. Было совсем не до еды. — Нет. Пахнет просто восхитительно! — облизнула губы Гермиона. Рон потрепал волосы на затылке, и лёгкий румянец появился на лице, где пёстрой россыпью красовались веснушки. — Ну, тогда мой руки, переодевайся и за стол! — Иду-иду! — пропела Гермиона. Парень подал тарелку с индейкой и овощами под сливочным соусом. Она улыбнулась и взяла столовые приборы. Немного потянулась и вытащила бутылку вина. — О, нет! Не пойдёт так, Гермиона. Вы вчера пили с Гарри. Это вредно, — он снимал кожицу с индейки на её тарелке. «Рон так хорошо меня знает. Всё…до мелочей. Например, то, что я ненавижу шкурку». «Я должна рассказать ему правду». «В этот раз не будет никаких потом». Они закончили ужин, и Гермиона выдохнула воздух, набираясь смелости. — Мне тяжело смотреть на тебя такую, — неожиданно выдал он. — Без макияжа. — Что, прости? — возмутилась гриффиндорка. — Я имею в виду… Эти круги под глазами от недосыпа. Твою усталость. Ты слишком перетруждаешь себя, Гермиона. — Рон… — начала Грейнджер. — Нет-нет, я тебя поддерживаю. То, что ты делаешь… Это, ну, здорово, знаешь. Но ты ведь… — она не дала закончить. — Рон Уизли! — слишком резко. — То есть… Рон, послушай меня. Я не хочу тебе врать. Дело, над которым мы сейчас работаем с Гарри, касается Малфоев. И он работает с нами. Повисла тишина. Рон сжал вилку в руках слишком сильно. Она начала гнуться. И гриффиндорка положила ладонь на сжатый кулак. Голубые глаза неотрывно смотрели на её руку. — Откажись от дела, — тяжело сказал Уизли, наконец. — Я не могу, — покачала головой Гермиона. — Я поговорю с Бруствером. — Нет. Я не хочу. Я буду работать над этим делом, несмотря ни на что. Он вырвал свою руку и вышел в коридор. Девушка отправилась следом. Уизли надел джинсовку и обувь. — Рон, не будь таким… — тихо попросила гриффиндорка. — Каким? — прозвучало как-то непривычно холодно. — Не таким удобным, как обычно? Их взгляды встретились. — Слушай, я долго ждал. Надеялся. И вот. Почти… Мы начали. Знаешь, сближаться, — видно было, как тяжело даются эти слова. — Но всё начинается заново! — Нет. Не будет ничего заново, — мотнула головой Гермиона. Гриффиндорец замер, смотря на неё. Мгновение, и он внезапно резко двинулся к ней, прижимая к стене. Мягкие губы коснулись её в лёгком поцелуе. Цитрусовый аромат, смешанный с чем-то древесным и терпким, ударил в нос. «Это правильно». «Так и должно быть?» «Так правильно, Гермиона?» «Закрой глаза и ответь» — говорила голова, но она не двигалась, не отвечала на поцелуй. Рон оторвался от её губ, прислоняя голову к стене возле. Тяжёлый вздох. — У меня такое чувство, будто я насилую тебя, — тихо сказал он. Молчание. Гермиона всхлипнула, и слёзы покатились из закрытых глаз. «Ему так больно». — Прости, прости меня, Рон. — Я потерял тебя тогда, когда не поехал в Хогвартс, верно? — он не отрывался от стены. — Прости… — всхлипывала девушка. — Ты никогда его не забудешь? — его голос звучал так близко. — Я пытаюсь. Правда… — Почему ты просто не скажешь, что не любишь меня? — Я люблю тебя, Рон. Люблю, но не так, как ты этого хочешь. И я ненавижу себя за это, — девушка закрыла лицо руками. — Прости меня за этот поцелуй. Больше не повторится. Пока ты сама не захочешь, — выдавил он, и дверь захлопнулась.***
Кентербери, один из самых древних городов Англии. Руины римских построек и норманнский замок. Знаменитый собор, который господствует над покосившимися от времени жилыми домами. Всё это окунало в атмосферу средневековья и уже было чем-то мистическим. Отель «Асмодеус» представлял собой расположенное в средневековом центре города строение, что имитировало поместья времена Тюдоров в готическом стиле. Красный бархат. Кованные перила и изголовья кроватей. Покосившиеся от времени полы и голые деревянные балки. На первом этаже был банкетный зал, а на последующих четырёх — гостиничные номера. Гриффиндорка расположилась в своём номере и первым делом решила принять душ. Знойный летний день заставил её тело стать неприятно липким. Вода расслабляла. Она всегда принимала горячий душ в жару, потому что, когда выходила после него из ванны, воздух казался холодным. Но сейчас, стоя в душе, вместе с облегчением пришли и мысли, что она старательно откладывала всё утро. «Что значил этот его взгляд? Эти его долбанные глаза!» «Может ли быть такое, что он чувствовал что-то ко мне?» «Что между нами было что-то большее, чем игра?» «Мерлинова седина! Гермиона, прекрати! Хватит! Ты снова за своё? На те же грабли дважды не наступают!» «Просто ты изменилась! Стала холодной. Его это заводит. Он просто играет. Снова». «Он твоя беда! Сплошная проблема!» После этой мысли в голову пришла дурацкая песня, что постоянно крутилась по радио и слышалась со всех углов. Магловская попса. Одна из тех песен, что надоедливо вертелись в голове. Гермиона нанесла шампунь и, зажмурившись, начала напевать: Саундтрек: Taylor Swift — trouble Once upon time Когда-то, давным-давно, A few mistakes ago Несколько ошибок назад, I was in your sights Ты обратил на меня внимание, You got me alone А я была одинока. You found me И вот ты нашел меня, You found me Ты нашел меня, You bound me Ты связал меня. I guess you didn`t care Думаю, ты был безразличен, And I guess I liked that И, наверное, мне это нравилось. And when I fell hard А когда я упала, больно ударившись, You took a step back Ты шагнул назад — Without me, without me, without me Без меня, без меня, без меня. And he`s long gone Тебя давно и след простыл, When he`s next to me Хотя ты стоишь рядом со мной. And I realize the blame is on me И я понимаю, что виновата я сама. Cause I knew you were trouble Ведь я поняла, что ты моя беда, When you walked in Как только ты появился. So shame on me now Поэтому стыд мне и позор! Flew me to places I`d never been Ты подарил мне невиданное блаженство, Till you put me down А затем спустил на грешную землю… I knew you were trouble Я поняла, что ты моя беда, When you walked in Как только ты появился. So shame on me now Поэтому стыд мне и позор! Flew me to places I`d never been Ты подарил мне невиданное блаженство, Now I`m lying on the cold hard ground А теперь я лежу на холодной, твердой земле, Oh, oh, trouble, trouble, trouble О-о, моя беда, беда, беда, Oh, oh, trouble, trouble, trouble О-о, моя беда, беда, беда. Она во всё горло вскричала, но на последней строчке подавилась водой. «Пора заканчивать с этими концертами!» Откашлявшись, она смыла шампунь и, повязав тюрбан на голову, обернулась в полотенце. Дверь ванной открылась, выпуская в комнату клубы пара. Гермиона судорожно выдохнула, увидев на кровати слизеринца. Он сидел, опираясь на руки. Белая льняная рубашка и тёмные брюки. Штормовые глаза не отрывались от неё. — А ты всё так же голосишь в душе? — улыбнулся он, облизнув губы. Гермиона придерживала полотенце. Серо-голубой омут глаз жадно поглощал её. Всю. — Что ты здесь делаешь? — как-то сипло выдавила она. — Принёс тебе маску для вечера, но решил дослушать песню, — слизеринец встал с кровати. Сердце заколотилось. «Прекрати! Не реагируй так!» — Знаешь, я тут подумал про «невиданное блаженство»… — протянул блондин строчку из песни. — Ты ведь признаёшься, что лучший секс у тебя был со мной? — шторм в глазах потемнел, когда он ступил к ней. «Он играет! Просто играет!» — Нет, — пискнула она. «Это было убого! Слишком! Скажи увереннее!» — Бывало и получше! — Гермиона вскинула подбородок. — С Голдстейном? — улыбка перешла в оскал. — Не смеши меня. Между вами нет ни единой искры. «Это твоё самодовольство! Хочешь соблазнить меня, а потом дальше издеваться над этим?» «Не бывать этому!» — Ошибаешься. Между нами полно искр! Целый фейерверк! — махнула рукой Гермиона. Длинные пальцы тут же сомкнулись на запястье руки, и её вмиг прижали к двери ванной комнаты. — Ты что-то путаешь. Это было со мной, — прошептал Малфой у самых губ. «Боже! Этот запах… хвои». Голова закружилась, а глаза слизеринца прожигали насквозь. Одна рука Малфоя стащила с головы полотенце, и по плечам легли влажные пряди волос. Её взгляд скользнул к его губам. Лёгкая ухмылка. «Беги! Гермиона, беги! Ты не сможешь. Ещё шаг. Ещё одно движение, и ты сдашься». «Не могу! Мерлин, я не могу!» — Я помню, какой ты была… — выдохнул Малфой. Сердце уже как ненормальное грохотало в груди. Она застыла. Вдыхая пьянящий аромат. Всё внутри сжималось. «Как же я скучала по тебе». «Как же сильно!» «Борись, Грейнджер!» — приказывал мозг. Но наперекор ему девушка прикрыла глаза и обречённо выдохнула. Секунда. Губы соприкоснулись. Мягко, но через мгновение настырнее. «Боже! Спаси меня! Я снова падаю! Снова!» Но тело не слушалось. Рука поднялась и зарылась в платиновые волосы. Рычание парня в поцелуй. «Он же просто играет тобой! Грейнджер!» — сознание кричало. «Да. Да. Я знаю». Малфой притянул её ближе. И, отпустив запястье другой руки, положил её на свою шею. Она провела по ней ногтями. Шипение. «Что ты творишь? Уходи! Оттолкни его!» «Да. Да. Сейчас. Ещё немного и всё». Они тяжело дышали. Страсть распалялась, а поцелуи становились отчаяннее. Горячие губы спускались укусами по шее, оставляя засосы на плечах. Гермиона выгнулась навстречу и простонала. «А как же все те года, что ты пыталась забыть его? А как же гордость? Сразу после этого ты отправишь её гореть от стыда!» «Не могу. Я просто не могу остановиться. Лечу без тормозов». Малфой резко развернул её спиной. Полотенце упало на пол, оставляя девушку абсолютно голой, пока он рядом был полностью одет. Было в этом что-то безумно возбуждающее, что порвало самоконтроль на кусочки. Сознание улетело к чертям. Остались только два разгорячённых дыхания и эти прикосновения, что натягивали все ощущения, как струну. Грудь прижалась к двери, а губы Малфоя спускались по спине. Ниже. Ниже. «Боже, я сдаюсь. Плевать, что будет после». «Гермиона…» — приглушённо и отдалённо послышался голос разума. «Плевать! Молчи! Прошу, молчи! Я так скучала по нему. Пусть делает. Пусть снова уничтожит меня. Но я не могу. Просто не могу остановиться сейчас» Последний поцелуй был у самой поясницы. Выдох. И горячий язык коснулся позвоночника. Медленно поднимаясь. Скользя по каждому позвонку. Вверх. До самой шеи, на которой мягко сомкнулись его длинные пальцы. Он сжал сильнее руку, вырывая из неё стон. Горячее дыхание коснулось уха. — Давай посмотрим… — сказал Малфой, и вторая рука скользнула между её ног. Тело гриффиндорки задрожало. Она изнывала от возбуждения. Неистового. Отчаянного. И слизеринец это чувствовал, скользя по складкам, что истекали желанием. — Ты такая влажная, — выдохнул он, заставляя вернуться в воспоминания. — Для тебя, — машинально вырвалось в ответ, и он замер. Гермиона хотела большего. Хотела, чтобы он довёл её до предела. До экстаза. Так сильно. Необходимо. Но Драко выдохнул и выпустил её. Мгновение, и она осталась стоять у двери одна. Голая и разгорячённая. Шаги. Гермиона была в совершенном недоумении. «Что случилось?» «Почему он остановился?» — Что и требовалось доказать, — кинул ей Малфой, выходя из номера и закрывая за собой дверь. «Что?» Пауза. Шок. Осознание приходило медленно, будто боясь взрыва эмоций гриффиндорки. «Доказать, что всё ещё можешь с лёгкостью затащить меня в постель?» «Да, Господи! Какая же ты дура! Грейнджер! Он снова просто поставил тебя на место! А ты готова была ему отдаться!» «Вот так! Забыв про всё! Боже!» Разочарование и ненависть к себе заставили её тихо взвыть, зарывшись пальцами во влажные локоны, вырывая несколько волосинок. Гермиона съехала на пол и притянула к себе полотенце ровно в тот момент, когда в комнату ворвался Избранный. — Гермиона? — выдохнул гриффиндорец. — Что он сделал? — прорычал парень, подходя к подруге. — Не он. Я, — она закрыла глаза. — Мерлин! — У вас было… — гриффиндорец замер. — Только не говори мне, что снова. Гермиона! Первый раз можно было назвать ошибкой, но во второй это уже твой выбор. — Я не знаю, что на меня нашло, — выдавила она. — Совсем не понимаю! Я будто схожу с ума, Гарри, — слёзы начали катиться по щекам. «Плачь, не плачь, а факт остаётся фактом! Ты была готова отдаться ему! Здесь и сейчас!» — Нет! Нет! Давай без вот этого! — взорвался Поттер. Заглушающее заклинание полетело в дверь, а на пол был брошен халат. Гермиона не спеша надела вещь и подняла глаза на друга. — Вы меня достали. Оба! И ты и Рон. Прости, Годрик, но достали уже! Что я должен сейчас делать, а? С одной стороны, убивается Рон от безответной любви. Ходит вокруг тебя. С другой стороны, ты с разбитым сердцем! Я устал вас тащить, — Гарри гневно сорвал очки с глаз и потёр их. — Он же использовал тебя. Обидел. Что с тобой не так, Гермиона? Девушка зажмурилась, не в силах ответить. Внутри неё всё ныло. — Я иногда ловлю себя на мысли, что не хочу проводить с вами время. Не хочу смотреть на эту картину. Не хочу видеть своих друзей! Нахожу причины, чтобы уйти. Потому что это какой-то кошмар! Вы и эта ваша больная любовь у меня уже в печёнке сидите! — Поттер кричал. Повисло молчание. Тишина была слишком ощущаемой, прерываясь лишь нервным постукиванием пальцев гриффиндорца о шкаф. Он выдохнул и подошёл к девушке. Сел на корточки перед ней и взял её лицо в руки. — Посмотри на меня, Гермиона. Ты так долго пыталась взять себя в руки. Мы вытаскивали тебя из непонятных клубов и прикрывали твои безразборные похождения. Ты металась то туда, то сюда, пытаясь его забыть. Прошло столько лет. И вот. Вроде всё пришло в норму. Не поступай так с собой. Пожалуйста, — он поднял её с пола и подвёл к зеркалу в ванной. Оно запотело от горячего душа, и широкая ладонь гриффиндорца стёрла дорожку. В отражении стояла девушка с мокрыми кудрями, красными от слёз глазами и опухшими от поцелуев и укусов губами. — Что ты видишь? — спросил Гарри. — Это то, что он с тобой делает. Скажи мне, в отражении зеркала на тебя смотрит счастливая девушка? Гермиона закусила нижнюю губу. «Гарри прав. Так нельзя. Это ненормально». — Я не заставляю тебя быть с Роном, понимаешь? Ты — мой лучший друг, Гермиона. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Но и Рон мой друг. Это всё мучает вас. И так продолжаться не может. Не дай этому хорьку снова разбить тебя. Смотреть на себя было тяжело. Но это было нужно. — Ты достойна лучшего. Ты самая умная волшебница из всех, кого я когда-либо встречал! За тобой пойдёт весь магический мир. И от тебя падают в обморок лучшие мужчины, — Гарри усмехнулся. — Эдрик Воспер, ну, тот, что загонщик в сборной Болгарии, по нему сохнут все волшебницы. А он ведь про тебя говорил в интервью, да? Что нашёл девушку мечты. — Это в прошлом. У нас не было ничего серьёзного. «Только секс». — Но он сказал это про тебя, — изогнул бровь гриффиндорец. — Возможно, — не стала отрицать Грейнджер, вспоминая, что порвала со спортсменом, когда тот предложил встречаться и познакомиться с родителями. — Ну, так перестань падать в пропасть, — серьёзно сказал Гарри. Она вытерла слёзы и кивнула. Гарри грустно посмотрел на неё и легко поцеловал в щёку. — Собирайся. Всё по плану. Вливаемся в толпу. Отвлекаем и прижимаем вампиров Романо. Нужно узнать, где прячутся Валентайн и его сын. — Хорошо, — тихо ответила Гермиона. Она привела себя в порядок, уложив волосы в крупные кудри. Для вечера гриффиндорка привезла белое атласное платье на тонких бретельках с вырезом на ноге. «Ты не дашь ему ни единого повода для издевательств!» «Ты сможешь!» «Он больше не сможет сделать этого с тобой!» «Подними голову выше и не смей больше позволять ему так себя вести!» Саундтрек: Britney Spears — gimme more(slowed down) Банкетный зал отеля «Асмодеус» был весьма мрачным. И больше походил на залы средневековых замков. Тусклый свет от факелов на стенах и свечах на столах вылавливал из мрака людей. Все лица присутствующих были скрыты под масками, но она различила в дальнем углу зала платиновый блонд. В помещении играла музыка, что только усиливала ощущение разврата и похоти этого места. Отель принадлежал роду Романо и, насколько коротко объяснили Гермионе, являлся своеобразным клубом для волшебников. А точнее нестандартным борделем. В качестве женщин лёгкого поведения здесь были не простые девушки, а вампиры. Гермиона знала, что физиология вампиров позволяет утолять свою жажду, не обращая человека в себе подобных. Для этого нужно было впрыснуть яд в кровь, что запускал процесс. То есть в теории, и по всей видимости на практике, вампир может укусить человека, не обратив его. Маглы имели смутное представление в своих ужастиках об этих существах. «кровавый вторник» был днём, когда любой желающий волшебник мог почувствовать на себе пьянительное наслаждение от укуса вампира. Ведь при потере крови у человека начинает кружиться голова, расслабляется тело и появляется некоторое ощущение лёгкости. «Странный способ расслабиться, но судя по тому, сколько здесь собралось людей, это много кому нравится» Мимо прошла полуобнажённая девушка с неестественно бледной кожей. На шее был ошейник с шипами. Гермиона провела её взглядом и слегка поёжилась. Гарри, что стоял рядом, кажется, вовсе пребывал в шоке. Глаза снова нашли блондина, что сидел в кабинке на кожаном диване, раскинув руки на спинке мебели. Кабинку слегка прикрывали бордовые бархатные шторы так, что девушка не заметила вторую персону, что находилась там вместе со слизеринцем. Глаза прищурились, и длинные пальцы поманили темноволосую фигуру к себе. Изящная девушка в откровенном платье раздвинула ноги и уселась на Малфоя. Он окинул её оценивающим взглядом и, отпив алкоголь из бокала, поставил его на тумбу рядом. Девушка начала извиваться на коленях слизеринца, приоткрыв губы и поглаживая себя. Её стоны были слышны даже гриффиндорцам, что прошли к барной стойке неподалёку. Гермиона с Гарри не могли перестать бросать взгляды на кабинку. — Эй, гриффиндорский пай-мальчик! — протянул слизеринец. — Можешь позволить себе развлечься сегодня с любой из них. Так уж и быть, я плачу! — ухмыльнулся Драко, отпив из бокала. — Необязательно ради этого плакать, хорёк, — съязвил Поттер. Малфой сжал челюсти и отвёл взгляд. Движения бёдер брюнетки становились быстрее, а стоны громче. Блондин же продолжал молча наблюдать за вампиршей, что тёрлась о его член через ткань брюк. Он не прикасался к ней. Руки всё так же расслабленно лежали на спинке дивана. Но секс был в штормовых глазах. «Мерлин! Как он может делать это при всех?» «Как же это пошло!» Но никого вокруг не волновало происходящее, потому как, в принципе, на каждом углу происходила имитация соития. — Что за кошмарное место! — прошипела девушка себе под нос. — Гермиона, я вижу вампиров Романо, — шепнул ей на ухо Поттер. — Где? — очнулась Грейнджер. — Там, на балконе. У них отдельное ложе, блин! Как нам туда попасть? Может, как-то обмануть? Она посмотрела на компанию вампиров в ложе, что высматривали в толпе особо интересные картины и позы, в которых развлекались присутствующие. Отовсюду слышались стоны и смех. «И эта дурацкая музыка! Слишком много разврата! Какая-то сплошная оргия!» Идея пришла внезапно. Как обычно и бывало. Гриффиндорка спрыгнула со стула у барной стойки и, залпом опустошив шот, направилась к шесту, что стоял в середине зала. Вампирша, что медленно качалась под музыку, удивилась гриффиндорке, которая уверенно поднялась к ней на подиум. — Позволишь составить тебе компанию? — улыбнулась Грейнджер блондинке. — С удовольствием, — выдохнула девушка, и Гермиона коснулась холодной поверхности. Она никогда не танцевала у шеста, но атмосфера и обстоятельства будто давали ей стимул. Но больше всего всё-таки давило униженное чувство собственного достоинства. Гриффиндорка вскинула подбородок и бросила взгляд на слизеринца, что внимательно за ней наблюдал. Брюнетка всё ещё тёрлась о парня. «Думаешь, только ты можешь играть в свои пошлые игры?» «А вот и нет! Смотри! И подавись!» Движения были плавными. Руки скользили вдоль тела, бёдер, груди. Она откидывала пряди волос, открывая спину и покачиваясь. Вампирша рядом быстро подстроилась. Глаза снова нашли слизеринца. Гермиона самодовольно ухмыльнулась, когда увидела его неотрывный взгляд. «Один-один, Малфой! Что и требовалось доказать! Ты жутко жалеешь сейчас. И хочешь меня» Драко закрыл глаза и откинул голову на диван. Вампирша тут же припала к его шее, обнажая клыки. «Он часто здесь бывал? Да и что в таком месте забыл Энтони? Что он там говорил? Научный интерес. Ага, конечно!» «Извращенство это, а не научный интерес» Девушки настолько соблазнительно танцевали, что мужчины в зале отвлеклись, рассматривая эту картину. Но Гермиона помнила главную цель. Одна рука скользнула к внутренней части бедра, доставая кинжал. Одно движение, и на её пальце появился порез. Она неторопливо провела им по губе, оставляя кровавый след, от чего в красных зрачках блондинки вспыхнул огонь желания. Но Грейнджер волновала не она, гриффиндорка бросила взгляд на вампиров, что мысленно уже жадно поедали её в ложе наверху. Она обворожительно улыбнулась темнокожему вампиру, и он тут же отдал приказ пригласить девушку в ложе. «Вот так!» — Что такая очаровательная дама делает здесь одна? — спросил темнокожий вампир, когда Гермиона поднялась к ним. — С чего ты взял, что она одна? — неожиданно раздался голос слизеринца за спиной. «Когда он успел сюда подняться?» — Вас не приглашали, — начал вампир, бросая взгляд на охрану. «Я хотела сделать всё чуть мягче, если бы не Малфой!» «Ну, ладно. Придётся действовать по ситуации». «Пока нас просто всех не выгнали!» Она выхватила кинжал и пригрозила вампирам. — Ты не рискнёшь! — усмехнулся приближённый Романо. «Ошибаешься!» Гермиона усмехнулась и резко воткнула остриё в руку темнокожего вампира, что сидел напротив неё. Атмосфера сразу же изменилась. Послышалось шипение со всех сторон. Кинжал пригвоздил ладонь к столешнице. И Малфой с Гермионой подняли палочки. Воздух будто раскалился от напряжения, что повисло в нём. — Нам нужен Валентайн Романо! — стальным тоном сказала Гермиона. — Министерские шавки… — прошипел вампир, вырывая нож из руки. — Это твои последние слова перед смертью? — спросил Малфой. — Стоп. Мы никого не будем трогать, если нам дадут информацию о месте нахождения Валентайна Романо, — сказала гриффиндорка. «Согласись всё сделать по-хорошему!» — мысленно взмолилась Грейнджер, но ответ её разочаровал. — Я ничего не знаю… — соврал вампир. — Ложь! — вскипела Гермиона. «Ты же его приближённый! Как ты можешь не знать?» — Да, брось! Это бесполезно, — процедил Малфой, нацелившись на вампира. — Империо! — холодно прозвучал его голос. «О, Мерлин, я никогда не привыкну к этому… это ведь непростительное… нам нельзя их применять». Красные зрачки помутнели, когда блондин задал вопрос: — Где прячется Валентайн Романо? Отвечай. — Он не прячется, — туманно ответил вампир. — Он в своём поместье у Кентерберского замка. Малфой отпустил разум вампира и окинул взглядом остальных. — Мы уходим. Без глупостей, ясно? — грозно спросил слизеринец. «Вот так. И всё? Методы Малфоя жёсткие, но действенные. Запретные. Возможно, поэтому он смог переловить всех ублюдков, что ему поручали». Они уже спускались по лестнице, когда темнокожий вампир вдруг выкрикнул: — Это тебе ответка, Министерская шавка! В его руке блеснула сталь, и кинжал полетел прямо в Грейнджер. Мгновение. Её схватили за плечи и развернули сильные руки. Взгляд. Штормовые глаза расширились. А глухой звук удара острия о тело заставил её вздрогнуть. Но кинжал попал не в неё, а в спину слизеринца, что так ловко поменял их местами. — Драко… — выдохнула Гермиона. Изо рта прыснула струйка крови, марая белый атлас платья. — Зачем? — она смотрела в серо-голубой омут. — Говорил же, что не нужен хвост. Говорил же, что не буду нянчиться, — прохрипел Малфой.