Поединок с самим собой — поединок с достойным соперником и очень опасным противником одновременно! Пётр Квятковский.
Дверь закрылась слишком резко. Но она даже не почувствовала это. Мысли были околдованы только одной идеей. Совершенно непозволительной, но настолько необходимой, что сопротивляться было просто невозможно. Руки поднялись и прижали к носу чёрную ткань. Знакомый, такой родной и забытый запах хвои. Она сжимала его футболку, вдыхая, вдыхая и вдыхая до полного заполнения лёгких аромат человека, к которому испытывала такие противоречивые чувства. «Я скучала» «Гермиона, остановись. Хватит. Прекрати», — приказывала себе девушка. «Сейчас… Ещё немного. Совсем чуть-чуть». Минуты тянулись, а Гермиона всё не могла найти силы открыть глаза. «Давай же, Грейнджер. Ты же не можешь стоять здесь вечность». Ноги ныли от долгого вечера на высоком каблуке. Выдох. Она открыла глаза и присела, чтобы снять застёжку босоножек. Неспешно натянула на себя футболку и замерла перед зеркалом. В отражении на неё смотрела та самая, до беспамятства влюблённая гриффиндорка, что когда-то глупо улыбалась, стоя в ванной старост в его вещах. Та самая, которую она обещала в себе убить. Стереть из памяти. Обещала, но не смогла. Сердце защемило, и слёзы покатились по щекам. Она обняла себя руками, проводя по тонкой хлопковой ткани, пытаясь впитать в себя до боли нужный запах. «Ты дура, Грейнджер. Дура». Слёзы не переставали литься, когда она прикрыла рот рукой, заглушая плач. Эта безысходность уничтожала то, что девушка себе старательно вбивала годами. «Не забыла. Не смогла». «Как тебя забыть? Что мне делать?» «Отпусти», — подсказало сознание. «Как? Мерлин, как это сделать?» Слёзы капали в раковину, стекая вниз. И она мечтала, чтобы вместе с ними ушла эта невыносимая боль. Но нет. Так часто бывает в жизни. Человек улыбается, но в душе страдает. Смеётся, а ночью горько плачет в подушку. И она старательно уверяла себя, что в порядке. Доказывала себе, что пережила, переболела. Но сейчас, стоя в его футболке, в слезах, с испорченным макияжем и спутанными кудрями, обманывать себя было бесполезно. «Чтобы отпустить, вам нужно поговорить. Выскажи ему всё в лицо и сможешь спокойно вздохнуть. Сможешь пойти дальше». «Да. Так правильно. История должна иметь конец. А вы зависли, поэтому ты не можешь отпустить», — уверяла себя гриффиндорка. «Адекватные люди разговаривают друг с другом. Вы работаете над серьёзным делом. И ваши личные проблемы не должны влиять на это. Постоянно ругаясь и отвлекаясь, ничего не выйдет». «Нужно решить всё. Обозначить границы вашего общения и заняться конфликтом между Романо и Шевроном». Это было её основой. Тем, что помогало всегда взять себя в руки. Ставить цель и, не отвлекаясь, идти к ней. Будь то учёба или работа. Не важно. Гермиона кивнула себе в отражении и принялась смывать макияж. Ресницы слиплись от размазавшейся после слёз туши. Волосы она небрежно уложила руками. Настолько, насколько это было возможно. Несколько минут ушло на то, чтобы собраться с мыслями. И, наконец, она распахнула дверь ванной комнаты. Перед её глазами была спальня, в которой на белых простынях уже спал слизеринец. «Поговорили», — разочарованно вздохнула Грейнджер. Его лицо было уставшим, а грудь слегка вздымалась от тяжёлого дыхания. «Да с чего ты вообще взяла, что он стал бы тебя ждать? Для чего? Посмотреть на тебя в его футболке?» «Глупость». «Слушай, Грейнджер, ты драматизируешь его отношение к тебе». «Он просто соблазнил наивную отличницу, вытащил своего отца и уехал. У него таких, как ты... Вагон. Не обманывайся. Он просто хотел снова затащить тебя в постель. И сегодня днём прекрасно дал тебе это понять. Что, как бы ты высоко не держала подбородок, всё ещё хочешь его. Поэтому прекрати что-то ждать от него. Он на это не способен». «Ты сама напридумывала себе то, чего не было. Придумала себе его таким, каким он не являлся. И он сыграл свою роль. Стоит признаться, очень натурально» Гермиона устало упала в кресло и стала смотреть на то, как свет от уличного фонаря вылавливал отблески на платиновых волосах. Они растрепались, а на лице была лёгкая щетина. Это, безусловно, красило его. Делало мужественным. — Любить тебя было проще, чем ненавидеть, — неожиданно вырвалось у неё. Малфой никак не отреагировал, и она тяжело вздохнула. Её голос звучал тихо. Слова сами вылетали с губ, выливая всю обиду и боль. — Знаешь… мы с тобой. Мы ведь заблудились в моей памяти. В моей душе, — взгляд скользил по до боли родному лицу. — И эти воспоминания, как прошлое, осели на дно. И, как ни пытайся забыть, как ни пытайся стереть, сколько ни обещай себе не вспоминать, всё без толку, — тяжёлый вздох, и Гермиона обречённо закрыла глаза. — Ты — моя глубина, Малфой. Моё дно, полное твоих поцелуев и нежных взглядов. Просто какая-то цитадель моей ненависти и живое напоминание моих ошибок. И вот… ты появляешься предо мной сейчас… Спустя столько лет. С этими глазами. Как ни в чём не бывало. И я не могу. Не могу, понимаешь? Поэтому прошу тебя, перестань быть таким! Перестань улыбаться мне. Перестань шутить и смеяться. Это невыносимо, — она замерла. — Я ведь так и не смогла забыть тебя… не смогла разлюбить, — карие глаза снова вернулись к спящему слизеринцу. — Мерлин… да как такое возможно? Любить и ненавидеть. Любить… и ненавидеть… Малфой… если бы тогда это было чем-то большим, чем просто игра… Если бы, — она плотно стиснула зубы от злости. — Боже, эти если бы! Они меня добивали столько лет. Но ведь всё было бы иначе… Мы могли бы быть так счастливы… Неужели я того не стоила? Тебе нужно было опозорить меня? — воспоминания снова больно полоснули по сердцу. — Ты ведь мог молча уйти. Достойно. Может… я бы простила. Забыла бы тебя. Но ты открыл бездну во мне! Она росла с каждой ночью, проведённой в слезах. С каждым напоминанием о тебе. А их была сотня. Тысячи. ТЫСЯЧИ, Малфой. Я ведь осталась в Хогвартсе. В Хогвартсе, где каждый уголок кричал о тебе. Я ненавидела свою кровать, где был наш первый раз. Не могла засыпать на ней, вспоминая твои губы. Ненавидела гостиную Башни старост и диван, на котором мы сидели в обнимку. Ненавидела книги, что тебе читала. Боже, в сторону спальни мальчиков я даже смотреть не могла. Так же, как не заходила больше в ванную старост. И поле для квиддича я ненавидела. И больше не садилась за любимый стол в библиотеке, где мы вместе занимались. Потому что всё напоминало о тебе! Я не смотрела на стол Слизерина в общем зале. Ненавидела зельеварение и подземелья. Я утопала в этом, Малфой! Знал бы ты, сколько моей боли видел тот кабинет Алхимии. Сколько раз я в слезах сидела на полу этого кабинета, моля всех известных волшебников помочь мне тебя забыть. Я слышала сплетни со всех углов замка о том, что «Драко Малфой наигрался», «это лучшая шутка Слизеринского принца», «Малфой сделал Поттера и Уизли, погоняв их подружку». Слушала и глотала ком в горле, не в силах посмотреть в глаза друзьям, — Гермиона покачала головой. — Я не прощу тебя, Малфой. Ты причинил мне столько боли. И, знаешь… я никогда больше не поставлю свою гордость на колени перед тобой! Это моё… войско, что воевало за меня и мою честь тогда, когда ты растоптал их. Когда смешал их с грязью. Когда уничтожил. Унизил и разбил. Ты не стоишь ни одной моей слезы! Более того, авансом взял их уже с лихвой. И мне больно, ужасно больно от того, что ты играл со мной, Малфой! Что тебя ни на секунду не позаботило, что я отдалась тебе вся, без остатка, — злость беспощадно рвалась наружу. — как ты мог так со мной поступить?! И что-то чувствовать к тебе после этого так неправильно. Так глупо и наивно. Так безрассудно, — она сжала подлокотники кресла. — И это смешно, что я снова ступаю на этот путь. Мне стоило таких трудов встать и идти дальше. Поднять голову и расправить плечи. Чтобы полюбить себя, мне нужно было возненавидеть тебя! — Гермиона снова замерла, взвешивая в голове свои мысли. — И… я, наверно, даже благодарна тебе за это. Правда. Потому что я смогла стать уверенной в себе. Смогла подняться, — губы сжались в тонкую полоску. — Но… я не забуду, что именно ты подарил мне счастье, за которое пришлось расплачиваться столько лет. Стал запретной темой. Я разочаровала всех, кто мне дорог. Предала дружбу, свои принципы. И всё ради тебя! Я сломалась. Потеряла веру в себя. Я даже почти уверила себя в том, что меня никто и никогда не полюбит по-настоящему. Что я всего лишь второсортная, ничего не стоящая. Что мной можно было только воспользоваться. И я не достойна большего. Поверила в эту уродскую надпись на моей руке. Думала, что я только этого и заслуживаю. Мне всегда приходилось доказывать твоему миру, что я достойна быть его частью, а ты в один миг убил во мне всё. А сейчас, что бы там не было, что бы ты не сделал, я не смогу снова тебе доверять, потому что однажды ты меня уже обманул. И теперь… у нас НЕТ будущего, поэтому давай просто закончим это дело и отпустим. Может, если бы ты любил меня тогда по-настоящему… — она осеклась. «Снова эти если бы!» Слёзы стекали по щекам, падая на футболку, что пахла им. — Но прошлого не исправить. А теперь… уже поздно. Слишком поздно. Она закрыла глаза, и никто не знал, сколько прошло времени, пока слушая дыхание слизеринца, девушка, наконец, смогла восстановить своё. «Полегчало?» «Ну, неужели. Надо было сделать это раньше». Ночь тянулась. Луна за окном освещала мощённую дорожку бульвара, смешиваясь с тусклым светом фонаря. Гриффиндорка проследила взглядом лениво переходящего дорогу кота, когда внезапно Малфой начал бормотать что-то непонятное во сне. На лбу появились холодные капельки пота, а брови нахмурились. — Ты заплатишь, заплатишь… Заплатишь за это… Я отомщу… всем… Они тоже молили о пощаде… Ты не доживёшь до суда… Тебя выпустят… Не позволю… — он начал ворочаться, сминая простынь в кулак. «О чём он?» «О тех преступниках, за которыми гонялся?» «Боже, Малфой… это преследует тебя? Мучает…» «Зачем ты это делал? Зачем?» «Это разрушает тебя?» «Тебя должен кто-то остановить». Гермиона присела на край кровати и взяла его за руку, крепко сжимая. Она пыталась его разбудить, но безуспешно. — Всё хорошо, Малфой. Всё хорошо. Успокойся. Я… рядом, — шептала Гермиона. Она успокаивала его, проводя пальцами по платиновым прядям и обводя скулы. Малфой тяжело дышал, морщился и вздрагивал, но не мог очнуться ото сна. Это продолжалось так долго, что сердце гриффиндорки изнывало от жалости. «Ну, неужели не было никого рядом. Хоть одного человека, кто сказал бы тебе «хватит»? Неужели не было никого, кто позаботился бы о тебе?» «Ведь кто-то должен был тебя остановить». «Ты настолько одинок? Или людей рядом с тобой не волнует мораль и сострадание?» «Кто ты, Драко Малфой? Бесчувственный сын своего отца или одинокая разбитая душа?»***
Воздух трепал кудри, а желудок сжимался от неприятных спазмов. Девушку рвало на зелёный ковёр из вересковой травы у подножия склона. — Гермиона, ты как? — беспокойно спрашивал Гарри, придерживая её волосы. «Шикарно, блин! Что, не видно что ли?» — раздражённо подумала она. «Как Джинни с тобой живёт?» — В норме, — промычала она. — Я не успела позавтракать. А потом это жирное мясо. Со мной такое бывает. «Рон был прав. Мой организм сдаёт от неправильного питания и регулярного употребления алкоголя. Надо с этим прекращать». «Ну, и, возможно, есть с оборотнями… в диких условиях… было всё-таки не лучшим решением» — призналась себе Гермиона. — Так вот. Мисс зам Министра наглядно продемонстрировала вам, как ценой своего здоровья можно получать важную информацию, — поучительным тоном обратился к Аврорам слизеринец. — Скажите спасибо героине. Больше смотреть не на что. Можете идти! «Господи, и вечно этот сарказм». «Но спасибо, что теперь на меня хотя бы не пялятся». — Почему ты не позавтракала? — спрашивал Гарри. — Как-то не до этого было, — отмахнулась она, вспоминая, как проснулась утром со слизеринцем и как предательски стучало сердце, пока они вместе добирались до поселения Объединённой стаи. Но мысли её прервала несущаяся к ним по воздуху светящаяся рысь. «Патронус Кингсли?» — В Министерство пришло приглашение на приём в имение Валентайна Романо для представителей отдела по правам магических популяций. Поттер и Грейнджер, я надеюсь, вы справитесь без шума и конфликта. Количество приглашённых не указано, а потому, Гарри, возьми Авроров, на всякий случай, и мистера Малфоя. Приём назначен на сегодня. Восемь вечера, Кентерберийский замок. Пароль от скрывающих чар: Вера Виртус. — Так вот для чего тот вампир метнул кинжал в тебя, Гермиона, — задумчиво сказал Поттер. — Хотел навести шумиху, чтобы Романо успел подготовиться к нашему приходу. — Вера Виртус… да уж, очень амбициозно, — хмыкнул Малфой. — А что в этом такого? — спросил Аврор. — Когда в мире волшебников вампиры называют себя «истинной властью», это явно значит что-то большее, чем «добро пожаловать», — ответил слизеринец. — Это на латыни? — уточнил Поттер, подавая Гермионе носовой платок. — Да, — кивнула она, поправляя волосы. — Может, приведём себя в порядок в том же отеле? — предложила она. — Мы можем пойти и так, — пожал плечами Избранный. — Это мания величия, Поттер? На званый приём в футболке и джинсах не ходят, — усмехнулся Малфой. «Это как раз в стиле Гарри…» Спустя два часа Гермиона смотрела на себя в отражении зеркала. Аккуратный низкий пучок на голове и вечернее платье в пол. Тёмный винный оттенок ткани повторялся и на её губах, а вырез на груди придавал закрытому платью с рукавами некоторую интригу. «Гермиона, ты сдаёшь позиции с каждой его улыбкой. Так не пойдёт». «У тебя замирает сердце, когда он ловит тебя за талию или отпускает шутки. Когда он смотрит этими своими глазами». «Так что возьми себя в руки, наконец! Хватит быть такой ветреной!» «Ты больше не одна из тех дурочек, что ведутся на его флирт. Не унижайся! Голову выше, спину ровнее!» — требовала от себя гриффиндорка. Она наложила на дверь номера три уровня заклятий. И на дверь ванной заодно. И, снимая одно за другим, причитала себе под нос, что это не паранойя, и она сделала это не потому, что боится снова оказаться с ним в номере наедине. Однако, когда гриффиндорка открыла дверь комнаты и увидела в коридоре Малфоя, что лениво прислонился к стене напротив, сердце ухнуло к подолу платья и обратно. — Боже! — она прижала руку к груди, пытаясь успокоиться. Самодовольная ухмылка растянулась на лице слизеринца. — Для тебя… можно просто Драко. «Ну, конечно». — Ты напугал меня, Малфой! — Я даже не старался. Чёрный костюм и чёрная рубашка отлично сидели на его фигуре. Как всегда. Классика стиля Малфоя. — Зачем было стоять здесь? — Решил проводить тебя до холла. Вдруг ты успеешь найти приключения на этом коротком пути, — ухмылка растянулась шире. «Не смотри! Прекрати пялиться!» «И опять эта дурацкая рубашка расстёгнута на три дурацкие пуговицы так, что видно этот дурацкий кадык». «Боже, Гермиона, да отведи ты уже взгляд». — Меня не нужно спасать, Малфой. Да и тут никого нет, — она оглянулась по сторонам. Коридор отеля был пуст. — О, Грейнджер, ты тот редкий тип людей, которых нужно спасать от самих себя, — подмигнул слизеринец, галантно протягивая ей руку. Она вспомнила, как чуть сама себя не утопила в ванной старост, и едва заметно улыбнулась. — Ну, вот видишь, я прав. Гриффиндорка закатила глаза и, проигнорировав его жест, вскинула подбородок и быстро зашагала по коридору. Но высокий каблук и длинное платье не предполагали таких резких движений, и, как следствие, девушка, запутавшись в подоле, чуть не растянулась на ковралине насыщенного красного цвета. — Семь шагов, Грейнджер. Это рекорд, — послышалось за спиной. «Ну почему? Почему? Почему именно рядом с ним я попадаю в такие ситуации, а?» «Годрик Гриффиндор, ты проверяешь меня на прочность?» Она шумно выдохнула, когда длинные пальцы обвили её талию. — Давай всё же исключим твоё фееричное появление, когда ты полетишь вниз по лестнице. Позволь мне тебя проводить, — вкрадчивый голос мелодично прозвучал у самого уха. Она не нашла слов, подходящих для того, чтобы объяснить возмущение, что испытывала сейчас. «Да ты же специально это делаешь!» «Ненавижу тебя! Ненавижу!» «Такой самовлюблённый! Такой напыщенный! Такой сексуальный! Такой… что?» «Так, стой! Это-то тут причём вообще?» «Ну… это факт», — кольнуло что-то внутри. «Эти факты сейчас совсем не кстати!» — фыркнуло сознание, и карие глаза недовольно сверкнули. — Ты вообще умеешь говорить что-то приятное, Малфой? — она прищурилась. Слизеринец всего секунду смотрел в её глаза, но этого хватило, чтобы во рту пересохло. Она нервно сглотнула. — Что-то приятное, — ответил он, сдерживая улыбку. Выдох. «Ну, и как мне с ним быть?» «Эти его шуточки», — она буквально ощущала раздражение на кончиках своих пальцев и отвернулась. Шаги были медленными и осторожными. «Не хватало ещё, чтобы ты действительно упала с лестницы!» «И как ты умудряешься вечно так позориться перед ним?» «Что-то приятное…» — ехидно передразнила она парня. «Пошёл ты! Придурок!» «Только и можешь, что вечно раскидывать свои колкости направо и налево. Ни на что большее и не способен!» — Гермиона... «Он позвал меня по имени?» Она замерла на месте и обернулась через плечо. Слизеринец стоял в трёх футах от неё. Лицо было серьёзным, а в шторме глаз плескалось до боли знакомое тепло. Он сказал всего одну фразу, но все её стены, что она возводила между ними, стараясь спрятаться от него, рухнули. — Ты чертовски красивая…***
Саундтрек: Nightcore — play with fire Старинный замок Кентербери стоял на возвышенности. Серые каменные стены, массивные кованые решетки на узких окнах и возвышающиеся башни заставляли ощутить трепет от дыхания истории, что впиталась в это сооружение. Днем его стены, вероятно, утопали в яркой зелени, что сейчас тёмным силуэтом прижималась к грубому камню замка. С фасада простирался богатый розарий, что создавал благоухание в вечерней прохладе юго-востока Англии. Неторопливо приближаясь к огромным дверям замка, компания из шестерых человек выглядела напряжённой. Мужчины озирались по сторонам, а девушка в длинной чёрной мантии нервно сжимала волшебную палочку в руках. — Интересно придумано. Прятаться у всех на виду. Днём, скорее всего, тут полно туристов, — задумчиво протянул Аврор, что замыкал цепочку. — Говорят, что предки Романо жили здесь несколько веков назад, — добавил второй Аврор, разглядывая витражные окна главного зала. — Чушь. Романо отстегнул крупную сумму за то, чтобы наложить отвлекающие чары на часть замка и присвоить его себе. У него озабоченная мания окружать себя средневековым изыском, — процедил парень, чьи волосы отдавали стальным блеском в темноте. — Раз ты это знал, Малфой, что же мы сразу сюда не отправились? — раздражение в голосе Избранного было ощутимо за версту. — Поттер, таких замков у Романо, как у тебя нянек в Министерстве, — съязвил слизеринец. — Нужно было узнать, в каком именно он находится. — Прекратите! — возмутилась девушка. «Да когда они уже перестанут вести себя как дети?» От огромных каменных серых стен веяло холодом, когда они распахнули массивные двери на бронзовых ручках. Замок казался опасным и величественным. Скрип поднимающейся массивной решетки, гулкое эхо шагов. Коридоры, запутанные, длинные и пустынные. Путь им освещали факелы, вознося неровные блики на стены, где то тут, то там висели старинные портреты английских королей. Волшебники шли по свету факелов к сердцу имения Валентайна Романо. В центре замка, соединяющем оба крыла, находился банкетный зал. Огромная дверь с позолоченными ручками, стены, обитые темно-красным атласом с золотыми узорами, жарко пылающий камин, блики огня, отраженные на старинной мебели из красного дерева и огромные витражные окна. С потолка свисали люстры в готическом стиле. Их было около двадцати, а сам зал мог вместить в себя половину поля для квиддича. Застывшие силуэты будто ожили по щелчку пальцев, стоило дверям зала открыться. «Ждали только нас?» — догадалась гриффиндорка. — Как мы рады приветствовать героев Войны в своём скромном убежище! — воскликнул Валентайн Романо. «Скромным его вряд ли назовёшь». Вампир был одет во фрак, что сидел на точёной фигуре, будто влитой. В глаза бросались перстни на его руках, с драгоценными камнями, и запонки из золота. Чёрные волосы были зализаны назад, а тонкие черты лица выглядели слегка пугающими. Кожа его была неестественно бледной, как и у всех присутствующих в зале, которых было около сорока. «Действительно, логово вампиров». Слева к ним приблизилась девушка, протягивая руки. Волшебники напряжённо сняли мантии, передавая их вампирше. — Спасибо… за приглашение, — сдержанно приветствовала гриффиндорка. — Ну что вы, мисс Грейнджер! Это я вынужден просить у вас прощения. Я должен был устроить этот вечер раньше. Мы обязаны вам своим спасением! «Насколько я знаю, Валентайн поддерживал Тёмного Лорда» «А потому… в спасении вампиры рода Романо и не нуждались». — Простите за небольшую задержку этого торжества, — манерно протянул Романо-старший. — Небольшую? Пять лет? — язвительный тон слизеринца заставил её поёжиться. Они находились в замкнутом пространстве с по меньшей мере тремя дюжинами вампиров. Это не было выгодным положением для колкостей. Но, похоже, слизеринец не переживал на этот счёт. — Время для вампиров течёт чуть иначе, юный Мистер Малфой, — уклончиво ответил Валентайн, но алая радужка глаз сверкнула. — Давайте насладимся сегодня живой музыкой! — он широким жестом указал на музыкантов в конце зала, и они засуетились. — Как вы точно подметили, древний мистер Романо, — съехидничал Малфой. — Время для нас идёт по-разному. Так что будьте бесконечно любезны перейти сразу к делу. Танцы на потом. Гермиона сдержала улыбку. — А вы не похожи на своего отца, — задумчиво улыбнулся Валентайн. — Сочту за комплимент, — холодно отрезал слизеринец. — Все мы прекрасно понимаем, зачем здесь собрались. Выставлять целую орду вампиров необязательно. Ни вы, ни мы нападать не собираемся. — Видимо, поэтому вы привели Авроров с собой, — скептически заметил Валентайн. — О, нет, ну что вы, сэр! Это — простые любители танцев, — усмехнулся Избранный. «И Гарри туда же! Ну как дети, блин!» — Мистер Романо, вы находитесь под подозрением в краже артефактов из фамильного поместья Малфоев. А также в незаконном использовании одного из них против стаи оборотней. Ваш сын — Кристиан Романо находится под подозрением за убийство супружеской пары, — прямо сказала Гермиона. Валентайн напрягся, переводя взгляд на молодого вампира за его спиной. Кристиан Романо был высокого роста с иссиня-чёрными волосами, как у отца. Красные глаза и бледная кожа. Он являлся точной копией Валентайна, разве что моложе и волосы не зализывал назад. — Хорошо. Давайте сначала проясним ситуацию, — вампир указал на диваны в красной обивке у входа в зал. Когда волшебники устроились на ложе, Романо-старший жестом поманил к себе сына. — Начнём с того, что вампиры не воры. Я купил артефакты на чёрном рынке за приличную сумму. Об их принадлежности Малфоям узнал совсем недавно. Признаться честно, был очень удивлён. Думал, что Министерство отобрало у вашей семьи такие вещи, — обратился к слизеринцу вампир. — У кого вы приобрели артефакты? — спросил Гарри. — У Наземникуса Флетчера, — спокойно ответил Романо-старший. — Он обратился ко мне с интересным предложением, и на фоне агрессивного отношения оборотней к моей династии я вынужден был перестраховаться. Я приобрёл артефакты, не зная их разрушительной мощи. И мне жаль о случившихся последствиях. Но! Это был несчастный случай. Пострадали и мои собратья. «Вампиры пострадали?» — Как это произошло? — спросила Гермиона. — После заключения сделки мои сородичи возвращались с частью артефактов, когда оборотни напали на них. Это была самозащита. Но артефакт обладал такой мощью, что уничтожил и вампиров, и целую стаю атакующих оборотней. «Это похоже на правду». — Что касается обвинений в сторону моего сына, вы, кажется, ошибаетесь. Кристиан не убивал никакую супружескую пару, — Валентайн нахмурился. — Оборотни рассказали нам о том, что вы пытались помешать внедрению новой системы правопорядка Министерства путём шантажа Шеврона Сильвера. Ваш сын украл его дочь, перед этим убив её мужа. А не добившись успеха, убил и её, — холодно сказал Поттер то, что они услышали от Блейка, правой руки альфы стаи. — Нет! Я не крал её. То есть нет. Это было совсем не так! — неожиданно воскликнул Романо-младший. — Кристиан! — предостерегающий тон отца. — Нет! Пусть они знают. Я расскажу правду, — Кристиан Романо сел на диван, напротив волшебников. Его голос красиво звучал, отдаваясь тихим эхом от стен замка. Вампир рассказывал свою историю медленно, никуда не торопясь. — Я увидел Джейд впервые, когда пребывал в графстве Глостершир, в нашем имении замка Беркли, — он немного помедлил. — Неподалёку есть магловская деревня. Мать Джейд была родом оттуда, и она жила там у тёти, используя девичью фамилию матери. Я увидел её на кладбище, возле скрытого входа в наше имение. Оказывается, она приходила на это кладбище к могиле матери, — холодные черты лица смягчились. — И я… был очарован ей, понимаете? Она была такая… неземная. Я приходил каждый день в надежде встретить её снова. И со временем понял, что она приходит только по средам. Она здоровалась со мной, шутила и смеялась, — снова тишина, словно вампир продолжал свой рассказ где-то в голове. — Я... я был влюблён. Признался ей, и она рассказала о себе. Я и представить не мог, что она дочь оборотня. Да ещё и Шеврона Сильвера, — Кристиан замолчал. Было видно, как больно ему рассказывать. Он смотрел на витражное окно, и в рубиновых глазах застыла бесконечная печаль. — Что было потом? — спросил Поттер. — Её отец узнал о нас и решил оградить её от меня. Он насильно выдал её замуж за какого-то волшебника, что однажды спас ему жизнь. И я уверял себя, что это правильно! Я вампир. Она — человек. Мы были чем-то невозможным изначально. Я отпустил Джейд, ради её же счастья. Уехал в Кентербери, подальше от неё. Страдал и пытался её забыть. Но однажды мне пришло письмо. Джейд молила меня о помощи. Этот… изверг мучал её. Он был бывшим Пожирателем. Гриффиндорка заметила, как напрягся Малфой. — Узнав, что мать Джейд была маглом, он начал издеваться над ней. Она хотела бежать от него. И я… — Кристиан закрыл глаза. «Он любил её. А её отец разрушил их любовь?» «Они насильно выдали её замуж за тирана, что издевался над ней?» Жалость разрывала сердце гриффиндорки. Печальная история любви двух несчастных заставила проникнуться состраданием к вампиру, что с такой тоской смотрел куда-то вдаль темноты за витражным окном. — Я нашёл её. Но это была совсем не та Джейд, которую я помнил. Дьявол! Вам нужно было видеть, что он с ней сделал... На ней не было живого места, — Кристиан сжал челюсти. — Я убил его. И не жалею. Совсем. Он этого заслуживал, — голос звучал жёстко. — А потом мы бежали. Её отец и брат, а ещё Авроры Министерства бы нас искали. Мы прятались так долго, сколько могли. Я отправил весть отцу о том, что забрал Джейд. Рассказал ему о нас, и он поддержал. Отец прервал Кристиана. — Это разозлило меня! Как можно было поступить так с собственной дочерью? Я решил отомстить Шеврону и отправил ему письмо о том, что его дочь у нас. Говорил ему, чтобы он отказался от нового закона, потому что такие дикари, такие животные не заслуживают учиться магии, — горячо вспыхнул Валентайн. — Тогда кто её убил? — холодно спросил Малфой. «Его, кажется, совсем не тронула история о несчастных влюблённых». — Мы остановились в одной пещере. Джейд ослабла после тех пыток, что пережила. Ей нужны были лекарства, и я отправился в ближайший городок. Вампиры не умеют колдовать и залечивать раны волшебством! Меня не было несколько часов, и когда я вернулся, то понял, что что-то случилось. Из пещеры доносились крики. На улице уже темнело, — Кристиан начал тяжело дышать. «Мерлин, что же там случилось, что ему так больно это вспоминать?» «Как она умерла?» «Оборотни рассказали нам совсем не такую историю...» — Её брат нашёл нас по запаху. Он был в бешенстве. И… как на зло, в ту ночь было полнолуние. Я пытался ему всё объяснить. Успокоить. Но он не сдержал гнев и обратился. А вы знаете, что они… оборотни… не контролируют себя в эти моменты… он напал на меня и Джейд… — голос Кристиана сорвался. Повисло молчание. Гермиона смотрела на то, как поник и сомкнулся сын Романо, как потухли его глаза. — Я помню только то, как очнулся уже здесь. Отец сказал, что нашёл нас в той пещере. Джейд была мертва, а оборотни подступали, поэтому он забрал только меня, — тихо выдавил Кристиан. — Я бы забрал и девушку, но смысла в этом было мало, — покачал головой Валентайн. — Бедное дитя настрадалось. Я желаю ей прямой дороги в рай... — Она его заслуживает, — горько кивнул Кристиан. — Мы бы не смогли быть вместе, но то, что они с ней сделали... Она не должна была так страдать! И теперь эти дикари хотят повесить вину на меня? — тёмные брови Романо-младшего нахмурились. — Повторите всю эту историю, выпив сыворотку правды? — холодно спросил Малфой, что сидел, закинув ногу на ногу. «Да, боже! У тебя сердце вообще есть? Кристиан рассказал нам о своей трагедии, а ты сыворотку правды пихаешь!» — Конечно, — кивнул Валентайн. — Но для этого разве не нужно официальное разрешение? — он вопросительно изогнул бровь, смотря на гриффиндорку. «Так. Стоп». «Пункт семь, о правах вампиров касательно судебных исполнений. Применение сыворотки правды может быть обусловлено только наличием неоспоримых доказательств вины и несоответствия данных показаний» «Доказательств вины Кристиана нет, а потому использование сыворотки правды — незаконно» «По идее… они могут сейчас нас обмануть. И мы, действуя в рамках законодательства, не можем их прижать». — В этом нет надобности. Мы верим вам, — притворно улыбнулась Грейнджер. — За убийство волшебника вы будете проходить по статье, — она обратилась к Кристиану. — Артефакты должны вернуться на место. Наземникус Флетчер понесёт наказание и будет обязан вернуть вам полную сумму, — кивнула она Романо-старшему. — Я согласен вернуть артефакты при одном условии, — начал Валентайн. — Вы не в том положении, чтобы диктовать нам условия, — твёрдо возразила гриффиндорка. — Но буду вынужден настаивать! Насколько я знаю, это и в интересах Министерства, — алая радужка глаз потемнела. — Вы урезоните оборотней и прекратите эту войну, а также несправедливую охоту на моего сына. Взамен я верну артефакты и соглашусь на меры наказания за совершенные поступки. Но Кристиан не будет осуждён. «Отцовская любовь? Защищает сына?» — Я не могу вам этого обещать, — сдержанно ответила Гермиона. — Но мы завтра с утра отправимся к оборотням и расскажем вашу версию событий. Постараемся их убедить. — Буду ждать от вас письма. — Если мы придём к мирному соглашению с Шевроном, вы прибудете вместе с артефактами в указанное место и передадите их Министерству. После чего заключите мир с оборотнями Объединённой стаи. В дальнейшем все дела, касательно вас и вашего сына, вести буду я, — голос был стальным. — Я наслышан о вашей справедливости и понимании к тем, кто совершал ошибки в своей жизни, мисс Грейнджер, — мягко ответил Валентайн. — Рад, что именно Вы займётесь нашим делом. «О чём он?» Она сглотнула ком в горле, вспоминая, как добилась свободы Люциусу Малфою. Валентайн, кажется, знал, что она врала тогда, в суде. Он состоял в рядах Пожирателей и был в курсе отношения Малфоя-старшего к ней и Гарри Поттеру. «Это была завуалированная угроза?» — Надеюсь, на наше сотрудничество, — обворожительно улыбнулась девушка. — Ну, раз с этим решили, прошу наслаждаться вечером! Вы не подарите мне танец? — Валентайн протянул ей руку. Но не успела Гермиона что-либо ответить, как знакомая бледная рука, с длинными пальцами, молниеносно перехватила ладонь вампира в настырном рукопожатии. — Как жаль, что мисс Грейнджер вам отказала, но спасибо за приглашение, — процедил сквозь зубы слизеринец, энергично пожимая ладонь вампира, что был в явном замешательстве от произошедшего. Совладав ситуацией, Романо-старший театрально рассмеялся, но красные глаза застыли на лице Малфоя. — Очень, очень интересно. Ну, что ж, раз так, то Мистер Малфой, может, Вы пригласите юную деву? — Непременно, — прошипел он. Слизеринец протянул руку Гермионе, но глаза его неотрывно смотрели на вампира. Танцевать с Валентайном не хотелось. Он явно намекнул ей о том, что знает о лживых показаниях Героини войны. Возможно, во время танца он угрожал бы ей. А потому, Грейнджер приняла приглашение слизеринца, и пара прошла к центру зала. — Ты им веришь? — негромко спросила она у Малфоя, когда он положил руку ей за спину. — Вампиры очень хитры по своей натуре, — задумчиво ответил он. — Но насчёт артефактов я уверен, что Дэккери нанял Наземникуса Флетчера для их кражи, а позже приказал продать. Мелкий воришка обратился к Валентайну, потому что знал о возникшей борьбе между ним и оборотнями, — он мягко направлял её в танце. Движения были аккуратными и отточенными. — А как насчёт Кристиана и Джейд? — Вот здесь… я сомневаюсь. — Но… — Да, Грейнджер. Выглядело убедительно. Но у меня много вопросов касательно этой истории. Она чувствовала терпкий аромат хвои с мятой и, вдыхая, немного задерживала, чтобы насладиться им в полной мере. — Допустим… Какие вопросы? — Близнецы Уизли… ты ведь близко их знала. Между ними тесная связь. Я уверен, что Дастин и Джейд близко общались, так как брат ушёл из стаи, а это большой удар для оборотня. Значит, он действительно был в ярости из-за насильной женитьбы сестры. Отсюда вопрос… — скептически рассуждал Малфой. — Неужели он раньше не знал о Джейд и Кристиане? Быть такого не может, чтобы девушка не рассказала о своей влюблённости брату-близнецу, с которым была так близка. — Хмм… да, в этом есть смысл, — кивнула Гермиона, и Малфой едва заметно улыбнулся. — Второе, что не оставляет меня в покое. Почему он не обратил её в вампира? Они расстались по той причине, что были разные. Ну, так почему же он просто не обратил её? Вечная жизнь. Вечная любовь. — Вампирам нельзя несанкционированно обращать людей! — педантично отметила Гермиона. Малфой закатил глаза. — Вампиров, которые входным паролем ставят фразу: «Истинная власть», вряд ли волнует законодательство. Имея такое богатство и продажное правительство, такого рода мелочи не считаются. Одним вампиром больше, одним меньше, — отмахнулся он. «Это тоже верно». — Тогда что нам делать? — Завтра пойдём к оборотням и расскажем их версию. Постараемся заключить мир и вернуть артефакты. В идеале, было бы найти этого Дастина Сильвера. Я чувствую, что он знает больше. — Слушай, Малфой… — девушка сглотнула ком в горле. — Валентайн близко знал твоего отца? — издалека начала она. Малфой молчал несколько мгновений. Они покрутили пируэт, и, когда он поймал её на повороте, она услышала его вкрадчивый голос. — Я понимаю о чём ты, Грейнджер. И скажу тебе больше. В тот день Валентайн был в Мэноре, вместе с вами. И он знает, как всё было на самом деле. И… да, это была угроза, — её глаза расширились, а рука на спине прижала ближе к себе. — Но не переживай, он не раскроет рта. — Почему? — просипела Гермиона. Она чувствовала, как пол под ногами растворяется, и она летит в бездну отчаяния и стыда за содеянное. — Потому что это не даст никакого результата. Ты можешь с лёгкостью скинуть всё на свою невнимательность во время пыток. Если он и раскроет, что Гермиона Грейнджер соврала в суде, это всё равно ни к чему не приведёт. Не ведись на его фарс, — говорил Малфой. Его голос успокаивал и убаюкивал переживания. А сильные руки, что уверено вели её в танце, заставляли поверить во все сказанные им слова. — Но что мне тогда делать? — Улыбайся, Грейнджер, — огонёк сверкнул в штормовых глазах. — Вспомни наши уроки самоконтроля. Не выдавай свои эмоции, мисс зам Министра, — слизеринец облизнулся. Она проследила за его языком и почувствовала, как горячее желание опускается вниз живота. Воспоминания его уроков, когда она пыталась выучить доклад, всплыли перед ней и заставили лицо залиться румянцем. «Этот его дурацкий язык!» «И эти его глаза!» «И этот дурацкий запах!» «И этот голос…» «Так. Так. Так. Подожди». «Грейнджер, у нас проблемы!» — предупреждало женское начало. «Мы течём…» «Доставай уже лодку разума и пора выплывать. Ничем хорошим это не кончится!» — волновалось сознание. Но томный взгляд слизеринца опустился к вырезу на груди. Он шумно вдохнул воздух. «Останови это! Останови!» — Малфой, мои глаза… выше, — выдавила она. Уголки губ парня поднялись вверх. — Знаю, — голос был низким. — Но я, кажется, скучал не только по ним, — он сглотнул, и девушка проследила за соблазнительным движением адамового яблока на шее. — Скучал? — прошептала Гермиона. Сердце замерло в груди, когда искрящийся лёд встретился с горячей карамелью. Они так и застыли, смотря в глаза друг другу. «Он скучал…» — стучало в голове. «Стой! Стой! Стой, блин! Грейнджер!» «А? Да? Я? Я… ну… я как бы стою…» — путалась в мыслях девушка. Малфой чуть подался вперёд. «Боже!» «Я же, блин…» «Я хочу этого?» «Ну же». Но момент был сорван, когда рядом громко прочистил горло Избранный. — Гермиона, не потанцуешь со мной? — Я… я… — растерялась девушка. — Да, конечно! Она заметила, как медленно сжался и разжался кулак слизеринца, но на удивление он молча отпустил её. — Гарри, спасибо… — наконец, нашла что сказать Гермиона, уже почти под конец танца с другом. — Я не собирался лезть, — ответил он. — Просто… — Нет, правильно сделал. Я бы жалела потом об этом. Поэтому спасибо. Правда! «Мы чуть не поцеловались! Мерлин!» — Завтра меня не будет с вами, — вздохнул Гарри. — Так что… Гермиона, ты сама в ответе за себя. Я совершенно это не понимаю, но если тебе так хочется… — Почему тебя завтра не будет? — перебила она, нахмурившись. «Я больше не хочу говорить о Малфое и его долбанном влиянии на меня». «Мне и так стыдно перед самой собой за это». — С вами пойдут Дин Томас и Симус Финниган. Если что, они сразу же мне сообщат, — оправдывался Поттер. — Почему ТЫ не идёшь завтра к оборотням? — требовательнее спросила гриффиндорка. — Мы с Джинни завтра идём к врачу, — Гарри поправил очки на переносице. — У неё задержка. «Джинни беременна?» — О, Мерлин! — выдохнула Гермиона, улыбаясь. — Я так рада! Щекотливое возбуждение от хорошей новости заполнило всё тело. Она совсем забыла, где они и чем заняты, от души обняв друга. — Это же ещё не точно! — рассмеялся он. — Конечно, конечно… — успокоилась Грейнджер. — Просто… это было бы так здорово! Внутри всё трепетало. Гарри с Джинни должны были пожениться. Он сделал ей предложение в прошлом месяце. Уизли-младшая как раз заканчивала сезон в этом году. Это стало бы приятным сюрпризом для всех. — Так что завтра… — начал Гарри, но она его перебила. — Мы сами. Всё будет в порядке! А ты! Ты теперь должен глаз да глаз за Джинни! — запричитала девушка. Эта новость напрочь выбила из её головы все мысли. Остаток вечера она поглядывала на друга и улыбалась. И уже покидая замок, Малфой вдруг решил спросить у Кристиана то, что его волновало. — Почему ты не обратил её? — слизеринец сузил глаза, пытливо всматриваясь в вампира. Они стояли у массивных дверей. Валентайн с сыном вышли их проводить. Вампир нахмурился от вопроса, но быстро взял себя в руки. — Вампирам запрещено… — начал Кристиан, но увидев, как закатил глаза Малфой, остановился. — Если честно… я пытался. И не раз. Простите, мисс Грейнджер! — покачал головой Романо-младший. — И? — нетерпеливо поторопил слизеринец. — Джейд всё же дочь оборотня. Думаю, поэтому и не вышло… её организм отторгал мой яд. Гермиона с жалостью посмотрела на вампира. «Это слишком печальная история». «И я, кажется, верю ему. Его отцу нет. А вот Кристиану… да».***
Саундтрек: The Black Eyed Peas — pump it Утренний воздух был свежим и приятным. Парни стояли у подножия склона, где находилось поселение Объединённой стаи оборотней. Двое гриффиндорцев и Малфой. — Эй, Гермиона! Давно не виделись! — помахал рукой Дин. — Привет! — подхватил Симус. — Ну, что ты… она теперь большая шишка. — Ой, не надо, — рассмеялась Грейнджер. Она перевела взгляд на слизеринца, что, кажется, мысленно откручивал головы её однокурсникам. — Доброе утро, — её голос звучал немного неуверенно. Лёд дрогнул, когда уголки губ девушки слегка поднялись вверх. — Доброе. «Эти его глаза… Мерлин!» — В этот раз нас не пасут? — поинтересовалась Гермиона. — Скорее встречают, — хмыкнул слизеринец, медленно скользя взглядом по её футболке и джинсам. Это не осталось не замеченным. — О, а вы что, ребят, снова вместе? — вставил Дин. Неловкое молчание. Они не отвечали. — Тааак-с, ясно-понятно всё, — спохватился Симус. — Они в процессе воссоединения, друг мой! — многозначительно зыркнул он. — Ну, и какая стадия? Нам нужно отойти в кусты и оставить вас для жаркого приветствия? Или вы ещё только за ручку здороваетесь? — Симус! — вспыхнула девушка. — А ты догадливый, — ухмыльнулся Малфой. — Малфой! — щёки её начали гореть от возмущения. — А вы, кстати, были красивой парой в школе, — вставил Томас. — Дин! — она уже кипела. — И Гермиона! А все вместе мы — дружная команда, — весело воскликнул Симус. — Раз перекличку закончили, может, пойдём уже? «Этот день будет длинным» — со вздохом подытожила она про себя. Они начали подниматься. — Плохо спалось вчера? — прозвучало совсем рядом. Девушка вспомнила, чем занималась почти полночи. — Ну-у-у… я была занята, — ответила она, но поспешила добавить. — Министерство не может придумать, куда определить артефакты. — Я, кстати, тоже думал об этом, — кивнул слизеринец. Гермиона перевела на него заинтересованный взгляд. — Они могут храниться в Мэноре. Как и раньше. Но я могу сам заняться их защитой. «Это было бы идеально. Родовое поместье Малфоев многими веками хранит такие вещи. И если бы не наводка Дэккери, как обмануть защитные чары, то и дальше бы хранились» «Подожди. Сам займётся их защитой?» — Ты решил остаться? — спросила она. — Да, — кивнул Малфой. — Ты… знаешь, была права. Я больше не хочу продолжать то, что делал раньше. Слизеринец не смотрел на неё, но Гермиона чувствовала, что это откровение далось ему сложно. «Боже! Он перестанет заниматься теми кошмарами». — Я очень рада, — искренне ответила она и поймала его недоверчивый взгляд. — Правда! — То есть… сейчас ты можешь доверить мне артефакты? В голове всплыла их стычка в первый день в Министерстве. Прошло всего пять дней, но для неё всё кардинально изменилось. «Пять дней против пяти лет». «Да уж! Гермиона, это поражение?» «Но… я правда хочу, чтобы он прекратил заниматься этими ужасами». — Да! Даже думаю, что лучше тебя кандидатуры не найти. Серый омут глаз потеплел, когда парень улыбнулся. — Что-то придумал насчёт защитных заклинаний? — спросила Грейнджер. — Да. И появилась одна идея. Малфой воодушевлённо рассказывал о новых чарах и о его желании организовать музей древних артефактов в Малфой-Мэноре. «Он хочет начать новую жизнь?» «Я надеюсь, что у него всё получится». «Мерлин! Пожалуйста, пусть у него всё получится!» — А ещё… Малфой, ты не думал сотрудничать с больницей Святого Мунго? Твои зелья… это же просто необходимо людям, — добавила она. Слизеринец задумался. — Я мог бы попробовать, — наконец, ответил он. Гермиона подняла глаза и заметила, как на них исподтишка поглядывают бывшие однокурсники. Они кидали многозначительные взгляды друг другу. И она машинально слегка увеличила расстояние между ней и слизеринцем. «Вы слишком близко». — Солнце светит для нас ярче! Дважды в неделю видеть мисс Грейнджер в гостях! — послышалось из чащи леса. Знакомые светлые волосы и потёртые джинсы. «Блейк» — пролетело в голове. — Ты мне льстишь, — улыбнулась она, бросая взгляд на оборотня. «Обязательно ходить топлес?» «Это же не этично. Хотя что ты хотела? Ему не бывает холодно. Он почти не склонен к болезням» — Как успехи? — спросил Блейк и кивнул в знак приветствия Аврорам. — Мы с хорошими новостями. Вампиры согласны заключить мир. Поселение Объединённой стаи было оживлённым. В этот раз их встречали не с опаской. Приятная суета. У длинных железных умывальников стояли оборотни, принимая утренние процедуры. В центре площадки, возле утёса, откуда выступал альфа, собирались мужчины и женщины, разминая мышцы. — Куда-то идёте? — спросила Гермиона. — Нет. Будет тренировка. Мы пока не колдуем палочками, а потому утренние и вечерние тренировки неотъемлемая часть повседневной жизни оборотня Объединённой стаи. — Мы вообще-то хоть и колдуем, но тоже тренируемся, — вставил, видимо, задетый словами оборотня Симус. Блейк сверкнул глазами. — Сомневаюсь, что ты понимаешь, о каких тренировках идёт речь. Мы тут не лёгкой зарядкой занимаемся. — Это вызов? — вспыхнул Симус. — Если смелости хватит его принять, — растянулся в оскале оборотень. — Ты говоришь гриффиндорцу про смелость? — Дин усмехнулся. — Мы останемся на вашу разминку и покажем мощь Авроров. Блейк рассмеялся. — О, я с нетерпением жду. Но предупреждаю! Без магии. Покажите, на что способны. БЕЗ палочки. Симус похрустел пальцами, и они улыбнулись с Дином в предвкушении. «Боже! Хоть кто-нибудь повзрослел?» «Или все мужчины в душе дети?» Шеврон принимал сотрудников Министерства в том же домике, что и в первый раз. Однако сейчас их встретил не грубый оскал, а что-то отдалённо похожее на улыбку и дружелюбие. Настолько, насколько это вообще, по всей видимости, было возможно. — Мисс Грейнджер! Порадуете нас? — проскрипел альфа. Помимо Шеврона и Авроров в домике было ещё трое оборотней. Двое сидели на подоконнике, один стоял позади альфы. — Надеюсь, — улыбнулась Гермиона. — Но, если пообещаете, что в этот раз не станете кривить душой. Шеврон нахмурил брови. — Давайте… напрямую. Вы хотите голову Романо за убийство вашей дочери Джейд? — спросила Гермиона. Она понимала, что это грубо, так спрашивать. Но дело и так было весьма запутанным, а потому на приличия времени не было. Шеврон несколько мгновений сосредоточенно смотрел в карие глаза. И, когда Гермиона была уже готова повторить вопрос заново, он кивнул. — Вы знали об отношениях Кристиана Романо и вашей дочери? Снова тяжелый взгляд исподлобья. Он будто изучал ситуацию. Гермионе даже показалось, что он принюхивается. Было в этом человеке что-то животное. Волчье. Наконец, он кивнул во второй раз. «Странный диалог». «Ну… хорошо. Продолжим». — Как вы узнали об их отношениях? — Гермиона попыталась вывести из молчания альфу. — Мне рассказал мой сын — Дастин. Напряжение чувствовалось в воздухе. «Малфой был прав. Дастин знал об их любви». — Что вы сделали после этого? — Мои семейные проблемы имеют какое-то отношение к вашим обязанностям, мисс Грейнджер? — Да. Раз они развязывают конфликт, в результате которого умирают невинные! — вспыхнула гриффиндорка. — Я оградил её общение с ним, — почти прорычал оборотень. Краем глаза она заметила, как Малфой рядом инстинктивно напрягся. «Если что… Дин и Симус ждут за дверью», — успокоила себя девушка. «Тут около сотни оборотней, Гермиона! Ты переоцениваешь ребят» — Выдав замуж за тирана? — наперекор всему вырвалось у неё. Ей было жаль Джейд. Хоть она её и не знала. Никогда не видела и не общалась. Но история этой девушки тронула гриффиндорку. — Торфин не был тираном. Моя дочь была с ним счастлива. Они приезжали на годовщину свадьбы, — непонимающе смотрел на девушку альфа. — Торфин Роули? — уточнил Малфой, и оборотень кивнул. — Он же был Пожирателем в бегах! Поэтому и Министерство ничего не знало о его смерти. Он в розыске. «Как он мог отдать свою дочь такому человеку?» — Вы знали, что он Пожиратель? — напряглась Грейнджер. — Он говорил, что ошибался. Говорил, что был вынужден, — альфа сдавал позиции. Малфой рассмеялся. — Кто-кто, но Роули действовал строго по своему желанию. Всегда. — Тебе-то откуда знать? — рыкнул Сильвер. — Близко общался, — процедил слизеринец. — Кристиан сказал, что через год после их свадьбы ему пришло письмо от Джейд. Она молила о помощи. Он отправился к ней и увидел, что с ней сделал Роули. Вы правда не знали? — с сомнением спросила Гермиона, заглядывая в глаза Шеврона. Мужчина нахмурился. И в этот момент гриффиндорка отметила, что перед ней сидит отец двоих детей, которых он потерял. Седина на голове и обилие шрамов говорили о невесёлой жизни. — Но они приезжали сюда. С ней всё было нормально, — оборотень нервничал. — Как вела себя Джейд, когда они приезжали? Была рассеянной? Взгляд был туманным? — Малфой подводил к тому, что девушку привозили под Империусом. — Джейд всегда была… не от мира сего, — Шеврон терялся. Видимо, мужчине было сложно осознавать, что он обрёк своего ребёнка на страдания. — Вы не ездили к ним? Не общались? — спросила Гермиона. — Я… нет. Был занят здесь, — Сильвер поник. — Почему ваш сын покинул стаю? — спросил Малфой. — Он… он разозлился на меня, потому что после того, как Дастин выдал их, Джейд и отпрыска Романо, я запер её. Не выпускал. И она перестала говорить с братом. Они поругались. И он ушёл из стаи, — рассказал Шеврон. — Но подождите… всё равно не понимаю… вы имеете ввиду, что Кристиан спас мою дочь? — Да, — горечь в голосе девушки заставила мужчину сломаться ещё больше. — Тогда… как она умерла? — проскрипел Сильвер. — Ваш сын. Он нашёл их. Кристиана и Джейд. Они прятались от преследования Министерства. Джейд ослабла от издевательств Роули. И как на зло, в ту ночь было полнолуние, и, видимо, решив, что это Кристиан издевался над девушкой, Дастин не сдержал обращение. А в порыве гнева… — Гермиона замолчала. Никто не осмелился говорить что-либо ещё. «Оборотни в порыве гнева способны причинить вред даже самому близкому человеку» — Поэтому Дастин не возвращается… — сказал оборотень, что стоял за спиной альфы. Шеврон тяжело выдохнул. — Что это получается… Кристиан Романо любил мою дочь, пытался ей помочь и бежал в ту ночь? — спросил Сильвер. — Нет. Его отец забрал его еле живого. Валентайн хотел помочь и Джейд, но она была уже мертва, — ответила Гермиона. — Вы начали охоту за Кристианом, и вампиры Романо просто пытались защититься. Трагедия с артефактами была ужасной случайностью, в которой погибли и вампиры. Мы добились того, что артефакты вернутся к Малфоям. А Валентайн согласен заключить мир. Альфа сосредоточено думал. Шло время. Малфой с Гермионой переглянулись, когда Шеврон, наконец, выдал свой ответ. — Я согласен на заключение мира. В понедельник на рассвете у Дымной горы. «Дымная гора… Небольшой спящий вулкан недалеко отсюда». — Хорошо. Я отправлю сову Романо. Мы тоже будем присутствовать, — кивнула Гермиона. Они развернулись к выходу. — Спасибо, — негромко сказал Шеврон. Гриффиндорка обернулась и увидела в тёмных глазах тоску и печаль. «Он жалеет?» Девушка молча кивнула и вышла из домика. «С одной стороны, Шеврон, как отец, переживал за Джейд. Возможно, он считал, что так для неё будет лучше». — Ну как? — поднял брови Дин. — Дело сделано, — улыбнулась Грейнджер. — Можем идти. — Эй, нам тут вызов бросили! Мы не можем уйти так просто, — ухмыльнулся Симус. — Оставайтесь! — улыбнулся ей Блейк. — Разомнётесь, — он окинул взглядом девушку. Малфой громко прочистил горло. — Трепаться будем или уже начнём? — съязвил слизеринец. — О, аристократ будет проливать пот? Чем обязаны? — парировал Блейк. — В отеле нет тренировочного зала. Как раз хотел расслабиться, — отрезал Малфой. — Смотри… как бы не пришлось напрягаться, — глаза оборотня блеснули. «Это просто прекрасно. Самое лучшее утро в моей жизни», — думала Гермиона, пока рассматривала полуголые поджарые тела на опушке леса. Они растягивали мышцы и готовились к тренировке. Гриффиндорка решила отказаться от этой затеи, предпочитая наблюдать за происходящим с деревянной беседки у края поляны. Сначала была пробежка по лесу, после которой оборотни вместе с Аврорами вернулись уже с лёгкой испариной на лбу. Гермиона старательно отводила взгляд от Малфоя. Но это было какой-то невыполнимой задачей. Он отбрасывал с лица мокрые пряди волос. И мышцы на его плечах и руках напрягались от упражнений. Дыхание перехватывало, когда он делал подходы лёжа и, ловко ухватившись за турник, подтягивался. «Мерлин! Ну, помоги же мне не глазеть на него!» После упражнения пошли уже в бешеном ритме. Симус тяжело ловил воздух ртом, а у Дина на лице появились багровые пятна. Тренировка давалась им сложно, что не скажешь о слизеринце. Он явно получал удовольствие от физических нагрузок. — Ну что? Сдаётесь? — усмехнулся Блейк. — Мы совсем немного передохнём и продолжим, — оправдывался Дин Томас, пока гриффиндорцы шли к Гермионе. Она протянула им бутыль с водой. — Тогда, чтобы было честно. У всех перерыв десять минут, — рыкнул оборотням Блейк. Парни упали на скамейку, жадно глотая воду из горла. Гермиона встала напротив, уперев руки в бока. — А кричали, что покажете мощь, — съязвила она. В беседке рядом расположились девушки из стаи. Они бросали взволнованные взгляды на слизеринца и громко комментировали каждое его движение. — Мне бы кусочек этой льдинки пососать, — откинула волосы девушка с русыми волосами. — О, боги! Он снял футболку! — Кэтти, смотри! Он идёт сюда! — Он идёт ко мне! — Ты видела это тело? Ммм… облизала бы с ног до головы! Грейнджер поморщилась. «Ведут себя, как курицы». «Как будто никогда мужских тел не видели». «Подумаешь… футболку снял». «И ничего в этом такого». «Я бы не стала так млеть! Это смешно!» — Ты меня сегодня решила глазами съесть? — прозвучало у самого уха, рассыпая бабочки в животе. По недовольным взглядам девушек она поняла, кто стоит за её спиной. Хотя и их взгляды были не нужны. Она знала этот голос. Его невозможно с кем-то спутать. Резкий поворот, и Гермиона уткнулась взглядом во вздымающуюся грудь слизеринца. На бледной коже были едва заметны шрамы, а от шеи по солнечному сплетению стекала капля пота. Грейнджер сглотнула ком в горле. Что-то внутри уже в отчаянном желании рвалось слизать эту каплю, но вкрадчивый голос вернул её на землю. — Мои глаза… выше, Грейнджер. Она ошеломлённо подняла взгляд. «Курица», — укололо сознание. «Ты же говорила, что это смешно! А сама… ничем не лучше!» «Но… Эта ухмылка». «Это самодовольство». — Я… — слова ушли курить папиросу с развращёнными фантазиями о сексе с ним. — Не утруждайся. Эти мысли можно прочитать по твоим глазам, — шторм поглощал её, затягивая в бездну влечения и желания. «Ладно. Блин. Я хочу его», — сдалась Гермиона. «И он это знает». «Знает и делает всё это специально!» «Прекрати на это вестись, Гермиона!» — Не понимаю о чём ты, — отвела взгляд Грейнджер. За спиной послышался голос Блейка: — Как насчёт спаррингов в рукопашную? — Я пас! — выдохнул Дин. — Сдаюсь! Приду к вам на прокачку как-нибудь. Ребят, вы просто звери! В хорошем смысле этого слова, — парень запрыгнул на деревянный столик в беседке. — Я бы мог ещё… — начал Симус, но, окинув взглядом оборотней, что не выглядели ещё такими уставшими, как он, сдался, — но не стану. Признаю поражение. Довольство оборотня можно было почуять за километр. Он скрестил руки на груди и бросил вопросительный взгляд на Малфоя, что сделал пару глотков воды. Несколько капель упали на грудь и, смешиваясь с потом, стекли по кубикам пресса. «Боже! Держи себя в руках, Грейнджер!» — Только если с тобой, — кинул Малфой, протягивая бутылку гриффиндорке. Она машинально взяла её, всё ещё мысленно ругая себя за эти голодные взгляды на его тело. Недобрая улыбка растянулась на лице оборотня. Гермиона не могла сказать, что оба парня были настроены на дружелюбный спарринг, по тому как они смотрели друг на друга и какие удары делали. «Это не похоже на обычную тренировку». «Но нельзя отрицать, что Малфой хорош…» «Действительно хорош». — Гермиона, будь я на твоём месте, так долго бы не ломался! — протянул Дин, наблюдая за отточенными движениями слизеринца. — Что? — поперхнулась девушка. — Нет, я всё понимаю. Строить из себя недотрогу, чтобы он тебя добивался, что всё это очень заводит, но доиграешься же... Он перегорит, — Дин Томас с очень умным видом осведомлённого в тайнах жизни человека посмотрел на гриффиндорку. — У него вон… очередь уже! — добавил Симус. — Да что вы вообще знаете? — взорвалась Гермиона. — Очередь, значит? Ну, не смею им мешать! — Кхм, у неё пока ещё стадия отрицания, — закусил губу Симус. Она простонала, взявшись за голову. Всё время, пока они спускались со склона и шли по тропинке между деревьев, двое гриффиндорцев держались чуть подальше от Малфоя с Грейнджер, кидая друг на друга заговорщические взгляды. «Им не в Авроры, а в брачное агентство идти надо было!» — раздражённо думала Гермиона. «Ничего я не строю!» «Я вообще не собираюсь ничего с ним… не собираюсь же?» «Да», — выкрикнул разум. «Нет!» — поставило точку сердце. «О, Мерлин! Воевать с кем-то проще, чем с собой». Девушка разочарованно пнула ногой ветку и чуть не съехала вниз по склону вместе с ней. Терпкий запах хвои с мятой ударил в нос, когда её прижали к себе сильные руки. — Ты всегда ищешь себе неприятности? — сдерживая улыбку, спросил Малфой. Она ощущала близость его тела всем своим существом. Сердце колотилось от одного взгляда, а во рту пересохло. — Я их не ищу. Они меня сами находят, — прошептала она. — Так, может, пора сделать вывод, что ты плохо прячешься? — он подался вперёд. «Его губы слишком близко. Слишком». «Как вчера…» «Ты хочешь этого?» «Хочешь, чтобы он поцеловал тебя?» «Нет!» — упрямо барабанил по голове разум. «О, да!» — кричало всё остальное. Взгляд парня скользнул на приоткрытые губы. Секунда. Одно мгновение. Когда здравый смысл успел сделать всего одно движение. Пауза. В шторме глаз было всё. И буря, и страсть, и неистовое желание, и, на удивление гриффиндорки, смирение. Потому что она прикрыла свои губы рукой, не давая этому поцелую случиться. Гермиона чувствовала его тёплое дыхание на своей ладони, что остановила их. Малфой же молча топил её в манящем запахе и серо-голубом омуте глаз, пока Дин и Симус не присвистнули на краю опушки леса. Руки выпустили Гермиону, и дьявольская ухмылка расползлась на светлом лице. — Я чувствую, что ты хочешь этого. Но дождусь, когда ты сама меня поцелуешь. «Нахал!» «Не будет этого!» «Да ни за что!» — Никогда! — У твоего никогда есть определённая дата и время? Я в календарике отмечу, — улыбнулся Малфой, самодовольно кладя руки в карманы. «Если всё будет продолжаться в таком ритме… то, пожалуй, появится такая дата, как н-и-к-о-г-д-а».***
Саундтрек: Alec Benjamin — let me down slowly Настойчивый стук в дверь заставил девушку подняться с кровати. Она бросила беглый взгляд на часы, натягивая халат поверх атласной сорочки. «Три часа ночи. И кого это принесло?» Гермиона шла по коридору, на всякий случай сжимая в руках волшебную палочку. В глазке двери на неё смотрело рыжее лицо с веснушками. «Рон? Боже, что случилось?» Девушка быстро открыла дверь, и отчётливый запах алкоголя сам рассказал причину такого внезапного визита Уизли. — Рон, ты что, пил? — выдохнула она. Парень пошатывался. Волосы растрепались, а на щеках был хмельной румянец. — Я тут… вообще-то пришёл сказать тебе кое-что, — пролепетал парень, опираясь на дверной косяк рукой. «Вот не хватало сейчас, чтобы Скиттер сделала пару снимков такой картины!» — Заходи, — потянула его за локоть гриффиндорка. — Подожди. Подожди… — слабо сопротивлялся парень, пока она взваливала его на диван. — Рональд Уизли! Ты же не пьёшь! Что это такое? — возмутилась Грейнджер. — Я ходил на свидание, — ответил он, упираясь рассеянным взглядом в пол. — О, поздравляю, — неуверенно ответила она. — Не с чем поздравлять, — пожал плечами он. — Меня кинули. — Ну, это же не повод пить… — сказала было она, вспоминая, что сама нередко напивалась, убиваясь по Малфою. — Я пил не из-за этого, — отмахнулся Уизли. — Она сказала, что свидание… это когда люди говорят друг о друге, а не о Гермионе Грейнджер. Когда люди ходят туда, где нравится им двоим, а не Гермионе Грейнджер, и едят тоже не то, что нравится Гермионе Грейнджер. И что цветы нужно дарить не те, что нравятся Гермионе Грейнджер. А даже если это и так, то не говорить об этом, — он тяжело выдохнул. — Рон… — прошептала девушка. — А я не знаю, что мне делать. У меня в голове только Гермиона Грейнджер. Всегда. Всегда была только она. Но вот у неё в голове… только этот долбанный хорёк. Повисла тишина. Было сложно что-то ответить ему. И слов нужных не находилось. Рон всегда был с ней рядом. Он простил её. Не сразу, но простил. И всё это время он заботился о ней, поддерживал и переживал. Он помог ей купить квартиру и контролировал ремонт. Он занимался мебелью и другими мужскими делами. Он приезжал, когда она болела. И забирал её из клубов. Она знала, что у него бывают девушки, но он никогда не говорил о них. Никогда не знакомил. И всегда, просто всегда был готов прийти ей на помощь. — Я тебя не заслуживаю, Рон. Я сделала тебе больно, поэтому перестань мучить себя… пожалуйста, — она села перед ним на корточки. Уизли поднял голову и посмотрел ей в глаза. — А ты смогла… перестать мучать себя? Девушка закусила губу, и предательские слёзы начали наворачиваться на глаза. — Я люблю тебя, Гермиона, — он провёл ладонью по её щеке. — Прости меня… Прости, пожалуйста! Она всхлипнула и обняла друга. Он не ответил. Висела тишина. Такая тяжёлая и длинная, что сердце начало изнывать от чувства вины. — Не это я хотел услышать, но… ты не можешь иначе, — Уизли оттолкнулся, посмотрев в карие глаза. — Уже поздно… Можно я останусь у тебя? «В последний раз?» — Конечно, я принесу плед, — Гермиона поднялась с пола, вытирая слёзы. Она слегка замешкалась, вспоминая, где лежат постельные принадлежности для гостей. Гарри обычно засыпал, не укрываясь. А других гостей у неё не было. — На третьей полке в шкафу, — подсказал Рон. «Даже пьяным, он знает мою квартиру лучше меня». — Да… О, спасибо, я просто… забыла. Утром Гермиона тихо скользнула мимо дивана, где спал рыжий гриффиндорец, в кухню и налила себе стакан воды. Мысли крутились вокруг вчерашнего разговора с другом. «Решение только одно». «Так больше продолжаться не может». «Он достоин лучшего, и я ему только мешаю». Она смотрела в окно, где в противоположном доме женщина усаживала за стол двух дочерей. К ним присоединился мужчина, поцеловав жену в щёку и захватив с тарелки тост. «Рон хочет семью и детей». «А я не могу ему этого дать, потому что ещё не отвернулась от прошлого». «Я не могу забыть его… И то, что сейчас происходит между мной и Малфоем отнюдь не помогает» — Проснулась? — услышала она голос друга за спиной. — А? Да, мне через час на работу. — Мне… тоже нужно в магазин. Джордж сказал, что у нас поставка нового товара. Нужно будет с этим разобраться. — Это… здорово. Им было неловко после вчерашнего. — Можешь принять душ… — предложила Гермиона. — Ох, это то, что нужно. Я мигом. Она осталась на кухне. Открыла ящики и достала хлопья и молоко. Налила воду в чайник и поставила его кипятиться. «Вам нужно поговорить». «Сейчас позавтракаете, и ты всё скажешь». «Да. Так будет правильно». «Нельзя и дальше тянуть. Это несправедливо!» Но мысли её прервал звонок в дверь. «Кого это с утра пораньше принесло?» Гриффиндорка прошла по коридору, краем уха слышав, как доносятся звуки душа из ванной. Она замерла на мгновение, повозившись с замком, и, наконец, распахнула дверь. Пауза. Глаза расширились от шока, когда Гермиона увидела своего утреннего гостя. «Что он здесь делает?» Малфой стоял в белой льняной рубашке и брюках. Одну руку он держал за спиной, а во второй были два пакета из кофейни за углом. Парень мило улыбнулся, склонив голову на бок. — Завтрак почти в постель, — хмыкнул слизеринец, разглядывая её халат. — Не знал, что лучше… И решил, что ты не против классического английского… Гермиона молча смотрела на него, не двигаясь с места. — Грейнджер, у тебя, конечно, очень мило в коридоре, но я предпочитаю, завтракать хотя бы на кухне, — съязвил он, намекая на приглашение. Но она всё ещё стояла в пороге. «Почему сейчас? Почему ты пришёл сейчас?» «Ты мог прийти вчера… или завтра». «А ты была бы рада позавтракать с ним?» «Не знаю». «Врёшь. Всё ты знаешь…» — упрекала себя гриффиндорка. «Нет! Не знаю я! Просто… просто почему именно сейчас? Когда Рон…» Она не успела даже закончить мысль, как из ванной послышался голос гриффиндорца. — Гермио-о-она… я забыл полотенце! Ты не подашь мне? Снова пауза. К горлу подступил ком. Почему-то сейчас она чувствовала себя так, будто её поймали за изменой. Но разум подсказывал, что на деле это не так. Гермиона видела, как игривый огонёк в серо-голубых глазах потух, а улыбка медленно сползла с лица слизеринца. «Вы с Малфоем не встречаетесь, и с Роном у тебя ничего не было». «По факту, ты ничем ему не обязана!» «Но почему склизкое ощущение предательства съедает меня сейчас?» — Малфой… — прошептала она. Губы сжались в тонкую полоску, а в серых глазах сверкнуло разочарование. Он отвёл взгляд, и скулы его напряглись. Секунда. Парень молча ткнул ей в грудь бумажные пакеты с завтраком и отступил. Сердце больно сжалось внутри, не желая снова переживать боль. — Приятного аппетита, — процедил он, резко двинувшись к лестничному пролёту. Она только успела заметить, как что-то мелькнуло в его руке, которую он прятал за спиной. Какой-то фарфоровый предмет. И хотелось побежать за ним. Хотелось сказать, что он не так понял, но она стояла неподвижно. «Ты ведь хотела, чтобы он прекратил так себя вести». «Хотела ведь, чтобы всё прекратилось». «Вот и всё». «Конец?» «Что тебя теперь не устраивает?» — ругала себя гриффиндорка. «Боль. Меня не устраивает эта боль…» — заныло сердце. «Хватит! Ты знала, что у вас всё так и будет!» «После того, что он обманул тебя. Использовал. Ты всё равно не сможешь ему доверять. Это будут больные отношения, которым не светит ничего хорошего!» «Поэтому всё правильно! Пусть. Пусть уходит!» — Гермиона? — послышалось из ванной. — Да-да! Иду, — крикнула она, закрывая дверь. Завтрак был закончен. Она сказала Рону, что заказала доставку из кафе на дом, но прикоснуться к тому, что принёс Малфой не смогла, а потому просто для себя залила хлопья молоком. — Насчёт вчерашнего, — выдохнул Рон, растрепав волосы на затылке. — Ты… это… прости меня, Гермиона. Я совсем не умею пить, — он неловко рассмеялся. — Мне достаточно крышку огневиски понюхать, и я пьянею. — Нам пора поговорить, Рон. Гриффиндорец нервно сглотнул, прокрутив в руках вилку. — Я не могу так больше. И думаю, что будет лучше, если мы прекратим так тесно общаться. Будем реже видеться. Тебе… нужно отвлечься и начать другие отношения. Понимаешь, о чём я, Рон? — она посмотрела на бывшего парня, что так старался быть её другом эти пять лет. — То есть ты хочешь перестать общаться? — спросил он. Тяжелый вдох. Выдох. — Да. Часы тикали на стене, а за окном слышался шум возле соседнего магазина. — Гермиона, мы не можем стать чужими друг другу вот так… Я ведь знаю тебя столько лет, — он опустил вилку, с надеждой заглядывая в карие глаза. «Но мы не можем быть друзьями». — Я же знаю о тебе почти всё! Знаю, что когда ты нервничаешь, то зарываешься пальцами в волосы. Знаю, что ты каждый раз кладёшь большую ложку сахара в чай сначала, а потом просто постоянно доливаешь кипятка, потому что слишком приторно, — голос едва заметно дрогнул. — Твой любимый цвет — коричневый, а предмет — трансфигурация. Ты любишь ромашки и шоколадное мороженое. Не переносишь запах рыбы и терпеть не можешь шкурку на индейке. Ты всегда пять раз перечитываешь свои отчёты и бубнишь под нос, когда пишешь письма. Забываешь выключать свет в ванной и завтракать, — он горько усмехнулся. — Ешь мандарины, пока не высыплет аллергия и поёшь в душе, чтобы расслабиться. Ты говоришь, что тебе комфортнее с нами, но всегда бросаешь неуверенные взгляды на девчачьи компании. Просто боишься им не понравиться. Ты много работаешь, поэтому отвезла Живоглота к родителям. Но всё равно хранишь его ошейник под подушкой, а вот тут, — он указал на нижнюю полку гарнитура. — Хранишь его миску, — он облизнул пересохшие губы. — Гермиона, ты не можешь вот так… — голубые глаза лихорадочно бегали по её лицу. — Ну, хочешь, давай забудем вчерашний разговор. И тот… поцелуй. Давай это всё вычеркнем! — он закрыл лицо руками на мгновение, и, убрав их, гриффиндорец уже сидел с широкой улыбкой. — Вот, смотри! Рон Уизли! Твой друг — Рон Уизли! Видишь? Как раньше… наша дружба… — Это никакая не дружба, Рон… — горько сказала она. — Вычеркнем? Вычеркнем твои чувства? Твою боль? Это же так эгоистично! Так нельзя! Нельзя! Я желаю тебе всего самого лучшего. Ты должен начать идти дальше. Я не хочу держать тебя. Исп… использовать, — выдавила она. Уизли закрыл глаза. Она пыталась не плакать. — Ты что… никогда не сможешь меня полюбить? «Я никогда не смогу забыть... его». — Никогда, — твёрдо сказала она. «Это ради твоего же счастья, Рон. Нельзя тешить тебя пустыми надеждами». Было слишком тяжело. Она, кажется, вечность молча смотрела в тарелку, где в молоке плавало несколько хлопьев. Они размякли. А после ухода гриффиндорца на кухонном столе лишь остались запасные ключи от её квартиры, что поблескивали в лучах солнца. И только часы напомнили ей о том, что пора собираться на работу. Уже одеваясь в спальне, Гермиона поймала взглядом фоторамку возле своей кровати. На ней были три гриффиндорца в обнимку. Колдография была сделана на пятом курсе, в пабе мадам Розмерты. Они улыбались. Так искренне. Дыхание перехватило, когда Гермиона взяла рамку и провела рукой по счастливым лицам. Она закусила губу, сдерживая слёзы, и убрала рамку в нижнюю полку тумбочки. «Это конец». «Дружба Золотого трио закончилась сегодня». «И в этом виновата только ты». «Ты разрушила её. И ничего уже не будет как прежде». «Влюбилась в того, в кого нельзя было. Разрушила свои отношения с Роном. И в конце концов не смогла выкинуть Малфоя из головы. Не смогла пойти дальше. Переступить. Ты снова сдалась ему?» «И не ври! Ты хотела… хотела, чтобы Рона сегодня не оказалось в квартире». «Хотела, чтобы Малфой остался». «Хотела этот дурацкий завтрак и кофе с ним». «Хватит врать себе!» «Ты готова снова прыгнуть в этот омут с головой и захлебнуться в нём. Снова». «Готова пойти на заранее провальные отношения». «Готова сдаться, а потом жалеть об этом всю жизнь. Снова». «И ты такая дура. Просто невообразимо». «Да. Так и есть. Ни одна книжка меня не научила здравому смыслу. Снова». На совещании в кабинете Министра магии должны были зачитать последние отчёты. Это было важно, но Гермиона не слушала. Все мысли были сосредоточены на Малфое, что не удостоил её даже взгляда. Малфое, что сидел, напряжённо изучая бумаги. Малфое, что выбивал почву из-под ног и навёл такой бардак в её жизни. Когда совещание закончилось, он молча покинул кабинет, и она, собрав бумаги, метнулась вслед за ним. — Подожди! — он не остановился. — Драко! — позвала она. Парень замер и обернулся через плечо. В стеклянных глазах ничего не было. Те же тысяча дверей. Та же проклятая сотня замков. — У вас ко мне вопросы, мисс Грейнджер? — голос звучал сухо. — У меня… — она растерялась. «Что? Что ты, собственно, хотела ему сказать?» — Если это не касается дела, коллега, то прошу меня не задерживать. «Коллега… верно, мы — просто коллеги. Это максимум, что у вас может быть после всего…» «И почему так холодно?» «Как-то ужасно холодно». «В твоём взгляде. В твоих словах. Во всём этом. Один холод. Снова. Как и тогда». Она была измучена. Ей больше не хотелось ничего. Если бы он просто обнял её сейчас. Прижал к себе. Сказал бы, что любит. Что всё будет хорошо. Но они стояли, как две абсолютно чужие души. И так часто бывает. Люди, казалось бы, настолько необходимые друг другу, могут на поводу гордости и самообмана, пустых подозрений и неоправданных переживаний вычеркнуть друг друга из жизни. Вот так. В один миг. И сначала кажется, что всё в порядке. Боль пройдёт. Наступит новый день. Однажды забудется. Но увы. Это далеко не всегда так. И если бы человек знал наперёд сколько боли и тоски переживёт после расставания, то, возможно, с губ не слетали бы колкие слова и громкие обещания. «Видимо, так и заканчиваются все истории?» — пролетело в голове. — Тогда до понедельника, на Дымной горе, — сдержанно кивнула она. Он сжал зубы. Тишина. Мимо проходили сотрудники Министерства. Они бросали на них заинтересованные взгляды. И Гермиона, переступив с ноги на ногу, развернулась. Она уже собиралась пойти в свой кабинет. Подготовить отчёты по юношескому чемпионату волшебников или, возможно, пореветь за стаканом виски, когда слизеринец за её спиной, наконец, поставил точку. — Отныне обращайтесь ко мне «мистер Малфой». Давайте соблюдать служебную субординацию, мисс Грейнджер. Сердце пропустило болезненный удар. Ещё один. Хотелось взвыть. Она не обернулась, потому как слёзы начали наворачиваться на глаза. — Учту, — тихо прозвучало с её уст. По коридору глухим эхом раздавались звуки удара шпильки о плитку пола, пока Гермиона шла к своему кабинету. Она прислушивалась. Предательски. С надеждой. Пыталась услышать, что к этим звукам присоединятся его шаги. Что он остановит. Развернёт. Обнимет. Но дверь закрылась с глухим стуком, и до конца рабочего дня её никто так и не побеспокоил.***
Выходные прошли в закрытой квартире. Килограмм мороженого и две бутылки огневиски. И вот она старательно собирает свой помятый вид перед встречей Романо и Сильвера. Ветер приятно развевал волосы, а хвойный запах леса расслаблял тело. Вдали её уже ждали Авроры Министерства. Но девушка сразу увидела только ЕГО. Этот платиновый блонд не спутать ни с кем. Никогда. «Как только мы закончим это дело, он уедет. И всё». «Надо перелистнуть страницу и начать жить с чистого листа. Снова. Без него». «Надо». «У него был шанс… но он использовал его тогда, когда обманул меня». «Назад дороги нет». И, наверно, жизнь — это бесконечная череда решений, что приводят нас куда-то. И каждый раз, делая выбор, мы сворачиваем на поворотах, а после уверяем себя в том, что это была судьба. А что, если нет такого понятия? Что, если это — бесконечный обман и совокупность оправданий? На деле же мы сами рушим то, что так старательно пытались построить?