Никто из нас не застрахован от ошибок. Каждый может оступиться: сказать сгоряча, сделать не подумав, обидеть не поняв… И пусть, далеко не все можно простить, но человеку порой просто необходимо дать шанс, ведь иногда именно маленький шанс способен изменить целую жизнь…
Банкетный зал был пёстро украшен. С потолка свисали лианы с цветами и яркими огоньками. А по краям стояли столы с закусками и напитками. Повсюду Авроры, сотрудники Министерства. Деловые разговоры. Поздравления. Вежливые приветствия. Связи. И гриффиндорка в платье, цвета небесной волны. Красная помада, аккуратная укладка. Дежурная улыбка. А в душе дыра. Пустота и пропасть. Она умирала, но кивала головой и жала руки Аврорам. Разлеталась на части, но принимала поздравления коллег. Она смеялась, но хотела упасть на пол и кричать. Люди говорили, что она сияет, но это было только снаружи. Только лживая внешняя оболочка. Броня. Внутри неё всё сгорело. Она запивала ком в горле шампанским и до крови впивалась ногтями в ладони. «Ещё немного. Потерпи ещё немного». «На тебя все смотрят. Держись. Ещё совсем чуть-чуть» — Поздравляю, Гермиона! Какая ты умничка! Завидую прям, — восклицала Линда из отдела по Магическому Образованию. «Завидуешь?» «Я повеситься хочу сейчас… Аваду в голову себе пустить. Ты мне завидуешь?» — Спасибо. Я просто выполняю свою работу, — натянула улыбку Гермиона. Сейчас гриффиндорка прекрасно понимала, что Малфой не бросил бы её в темнице. Что это был фарс. Но она не поверила ему в тот момент. И это поставило точку. Отрезвило её. «Даже если мы и попытаемся построить отношения… доверия в них, после всего что было, не будет». И она ударила его, не за слова в темнице, а за все те года, что пришлось пережить после их разрыва. Ударила за всю ложь, что он ей рассказал. За всю боль и гадкие слова, что он ей говорил. Но легче не стало. Ни на грамм. Она стоит в зале, полном людей, и чувствует себя так, будто она одна во всём мире. Нет ни души. И был бы сейчас обрыв, она сбросилась бы камнем вниз. — Мисс Грейнджер, вы так очаровательны сегодня! — Гермиона! Ты это заслужила! Молодец! «Помогите… Мне больно…» — Гермиона, я поздравляю тебя! — Отличная работа, Грейнджер! — Посотрудничаем? Очень рад новой должности! «Прошу вас… Я больше не могу…» — Отличная речь! Вдохновила! — Я надеюсь, ты не загрузишь нас бумажной работой? — Потрясно выглядишь! Красивое платье! На тебя смотрят вон те Авроры… счастливая… «Я больше не могу. Пожалуйста. Хватит». «Спасите меня… Я умираю… Умираю». Она не чувствовала сердца. Будто камень в груди. Онемело. Застыло. Больше ни на что не реагировало. А бокалы также наполнялись алкоголем, музыка гремела, люди смеялись. — Ещё один скучный вечер? — послышалось справа. К ней подошёл высокий светловолосый парень в сером костюме. — Энтони? — Ты снова мечтаешь покинуть тухлое сборище, как и на выпускном? — улыбнулся парень, протягивая ей бокал шампанского. — Я? Нет-нет. Спасибо за поздравления, — машинально ответила девушка. Вместо того, чтобы сказать о том, что он не поздравлял гриффиндорку, Голдстейн мягким движением разжал кулак девушки, где уже на ладони выступила кровь от впившихся в кожу ногтей. — Портвейн остался в Мунго, но могу предложить компанию, свободные уши и неплохой огневиски, — в светлых глазах проскользнуло понимание. Гермиона будто очнулась, смотря на когтевранца, что из всей толпы единственный заметил состояние девушки. Она не могла ответить, замерев на месте. Но, видимо, в карих глазах парень прочитал больше, чем могли бы выразить слова. — Всё так плохо? — спросил Голдстейн. «Настолько, что я больше не хочу жить». Она закрыла глаза и медленно кивнула. — Ну, ты знаешь мой девиз? — ободряюще улыбнулся Энтони. — Печень справится с тем, с чем не может справиться сердце. Гермиона горько улыбнулась, вспоминая выпускной. — Давай. Пойдём! Так не пойдёт. Мы сейчас придумаем что-то получше, чем это пресное общество, — поставил бокал на столик парень и указал на выход. «Может, он поможет мне? Хоть ненадолго… заполнить эту пустоту». Гермиона сдалась, и они двинулись к выходу. На спине легко ощущалась рука когтевранца. Он сопровождал её мягко и ненавязчиво. Но сейчас девушке совершенно не хотелось, чтобы к ней прикасались. Когда они вышли в вестибюль, её окликнул сзади знакомый голос друга. Гарри торопливо шагал к ней, перевязывая галстук на ходу. — Я подожду у выхода, — Голдстейн кивнул Поттеру и удалился. — Гермиона! Прости меня, прости! Я опоздал? — переводил дыхание Избранный. — Что-то случилось? — забеспокоилась гриффиндорка. — Нет. Ничего серьёзного. У Джинни была тошнота. Она не придёт… просила передать извинения, — оправдывался друг. — А, да брось. Я уже ухожу. — С ним? — поднял бровь Гарри. Гермиона не ответила, отводя взгляд. — Слушай, я знаю, что эти три дня ты провела у родителей. Я отправлял тебе письма, но ты, видимо, их не читала. Гермиона… — Гарри поправил очки на переносице и почесал затылок. — Я должен тебе кое-что рассказать. О Малфое… Она вздрогнула, будто её ударили. Самоконтроль рухнул. Вмиг. В уголках глаз начали собираться слёзы, что рвались из неё весь вечер. — Я понимаю, что ты, возможно, не хочешь больше ничего знать о нём. Но это не оставляет меня в покое, — голос Избранного был напряжённым. — Тогда в темнице… Она судорожно глотнула воздух ртом и прикрыла рукой рот. Коленки начали дрожать. «Я не хочу… Не хочу ничего… Я знаю, что ты скажешь… Он хотел бросить меня там? Хочешь добить меня, Гарри?» — Я рассказал ему о том, что ты верила ему в Хогвартсе. О клыке Василиска. О том, как ты боролась за свободу его отца и… готова отказаться от дружбы ради него, — Гарри было сложно говорить об этом, потому что он до сих пор не понимал, как Гермиона могла так поступить. — Я был так зол! И рассказал ему о тех годах, когда ты не могла прийти в себя… Как ты страдала… «Прекрасно. Пусть знает. Может, его хотя бы совесть будет мучать». Она молчала, смотря в зелёные глаза друга. Он облизнул пересохшие губы и продолжил. «Ну, и? Что он сделал? Отпустил шуточку по этому случаю? Говори же, Гарри». — Гермиона, кажется, Малфой всё это время считал, что ты была с ним только ради крестража. Только ради того, чтобы разузнать у него всё. А за спиной встречалась с Роном. — Что?.. Откуда он вообще взял, что я встречалась с Роном? — она опешила от такого заявления. — Он сказал, что видел ваши письма… не было моментов, когда он… может… ну не знаю… спрашивал тебя о Роне? Может, ты где-то соврала ему… Что-то было подозрительным? Она начала лихорадочно копаться в воспоминаниях и замерла… «То утро… перед тем, как восстановить Выручай-комнату… Он спрашивал… Он меня спрашивал…» Она села на пол, не в силах больше держать себя на ногах. Её не волновали люди и вечернее платье. Всепоглощающее осознание правды выбивало из реальности. — И ещё… мы говорили об этом с Джинни. Это, конечно, мелочь. Но учитывая, как всё запутано. Джинни вспомнила, что тогда в школе рассказала Малфою о том, что патронус Рона — собака. Он спросил это, когда увидел её закладку для книг. Гермиона, Малфой видел твою? Где ваши с Роном патронусы… Я думаю, он мог всё не так понять… потому что в темнице, когда он узнал о том, что ты страдала, что ты любила его… он выглядел таким же разбитым, как ты сейчас, — Гарри взял подругу за плечи. «Боже, возможно ли, что он не играл? Возможно ли, что всё было по-настоящему… Тогда, после суда Люциуса… Может, он хотел поговорить?» «А я… Я набросилась на него… Может, его мама ошибалась? Может, он ничего не планировал? Я даже не спросила его об этом… Даже не дала ему шанс высказаться» — Гермиона? Вы не говорили о том, что произошло между вами пять лет назад? В открытую… Потому что у нас с Джинни такое чувство, что вы оба друг друга не так поняли… помнишь, я говорил тебе, что да, может быть, Малфой планировал найти крестраж, но главное, что его чувства к тебе были настоящими. Я видел это. Не хотел признавать, но видел. Мне кажется, он не играл тобой. Но я всё не мог понять, почему он тогда тебя так унизил и отпустил… а сейчас… кажется, до меня дошло! Он просто думал, что ты встречалась с Роном… Гермиона стёрла слёзы с лица и поднялась. — Мне нужно с ним поговорить… он не уехал? — голос её дрожал. Она боялась. Так сильно. То, что сейчас ей рассказал Гарри, меняло всё. Переворачивало с ног на голову. И ей нужно было узнать правду. — Я видел его вчера у твоего дома… он сидел на тротуаре. Кажется, он искал тебя и ждал все эти дни. Годрика ради, Гермиона… вам действительно нужно поговорить, — Избранный протянул ей удостоверение главы Аврората. — В его досье указано, что он остановился в «Magic Palace», номер четыреста двенадцать. Покажи удостоверение на вахте, и тебя к нему пропустят. Гермиона взяла карточку и кивнула. «Мне нужно поторопиться, пока он не уехал…» Она уже собиралась уходить, когда Гарри, посмотрев на двери, тихо добавил: — Думаю, я вовремя успел, пока ты не наделала ошибок. «Имеешь в виду, пока я не ушла с Голдстейном?» — Возможно, но это не точно. Мне нужно поговорить с Малфоем, чтобы быть уверенной. И вот она стоит у двери номера четыреста двенадцать. Внизу ей сказали, что слизеринца нет, но она решила дождаться его внутри, а не сидеть на виду у всех в холле. Дверь открылась бесшумно. И перед глазами предстала просторная комната в бежевых тонах. Большая кровать была аккуратно заправлена. Ничего лишнего. Слева дверь в гардероб, справа в ванную. Письменный стол из массива дуба и рядом кожаный чемодан. Чистота и порядок. «Минимализм, как ты и любишь…» Она прошла к столу и села в кресло. За окном уже сгущались сумерки, а из открытого окна в комнату прокрадывался летний ветерок, заставляя лёгкие шторы танцевать. На столе лежало письмо и мешочек из ишачьей кожи. Такой же, как когда-то Хагрид подарил Гарри. Гермиона взяла мохнатое хранилище в руки, рассматривая его. Внутри точно что-то лежало. «Никто, кроме хозяина, не может вытащить содержимое». «Что же ты хранишь в нём? Зелья?» Гриффиндорка нахмурилась и положила мешочек на место. Взгляд вернулся к конверту. Он был слегка потрёпан. Будто его часто держали в руках. Девушка повернула его и замерла. В правом нижнем углу, аккуратным витиеватым почерком был указан адресат и отправитель. «Гермионе Грейнджер от Драко Малфоя» Она быстро вытащила письмо. Пергамент был также смят и потрёпан. Где-то даже были лёгкие впалые пятна, будто кто-то плакал над каждой строчкой далеко не один раз. Это было не просто письмо. Это был… «Стих?» «Ты написал мне… стих?» «Ты ведь так их ненавидел…» Она закрыла глаза, выдохнула и, открыв, начала читать. Аккуратный почерк. Такой, каким она его помнила ещё со школы. Он не изменился. «Гермиона, я готов стихи тебе писать, Не понимая, за что ты их любила. Готов я сутками молчать, Лишь бы ты рядом со мной говорила. Готов сотни раз ловить тебя, Сколько бы ты не оступалась. Эта карамель преследует меня, Знаешь… Ты светом во мраке осталась. Грейнджер, я ищу тебя во всём. В каждом слове, в каждом взгляде. Для меня смешались ночь со днём. Я, в бреду, вспоминаю твои пряди. Сломлен. Не знаю, как расплатиться за всё, Чтобы ты меня простила. Чтобы увидела во мне что-то ещё, Кроме прошлых ошибок дебила. Я правда думал, смогу забыть… Думал, оставлю всё в прошлом, Но ты снишься мне каждую ночь. От безысходности мне уже тошно. И сколько бы я не кричал, И сколько б тебя не искал, Я с каждым днём лишь дичал, Спуская улыбку в оскал. Грейнджер, ты плотно засела в мой стон, Что обречённо рвётся с груди. И может, я знал, что был обречён, Но мне от тебя не уйти. Прими меня, Грейнджер, прими... Мне нет места нигде, лишь с тобой. Либо Аваду в моё сердце пусти… Потому как навеки я твой.» Она перечитывала каждую строчку. Раз за разом. Снова и снова. Чувствовала его боль. «Что же мы натворили, Малфой?» «Мы же сами всё разрушили… два дурака, что страдали столько лет… два дурака, что умирали друг по другу…» «Если бы я знала… если бы!» «Как мы могли так уничтожить друг друга?» «Ты любил меня… любил… по-настоящему». «Как я могла поверить в то, что это было ложью? КАК?» Она задыхалась от слёз. От сожаления и осознания. Они потеряли столько лет, что могли быть счастливы. «Куда нас привели эти дороги? Мы ненавидели друг друга… Зачем?» «Когда могли быть вместе…» «Боже, Малфой… Прости меня… Прости…» «Ты тоже страдал? Пытался забыть нас? И не смог… как и я» «Обещай мне, что никогда меня не оставишь», — она вспомнила его в тот момент. Вспомнила платиновые пряди, по которым стекала вода. Вспомнила шторм глаз, что умолял её дать это обещание. «Я его не сдержала… Мерлин! Я ушла…» «Прости меня, Драко, прости! Я всё исправлю!» Она смахнула слёзы и двинулась в ванную. Холодная вода вернула тонус в гриффиндорку. Она взглянула в своё отражение. «Он любил. Любил тебя, Гермиона. Как ты могла не дать ему шанс это сказать?» «Я вижу в тебе только Пожирателя Смерти. И ничего более. Мне мерзко смотреть на тебя. Говорить с тобой. Дышать с тобой одним воздухом. Так что сделай ответную услугу. Исчезни!» — собственные слова сейчас сочились ядом. «Представь каково ему было это слышать… Он же так старался измениться для тебя». Она выдохнула, но в следующий момент вздрогнула, когда услышала резкий хлопок двери. Хозяин вернулся в номер. И, судя по звукам, далеко не в отличном настроении. Гермиона подошла к двери ванной, но замерла, положив ладонь на бронзовую ручку. Грохот. Ещё один. Удар. Второй. Треск. Что-то разбилось. Тяжёлое дыхание и, наконец, крик. Полный отчаяния и боли. — За что? За что ты так со мной, мерлин?! — снова глухие удары. — Почему именно мы? Почему всё так вышло? Почему всё так? Я ведь, чёрт возьми, так сильно любил её… — голос притих. Гермиона стояла за дверью, не в силах сдвинуться с места. Шло время. «Я должна была быть рядом… я не должна была уходить… ты пережил столько кошмара. Был одинок…» Наконец, послышался тихий щелчок, и номер отеля заполнили до дрожи знакомые мотивы песни. Той самой, что когда-то Гермиона слушала в каморке Филча, когда Малфой чуть не поцеловал её. Она любила эту песню, но сейчас её строчки разрывали на части. Гриффиндорка приоткрыла дверь и увидела Малфоя, согнувшись, сидящего на краю кровати, спиной к ней. А в руках магловский аппарат. Серебристый с красной кнопкой «play». Сердце защемило от воспоминаний. «Это тот самый плеер… Он тогда не упал… Ты его забрал?» «Хранил все эти года…» На полу лежал мешочек из ишачьей кожи. «Вот, значит, что в нём было. Плеер?» В красивую мелодию ворвался хрипловатый голос музыканта, разнося по номеру свою балладу. All I want is nothing more Всё, что я хочу — лишь To hear you knocking at my door Услышать как ты стучишься в мою дверь, Cause if I could see your face once more Потому что если я смог бы увидеть твоё лицо еще раз, I could die a happy man I`m sure Я уверен, я мог бы умереть счастливым человеком. When you said your last goodbye Когда ты попрощалась в последний раз, I died a little bit inside Я умер внутри, I lay in tears in bed all night Всю ночь я плакал в постели, Alone without you by my side Один, без тебя. But if you loved me Но если ты любила меня, Why`d you leave me Зачем оставила меня? Take my body Возьми мое тело, Take my body Возьми мое тело, All I want is Всё, что я хочу, And all I need is Всё, что мне нужно, To find somebody Это найти кого-то. I`ll find somebody Я найду кого-то, Like you Похожего на тебя. See you brought out the best of me Потому что ты открыла лучшее во мне, A part of me I`ve never seen Ту часть, которую я не никогда не знал, You took my soul and wiped it clean Ты очистила мою душу, Our love was made for movie screens Наша любовь была словно в кино. Плеер щёлкнул в руках слизеринца, и он взвыл в тишину, заставляя её утонуть в чувстве вины. — Драко… — голос упал. Мгновение. Он так резко обернулся, что она застыла в дверях. Искрящийся лёд встретился с горячей карамелью. Наконец. Так, как надо. Так, как когда-то давно. — Грейнджер, что ты здесь… — начал Драко, вставая с кровати, но помотал головой. — Нет. Не то... Грейнджер, выслушай меня, — он поднял на неё заплаканные глаза. — Все эти дни я искал тебя… Ждал… Должен был объяснить… Я не обманывал тебя. И ничего того не планировал! То, что ты услышала от моей матери… — она не дала ему закончить, поднимая в руках письмо. — Когда… когда ты его написал? — голос дрожал. «Когда мы могли всё исправить?» Малфой перевёл взгляд на пергамент, и его лицо исказила печаль. Он жалел о том, что не отправил его. Бесконечно жалел. — После похорон Пэнси. Больше четырёх лет назад. Как только окончил Дурмстранг. Она зажмурилась. «Четыре года! Мы могли поговорить ещё тогда…» — Почему? Почему ты его не отправил, Драко? Мы же могли всё исправить… ещё тогда? — голос её сорвался на крик. Бледное лицо и высокие скулы, тёмные круги под глазами. Он был измучен и вымотан этими мыслями. Истощён морально. — Я хотел, — выдохнул он наконец. — Собрался вернуться в Лондон. Устроиться в Министерство. Попробовать с тобой всё сначала. — Так почему не приехал, а? Я так скучала по тебе, Малфой! Тебе достаточно было приехать! Я бы всё, слышишь меня, всё простила бы! — Прямо перед самой отправкой я прочитал Ежедневный пророк. Там была статья, где на главной странице тебя из клуба выносит на руках Уизли, — сказал Драко. В неё будто сейчас одновременно ударили все заклятия мира. — Я после выпуска постоянно напивалась до самой отключки. Из-за тебя! Рон забирал меня. Просто забирал! Я страдала. Не могла забыть тебя, Малфой! И в какой-то из этих раз Скиттер начеркала нелепую статью о моих, якобы, отношениях с Роном. Но как ТЫ мог в это поверить? А?! — пальцы зарылись в каштановые волосы, нервно трепля их. — Когда Скиттер писала правду? Когда?! «Как будто весь мир был против нас!» — Я поверил, потому что ты уже обманывала меня об этом рыжем! Тогда… в Хогвартсе. У тебя была та дебильная деревяшка от Уизли… и ваши письма… я читал их, — также сорвался на крик Малфой. — Я думал, ты с ним… слышал разговор Поттера с рыжей о том, что Вислый купил квартиру. И вы будете жить вместе! — штормовые глаза уничтожали её. В них было столько тоски и обиды. — Я… — горячие слёзы текли по щекам. — Просто боялась тебя потерять… боялась, что ты уйдёшь. Оставишь меня… — Грейнджер, я бы никогда… — но он запнулся. Они оба вспомнили, как он бросил её в Выручай-комнате. Как оттолкнул и уехал, ни сказав больше ни слова. — Прости меня… Гермиона, — прошептал Малфой. — Я был не прав… Это моя вина. — Нет! Повисла тишина. Тик-так. Часы на тумбе. Донёсся сигнал машин с улицы. — Мы оба дураки, Малфой… Дураки… Наверно, и бог, и все великие волшебники знали, кто из них был виноват, но слова больше не нужны были там, где всё решали чувства. Казалось, что даже вселенная застыла, позволяя им вылечить друг друга. Прикоснуться к изнывающим от тоски душам. Мгновение, и её сжали крепкие руки. Она плакала ему в плечо, чувствуя, как он дрожит, вбирая в лёгкие запах её волос. — Мерлин… — выдохнул Малфой. — Эта карамель сведёт тебя с ума? — сквозь слёзы прошептала Гермиона. «Я больше никогда тебя не отпущу!» «Н-и-к-о-г-д-а». В лёгком танце летнего ветра Лондона, в сумерках этой ночи, два упрямых безумца нашли свой покой. Нашли свою станцию, медленно останавливая весь мир вокруг. И она любила его так, как никого и никогда. Он постепенно снимал с неё вместе с одеждой боль, обиду и тысячу ночей, проведённых в слезах. Он снимал с неё все страдания, что они причинили друг другу. Снимал все горькие воспоминания и ядовитые слова. Снимал и бросал на пол, целуя губы, в которых был привкус соли. Ласками раздевая её до тех пор, пока не добрался до застенчивой отличницы в бесформенном свитере, что так сильно полюбила однажды сломленного парня. Что лечила его своей улыбкой и стирала мрак с его расколотой души. Он любил её. Это была не физика. Они не нуждались в движениях. Два израненных сердца, что отчаянно стремились друг к другу всё это время. Два сердца, что бились вместе, вдали друг от друга. Два сердца, что хранили боль и ненависть, но не отпускали. Он вдыхал её. И она растворялась. Руки притягивали к себе девушку, в которой он нуждался, как в кислороде. И время действительно замерло для них. Только вздохи и стоны. Только две души, что сливались в одно единое, теряясь в нежных ласках и требовательных поцелуях. До невыносимости необходимые друг другу. Он проводил руками по каждому изгибу её тела, вспоминая, как страдал от разлуки. И она в ответ шептала его имя, оставляя поцелуи на плечах, руках и шее, зарываясь пальцами в платиновые волосы. Никто не был одержим желанием быстрее получить удовольствие. Они растягивали момент, смакуя и останавливаясь, чтобы посмотреть в родные глаза, чтобы запомнить каждое мгновение. Просто понять, что это не сон, а реальность. Тихие стоны и приглушённый шёпот заполняли номер отеля, отталкиваясь от легко развевающихся штор и тусклого света настольной лампы. Они остановились только тогда, когда простыни насквозь пропитались запахом близости их тел. Приятная усталость тянула мышцы. Им понадобился далеко не один раз, чтобы утолить жажду и рвение насладиться друг другом. Они скучали. Так сильно, что, даже выдохшись, не могли разомкнуть объятий. Так же, как и не могли прервать поцелуи. Каждый был готов продолжать это, пока не потеряет сознание, лишь бы этот момент не заканчивался. Лишь бы он длился вечность… Часы тихо тикали на тумбе у кровати, когда Малфой неторопливо перебирал карамельные пряди, закусив нижнюю губу. В штормовых глазах царила тишина и покой. — Мне так жаль… — выдавила Гермиона. — Тшш, Грейнджер, я слишком счастлив сейчас, чтобы говорить о прошлом. Оставь это на утро, — он положил голову на её грудь и пальцем начал отбивать по плечу ритм её сердца. — Но, Драко… «Я хочу сказать». Он выдохнул. Нехотя поднялся на руках так, что их лица оказались напротив друг друга. Тело приятно ощущало его вес, лёжа под ним, прикрытое лишь тонкой простыней. Малфой провёл носом по её щеке, втягивая запах кожи. — Что ты чувствуешь ко мне, Грейнджер? — шёпот у самого уха вновь рассыпал мурашки по телу. «Как я скучала». «Чувствую, что не могу без тебя жить». «Что ты всё для меня». «Что я безумно счастлива сейчас». Но вырвалось лишь то, что окунуло их в сладкие воспоминания, где они пропустили поход в Хогсмид. — Ничего, — она улыбнулась, ощущая, как он застыл, а после впился в неё игривым взглядом серо-голубых глаз. — Это одно из тех твоих красочных «ничего»? — Оно самое, — рассмеялась Гермиона. — А ты? Что ты чувствуешь… Ты… любишь меня? Недобрый огонёк загорелся в штормовом омуте. «Снова эта ухмылка? Очередная его игра началась». — Ты мне вполне приятна, — задумчиво протянул Малфой. Гриффиндорка залилась смехом. — Вполне приятна, значит? Ну, это самое необычное признание любви, что я слышала. Его глаза сверкнули, а губы сжались в тонкую полоску. — А много ты их слышала? — выдал Малфой. «Эта его ревность. Просто бесконечная». Улыбка на лице Гермионы растянулась шире. И слизеринец, фыркнув, отвёл взгляд. «Это, признаться честно, даже мило, видеть его таким». Гриффиндорка, приподнявшись, схватила мочку его уха. Он едва заметно вздрогнул, но не отпрянул. — Я люблю тебя, Драко Малфой… И любила все эти годы! Только тебя. Он замер, а через мгновение прислонился к ней лбом, закрыв глаза. Слёзы начали наворачиваться от осознания, что они упустили по своей глупости. «Мы потеряли столько лет…» «Я могла говорить тебе это каждое утро и каждый день перед сном». «Ты бы не пережил весь тот кошмар во Франции». «Я была бы рядом и поддержала, когда это было так тебе нужно…» — Прости меня… что не сдержала своё обещание. Мне так жаль… я должна была выслушать тебя, должна была… — Это сейчас не важно, — тихо прошептал Малфой в её губы. «Как это не важно?» — Да, нет же! Я… — Тшш, тихо-тихо… Грейнджер. Молчи… Послушай нас, — попросил он, едва слышно. Она остановилась и начала вслушиваться в тишину. Секунда. Другая. Десять. И по лёгкому постукиванию пальцев Малфоя по её плечу она поняла, к чему именно нужно прислушаться. Биение их сердец. Она слышала размеренный гул его такта и прислушалась к своему. Они были в такт друг другу. — Слышишь? — тихо прошептал он, не отрываясь от неё. — Да, — Гермиона закрыла глаза вместе с ним, слушая приглушённый стук двух сердец. — Вот то единственное, что важно. Солнце уже щедро заливало комнату светом, а на часах было далеко за двенадцать. Гермиона, потянувшись, открыла глаза и сразу встретила серый шторм напротив. Платиновые волосы растрепались, губы припухли от ночных поцелуев и расплывались в довольной улыбке. — Давно проснулся? — пробубнила она осипшим голосом. — Пришлось, — хмыкнул он и, увидев вопросительно поднятую бровь, продолжил. — Стены тряслись от твоего храпа. Я же не глухой… «Боже! Я что, храпела? Какой кошмар. Ужас! Такого никогда же не было! Что на меня нашло?» — лицо начало заливаться краской, и гриффиндорка смущённо натянула покрывало до самого носа. Пристальный взгляд Малфоя потеплел, и он прыснул смехом в кулак. — Ты же врёшь! — ткнула его в грудь пальцем Гермиона. — Я не храплю! — Ничего страшного. Не все идеальны, как я… Приходится с этим мириться, — протянул он — Я не храплю, Малфой! — Хорошо, значит, я просто слишком чувствительный к громким звукам, — продолжал издеваться он. — Я никогда не храпела, Малфой! Прекрати! — Грейнджер, я могу мириться с этим всю жизнь… Это так, тебе к сведению! Она заглянула в серо-голубые глаза, что светились от радости, и сдалась. «Эти его шутки…» «Он всегда был другим. Так сильно отличался от Гарри и Рона. И рядом с ним я всегда чувствовала себя особенной. То, как он смотрит на меня. То, как разрешает быть ближе всех. Разрешает прикоснуться к его сердцу. Туда, где никому нельзя быть». — Всю жизнь говоришь… — она задумалась, — и это всё потому, что ты меня… — Гермиона перевела многозначительный взгляд на Малфоя. — Очень уважаю? — улыбнулся он. «Снова играешь? Ну, не без этого, Гермиона. На что ты рассчитывала?» «Вот засранец! Я заставлю тебя признаться!» — она фыркнула и откинула покрывало. — Я в душ! Уже время обеда. Кошмар, — Гермиона выскользнула из кровати. — О, нет! Не вздумай. Я пойду одна, — запротестовала она, видя, как парень поднимается вместе с ней. — Может, я с тобой спеть хотел? — протянул Малфой, плюхаясь обратно на подушки. — Ага! И станцевать. — Я бы посмотрел повтор того танца у шеста, — подмигнул он, поднимая голову. — Только после душа, — дверь ванной захлопнулась. Саундтрек: Two feet — I feel like I’m drowning (Wolfgang remix) Она приводила себя в порядок. Румянец на щеках и отметины по всему телу заставляли счастливую улыбку расплыться на губах. «Мы вместе. Всё закончилось. Этот кошмар закончился». «Мы любим друг друга». «Он ждёт меня в комнате». «И ждёт свой танец… ну, и что-то ещё…» Ей так сильно хотелось удивить его. Она всегда была застенчивой и стеснительной. Их близость в школе была достаточно однообразной. И он никогда не требовал большего, не давил на неё и не заставлял. Но сейчас… Гермиона хотела большего. Поэтому, когда Малфой ушёл в душ, она быстро уложила волосы и надела кружевной комплект. «Снова надевать вечернее платье было не то…» — девушка провела взглядом комнату. В глаза бросилась только простынь, и Гермиона, вздохнув, обернула её вокруг груди, закрепив за край. «Греческая богиня? Ну… ладно». «Не предел сексуальных фантазий, но я постараюсь это компенсировать, быстро освободившись от лишнего…» Дверь ванной открылась, и Драко вышел, заставляя её залипнуть на то, как по торсу вниз скатывается капля воды, что упала с влажных платиновых прядей. «Спасите меня… Ну, нельзя же быть таким». «Как же я скучала…» — Обычная одежда тебе уже не нравится? — вопросительно поднял он бровь. — Не паясничай, — цокнула девушка. — И… садись на кровать! — Это приказ, мисс заместитель Министра? — облизнулся Малфой. Они оба чувствовали, как по спине бегут мурашки. Как между ними разжигаются искры. Так ярко. Ослепительно. — Мистер Малфой, вы были очень плохим Аврором. Я буду вас наказывать, — игриво улыбнулась Гермиона. Его брови вопросительно поднялись вверх. «Мерлин… Гермиона, что ты делаешь?» — она тут же почувствовала себя неловко. К лицу прилил румянец, а ладони слегка вспотели. «Всё, хватит… это какой-то бред. Ты такое не умеешь. Он сейчас вот-вот начнёт издеваться…» — уверенность таяла с каждой секундой, что он молчал. Но, видимо, заметив переживания, отразившиеся на её лице, Малфой поспешил ответить. — Кхм… если наказания такие, то я никогда не стану лучше, — он скинул полотенце с плеч. — Но вы меня накажите… мисс заместитель Министра. Так… в целях профилактики, — поддержал её затею Драко. Его пытливый взгляд вынуждал её продолжить. На слизеринце остались только пижамные штаны, когда он медленно провёл кончиком языка по зубам и попятился назад к кровати. Простыня соскальзывала с Гермионы, пока она соблазнительно покачивалась в медленном танце под мелодию, что слышали только два безумно влюблённых. Руки спускались по груди вниз, очерчивая бёдра и снова поднимаясь наверх. Её подстёгивали штормовые глаза, что жадно поглощали каждое движение девушки. На ней остался только голубой комплект кружева, в тон вчерашнего платья. Малфой отступил к кровати, садясь на её край, и, откидываясь на руки, он закусил губу, когда Гермиона повернулась спиной, щёлкая застёжкой белья, бросая её парню. И ловко поймал кружевную ткань в воздухе, поднеся к носу и шумно вдыхая её запах, заставив Гермиону облизнуть губы в нетерпении. «Твои глаза, Малфой…» Девушка перекинула волосы на один бок, полностью предоставляя голодному взгляду свою спину. Тонкие пальчики потянули вниз кружевную полоску её любимого комплекта. И она бросила игривый взгляд на Малфоя, что тихо присвистнул. «Наверно, каждая девушка мечтает, чтобы на неё смотрели именно так» «А как тебе такое?» — мелькнуло в голове. Гриффиндорка, сверкнув глазами, опустила лёгкий хлопок по ягодице. И она точно могла поклясться, что у слизеринца перехватило дыхание. — Ведьма… — покачал головой Малфой. — Может, ты хочешь, чтобы я повернулась? — невинно спросила она, понижая тембр голоса. — Может… — улыбка растянулась на его лице. — Проси… «Теперь я буду играть с тобой». — Ммм… Грейнджер, ты же даже не представляешь, что я с тобой сделаю, — усмехнулся слизеринец. Его глаза застилала пелена похоти, а пижамные штаны оттянула плоть, что горела желанием. «Поверь мне, я так красочно себе это представляла столько лет». Но их прервал стук в дверь. — Мистер Малфой? — послышался женский голос. — Можно войти? — Нет! — крикнул Драко, нахмурив брови. — Что вам нужно? «Какой неподходящий момент…» — Уборка номера… — ответили за дверью. — Позже, — голос Малфоя был раздражённым. — А можно провести анкетирование? У нас задание от руководства, но вас всегда нет в номере, — говорила горничная, пока Малфой потёр руками лицо. «А как всё прекрасно начиналось…» — Я могу задать вопросы и тут, — поспешила добавить работница. — Тут совсем немного. Оценить качество работы нашего отеля. Пожалуйста! Мы собрали отзывы уже почти у всех постояльцев. — Я… занят. Переодеваюсь. Не входите, — соврал Малфой. — Задавайте свои... вопросы. Только побыстрее. Последовало недолгое молчание. — Хорошо, я задам вопросы отсюда, — ответила, наконец, горничная. Малфой закатил глаза и посмотрел на Гермиону взглядом ничего-не-поделаешь. Однако оттянутая часть его штанов распалила в девушке безумную идею. Это было странно для неё самой, но она была так возбуждена, что сейчас в её голове затея выглядела до безобразия соблазнительно. Она медленно присела перед ним на колени. И подняла взгляд на слизеринца, что замер, сидя на кровати. Брови его взлетели вверх, когда она освободила его страдающую часть тела и плавно провела по всей длине рукой. — Вы в первый раз останавливаетесь в нашем отеле? — донёсся голос за дверью. — Нет, не в первый, — чуть с придыханием ответил Малфой. — Но такое ощущение, что впервые… — добавил он, когда Гермиона облизнула головку. «А у меня такое ощущение, что ответ больше относится ко мне и тому, что я делаю…» — промелькнуло в голове. — Почему? — обеспокоено спросила работница. — Многое изменилось, — старался держать спокойным тон Малфой, но пришлось закусить кулак, когда Гермиона обхватила его губами, вбирая в себя длину. — Я надеюсь, что в лучшую сторону? — послышалось за дверью. — Определённо… — он зарылся пальцами в платиновые пряди и откинул голову, наслаждаясь. «И снова у меня такое чувство, что твои ответы относятся ко мне, а не к отелю…» Она задействовала язык, плавно ведя его вниз. А возвращая наверх, снова обхватила губами член. Он открыл рот, задыхаясь в немом стоне. Гермиона чувствовала, как обильно выделяется смазка. Солоноватый вкус слегка отдавал сладостью. — Я рада! Так, оцените качество оказываемых отелем услуг по десятибалльной шкале. Гермиона погрузилась глубже. — Одиннадцать! — прозвучало слишком громко. — Мистер Малфой, вы в порядке? Всё нормально? — Лучше не бывает. Можно побыстрее! «Возможно, это тоже относится ко мне?» Гермиона ускорила темп, с нежного и медленного на глубокий и быстрый. Драко зажмурился, до бела сжимая простынь в кулак. — Оцените бар по десятибалльной… — Одиннадцать! — Оцените спа-сервис по… — Одиннадцать! — Оцените ресторан отеля… — Мерлин, просто поставьте везде одиннадцать! — Малфой закусил губу, когда Гермиона начала помогать себе руками. Она чувствовала, как он напряжён и пульсирует. Насколько ему нравится то, что она с ним делает. В глазах разливалась похоть и голое, ничем не прикрытое желание. Он будто слетал с катушек, полностью отдаваясь её уверенным ласкам. «Ты мой. Целиком. Навеки…» — Так, но тут есть последний вопрос, мистер Малфой. Что бы вы хотели улучшить в нашем отеле? — спросила горничная за дверью. Сейчас пара находилась в том состоянии, когда держать себя в рамках приличия и воспитания становилось очень сложно. Они безумно хотели отдаться страсти. — Улучшить? Драко был распалён неожиданным порывом девушки, что так на неё не похоже. Гермиона видела, как он немеет, как по его крови гоняет эндорфин. Это разжигало её только больше, полностью захватывая разум. — Я могу немного улучшить? — почти в стоне спросил Малфой. «Это тоже мне?» Он задавал этот вопрос, неотрывно смотря на девушку горящими серыми глазами. И она утвердительно моргнула в ответ. «Определённо мне». — Да, конечно! — донеслось из-за двери. — Любое ваше предложение будет рассмотрено. Малфой бросил быстрый взгляд на дверь и закатил глаза. Они оба забывали о горничной, что проводила дежурное анкетирование. — Цветы на стойке регистрации поменяйте, — тяжело выдохнул парень, запуская длинные пальцы в её каштановые кудри. Он начал настраивать темп, подаваясь к ней пахом. Сильнее. Глубже. Гермиона не сопротивлялась, позволяя ему взять всё. Получить максимум из того, что можно. Она хотела, чтобы он получил «невиданное блаженство», чувствуя, как он входит по самое горло. На глаза наворачивались слёзы, а скулы немели, но его рука, что мягко держала её за ухом, продолжала насаживать горячий рот. Быстрее. Влажные непристойные звуки стали громче, но паре до этого уже не было никакого дела. — Это всё. Спасибо за ваши ответы, Мистер Малфой. Я зайду на уборку позже. Удачного дня! — снова из-за двери, но они пропустили это мимо ушей. Малфой глухо зарычал, смотря на гриффиндорку. Его движения стали хаотичнее, а рука отпустила девушку. Он пульсировал внутри её горячего рта, и что-то подсказывало, что пора остановиться, но она хотела большего. Хотела окончательно довести его до полного экстаза. — Стой… Я сейчас, — сквозь стиснутые зубы рычал Малфой, но Гермиона только сильнее обхватила его губами. — Я почти... Не могу, Грейнджер, — она снова добавила язык. — Ох, Мерлин. Да. Вот так. Ещё. Всего пара толчков, и терпкий вкус его наслаждения почувствовался во рту. — Блять, — простонал он. — Что ты со мной делаешь… «Свожу тебя с ума…» — она громко сглотнула и вытерла рот рукой. Драко уронил голову, признавая полное поражение. Они переводили дыхание, и Гермиона поднялась. Сильные руки рывком бросили её на кровать, а любимые губы ворвались страстным поцелуем. — Что это было? — пробормотал он. — Уроки самоконтроля… — Играть со мной вздумала? Ну, держись… — поцелуи начали спускаться по шее и плечам, заставляя выгибаться ему навстречу. Руки зарылись в платиновые пряди, когда он усыпал её нежными ласками. Ниже. Ещё. Она стонет от наслаждения. Его язык мягко лижет. А губы целуют её там так же страстно. Он то ласково играет, то требовательно мучает. Тело дрожит в томительном ожидании. Гермиона сжимает простынь, прикрывая глаза и закусывая губу. — Боже… Драко… — Проси, — горячее дыхание обожгло её, заставляя выгнуться навстречу. «Дьявол». — Прошу тебя… Малфой… Я умоляю тебя… Не останавливайся. — Хорошая девочка, — он продолжил, погружая в неё палец, второй. Ускоряя темп. Доводя её желание до предела. Тянущее ощущение внизу живота скрутилось и отдалось его ласкам. Так сладко. Так желанно. Он держал нужный темп, захватывая губами эпицентр нервов. Снова и снова. Гермиона не могла удержать себя на месте. Она сжималась, кончала на его языке и его именем на губах. — Вот так, Грейнджер. Ещё не всё, — Малфой поднялся на руках. Девушка лежала на кровати, растаяв от накрывшего её оргазма. — Это было… прекрасно… — блаженно улыбнулась Гермиона. — Я только начал, — хищный взгляд, и он устраивается между её ног, садясь на колени поверх простыней. Руки рванули её за бёдра, прижимая ближе к себе. И через мгновение она чувствовала его внутри. Так горячо. Это не было нежным сексом. Больше походило на рвущееся животное желание. Дикое и необузданное. Они не сдерживали стонов, когда она царапала его пресс, а он до боли сжимал талию, выбивая из неё всё. Только он и она. Малфой закинул её ноги на свои плечи, ускоряя темп до того, что руки лихорадочно сжали простыни. «Мы никогда не делали этого так, но как же это шикарно…» С его лба стекала капля пота, а глаза горели. Он выдыхал её имя с каждым бешеным толчком. — Давай, моя девочка… Давай. Кончи для меня, Грейнджер. Огни зажигались в её теле, заставляя дрожать в его руках. Кончать, кусая губу так, как он любил. Она сжимала его внутри, пульсируя и извиваясь, выгибая спину до хруста. — Это ещё не всё… — голос Малфоя был низким, когда он резко перевернул её, кладя грудью на кровать и поднимая бёдра. «Боже, я больше не могу». «Стоять перед ним на четвереньках…» — Драко… Стой, дай мне передохнуть, — взмолилась гриффиндорка. — Я с тобой ещё не закончил. Ты можешь и хочешь больше. Длинные пальцы скользнули внутрь, и он продолжил брать её рукой. Резко. До неё доносились влажные хлюпающие звуки. Вперёд-назад, с размахом, будто позволяя прочувствовать. Она дрожала, едва сдерживаясь, чтобы не сдвинуть ноги, стиснуть его внутри и ощущать плотнее. — Драко… Гермионе казалось, что она ещё не отошла от первого оргазма на его языке, как последовал второй на его члене, и сейчас он медленно перерастал в третий. Малфой не давал ей времени прийти в себя. Она была перевозбуждена. И совершенно теряла контроль. Комната плыла перед глазами, а стоны становились всё громче и громче. Она ощущала, как вторая его рука скользит по спине, ниже к её бёдрам… И тут… Шлепок! Гермиона вскрикнула. Это было неожиданно. И Малфой мягко погладил ягодицу, по которой ударил. — Нравится? Она вспомнила, как он однажды сделал это в школе. Но сейчас всё было совсем иначе. Она была возбуждена. Так сильно. Хотела его всем своим существом. И эта вспышка покалывающей боли вызывала в ней дикий, будоражащий чувства восторг. Гермиона никогда не любила полёты на метле, но сейчас она чувствовала себя так, будто летит вниз в головокружительном пике. «Мерлин… Мне действительно это нравится. Безумно. Никогда не думала, что так бывает» — Да… — закусила губу гриффиндорка, оборачиваясь к нему через плечо. Её встречал манящий омут серо-голубых глаз, что вспыхнул от её признания. Его пальцы снова начали нежную пытку вокруг её клитора, что был слишком чувствительным после полученного экстаза. — Для кого ты такая влажная, Грейнджер? — прорычал он, не отрывая от неё взгляда. — Малфой… Я больше не могу. — Неправильно. Шлепок. Она снова вздрогнула. По телу разнёсся электрический ток наслаждения. — Отвечай, — прорычал он. — Для тебя… — простонала Гермиона. — Для кого ты так стонешь? — она сглотнула, намеренно делая паузу в ожидании наказания. Шлепок. «Господи, мне это нравится. Правда нравится…» — Для тебя… Драко… Только для тебя. — Салазар, я и мечтать не мог, что тебе такое нравится. Ты вся течёшь… — тяжело выдохнул Малфой. — Хочешь большего? — Ты сводишь меня с ума… — стонала она. — Недостаточно. Его рука жёстко сомкнулась на тонкой шее девушки, и он потянул её к себе, грубо прижимая спину к своей груди. Так тесно. Горячо. Второй рукой обхватывая её за талию, чтобы не задушить, и входя в неё. Полностью. Во всю длину. Их стон смешался в единый звук, наполненный страстью. До дрожи, до неистового желания. И так неповторимо хорошо, что глаза закрылись, растворяясь в удовольствии. — Мерлин, да… я так скучал, — его горячее дыхание обожгло мочку уха, разгоняя ураган в животе. — Драко… Я не могу… Я это не контролирую, — она чувствовала, как от сумасшедшего ритма из неё рвётся что-то необузданное и необъяснимое. Он не жалел её, напрочь вырывая из осознания реальности. Вбиваясь в неё. Сильнее. Быстрее. Жёстче. Окуная в новые ощущения и полностью унося её чувства в абсолютный беспредел. — Отдайся мне, Грейнджер. Отдайся. Вся. Без остатка, — прохрипел Малфой, и его рука с талии скользнула между ног, находя возбуждённый до адского накала клитор. Стоны гриффиндорки перешли в крики. Она теряла этот мир, ощущая только бешеный ритм его толчков и грубые ласки, его руку, что мягко сжимала её шею, и его горячее дыхание где-то около ключицы. Тугой узел внутри был развязан, выпуская на свободу фейерверк удовольствия так, что Гермиона совсем забыла обо всём. Кто они и где? Неважно. Только этот огонь. Пожар. По спине и позвонку пробила дрожь, заставляя вздрагивать, пока на руку Малфоя, его член и простынь прыснула огромная волна её оргазма, стекая тягучей струйкой. — Вот видишь… Я знал, что ты можешь больше, — простонал он ей на ухо. Пару рывков, и он излился, а после упал вместе с ней на кровать. Они тяжело дышали, приходя в себя. Постепенно возвращаясь в эту вселенную. «Такого не было никогда в жизни…» — Что это… в конце? — пробубнила она в матрас. — Ты слетала на луну и обратно, — выдохнул он. — Самый крышесносящий секс. — Как самодовольно. — Я планировал это. И доволен результатом, — отмахнулся Малфой. Гермиона подняла на него взгляд. — Когда планировал? «Мы же чуть не расстались…» Однако слизеринец не торопился отвечать. В целом он выглядел так, будто сболтнул лишнего. — Драко? Когда ты это планировал? — требовательнее спросила она. — В Кентербери… в отеле Асмодеус… — закусывая губу, нехотя ответил Малфой. — Но ты же ушёл. И, кстати, почему? — вспыхнула гриффиндорка, но остановилась, когда Драко перекатился на спину, утыкаясь лицом в подушку. — Что это было… тогда? — Со мной такого не бывает! Я просто… бля-я-ять, Грейнджер. Ты же можешь просто это забыть? Я перевоз… Мерлин, — он посильнее вдавил лицо в подушку. «Неужели это то, о чём я думаю?» — Гермиона тщетно пыталась сдержать улыбку, когда он, наконец, осторожно поднял лицо, заглядывая в её глаза. — Послушай, Драко… — Не смей смеяться! — шторм глаз сверкнул, а на бледных щеках выступил стыдливый румянец. «Он казался таким холодным и мужественным… высокомерным, а на самом деле...» — Это очень мило… правда. Приятный сюрприз для меня… и намного лучше любых моих предположений, — осторожно улыбнулась она, проводя по платиновым волосам. — Но ты же обещаешь, что не станешь радовать меня такими сюрпризами каждый день? Я всё же рассчитываю на большее… В шторме глаз зажглось всё то, что она так любила. Это ребячество, что рвалось из него в такие редкие моменты счастья, когда они наедине. Эта вседозволенность к его душе. Он был открыт. Непозволительно откровенно. Так дурманя её и опьяняя этим осознанием. «Ты мой. Весь… только мой». — А ты ненасытная… оказывается, — Малфой накинулся на неё, задирая её руки наверх и сжимая талию. Он вырывал из неё смех и кусал за плечи и шею. И, пожалуй, двум сердцам так мало нужно для счастья, если они познали горечь разлуки. — Какие планы на сегодня? — спросила Гермиона, когда время уже близилось к полудню. Они пообедали в номере и лениво лежали на кровати. — Я обещал Блейзу встретиться. Завтра он возвращается в Италию. — Отлично. Мне как раз нужно домой, — Гермиона начала одеваться. — Эй, подожди… подожди! Ты можешь… пойти со мной. «Провести вечер с Драко и Блейзом? Как третий лишний… нет. Это глупо». — Я не хочу, если честно. Мне кажется, это неуместно, — нахмурилась Гермиона. — Тогда я буду ждать тебя здесь вечером. Или могу прийти к тебе? — не сдавался слизеринец. «Боже. У меня такой бардак дома. Я собиралась на бал Министерства и устроила такой погром». — Может, завтрак? — неловко предложила она. — Мне нужно в банк с утра, — упал на подушку Малфой. — Тогда обед? — подытожила гриффиндорка. — Тебе на работу не нужно? — удивился он. — У меня недельный отпуск. Три дня из которых я уже потратила. — Оу, четыре всё ещё остаётся? Тогда я хочу отправиться с тобой во Францию. Мне нужно познакомить тебя с моим другом. Это очень важно для меня. «Другом?» «Кто это может быть?» — Я не против, — кивнула Гермиона. — Когда? — Послезавтра. Сойдёт? — он встал с кровати и обнял её. — Ты не скажешь, что это за друг? — Ты будешь приятно удивлена, — пустил интригу Малфой. «Дьявол! Просто дьявол! Я же умру теперь от любопытства».***
Саундтрек: Jason Mraz — I’m yours Они закончили обед в кафе недалеко от отеля. Малфой уже убрал приборы. — Мы можем прогуляться в парке Баттерси, — сказал он, прося счёт. — Там есть утки и голуби! Покормим их! — обрадовалась Грейнджер. На что слизеринец закатил глаза. «Нужно взять хлеб». Она притянула к себе плетённую корзинку с хлебом и, открыв бисерную сумочку, начала складывать остатки багета и булочек в сумку. — Твою ж, Грейнджер, — прошипел слизеринец, скривив лицо. — Что ты делаешь? — Мы же будем уток кормить, — прошептала Гермиона, приблизившись к Драко. — На нас пялятся за соседним столом, — рыкнул он. — Прекрати! — Тебя волнует общественное мнение маглов? Его величество Слизеринский принц… — она ухмыльнулась, когда увидела, как с вызовом сверкнули глаза парня. Малфой подался вправо, стаскивая с соседнего стола корзинку с остатками хлеба. — Если позориться, то уж как следует, — хмыкнул он, ставя её перед гриффиндоркой. Немного погодя, официант принёс счёт, и Драко отсчитал магловские купюры. — Учитывая то, сколько ты оставил чаевых, Малфой, мы купили этот хлеб, — улыбнулась Гермиона, вставая из-за стола. — Я, знаешь ли, так воспитан! Теперь очередь Гермионы была закатывать глаза. — Ты всегда собираешься подбирать остатки? — спросил Драко, торопясь покинуть кафе. — А что? Стесняешься меня? — Нет. Просто думаю в следующий раз шляпу и очки надеть, — съязвил парень. — Значит, несмотря ни на что, планируешь следующий раз? — подытожила она. — Как будто ты оставляешь мне другой вариант… — обречённо выдохнул Малфой. Гермиона рассмеялась. — И это потому, что ты меня… — выразительно посмотрела она на Драко. Шторм глаз загорелся озорным огоньком. «Ох, эта игра будет долгой…» — Могу терпеть, — закончил фразу парень. — Ты не сможешь всю жизнь придумывать синонимы, Малфой! — фыркнула она. — Поверь, у меня богатая фантазия… и, кстати, уже планируешь провести со мной жизнь? — он игриво поднял бровь. — Ещё думаю… достоин ли ты, — парировала она. — Ах, вот оно что? Вчера в номере ты иначе думала… — Просто н-е-в-ы-н-о-с-и-м! Солнце выбивалось из-за туч, бросая яркие лучи на привыкших к серой погоде лондонских обывателей. В парке было не так много людей. Кто-то гулял с собаками, кто-то устроил пикник на сочном зелёном газоне. И пара волшебников, что шли, держась за руку, совершенно не бросались никому в глаза. Разве что Малфой напряжённо поглядывал на ролики и велосипеды. — Мы могли прогуляться по магической части Лондона, — отметила Гермиона. Слизеринец неопределённо пожал плечами. — Но мне здесь нравится! Ностальгия детства. Мы приходили сюда с родителями. Вон там, — она указала вправо. — У реки. Там много уток. — Ты уже с маленьких лет любила всех обделённых и жалких? — хмыкнул Драко. — Я бы не назвала этих уток обделёнными. Маглы очень щедро их балуют, — покачала головой Гермиона, морщась от солнечного света, что щекотал ей нос. Она отвернулась и громко чихнула, прикрывая рот рукой. — Ох, Мерлин… Ты не заразная? — моментально вставил колкость Драко. — Что же мне теперь помимо шляпы, очков, ещё и маску носить нужно? Гриффиндорка не стала сдерживать смех. Сейчас улыбка рвалась наружу по поводу и без. «Побочный эффект счастья?» — Знаешь, у меня как-то слишком много заморочек нарисовывается, чтобы трахать тебя всю оставшуюся жизнь. Ты так не считаешь? — блеснул глазами слизеринец. — Так и знала, что тебя волнует только секс! — То есть, ты пропустила мимо ушей то, что я собираюсь провести за этим занятием всю оставшуюся жизнь? — Это очередной твой синоним? Как романтично… — Не делай из меня зефирное облако, Грейнджер. Я не умею… и не буду… говорить всякую херову сладость, — он брезгливо сморщился, но большим пальцем нежно погладил тыльную сторону её руки. «Говоришь одно, а делаешь совсем другое. Малфой… Сейчас я вижу тебя сквозь всю эту броню и чувствую, что между нами нет ни дверей, ни замков». — Гермиона, я готов стихи тебе писать, не понимая, за что ты их любила, — начала с придыханием зачитывать гриффиндорка. — О, нет! Замолчи! Не надо! — Малфой замер, прикрывая лицо рукой. — Ты плотно засела в мой стон, что обречённо рвётся с груди, — она продолжила на память зачитывать его стих. Он зажмурился. Видимо, сгорая от стыда. — Трансгрессировать пытаешься, Малфой? — издевательски протянула гриффиндорка. — Грейнджер, я ищу тебя во всём. В каждом слове, в каждом взгляде! — Гермиона веселилась от души. — Не зефирное облако, говоришь? — Ты будешь припоминать мне это всю жизнь? — выдавил, наконец, он. — О, а ты всё ещё планируешь провести со мной жизнь? — Я обречён на это страдание? — поражённо выдохнул Малфой. — О, да. И это потому, что ты меня… — Не смогу оставить, — закончил он. — Не сдаёшься, значит? Ну, хорошо, — фыркнула девушка. — Я не люблю проигрывать. Они остановились у воды, чтобы покормить уток. Довольные пернатые подплывали к краю, крякая и вытягивая головы. — Малфой, кидать хлеб нужно в воду! — возмутилась Гермиона, когда парень снова целился в уток. — Ты их будто всех расстрелять собираешься! — Хлебом? — усмехнулся Драко, метко запуская корочку в голову утке. — Прекрати, говорю! Драко! — в ответ на это на губах парня растянулась ребяческая улыбка. «Видеть его таким счастливым… ничего не может быть лучше. Маленькие страдания уток того стоят…» Вокруг них уже собрались и голодные голуби. Гермиона, присев, крошила булочку на землю. — Ой, смотри! Он мне доверяет, — радовалась она, когда один голубь сел к ней на ладонь, поближе к лакомству. — А ну, кыш! — раздражённо шугнул обжору Малфой. — Она моя! — Кто? Булочка? — усмехнулась Гермиона. — Не беси меня, Грейнджер. — Ох, прости… я знаешь, тут планирую закрутить роман с голубем, — начала шутить она, но, увидев разъярённые глаза слизеринца, закусила губу. — Ты серьёзно? — Мне не нравится, что они трутся возле тебя. Дармоеды, — недовольно хмыкнул Малфой, кладя руки в карманы брюк. «Слишком милый… даже эта детская ревность. Но он с утра какой-то нервный». — Просто попробуй! Это такое приятное чувство, что тебе доверяют… ты поймёшь, когда… ох, Боже! Иди сюда! — она потянула его за руку к себе, усаживая на корточки рядом. — Вот так. — Гермиона рассыпала дорожку из крошек к Малфою, лицо которого выражало крайнее нехотение, и, раскрыв его ладони, оставила на ней кусочек хлеба. — Замри! И почувствуешь! — Тётенька, вы мне не поможете распутать шарики? — внезапно протянул детский голосок за спиной. Мальчик стоял возле них с гелиевыми шарами в руках. Ленточки запутались между собой, и Гермиона встала. — Я хочу поделиться с другом, но не могу распутать, — пропищал мальчик. — Конечно! Давай я посмотрю… Попробую помочь. Гриффиндорка возилась с лентами несколько минут, пока не услышала нервный голос Малфоя за спиной. — Я нихера не чувствую! Они меня бесят, Грейнджер! Убери их, пока я Аваду не начал в них пускать, — бурчал слизеринец. Девушка обернулась и залилась смехом. Малфой сидел на корточках с лицом, вот-вот готовой взорваться бомбы. А на плечах, руках и коленях устроились наглые птицы. Он замер, как она и просила. Серо-голубые глаза метали молнии, а лицо сморщилось. — Они же просто доверяют тебе… считают тебя очень… безобидным, — смеялась девушка. — Зря! Я жарю каждого из них в своих мыслях, — рыкнул он. — Не дай Мерлин, кто-то из них посрёт! И, наверно, так и выглядит счастье. Как солнечный свет в непогоду. Как переплетённые пальцы. Как что-то светлое и беззаботное. Как игривые взгляды и безобидные шутки. — Знаешь, я тут думал… Я много чего о тебе не знаю, — неожиданно заявил слизеринец, когда они сели на лавочку. — Допустим? — Ну… какой у тебя любимый цвет? — Коричневый. А у тебя? — Изумруд. Я думал, ты ответишь красный, — он нахмурился. — Давай следующий вопрос. — Цветы? — Ромашки, — пожала плечами гриффиндорка, и Малфой потемнел. — А ты думал? — Я просто не знал, — буркнул он. — Ладно. А книги какие? Романы? — Нет, — мотнула головой она. — А как же вся эта ванильная романтика? Громкие признания… — скривился слизеринец. — Я не большой фанат таких вещей, Драко… «Иначе не была бы с тобой… наверно». — И меня больше впечатляют трогательные мелочи, а не все эти помпезные сюрпризы… из разряда… огромный букет, музыканты, цветы и прочая банальщина, — продолжала рассуждать Гермиона. Лицо Малфоя будто посерело. Он молча слушал, держа её руку. И тут вдруг встал со скамейки. — Что такое, Драко? Тебе плохо? — Нет. Душно как-то. Я схожу за водой. Ты посиди, — хмыкнул парень. «Что такое?» — Мы можем пойти вместе… киоск был аж в начале парка, — обеспокоено предложила Гермиона. — Нет. Я сам. Ты сиди, — отрезал он и быстро зашагал по дорожке. «Что это с ним? Правда душно стало?» Она взглянула на небо. Тучи сгущались. «Кажется, скоро дождь». Малфой вернулся с бутылкой воды ровно в тот момент, когда редкие капли дождя начали падать с серого неба. — Надо где-то переждать, — бросила Гермиона. — Давай просто применим чары, — отмахнулся он. — Мы в магловском парке! Тут нельзя… кто-то увидит, — она оглянулась по сторонам. — Вон… смотри! Церковь совсем рядом. Переждём дождь там! — её ладонь юркнула в руку Драко и потащила за собой. Они стряхивали влагу с одежды. Слизеринец был напряжён. Внутри церковь ничем не отличалась от всех остальных. Только маленькая, и людей не было. Гермиона уверено прошла мимо двух рядов скамеек, усаживаясь на самую первую к трибуне. «Я давно не была в доме Бога…» — Давай поблагодарим его за наше счастье! — шепнула Гермиона на ухо блондина, что озирался по сторонам. — Не буду я, — прошипел он в ответ. — Как хочешь. Тогда я это сделаю за нас двоих, — фыркнула гриффиндорка, поднимая перед лицом сплетённые руки. — Господи, спасибо тебе за твою доброту! За то, что все, кто нам дороги, живы и здоровы… За то, что война закончилась, и мы строим светлый мир, — она остановилась на несколько мгновений и добавила самое сокровенное. — И большое спасибо тебе за то, что не разлучил нас. Этот мужчина делает меня счастливой. И я… хочу с ним вот так… Всю жизнь, — она посмотрела на Малфоя. — Я люблю его. Она видела, как в его глазах утонул весь мир. Слизеринец сглотнул ком в горле, нервно выдохнул и перевёл взгляд на крест в середине церкви. — Господи? Я благодарен тебе за неё, — неуверенно начал Малфой. — Она так верит в тебя… поэтому я хочу сделать это здесь и сейчас. «Что сделать?» Малфой встал, замерев напротив девушки. Он серьёзно смотрел в её глаза. — Господи, я готов терпеть её всю жизнь. Эту непослушную, совершенно безбашенную и неугомонную гриффиндорку. С непонятно чем, вместо здравого смысла, — Драко улыбнулся. — Эту сплошную ходячую катастрофу. Я готов поддерживать её во всём, что бы она не затеяла. А, поверь, это, наверняка, что-то уму непостижимое. Но я согласен. Согласен, Господи! Я обещаю ей и тебе, что отныне отдаю свою жизнь на то, чтобы сделать её счастливой. Я принимаю и обожаю в ней всё. Это педантичное желание везде навести порядок, это рвение везде быть первой, это неумение держать язык за зубами, эту её, абсолютно уверен, больную одержимость справедливостью и её вечную привычку перебивать, и этот оглушающий храп во сне, — перечислял Драко, пока на её глаза наворачивались слёзы. — Я не храпела! — вырвалось у Гермионы наперекор всему. — Говорю же, её вечную привычку перебивать, — закатил глаза Малфой. И на губах гриффиндорки расплылась улыбка. — Я болен ей, Господи. Давно. И не хочу лечиться. Поэтому, учитывая этот пламенный её характер, я вынужден спросить не «выйдешь ли ты за меня, Гермиона Джин Грейнджер?», а скорее «могу ли я стать твоим мужем?» — Драко вытащил из кармана маленькую бархатную коробочку и сел на одно колено перед ней. «Как в лучших магловских традициях… но так по-Малфоевски…» Он открыл крышку, и перед её глазами засияло аккуратное кольцо с маленькими камнями по кругу. «Ничего лишнего… Как мне и нравится». — Ты согласна? — шторм плескался в ожидании ответа. И слёзы сдерживать было невозможно. Она чувствовала счастье до кончиков пальцев, что искрилось в ней, бурлило и рвалось наружу, когда вместо ответа её руки обвили шею Малфоя. Такой родной и до боли под рёбрами любимый запах хвои с мятой. Они шли к этому моменту. Столько лет. И сейчас ничего не было важнее.***
Саундтрек: B.o.B. — nothing on you (feat Bruno Mars) Молодая пара трансгрессировала на зелёную лужайку небольшого коттеджа в тени раскидистых деревьев. Сдержанный и лаконичный стиль отличался от Мэнора, но очень подходил Драко. — Ты жил здесь после окончания Дурмстранга? — Да. — Подожди… Драко, ты же не хочешь сказать, что ты ушёл из дома. — Я больше не мог. Мой отец… Он не изменился. А я больше не желал жить так, как ему этого хочется. Повисло недолгое молчание, пока Гермиона подбирала подходящие слова. — Я, конечно, горжусь тобой… но как отнесутся он и твоя мама к нам? — Меня это не волнует, — отрезал Малфой. — Я не собираюсь ждать их разрешения или одобрения. Мы поженимся и будем счастливы. Я ничем им не обязан. Они живы, свободны. — Драко, я против. Это неправильно. Не могут же твои родители узнать о нашей свадьбе из газет. Как никак, они — твоя семья. Я настаиваю на том, чтобы мы пришли к ним и рассказали. Малфой стоял, нахмурившись. Похоже, взвешивал в голове её заявление. — Я пойду один. Не хочу, чтобы они… обидели тебя. Я сначала пойду один. И не спорь! — шторм глаз сверкнул молнией, и она послушно закусила губу. — Очень красиво тут, — решила отвести тему Гермиона, переступая с ноги на ногу. — Нравится? — неуверенно спросил Малфой. — Мы можем поменять здесь всё. И поищем дом в Лондоне, поближе к Министерству. А сюда будем приезжать на лето. Гермиона улыбнулась. В душе разливалось тепло от таких планов, а кольцо на пальце и вовсе заставляло не идти по дорожке, а лететь. — Мне всё нравится! — выдохнула она у крыльца. — Твой друг ждёт нас дома? — Да, — кивнул слизеринец, и дверь открылась. На пороге их встречал домовой эльф. Большие уши и огромные серые глаза на маленьком морщинистом лице, нос иголкой и широкая улыбка. — Мистер Малфой, Альфи вас так ждал! — воскликнул эльф, и Драко, на большое удивление гриффиндорки, присел на колени и обнял домовика. — А это… — посмотрел на девушку Альфи. — Это та самая Гермиона Грейнджер, — представил её Малфой. — А это тот самый мой друг — Альфи! — закончил он. «Боже! Он дружит с эльфом… Только не заплачь. Только не заплачь!» Домовик хмыкнул носом и протянул руку девушке. — Альфи рад с вами познакомиться, — прозвучало суховато. — Эй, расслабься. Мне много нужно тебе рассказать! Всё совсем не так, как ты думаешь, — буркнул Малфой. «Он думает, что я обидела Драко?» — Альфи, я не могу передать словами, как рада с тобой познакомиться, — пожала руку Гермиона. — Надеюсь, мы подружимся. — Вам придётся! — шикнул Малфой. — Потому что она теперь будущая миссис Малфой. Большие серые глаза удивлённо посмотрели на Драко. — Альфи, мы ошибались… Но давай мы пройдём в дом. Может, поужинаем и примем душ. А после всё расскажем? — Ох, простите, мистер Малфой, мисс Грейнджер! Проходите! Добро пожаловать! Я приготовлю ванные принадлежности! — пропищал эльф. — Я могу сама… — начала Гермиона. — Не кипятись! — прервал Драко. — Альфи — свободный эльф. Он РАБОТАЕТ на меня. — И Альфи получает больше всех эльфов в округе! — вставил домовик. — Десять серебряных и три кната. На глаза всё-таки навернулись слёзы, и она тихонько всхлипнула, вспоминая, как сложно Малфою давалось принять и понять то, что она старательно ему объясняла в Хогвартсе о правах и справедливости. И вот сейчас она видит, что эти пять лет он менялся. А её не было в эти моменты рядом. Он мог ненавидеть её, а вместо этого продолжал помнить и любить. Продолжал делать то, о чём она его просила. — Грейнджер, перестань плакать, — Малфой внезапно остановился, притягивая к себе гриффиндорку. — Хватит слёз. Только улыбки. Можно смеяться, шутить… язвить и даже капризничать. Но я запрещаю тебе плакать! Слышишь? — Прости… — она стирала слёзы с лица. — И никаких извинений… Этот вечер был насквозь пропитан теплом и уютом. Домовик знал Драко с самого рождения и много рассказывал им о его детстве, школьных годах. Как оказалось, гроза всего Мэнора был жутким непоседой. Домовики радовались, когда он ложился спать и облегчённо выдыхали, когда он уезжал в Хогвартс. Но уже через неделю скучали по бесконечным проказам мальца. — Мистер Малфой вредный и холодный только снаружи, — говорил Альфи. — Но в душе… — Знаю-знаю… в душе он зефирное облачко! — смеялась Гермиона. — Альфи, я должна тебе показать стих, который он мне написал. — Салазар! Нет! — простонал Драко, зарываясь пальцами в волосы. — Я чувствую, что буду жалеть об этом всю жизнь! — Мистер Малфой пишет стихи? — захлопал глазами эльф. — Хотя, если для вас… то Альфи не удивлён. Мисс Грейнджер того стоит! — Слушайте, а вы больно хорошо спелись. Это я тут вообще-то общее звено, — вспыхнул Драко. Смех доносился из гостиной до самой ночи. А после его сменили приглушённые стоны из спальни хозяев. — Я отправлюсь завтра в Мэнор и поговорю с родителями, — сказал Драко, прижимая к себе уже засыпающую гриффиндорку. Она встрепенулась и, приподнявшись, посмотрела в серые глаза, что задумчиво рассматривали потолок. — Я очень рада! Правда! — Ты найдёшь чем заняться пару часов до вечера? — Да. Я как раз планировала завтра с Альфи приготовить нам праздничный ужин. — Ты готовишь? — с сомнением поднял бровь Драко. — Я буду учиться, — надула губы девушка. — Мне стоит перекусить в Мэноре? — усмехнулся Драко. Маленький кулак ударил в грудь, и он сжал Гермиону в объятиях сильнее. — Я тут подумала… — пробубнила она в его грудь. — Нам нужно заменить кровать. — Малфой ослабил хватку. — Сколько девушек спали на ней до меня? — Грейнджер, если тебе не нравится кровать, мы можем её заменить, но просто чтобы ты знала… На ней никто, кроме меня, не спал. Есть гостевая спальня. Её можешь сжечь. Если тебе так будет угодно. Она прищурилась с подозрением. — Повторишь это, выпив сыворотку правды? Слизеринец сначала рассмеялся, а после внезапно замер. Улыбка сползла с его лица, сменяясь на печаль. — Я бы не хотел пить сыворотку правды… не хотел бы, чтобы ты узнала, как именно я проводил здесь время, — он уткнулся подбородком в её макушку. — Вспоминая тебя… Скучая по тебе. Сердце сжалось от сожаления. Она знала. Понимала. Потому что сама медленно убивала себя каждый день, изнывая от желания быть с ним. Тоскуя по нему.***
Яйцо полетело на пол и разбилось, жижей растекаясь по каменной плитке. — Альфи, прости! Мерлин, как я так? — суетилась Гермиона. — Ничего, ничего, — отнекивался эльф. — Вы пока помешайте начинку. И давайте выберем, что будем готовить на десерт. — Драко не любит сладкое, но, может, ты знаешь что-то, что ему нравилось в детстве? — Яблочный пирог с карамелью, — быстро ответил эльф. — Альфи помнит, что мистер Малфой всегда любил молочную карамель. «Всегда любил?» «Это была судьба?» — она улыбнулась. — Тогда решено! Будем готовить этот пирог. — Горит! — запищал эльф, указывая на сковороду, где подгорала начинка для мясного рулета. — Ох, боже! — она бросилась исправлять ситуацию. Рецепт оказался не сложным, но и здесь Гермиона умудрялась наделать ошибок. — Альфи, если бы не твоя помощь, то этот ужин бы никогда не был готов, — разочарованно пробубнила она. — Альфи гордится вами. Готовить для любимого человека, наверно, очень волнительно, — проницательно заметил эльф. — Теперь миску с горячей карамелью нужно опустить в лёд. Так она дойдёт до своего идеального состояния. Гермиона замерла на месте. «Карамель доходит до своего идеального состояния… соприкасаясь со льдом?» — прокрутила она в голове. — А знаешь… это ведь очень похоже на мою историю, Альфи, — задумчиво протянула гриффиндорка. — Мне для того, чтобы найти и полюбить себя, нужно было пережить всю эту историю с Драко. Дойти… до своего «идеального состояния». — Альфи всегда считал, что что бы не делалось… это к лучшему. Вы оба изменились. И, возможно, если бы не расставались, то не смогли бы стать именно такими… — кивнул эльф. «Да… Это правда». «Это было нашей судьбой?» «Что бы там не было… Теперь я его не отпущу». Она готовилась к ужину. Переоделась в платье и уложила волосы. За окном лил дождь. Малфой должен был вернуться с минуты на минуту. И Гермиона поправляла приборы на столе и зажигала свечи, когда раздался звонок. Альфи решил оставить пару наедине, а потому гриффиндорка торопливо зашагала к двери. Выдох. Поворот замка. Рывок. И вот промокший насквозь слизеринец стоит на пороге дома. Его глаза говорили ей обо всём. «Разговор был не из приятных… Он подавлен». «Отец не одобрил. Они поругались…» — Гермиона… — Малфой сглотнул ком в горле, не отрывая взгляда от её глаз. «Мы всё переживём. Мы всё сможем. Дай мне успокоить тебя». — Тшш, — она притянула его к себе. — Ни слова, кроме тех, что ты любишь меня…