Половое перевоспитание

***

Субин пьёт. Нет, Субин бухает, как тварь, потому что хочет развидеть это зрелище, что она наблюдала несколько минут назад. И ладно бы она просто видела, однако больше Хан беспокоит собственная реакция. Не хочется признавать, что от движений парня её бросило в дрожь, а взгляд девушка не могла отвести, пока танец не кончился, а сам танцор не начал пристально смотреть прямо на неё. На этой тусовке резко стало влажно, и речь сейчас не про пот. Девушка с силой сжимает глаза, но перед глазами чёткая картина: Чонгук подцепляет указательным пальцем футболку и приподнимает её, подушечкой проводя по прессу, очерчивая каждый чёртов кубик (откуда такое вообще у него взялось?!), а затем уводит ладонь до шеи, отпуская ткань на место и облизывая пересохшие губы. Веки прикрыты, взгляд томный, а спина парня изгибается вместе с тем, что таз уходит вперёд... Субин хлещет себя по красным щекам и думает, что глаза больше не закроет, пока не напьётся. Иначе пиздец. Она переводит взгляд на бутылку, по которой стекает капелька воды, и в голове проносится момент с конца танца Гука. Он выгибается, делает наклон вперёд и снова выпрямляется, а затем небольшая капля пота стекает от виска на шею, грозясь достичь ключиц, но парень смахивает её, оглаживая кожу так, словно только что оправился от удушения. Чёрт. Опять. Поймав себя на очередной мысли о младшем, Субин резко вливает в себя большую дозу алкоголя и вспоминает всю лесбийскую порнуху, что видела. Помогает, если честно, так себе. Чонгук в это время подошёл к столу, чтобы Юнги отдал ему футболку и ремень, которые младший стянул с себя во время мини-стриптиза, оделся, а затем схватил уже полюбившийся виски и сделал несколько глотков так жадно, словно пьёт воду. Мин не сомневался, что макнэ уже настолько бухой, что ему и чистый спирт покажется минералкой. Юнги хотел что-то сказать, но Чон уже свалил в сторону кухни, куда сразу же после танца смылась Субин, чтобы повтыкать в стену и посильнее надраться. Все остальные парни обеспокоенно попереглядывались между собой, думая, не натворит ли чего Гук, однако решили забить хер. Тут у половины из них личная жизнь, кажется, налаживается. — Нуна, — низкий шёпот на ухо, сопровождающийся горячим дыханием Чонгука, заставил Субин дёрнуться и поймать стадо мурашек, пробежавших по спине. Девушка в ахуе отвлеклась от созерцания стенки и повернулась на младшего, который зажал её между собой и столешницей. — А где твоя подружка? Чонгук повертел головой по сторонам и не нашёл никого, похожего на ту девицу, за которой Субин в прошлый раз пришла на кухню. Он снова посмотрел на старшую и, заметив тот след от помады на щеке, с отвращением вытер его. Никто не смеет целовать Субин, кроме него. Хан настолько офигела от жизни, что даже никак не отреагировала на этот мазок пальцев парня по её лицу. — К-какая подружка? — Ну та, которая тебя чмокнула. Субин подумала, что попахивает допросом, но ответить ей было несложно. Она назвала имя девушки, оставившей след, но не уточнила, что на этом чмоке в щёку всё и закончилось. Она же не знала, что себе уже там напридумывал Чонгук, а если и догадывалась, то не видела смысла оправдываться. — Не знаю, вроде пошла к своим друзьям, я не видела. А что? Понравилась? Нет, Субин не ревнует. Она даже может познакомить их, так, чисто по-дружески. — Нет, — выдыхает Чонгук куда-то в район плеча девушки, потому что она сидит на слишком высоком стуле. — А зря. После твоего танца ты можешь тут любую девушку выбрать, на плечо закинуть и унести трахаться. Поверь, против никто не будет, — Субин усмехнулась, думая, что она подбодрит младшего, однако он наоборот нахмурился, бросив взгляд сначала на дозу алкоголя перед Субин, а затем смотря ей прямо в глаза. Чонгук простоял так буквально минуту, после чего, что-то для себя решив, схватил девушку и, как она и сказала, закинул её на плечо. — Эй, ты что? — Трахаться тебя несу, нуна, — ответил за Чона его пьяный мозг. — Ты же не против, да? — Чонгук, какого хрена?! — Субин слегка бьёт парня по заднице, думая, что это шутка, поэтому и силу не прикладывает особо, но по твёрдости мышц понимает, что даже самый сильный её удар не поможет. К тому же, после выпитого. А значит придётся отбиваться словами. — Ты попутал? — Почему это? Ты же сказала, что я могу выбрать любую девушку. Вроде, ты девушка. Значит, я всё правильно делаю. — Я не та девушка, блин, — делает ещё одну попытку Субин, но её не отпускают. Тело постепенно теряет силы, но в руках Чонгука не страшно. — И чем это ты от остальных отличаешься? — спрашивает Чон с усмешкой, хотя знает ответ. И дело совсем не в том, что старшая домогается исключительно до женского пола. Просто для него Субин особенная. К любой другой парень бы не притронулся. — Положи меня на место. Выпивка без меня будет чувствовать себя одиноко. "Я, между прочим, тоже," — думает Чонгук, но вслух говорит лишь: — Нет, мы идём домой. Завтра ещё спасибо скажешь. Субин сама не заметила, как оказалась в общаге. Она отрубилась уже через десять минут после того, как её своеобразно "похитили" с тусовки, поэтому по прибытии Хан мирно посапывала на плече у Чонгука. Всё-таки выпитый алкоголь дал в голову, а понимание того, что Чон не какой-то там насильник, позволило спокойно отрубиться. Парень аккуратно переложил Субин на кровать своей комнаты и вздохнул, укрывая её одеялом. — Вот и правильно, нуна. Не стоит столько пить, — выдохнул Гук, убрав с лица девушки волосы, из-за которых она морщилась во сне. Оставалось решить вопрос с тем, где сегодня спать будет сам Чон. Кровать-то в комнате одна, на ней Субин, и она не будет в восторге, если утром проснётся в жарких объятьях парня. Чонгук садится за стол и надеется протрезветь к утру. Он включает какой-то сериал, а затем, когда его действительно отпустило, достаёт конспекты, начиная их штудировать, чтобы не отрубиться. В жизни младшего это теперь будет самая странная, мать её, ночь после бухича. *** Субин просыпается от того, что может осознать: запах странный. И не то, чтобы горит что-то, а просто не тот, который девушка привыкла чувствовать по утрам. И, насколько Хан уже успела запомнить всех своих знакомых на нюх, пахнет Чонгуком. В голове всплывает вчерашний разговор на кухне, а затем это нахальное "трахаться тебя несу, нуна", поэтому Субин подскакивает в ужасе, однако не обнаруживает себя голой в обнимку с младшим. Чонгук сидит за столом, залипая в тетрадки, под глазами у него мешки, годящиеся для похода по супермаркету, а сама девушка одета и совершенно одна на кровати. — Чонгук? — зовёт Субин, пока Чон клюёт носом, после чего парень всё же поворачивается и выдавливает из себя слабую улыбку. — О, доброе утро. Голова не болит? Субин смотрит на это мелкое чудо и подмечает, что он даже не переоделся со вчерашнего вечера, а ещё у него тоже неплохо было бы спросить, не болит ли чего. — Нет, — девушка с удивлением подмечает, что действительно в полном здравии, правда, зубы бы не мешало почистить. — А ты где спал? — А ты видишь здесь ещё одну кровать? — усмехнулся Чонгук. — За учёбой сидел, всё равно зачёты на носу. — Всю ночь? — удивилась Субин. Однако ещё больше её удивлял тот факт, что её личного пространства не нарушили, а пьяным отрубом не воспользовались. Это как так-то? А ещё... — А как же та фраза... ну, что ты несёшь меня... — Я пошутил, очевидно же, — перебивает девушку Гук, хотя сам признаёт, что смешно это было только ему, только вчера и только под алкоголем. Со стороны Субин это явно выглядело как домогательство, а сам Чонгук бы никогда не выполнил эти слова. По крайней мере, в данных обстоятельствах. — Просто я решил, что тебе не стоит пить много, чтобы потом не болеть, так что забрал тебя в общагу. — Да уж, — Субин стыдно за свои дебильные предположения. Ну это же Чонгук, он же мелкий ещё (год всего разницы, алло). Девушка опустила голову, и Чону почему-то захотелось подразнить её, спросив, не расстроилась ли Хан, что он просто уложил её спать. Однако он не решился. Лучше не усугублять. Хотя... — Нуна, — снова это блядское слово. Субин уже жалеет, что не позволила обращаться к себе по имени, а Чонгук тем временем подходит в своём полусонном состоянии и заползает на кровать, нависая над девушкой и заставляя её опуститься головой на подушку и замереть. Чон так тяжело дышит, что Субин не может пошевелиться, а просто лежит без движений и, кажется, задерживает дыхание в ожидании дальнейших действий. Всё это смотрится, как дорама, и в этот раз Хан реагирует реально близко к сериальным героиням. Чонгук наклоняется всё ближе и ближе, а когда Субин, сглотнув, зажмуривается, но остаётся на месте, парень просто ложится рядом на спину, прикрыв глаза. — Ты извини, но спать очень хочется, щас отрублюсь, — выдаёт Чонгук, почти моментально начиная сопеть и оставляя Субин, как идиотку, один на один со своими мыслями. Хан встаёт, какое-то время тупит, засматриваясь на спящего Чона и пытаясь, блин, понять, что это щас такое было. А также почему она не скинула его с себя при первом поползновении в свою сторону. Но Субин непробиваема. Она списывает всё за заспанность, похмелье, которого нет, а затем мотает головой и выходит из комнаты. Через пару секунд возвращается, накрывает улыбающегося во сне Чонгука одеялом и снова уходит. Интересно, что ему там такое снится?