Исчезни вместе с громом

ГЛАВА 2

Голова раскалывается. Идет кругом, не давая сосредоточиться на одной единственной картинке. Учиха не понимает, реальность то или фантазии, но это не имеет значения. Пока он в таком состоянии — это не важно. Первостепенной задачей является восстановить картинку перед глазами, которая плывет словно самое бешеное течение. Течение? Это слово у него ассоциируется со словом «река». И вот, снова, картинка меняется, но понять что-либо Шисуи не в силах. Тут на него идет человек с деревянной клюшкой. В ушах шум, отчего он не слышит ни единого слова, сказанное им. Его лицо расплывается, лишь делается акцент на чужих глазах. Точнее, одном, около которого образовались морщинки будто в недобром прищуре. Кто этот человек? Шисуи вроде и представляет, что это за личность, но все никак не может собать осадок воспоминаний со дна — слишком непосильная сейчас работа. Дальше все трясется. Он будто несется с ошеломительной скоростью куда глаза глядят. Когда окрестности более-менее проясняются, юноша понимает некоторое — они ему отчасти знакомы. Руки немеют, ноги подкашиваются, а само тело валится, словно мешок с рисом. Лицо соприкасается с землей. Боль, которую он чувствует, протрезвляет. Дает сфокусировать зрение. Вот только дальше идет темнота и внутренние переживания. В голове все крутятся чужие ему голоса, пытающиеся пошатнуть его равновесие. «Уверен ли, что именно ты достоин стать Хокаге?» «Уверен ли, что именно ты тот, на кого может положиться деревня?» В груди отвратительное чувство, скручивающее органы в спираль. Тошнит от кавардака, что происходит в голове. Юноша не помнит абсолютно ничего, лишь остаточные образы и обрывки слов. А перед глазами все та же «трясущаяся камера», что нереально укачивает. Руки чувствуют холод, а спина — прохладную воду. Он будто захлебывается в собственном отчаянии, разбавляя это неуверенностью и, может быть, горечью. Он умирает? Ему есть, о чем сожалеть? Рвотный рефлекс подступает к глотке, которая до сих пор чувствует жжение и желчь. Его будто раскрутили на самой быстрой в мире карусели и вот-вот выкинут в полет. Тонувшее словно в воде тело, да и разум, проясняются только тогда, когда в горле застрял ком собственной рвоты — не самое приятное чувство. Глаза распахиваются с ужасной болью, будто до этого были слеплены клеем, а руки трясутся как у самого последнего пьяницы. Горло до сих пор обжигает, Учиха чувствует, что он на грани. Его вот-вот вырвет кислотой, что прожжет его органы основательно. Взгляд открывшихся глаз не видит. Перед ними плывут мрачные цвета, которые только сильнее укачивают. Резко поднимать тело было тоже не вариантом — это все только усложнило. И юноша, ранее лежавший на какой-то затвердевшей поверхности, принимает резко полусидячее положение, прижимая левую руку к собственному рту. Она ужасно трясется, на глаза наворачиваются слезы от неприятного ощущения внутри, а в щеках скапливается что-то по консистенции похожее на рвоту. Отвратительно. Но Учиха глотает обратно, пропуская наружу только обильную слюну, что осталась на собственной руке. Горько, неприятно, омерзительно. Шисуи чувствует себя униженным и максимально потрепанным, будто им пол вытирали. Теперь трясутся не только руки, но и все тело. Благо, перед глазами постепенно проясняется что-то, что похоже на реальность. Правда, яркими красками она не блещет. Лишь какой-то отблеск огонька виднеется среди ужасной темноты. Где он? Что происходит? Несмотря на собственное состояние, которое так и говорит о том, чтобы он лучше не вставал с места, юноша готов подняться — через силу — и проверить обстановку. Собственная жизнь же важнее. Особенно после того, что он почувствовал — эти картинки ужасно пугают, заставляя сердце замереть. Ощущение на собственной спине чужих рук пугает, будто Учиха малый ребенок, попавший в лапы врага. Он помнит, что являлся великим шиноби. Помнит также, на что способен, но воспользоваться сейчас этим просто-напросто не может в силу обстоятельств и ослабленного организма. — Не думал, что ты проснешься так быстро… Спокойнее, я не причиню тебе вреда, — голос звучал буквально под ухом, пока чужая рука удобнее укладывалась меж лопаток, а другая — на плечо, будто человек позади наблюдает за состоянием, чтобы вовремя оказать поддержку. — Тебе следует прочистить глотку. Должно быть, он находился рядом все время, чтобы увидеть состояние Шисуи. С одной стороны хорошо, что у него сейчас есть человек, который окажет помощь. С другой же — черт знает, кто это вообще такой и что ему нужно на самом деле. Но Учиха поддается, ведь другого выбора у него и не остается. Не в таком состоянии. Его буквально поднимают за руку, будто ребенка, что только учится ходить. Куда тащат — неясно. Единственное, что Шисуи видит пока что — постепенно настигающий его яркий свет, который заставлял чувствовать себя еще хуже. Ноги подкашиваются, глаза жмурятся, лишь бы не видеть эти муки, а горлом он жадно хватает воздух. Голова по-прежнему кружится, а в глотке появляется новый ком. Как только его выводят на божий свет, яркой кометой падающий в глаза, Учиха сдается, резко дергаясь в бок. Кашляет громко, выпуская из себя всю желчь, что так обжигала губы. В уголках скапливается вязкая слюна, которая ниточками тянется куда-то вниз. Печальная и отвратительная картина. Лишь бы человек позади не видел это зрелище. Самое, пожалуй, неприятное — он совсем не понимает, куда гадит. Перед глазами абсолютная тряска, свет и неприятные образы, которые бог знает с чем связаны. Как скоро это пройдет? — Кошмар, — откашливается юноша, пытаясь угомонить дрожащие конечности. И даже не сразу понимает, что в таком положении его просто держат. Чужие руки крепко обхватывают под собственным животом, придерживая так же длинную челку, чтобы на нее не попало. Определенно, человек, помогающий ему — настоящий спаситель, перед которым потом Шисуи будет ужасно стыдно. Учиха не улавливает, как долго он находится в таком положении. Но знает он точно — глотка действительно очистилась до конца. Слезы так и капают из глаз, пока дыхание постепенно восстанавливается. И, честно, он бы простоял так еще дольше, если бы его не оттащили назад, шагов так на двадцать от того места, усаживая куда-то на холодный пол. Они, по ощущениям, все еще находятся в помещении. Он до сих пор видит через раз — то слезы мешают, то свет, то что-то другое. Юноша опустошен в прямом и переносном смысле. Наверное, главная задача сейчас — прояснить зрение, чтобы увидеть хоть что-то. Руки, пусть и трясутся, но слушаются, вытирая с глаз влагу костяшками пальцев, пока на ладонях чувствуется липкость собственной слюны. — Нехило ты приложился головой, раз тебя сейчас так укачивает. Взгляни на меня. Видишь хоть что-нибудь? — чужой голос засел в ушах намертво. Удерживать внимание только на нем пока тяжело, видимо, он действительно ударился головой. Фокус настраивается медленно, вокруг все двоится, но он может различить пару деталей, которые периодически сходятся воедино. Черные короткие волосы, спиральчатая маска на все лицо, а ниже черная водолазка с горлом, которая закрывает все тело. Даже перчатки скрывают руки. Видимо, его «спаситель» желает остаться инкогнито. Тем не менее, Шисуи волнует сейчас немного другое. И только он слегка открывает рот, хрипит что-то невнятное, как его просьбу тут же исполняют. В руки ложится фляжка с водой. — Видимо, у тебя большой опыт в возьне с такими, как я, — Учиха буквально слышит, как исказился его голос, будто в горле застряло что-то, обдирая до крови. Трясущиеся руки подносят фляжку ко рту. Какое блаженство ощущать воду там, где только что он ощущал остатки всего на свете. Жадно почти опустошая флягу, оставляя лишь два глотка, чтобы сполоснуть руки, Учиха чувствует, как медленно приходит в себя. Чужого голоса не слышит, видимо, этот человек терпелив и наблюдателен, раз дает ему время на то, чтобы перевести дух. — Вижу. Нечетко, — запоздало отвечает Шуншин, протерев глаза тыльной стороной ладони. Ей-богу, он никогда еще не чувствовал себя так паршиво, — что происходит? Наверное, этот вопрос будет лучшим. Раз незнакомец понял его хрипящую, совершенно неразборчивую просьбу, то, может быть, и поймет, что в этом вопросе объединены еще несколько. Такие, например, как: «Кто ты? Что я тут делаю? Что произошло ранее?». — Я нашел тебя на берегу реки Накана в таком состоянии. Думал, ты умер, но пульс был. Тебе повезло, ведь ранее в твоей крови был найден яд клана Абураме, — кратко объясняет человек, продолжая стоять над ним. Шисуи не понимает многого. Он чувствует ужасную тревогу и бьющее по вискам чувство незаполненности. Что-то он упускает. Настолько важное, как и собственная жизнь. Ей-богу, не понимает. — Уверен, что тебе следует слышать все сейчас? Будет лучше, если ты немного отлежишься, — поясняет человек в маске, присаживаясь на корточки буквально перед самим Шисуи, который поднимает больной взгляд на него еще раз. Веки тянет до боли, будто он не спал неделю, а в глазах двоится. Это чувство знакомо, но он не может вспомнить, откуда его знает. — Наверное, мне правда стоит отлежаться. Но чувствовать себя выпавшим из мира — самое дерьмовое состояние, которое я когда-либо ощущал… Совершенно не понимаю ничего, будто растерял остатки мозга. Отвратительно, — полушепотом произносит Шуншин, не скрывая горечи в голосе. Он искренне не понимает и желает узнать источник его плачевного положения. Почему ему так плохо? Как он тут оказался? Ведь сам Учиха не помнит ни черта. — Меня зовут Тоби. А тебе здесь ничего не угрожает. Этого будет достаточно на первое время. Остальное я расскажу позже, — чужие руки аккуратно касаются собственного предплечья, помогая подняться. Омерзительное чувство беспомощности будто настигает его дважды. Дежавю, о котором он не помнит совершенно. Все кажется знакомым, но таким далеким, что аж волком вой. Остается только поддаваться, ведь правда сейчас в руках Тоби. Шисуи не дурак, он многое понимает, потому и доверять слепо не будет. Очевидно же, что ему память отшибло. Но выслушать этого человека следует. Юноша поднимается, уже сам придерживаясь за чужую руку, что так четко дает ему опору. Им предстоит вернуться в место, которое они покинули мгновением ранее, где глаза вовсе не слепит. Может быть, сон поможет ему прояснить ситуацию. Может, это временное помутнение. Может, ему это все вообще кажется. Учиха чувствует себя больным на голову. Тело вновь ощущает дикую усталость, когда его укладывают на почти мягкую поверхность. По ощущениям — на камень постелили пару шмоток приличия ради. А может быть, это его бурная фантазия и больное тело. Но юноша не должен жаловаться. Ему дали пока что все самое необходимое, а дальше — дело времени. И, наверное, Учиха безумно рад тому, что провалился в сон моментально, до сих пор спиной чувствуя на себе взгляд чужой пары глаз. Беспомощность и незащищенность — самые кошмарные ощущения, которые ему предстояло когда-либо пробовать на себе. Не видя белый свет, ты и не ощущаешь течения времени. Сколько Шисуи проспал? Два часа или два дня? По ощущениям — вечность. Он явно позволил себе лишнего, оттого и чувствует себя убитым вдвойне. Юноша понимал, что за одну ночь ничего не пройдет, но, ей-богу, он не хотел делать еще хуже. В глазах больше не двоилось так сильно. Голова кружилась местами, будто у него действительно было ранее легкое сотрясение, которое сейчас проходит само. Конечности потряхивает так же, но голова прояснилась более-менее. По крайней мере, он мог контролировать поток своих мыслей. Пока мысли отчасти чистые, Учиха постарается расставить все по полочкам. Он не ощущает спешки, поэтому может уделить этому больше положенного внимания. Итак, что же он ощущает? Чувство, будто упускает что-то важное. Помнит что-то частями, знает, кто он, как зовут и для чего вырос. Помнит, где он жил, кому служил и для чего. И проговаривая это еще раз, юноша все больше теряется. «Меня зовут Учиха Шисуи. Я родился и вырос в деревне Скрытого Листа. Работал поначалу на Хокаге, а позже ушел из-под его крыла в простые джонины. Почему?» Хороший вопрос, ведь причину вспомнить он не может. Его окружали люди, очевидно, но и их он не может описать. Может, он вспомнит их, когда увидит лично? Тоже хороший вопрос, ведь не факт, что он увидит их. Да и не факт, что вспомнит. Следующий вопрос. Как он оказался здесь? Тоби сказал, что нашел его на берегу реки. И единственное, что он помнит насчет этого — обрывки погони. Видимо, за ним. В голове четко отражаются уродливые маски АНБУ Листа, что окружили его. Тогда он чувствовал неуверенность и страх. Его окружили свои люди. Возможно он убегал именно от них. Но поскользнуться и упасть в реку он просто не мог, ведь помнит свое почетное звание. «Герой деревни, гений клана Учиха, секретное оружие Листа». Он не дал бы себя в обиду. Может быть, его обманули? Провели так, что даже гений не заметит. А может быть, его предала собственная родина? Ей-богу, он не может вспомнить лиц. Не может вспомнить людей, окружающих его. Возможно, это именно то, чего и не хватает. Но легче не стало, особенно с осознанием того, что его предали в собственной деревне. Нужно срочно решать этот вопрос и стараться вспомнить детали. Может, у него получится увидеться с кем-то, кто мог бы помочь ему в этом? У него же есть родственники? Может быть, Тоби неспроста помогает ему? Шисуи не был наивным ребенком. Очевидно, он действует по принципу «доверяй, но проверяй». И пока он не убедится до конца, что человек, помогавший ему сейчас — говорит правду и не несет угрозы, верить ему сполна он не будет. Голова гудит. Ощущения просто паршивые. Учиха не чувствовал себя так еще никогда, в этом он уверен. Ему жизненно необходим свежий воздух и солнечный свет. Не важно, что его может стошнить еще раз, важно привыкать и вставать на ноги. Если он будет лежать, то далеко точно не уйдет в своих размышлениях. Не вставая на собственные грабли, Шуншин медленно приподнимается, с каждым вздохом чувствуя боль в спине и плечах. Очевидно, так и должно быть. Другого Шисуи и ожидать не смел. А приняв положение полусидя, юноша выдохнул с облегчением — блевать не тянет, уже хорошо. Неизвестно, сколько он вообще пролежал в таком состоянии, но умения могли притупиться. Следует браться за тренировки немедленно. Вытягивая руки, чтобы немного размять их, брюнет слышит характерный хруст. Вокруг темно, ни души, но Учиха отчетливо чувствует на себе взгляд. Такой настойчивый и внимательный, от которого мурашки по коже. Следует игнорировать это, ведь, как ему обещали, его здесь не тронут. Если этот человек не один из родственников, значит Учиха в любом случае нужен здесь невредимым, раз его до сих пор не лишили рук и ног. Воздух пропитан запахом железа и слабым ароматом алоэ — он все еще не может понять, где находится. И юноша грезит поскорее выйти отсюда, вздохнув полной грудью. Подняться получается с трудом — в глазах периодически двоится, а ноги держать его не намерены вовсе. Но этот паренек оказался куда настойчивее. Поэтому спустя несколько попыток, после которых он благополучно падал на зад, Шуншин, придерживаясь за холодную стену, тихонько ковыляет в сторону выхода, откуда показывался неяркий свет. Вот только, открыв дверь, он не увидел яркого солнца и свежего воздуха. Вокруг был пустой коридор. Чужой взгляд сверлил затылок, но не показывался. Очевидно, его наблюдатель знает, что Учиха не уйдет отсюда без ответов. Верное решение — сидеть в тени, лишь наблюдая. Ноги еле волочатся, но юноша настырно двигается вперед, крепко держась за стену, чтобы не свалиться. С таким телом он явно не сможет драться так, как делал это ранее. Насколько ранее, кстати? Сколько времени прошло? Дальше злополучной двери уйти он не смог. Сегодня, кажется, это его предел, ведь ноги болели ужасно. Тряслись и ломили в коленях, будто он реабилитируется после того, как эти самые колени ему ломали. Поэтому он и сползает вниз по стеночке, кидая руку на собственное колено. Так сидеть куда удобнее и безболезненнее. Пусть в глазах местами двоится, но четкую картину разглядеть он вполне мог: в коридоре было куда светлее. Пара ламп была включена, что так слепили глаза, заставляя зрачки сузиться и зажмуриться. По сравнению с комнатой, в которой его держали, тут значительно светлее. А оборачиваясь назад, на открытую дверь, откуда вышел, понимает, что там абсолютная темнота. Лучики искусственного света падали, открывая смутные силуэты мебели. Жесткая кровать в углу комнаты, рядом с которой стояла капельница. Два стола с какими-то медикаментами. А на нем было злополучное алоэ, запах которого так и бросался в нос. Собственные волосы нагло лезли в глаза — тоже непривычное чувство. Но еще отвратительнее стало от предположения, что его специально держат подальше от людей. Как минимум, он не находится в больнице — это явно импровизированная палата. Либо этот Тоби сам ас в медицинских техниках, что ему хватает и этого, либо Учиха здесь действительно для чего-то нужен. И важным условием было не показывать его миру. Такие места он видит впервые. Понятия не имеет, в какую сторону идти, если что. И не знает, ждут ли его где-то. Поэтому пока что ему ничего не остается, кроме как оставаться на месте, привыкая заново к миру, ведь, сколько бы он тут не провалялся, его явно не выносили. Позади себя он ощущает резкий всплеск чакры буквально ниоткуда, что откровенно заставляет напрячься. Оборачивается Шисуи резко, но все равно с запозданием. Образовалась воронка будто из воздуха под стать маске своего нового знакомого, а за ней, собственно, и он, показывая себя во всей красе. Было бы, только, на что смотреть. К слову, раз этот появился здесь только сейчас, то наблюдают за ним как минимум двое. — Ты не перестаешь меня удивлять своими неожиданными появлениями, — чуть слабее хрипит юноша, стараясь очистить горло. Видимо, он настолько долго молчал. — Тоже могу сказать и о тебе. Я и не подозревал, что после одиннадцати месяцев однообразного лежачего образа жизни, ты сможешь двинуться только после хорошего сна, — Учиха заметил в чужом тоне толику заинтересованности. Он примет это за похвалу, но смолчит про дико ломившее тело. Вообще, состояние Шуншина оставляет желать лучшего. Но отмалчиваться по поводу всего остального он не собирается. — Наверное, я должен быть благодарен тебе? Всех подробностей я не знаю, поэтому, буду надеяться, что ты просветишь меня, за что конкретно, — голос самого Шуншина звучит устало, замученно. Ему определенно потребуется время. Лисьи глаза уже не блестят так. Лишь скопили синяков побольше, что придают виду юноши излишнюю болезненность. Увидел бы он себя, сказал, что выглядит не лучше трупа. В голове уложилось отвратительное число «одиннадцать месяцев». Он записал на подкорку, поэтому, постарается собрать пазл воедино. Вот только переживать начинает он больше и больше. Пролежать так столько времени? — Это место не подходит для того, чтобы вести важные разговоры. Оно утеряло свою надобность, — произносит человек в маске, касаясь чужого плеча. Становится ужасно не по себе, а в животе все скручивается той же самой спиралью, будто его снова вырвет. Всего секунда растягивается в целую вечность дискомфорта. Учиха даже сообразить не успевает, как перед глазами мелькают локации. Абсолютно черное пространство, что так и обдавало своим леденящим холодом, а потом, словно по щелчку пальцев, все сменилось на куда более уютную обстановку. Просторная комната вокруг, а в ее центре — два кресла друг напротив друга. Стены такие же железные, а за окном — только так он смог назвать огромную дыру в стене, — лил дождь как из ведра. Что произошло? Скорее всего, они не покинули это место, просто поднялись выше. И… это техника наподобие «летящего бога грома?» А может быть, какая-то пространственная, которая может переносить их в разные места с невероятной скоростью через разные измерения? Игнорируя удивленное выражение лица Шисуи, Тоби спокойно присаживается на одно из кресел, приглашая и юного Учиху присесть. Благо, он был совсем недалеко, поэтому без особого труда поднимается, опираясь о подлокотники. Садится, чувствуя в теле отвратительный дискомфорт. Все это не кажется ему более, чем нереальным. — Нам есть, о чем поговорить.