ГЛАВА 12
Дыхание спертое, охрипшее, слишком громко проходится по комнате, застревая в самых потаенных уголках. По горячей спине, будто искупавшейся в лаве, проходит очередная испарина. Пот градом течет по вискам, а внутри распространяется приятная нега удовольствия. Темные, еле различимые стены будто давят, заставляя периодически осматриваться, чтобы ненароком не удариться головой. Но даже легкий ушиб не страшен, если он предполагает собой отвлечение собственного внимания. Что происходит перед глазами? Шисуи словно ослеп, однако где-то подсознательно видит эту картину, заставляющую его задыхаться. Юноша будто горит, но не смеет останавливаться. Слишком хорошо, чтобы прекращать такие размеренные движения. Слишком хорошо, чтобы вообще дышать. Руками он отчетливо ощущает над собой жар чужой кожи — такой бархатной и приятной. А притянуть ее к себе, ощутить ее вновь губами, сцеловывая капли пота с чужих плеч — настоящее наслаждение. Учиха будто находится в прострации, но настолько приятной, что выходить из нее не хочет ни в коем случае. Даже наличие факта некой слепоты не смущает его, лишь побуждает к активным действиям. Ощущать своего партнера тактильно является для Шуншина пиком наслаждения. В уши бьет чужой голос — настолько превосходный, что внутри юноши все сворачивается, а собственное возбуждение достигает пика. Кому принадлежит этот голос? Кто является тем, что способен заставить тело Учихи отзываться настолько? В комнате вновь поднимается градус. Собственное тело просто не выдерживает давления, пока мозг находится в отключенном состоянии. Всего пара движений — быстрых, но аккуратных, позволят ощутить себя на Олимпе. Глаза медленно открываются, проглядывая сквозь темноту. То, что он видит — не висит ни в одной картинной галерее, хотя заслуженно должно. В голову впивается образ утонченного юноши, что своей красотой готов разить наповал, однако тут же теряется среди других бурных ощущений. Чужой голос хрипит под самым ухом, заставляя кусать собственные губы в кровь и обливаться двадцатью потами, однако что-то идет не так. Перед глазами, окутанными полутьмой, плывет так, словно его кружили адово количество кругов, а к голове резко приходит ясность, осознание, а затем и боль. Собственные глаза резко распахиваются, видя перед собой более существенные картины, а быстрое ощущение дрожащих рук трезвит. Где-то в коридоре виднеется тусклый свет, проникающий в собственную обитель. Вокруг — привычный интерьер и желанное ощущение одиночества. Он у себя в комнате — доходит быстро. А повернув голову вбок, точно направо, юноша отчетливо видит поддон собственной койки и валяющееся на полу одеяло. Впрочем, не оно одно лежало там. Приподнимаясь на локтях, Шисуи вновь оглядывается и поджимает губы. Руки до сих пор потряхивает, однако в голову бьет печальное осознание — всего лишь сон. Присаживаясь на край кровати, юноша также успевает почувствовать мешающий бугорок в районе собственного паха. — Вот дерьмо, — полушепотом произносит Учиха, иронично усмехаясь с самого себя. Кто бы мог подумать, что ему начнут сниться такие вещи. Конечно, все это смешно, но шуткам бывает конец. Все-таки, Шуншин преисполнялся всю жизнь в своем сознании не для того, чтобы потом почувствовать физическое желание другого человека. Возвращаясь головой обратно на подушку, юноша, поднимая руки за голову, только щурится, глядя в потолок. Сон, открывшийся ему, явно был не из-за дикого желания выпустить пар — по крайней мере, так думает Шисуи. Юноша сочтет это как отрывок собственных воспоминаний, некогда утерянных. Или, в крайнем случае, поймет как доказательство переживаний по поводу собственных предпочтений. Вот, пожалуйста. Шуншин хотел разобраться со всем как можно скорее, и это «разобраться» пришло к нему само. Он запросто готов стерпеть собственную проблему, ставя выше вопросы самокопания. Если уж быть откровенным, он никогда не ставит свои физические потребности выше — чувствует. Не нуждается он в такого рода разрядке. Однако его смущает другой вопрос. Он точно был с кем-то. Нет, не так. Эти воспоминания — прямой намек на то, что он действительно был там не один. Либо это, конечно, его больная фантазия, но Учиха будет склоняться к другому. Шисуи ощущает, что он видел этого человека, но похвастаться в описании не может. Помнит лишь то, что юноша был ужасно красив. И как из этого делать выводы? Хотя, один все-таки напрашивается — если это его воспоминания, то до падения со скалы он явно был любим. Шисуи не из тех, кого интересует партнер на одну ночь, поэтому этот вариант сразу отпадает. Тоби не говорил ему о таких вещах. Не был в курсе? Не счел важным в виду его смерти? А ведь и такое не исключено. Спрашивать у него будет бесполезно, как считает юноша — вряд ли ему ответят по ряду причин. Значит следует добывать информацию самостоятельно. Он доверяет Тоби, но понимает, что старший не одобрит слишком явной самовольности. Что уж греха таить — Шисуи понимает, что лже-Мадара старается держать его в узде и фильтровать поступающую к нему информацию. Несмотря на это, Шуншин готов доверить родственнику свою спину, ведь, в конце концов, пока не было поводов для недоверия. Учиха прямо сейчас для себя решил, что постарается зайти как можно дальше, чтобы найти ответ на интересующий его вопрос. Присущая ему упертость не даст сойти с дороги. — Чем вообще занимаются Акацуки? — непривычно вялый и не очень гиперактивный Шисуи показался нынешним утром для Тоби слишком странным. Как это — Шисуи и не пытается сунуться везде? Снег пойдет. А дело в том, что после пробуждения в районе трех утра Шуншин и не ложился. В его организме покоятся три часа отдыха, которых категорически не хватает. Пора перейти на энергосберегающий режим. С самого утра юнец находится не в Башне Бога — Тоби решил провести экскурсию по апартаментам Пейна, между делом заводя его к лидеру для подтверждения «контракта». С сегодняшнего для Шисуи должен был работать в тени Акацуки. Как и Тоби, в принципе. Самое счастливое в этом всем для мальчишки именно то, что он будет порой действовать в одиночку. Свобода его действий может идти на пользу всему, кроме планов Тоби. — Продвижение на мировом рынке, выполнение разного рода поручений и сбор хвостатых. Последняя — основная задача организации, — на удивление, когда они оставались наедине, человек в маске разговаривал своим голосом, что безумно резало слух в первое время. Непривычно же, однако очень трогательно, как кажется Шисуи. — Именно с помощью хвостатых Пейн и планирует покончить со всеми расприями? — между делом интересуется юноша, осматривая окрестности Дождя. Шли они сегодня в самом центре, недалеко от основных башен, правда, окольными путями, чтобы их не тревожили. Тоби, как полагалось приличному Учихе — Шисуи уже шутил над этим — одолжил ему свой плащ, чтобы кудрявый не весь промок. Пускай их и окружали улочки и мелькающие на основной дороге люди, юноше была по душе здешняя атмосфера. Он будто стал членом этой деревушки и проникся к каждому любовью. Скорее всего, у него и с Конохой было такое. Воспоминания о родной деревне заставляли чувствовать себя некомфортно — грудь спирало и внутри становилось как-то тоскливо. Шисуи был обижен, однако не мог долго удержать на родину огорчение. — Именно с помощью них, — соглашается Тоби, осматриваясь по сторонам, а потом будто переводит взгляд на младшего, идущего бок о бок с ним. Стало некой привычкой нарушать чужое личное пространство — Шисуи не специально, просто так было гораздо удобнее для них обоих, — ты спрашивал про мой план. Это и есть основная его часть — сбор хвостатых. А потом Тоби замолчал. Чертов старик: подогреет интерес и заглохнет, намеренно перенося разговор на другое время. Всегда ли он был таким вредным? Шисуи только кривится, открыто показывая свое негодование, однако потом тут же меняет выражение лица на спокойное, более привычное. Нет сил выводить старика на нервы. Сегодня выиграл он. — Меня тоже будут отправлять за хвостатыми? — резонно интересуется младший, игнорируя чужую выходку. Он поинтересуется о плане немного погодя и, исходя из своего характера, насядет на уши, чтоб неповадно было. — Скорее нет, чем да. Ты будешь нужен для сбора других вещей, более рутинных. На твоем уровне, конечно, будет лучше отправлять тебя за чем-то более существенным, но ты состоишь в организации чисто баловства ради. Не убудет. Честно говоря, ты просто немного потренируешься там, а потом уже можешь выполнять часть своей сделки. — Чтобы одержать победу, мне следует собрать на него немного информации, — вспоминает Учииха младший о Данзо и тут же кривится. Ей-богу, не помнит его, но внутри неприятный осадок об этом человеке заставляет чувствовать отвращение к нему. Видать, настолько приелся в душу, что даже при нынешних обстоятельствах не хочет отпускать. — У меня были некоторые сведения. Ты получишь их немного погодя… Сделай мину попроще. Гром нагрянет, если Учиха Шисуи будет невесел и не румян, каким является обычно, — Тоби выдыхает воздух из легких и будто слегка улыбается. Шисуи клянется, что слышал это по одному лишь тону. И сам он это, естественно, подхватывает, поднимая уголки губ. А когда опоминается, то уже благополучно поднимается по лестницам вверх во владения здешнего Бога. Волнение вновь настигает юнца, будто он не видел Пейна ни разу. Впрочем, таким величественным человеком действительно стоит восхищаться с придыханием и волноваться о каждой встрече. На этот раз в апартаментах он был не один. Синевласая красавица с пирсингом на подбородке сопровождала Бога. Конан-сама, Ангел. Это имя ей действительно к лицу.***
Тучи настигали открытое поле, усыпанное колосьями. По пыльной дороге, по которой некогда ступали копыта коня, скоро пройдется ливень, совсем как в Амегакуре этим обедом. Пусть они отошли далеко, дождь, подобно скверному настроению, преследовал кудрявого по пятам. По пятам следовал и «опекун» в маске, лишь изредка давая команды. Сегодня Шисуи сделает все сам. Черный плащ с красными облаками шел этому Учихе больше любого другого атрибута одежды — это подтвердил и Тоби, обычно скупой на подобного рода комментарии. Да и сам юноша прекрасно видел себя в зеркале. Будем честны, он рассматривал себя в этом плаще довольно продолжительное время, оценивая каждый миллиметр. Поправился ли, похудел или стал более усталым — ничего не ускользнет от лисьих глаз. Попривыкнуть к плащу как к собственной роли в жизни не составило труда. И вот сейчас он, подобно проворной лисице, с присущей скоростью летит к укрытию противника. Задание довольно простое — устранить главу банды разбойников, угнетающих одну из деревень пригорода Ивагакуре, чтобы в последствии получить очки репутации, приличные деньги и несколько свитков, которые впредь можно продать или изучить. Тоби говорил, что там могут быть какие-то интересные техники, но сразу их забраковал, мол, Шисуи не должно быть интересно такое — ему и своих клановых джутсу хватает. Натуральный Учиха — юноша не устанет обращать внимание на его «учиховский» характер. К слову, он быстро привык к этому. Может, это связано с его прошлым? Может быть, в окружении Шисуи уже был похожий обладатель скверного характера? Юнца очень волнует этот вопрос. Шисуи воспринимает это задание как тренировку: объявиться перед носом у разбойников, которые явно обладают некоторыми техниками (Тоби явно тяжело вздыхал, наблюдая за слишком разошедшимся подопечным) и так же быстро уничтожить главаря, как самого сильного. Шисуи уверен: только один лидер действительно представлял из себя что-то. Лагерь этих людей был разбит в лесной чаще — видимо, они путешествовали в округе Ивагакуре, пугая деревенских. Ближе к сумеркам и объявился Шисуи, подкрадываясь так близко и тихо, что не один сенсор не заметит. Шуншин умеет превосходно скрывать собственную чакру, контролируя ее любые всплески. Таких следует посылать на разведку в случае войны. Пахло костром и жареной рыбой. В лагере относительно тихо гудели чужие голоса, отзываясь еле уловимыми на слух словами, где-то проскальзывали смешки и будто пьяные бредни. Еще даже солнце не село, но мужики уже успели выпить, сажая под бок красавиц из собственной шайки, заслушиваясь их завлекающими голосами. В голове Учихи проскальзывает смешок — здорово, наверное, обходить свою страну. Людей было по пальцам сосчитать — в районе восьми-десяти человек, но, судя по всему, им было весело. Бандиты бандитами, но это тоже своего рода профессия. Учитывая то, что они до сих пор существуют в полном составе, разбойники из них хорошие. Собственная рука тянется к набедренной сумке. Шисуи планирует не привлекать особого внимания. Подкрасться тихо, устраняя свою цель одним взмахом куная. Тоби говорил о том, что Шуншин в праве устроить дестрой и надавать всем по головам, не жалея чужих жизней. И приговаривал: раз они позволят ему отнять их, то это уже их вина, ведь в момент битвы будет происходить размен жизней. «Тот, кто выйдет победителем, тот и прав». Пусть человек в маске и дал разрешение навести суету, Шисуи придержится мнения, что разводить кавардак ни к чему. Он останется инкогнито, просто быстро отняв одну более важную жизнь. Рука в кулаке сжимает собственный кунай, пока узкие глаза прищуром рассматривают территорию, где находятся разбойники. Вот-вот Учиха готов выйти из укрытия, однако осекается и стоит, буквально разинув рот. А как давно он был готов так просто отнять чужую жизнь? Они все шиноби, верно. Вот только юноша понимает, что не готов становиться чьей-то машиной для убийств. Задание заданием, верно-верно, но все же Шисуи ощущает себя не в своей тарелке. Может, просто с непривычки? Шуншин оборачивается в предположительное место укрытия своего наблюдателя и, сделав вздох, выходит из своего. Он-таки сделает это. Лидера банды он предположительно знает в лицо — ему дали тщательное описание чужой внешности. Да и вряд ли больших мужчин с тонкими усами и рассеченной бровью много среди этих десяти человек. Ноги на автомате отталкиваются от дерева, пока Шисуи, с привычной для себя скоростью, перебирается в новое место. Он не дурак, чтобы подходить слишком близко — никому не нужно, чтобы его видели в лицо. Зрелищных драк не будет — лишь метание двух кунаев. На полпути летевшее оружие делает рикошет друг от друга, меняет траекторию и приземляется в совершенно разных местах: один кунай, скорее отвлекающий, пролетает чуть дальше чужого костра, заставляя ребят среагировать на него и тут же встать в боевую готовность, сорваться на поиски врага; другой же слишком точно оказывается в виске сидевшего на пеньке предположительного лидера разбойников, утерявшего бдительность. Тот кунай отвлек и его, поэтому он, поворачивая голову точно в сторону приземления, сам же угодил в ловушку и получил эвтаназию*. Секунда, и до ушей уже убирающегося с места преступления Шисуи дошли чужие крики и злобный рык мужчин, что были преданны своему главарю. «Обыскать территорию! Чтоб ни одна мышь не ускользнула!» — кричал кто-то из шайки позади. Жаль, что они и не представляли, какого противника подбросила им судьба. Шисуи, на удивление, не почувствовал ничего. В голове лишь крутились слова Тоби о том, что это всего лишь игра на выживание. «Тот, кто выйдет победителем, тот и прав». Наверное, это верное суждение в таких ситуациях. Все-таки, теперь Учиха работает на людей, которые оглашают свою правду. Он не идиот, чтобы поддаваться на крупные авантюры, однако готов сделать пару грязных дел для тех, кто принял его под крыло. Все-таки, Тоби и здесь оказался прав. Задание он выполнил на ура, не раскрыв себя, поэтому следует возвращаться на назначенное деревенскими место. Им еще предстоит расплачиваться с Шисуи. Конечно же, Тоби являлся посредником. Уж не знает, каким образом это все происходило, но слова старшего о том, что «он просто прикинулся дурачком» уж очень смущают любопытство юноши. Когда-нибудь он точно спросит. — Я ожидал чего-то более грандиозного, — к юнцу подключается Тоби, вышедший из своего укрытия. Шисуи уже вышел из зоны видимости, поэтому нет смысла торопиться, — думал, ты хотел потренироваться. — Это тоже своего рода тренировка… Подумал, что не стоит наводить панику и привлекать лишнее внимание, — произносит кудрявый, не оборачиваясь. Пусть в душе у него и не происходит ничего особенного, на лице прослеживается некая неуверенность в своих действиях. И человек в маске запросто это примечает. — Беспокоит что-то? — тут же интересуется Тоби, спрашивая это скорее утвердительным тоном. Не для того, чтобы поинтересоваться, а для того, чтобы выслушать. — Застопорился перед основным ударом. В мозг ударил вопрос: «а правильно ли я поступаю?» — без глупых шуток решает рассказать Шуншин. Тоби он может довериться. Может же? — Раз ты нанялся на эту работу, то за нее следует браться, какой бы они не была. Можно сказать, это твоя оплата перед Пейном за кров. Ты привыкнешь. Если тебя терзает вопрос морального плана то, как я уже говорил: мы шиноби. Весь наш мир держится на взаимовыгоде и убийствах ради этой выгоды. И к общему миру не прийти без этих жертв. Либо ты, либо тебя, смекаешь? Каким бы не была жертва, своей цели нужно добиться. А следом на собственное плечо укладывается чужая рука, как бы приободряя. Пусть некоторый осадок и размышления не осели до конца, он благодарен старшему за эти слова. Стало немного легче, правда. — Я погляжу, ты свого рода оппортунист**, — с неким смешком произносит кудрявый, давая понять, что долго заниматься самобичеванием не намерен. Уж точно не при Тоби, чтобы не смущать его, — к слову о тренировках. Я всегда буду получать задания на подобие таких? — Легких, имеешь в виду? Первое время. Дело в том, что тебе следует работать из тени, чтобы не особо светиться. Пока ты проходишь ознакомительный курс. Ну и, будем честны, на тебя валится работа, которую основному члену организации не дают. — Принизил, старик, — слабо улыбается кудрявый юнец, замедляясь. А потом оборачивается, открыто чувствуя за собой хвост. Кто-то может поспевать за ним или это, может быть, просто заставший их член банды, возвращавшийся откуда-то? Одно Шисуи знает наверняка — этот человек не доберется туда, откуда шел изначально. Сильными ногами отталкивается от ветки дерева, тут же обороняясь кунаем. Он не планирует использовать нечто большее, кроме обычного холодного оружия. Не за чем тратить свой резерв попусту, когда он с лёгкостью сможет управиться почти голыми руками. Учиха, разве что, будет использовать собственную скорость, чтобы иметь стопроцентное преимущество. Секунда, две — и перед глазами показывается один из разбойников, сидящий на хвосте. Видать, не ожидал засады. Хотя, судя по тому, что чакру он почти не скрывал, уровень оппонента сразу становится ясным. Не исключено, конечно, что он просто чертов танк, рассчитывающий на свою грубую силу. Совсем как… кто? Учиха медлит всего секунду, смотря в ошарашенные глаза своего противника, когда тот видит, кто будет идти против него. Шисуи отчетливо запечатляет у себя в голове словно на замедленном режиме, как чужие зрачки быстро сужаются, глаза распахиваются, а брови вздымаются настолько, что готовы сбежать с открытого лба. Юноша клянется, что слышал этот «тудум» из чужой груди. Судя по эмоциям, быстро сменяющимся на лице противника, он быстро осознает простую истину: ему конец. Шуншин двигался быстро. Обдуваемые ветром волосы открывают лоб, а длинные ресницы трепещут, пока выражение лица остается безразличным. Даже шаринган не нужно использовать, чтобы одержать победу в два счета. — Учиха Ши… — успевает опомниться бандит, как тут же летит вниз, на землю, ударяясь позвоночником о высокие камни. С земли, Шисуи клянется, был отчетливо слышен хруст, а следом и чужой вой. Внутри все сжимается ровно на секунду, когда Учиха слышит этот крик — человеку, которого он только что бросил вниз с полусилы, невыносимо больно. Он не получил легкой смерти — вместо нее лишь адскую боль. Юнец тут же спускается с небес на землю, всего на секунду оценивая картину, которую увидел: мужчина совершенно неудачно был опрокинут на тупую сторону камня. Его позвоночник прогнулся, а голова разбита на затылке. Руки и ноги напряжены в приподнятом состоянии, пока чужие глаза слепо смотрят в небеса, на пролетающих мимо ворон. С места, куда он приземлился, капают обильные капли крови, создавая на траве лужу — уже так много натекло. Наверное, он не умер сразу по ужасной неудаче. Однако сейчас же, глядя в небо пустыми глазами, скончался. Не пришлось добивать — что черезмерно радует Шуншина. Больше нет смысла марать руки. На этот раз, решив повременить с оружием, Шисуи вывел для себя урок — так больше не стоит делать. Времени вспять не повернуть, к сожалению, поэтому юноше лишь остается убрать кунай в подсумок и краем глаза заметить силуэт Тоби у соседнего дерева. — Не строй такое печальное лицо только из-за одного трупа. Ты будто первый день на этом свете живешь, — подает он голос, заставляя корпусом повернуться к себе. — С непривычки, — предполагает кудрявый, проводя пальцем под глазом. Что-то внутри него активно кричит о том, что он делает что-то не так, пока голова находит логические объяснения тому, что об этих поступках не следует переживать. Так в чем же дело? Тоби молчит с секунду, будто изучая юнца с ног до головы, а потом подходит ближе, укладывая руку на чужое плечо. Снова этот жест. — Если тебе нужен разгрузочный день, чтобы обдумать это, то я могу уделить тебе время. Недалеко есть ларьки с данго и горячие источники, если изволишь, — пожимает плечами старший, убирая от Шисуи руки, а потом трогается прочь отсюда. Им больше нечего здесь делать. — Ты сказал это таким тоном, словно миром жертвуешь ради этих четырех часов, — примечает Шуншин, слегка улыбаясь, наблюдая за чужой спиной. Прямая, будто старший всю жизнь у стеночки стоял, — хочешь показаться на свету? — Кто сказал, что я полезу в воду? Разгрузочный день для тебя, а не для меня, паршивец. Тоби как всегда. Вроде и говорит гадости, а вроде и проявляет скупую заботу. — Как только твое окружение терпело тебя, старик, — Шуншин нагоняет своего спутника, краем глаза поглядывая на чужую маску, словно видит сквозь. Все-таки, Учиха младший был прав. Образ Мадары и настоящего Тоби отличается, пусть и не совсем заметно. Ему еще предстоит узнать его получше, а пока что следует акцентировать внимание на предоставленных ему заданиях, коих на этой неделе явно будет немало.