Дай знак, дай мне знак, Что ты жив, что ты дышишь… Дай мне знак… Знак — Наадя
***
Сколько бы заданий он не выполнил, сколько бы целей не уничтожил, а СССР всё равно развалился. Полный крах экономики, старые цели потеряли свое значение, идеология перестала отвечать потребностям народа, кровавая и бессмысленная война в Афганистане, затяжная холодная война с США и гонка вооружений. Это всё погубило Союз и далеко не на всё это мог повлиять Солдат, каким бы умелым он не был. Поэтому Советы решили, что им больше не по карману такая дорогая игрушка. Оловянный солдатик нес отличную службу, но теперь у него будут новые более зажиточные хозяева. «Новые хозяева, да упряжь старая. Та же Гидра, только в профиль», — подумал тогда он, когда началась неразбериха. Он сразу уловил, что что-то творилось неладное. Сначала снизили дозы некоторых препаратов, другие вообще убрали. Стало меньше халатов и техников, их число таяло на глазах, но не только из-за поголовного увольнения вперед ногами от начальства. Зимний тоже как понял, что крысы бегут с тонущего корабля, то есть с советской Гидры, начал планомерно давить самых изощренных и злобных халатов. Потом стали наказывать за небрежное отношение с оружием, а он привык ни в чем себе не отказывать: винтовки, пистолеты, ножи, гранаты — все шло в расход без подсчета растрат. Но затем настал тот самый день. Солдат не тешил себя надеждами и готовился к худшему, к другому жизнь его не приучила. Но все данные ему уроки, он старался усваивать с первого раза. За ошибками всегда следует наказание. Самая мучительная боль не физическая. Куратор и командир всегда правы, даже если у Солдата есть по этому поводу сомнения. Его мнение вне миссий не имеет значения. Эти уроки научили Солдата многому, и даже чему-то он был в некоторой степени благодарен. Физические наказания уже давно не приносили былой боли и трепетного ужаса. Это стало настолько обыденным, что он даже сам клал себе каппу в рот перед обнулениями, чем до усрачки пугал халатов. С психологическими наказаниями было чуть сложнее, но и здесь он приспособился — отрастил такую толстую шкуру, что можно было бы предположить, что его психологические барьеры из вибраниума. Он наглухо закрыл внутри всё, что еще осталось от его мягкого нутра и сути, оставляя практичность, расчет и самосохранение. Никакой жалости, никакого сострадания. Только миссия и ее удачное выполнение и долгожданный криосон, дающий возможность не притворятся безвольной марионеткой. Он часто думал о том, что когда-нибудь они все сильно пожалеют, что считают его послушной машиной, иногда делающей редкие но неприятные сбои. Это не было надеждой на лучшее, но он — лучший снайпер этого столетия, умел ждать как никто. И знал, что дождется. Чудо-сыворотка позволит. Изменчивый мир не хотел прогибаться, но Солдат тоже был упрям и прогибаться не хотел категорически, даже несмотря на то, что куратор свято верил, что сломал его еще в конце сороковых, впервые обнулив. В общем, Хайль Гидра! Он сидел на мешках с какой-то гнилой вонючей крупой и рассматривал своих бывших хозяев в последний раз. Командир Иванов играл в дурака со своими людьми, и страшно злился, в очередной раз проигрывая. Куратор о чем-то переговаривался с старым белобородым капитаном. Сам куратор не далеко ушел по возрасту от морского волка. Но он пытался держаться молодцом, хотя чувствовал, конечно, что силы его покидают стремительно. Поэтому в последние пару лет стал особенно жесток, продавливая в первую очередь больше психологически, однако, казалось бы, куда жестче? К счастью Солдата, человек такая тварь, которая ко всему приспосабливается, подо всё адаптируется. А Зимний с приставкой «супер-», так что у него есть пара тузов в рукаве. Всё дорогостоящее оборудование, видимо, уже было в США. Несколько наиболее живучих техников тоже взяли на корабль. Они трусливо жались ближе к куратору, обоснованно опасаясь Солдата, который перед и после последних миссий показал их коллегам небо в алмазах. Зимний понимал, конечно, что в штатах и своих уродов хватит. Но так, ради искусства ряды халатов проредил на совесть, порядок через боль, всё такое. Ну и чисто из вредности, чтоб подгадить старому начальству перед сменой руководства. Их неприметный грузовой корабль, насквозь провонявший рыбной требухой, встретила атомная подводная лодка в нейтральных водах Атлантического океана. И это сказало Солдату о многом. Денег, по крайней мере, у Гидры в США хватает, и размах их влияния наивысший. Люк подводной лодки поднялся над водой с шумом и мокрыми брызгами. Командир сел в шлюпку с матросами, и они погребли прямо к открывающемуся люку. Когда на палубу взошел русоволосый мужчина средних лет, Солдат подобрался, вставая по стойке смирно. В этом человеке чувствовалась мощь и сила. Сила не физическая, сила этого мужчины заключалась во власти, которой он безраздельно обладал. За его плечом встал еще один мужчина. Черноволосый, широкоплечий. Глянув на его, Зимний понял, что ему организуют интересную, насыщенную событиями жизнь. — Приветствую, господа. Отличный денек для отличной сделки, не правда ли, Маслов? — спросил русоволосый, протягивая жилистую ладонь для рукопожатия. — Всё верно. С вами всегда приятно иметь дело, мистер Пирс. Всё уже готово. Солдат уже неделю без обнуления и сбоев. Могу я узнать, кто за вашим плечом? Новый командир, как я понимаю? — отвечая на крепкое рукопожатие, учтиво спросил Маслов. — Ачиль Рамлоу, — протянул руку он, белозубо скалясь, — Вы всё верно понимаете, господин бывший куратор, — насмешливо произнес мужчина. — Мистер Рамлоу, раз вы — новый командир, рекомендую перекинуться парой слов с «бывшим», — ядовито выделив это слово, сказал Маслов, — Могу вас уверить — его многолетний опыт бесценен. Рамлоу, верно выделив среди всего столпотворения бывшего командира, уверенно двинулся к нему, чувствуя себя хозяином положения. «Такие самоуверенные ублюдки обычно самые изобретательные и затейливые, когда дело доходит до пыток», — проследив за широкой спиной, подумал Солдат, все так же стоя за плечом Маслова. — Солдат, — обратился Маслов, — это твой новый куратор — Александр Пирс. Ты переходишь в его полное владение. Слушаться будешь, как мать родную! — прикрикнул он, хватая за волосы, Зимний видимо перестарался, играя отсутствующий взгляд. — Ты понял меня? Я тебя спрашиваю, Зимний! Понял?! — еще сильнее наматывая волосы на кулак, поинтересовался бывший куратор. — Так точно. Новый куратор — мистер Пирс. Приоритет наивысший, доступ наивысший, — безэмоционально ответил Солдат, давя в себе ярость, которая скапливались на кончиках пальцев, он ненавидел, когда таскали за волосы, и бывший куратор это быстро просек. — Как у вас всё тут интересно, — произнес Пирс, разглядывая эту сцену. — Маслов, будьте добры не портить мое имущество. Солдат, ко мне. Зимний дождался, когда разожмутся костлявые пальцы, и подошел к куратору. Рядом стоял вернувшийся после болтовни с бывшим командиром Рамлоу, внимательно рассматривал, видимо, укладывая в голове полученную бесценную информацию. — Ликвидировать всех на борту, — очень тихо шепнул Пирс, зная, что услышит только Солдат, и продолжил громко для всех. — Ну что, Солдат? Будешь скучать по Союзу? Пойди попрощайся с сослуживцами, мы будем ждать тебя на подлодке! — по-отечески хлопнув по плечу, искусственно улыбнулся куратор. — Будет исполнено, — Зимний, видимо, так страшно оскалился, что проняло даже Рамлоу, который едва заметно вздрогнул. Зимний рвал голыми руками, наслаждаясь возмездием, позволяя себе выпустить наружу первобытную ярость, которую он копил годами, собирая по крупицам, запоминая все чужие прегрешения. В живых не оставил никого. До подлодки добирался вплавь, вода должна была смыть кровь, но Зимний знал, что она впиталась в кожу. Впиталась в его память. По крайней мере до первого обнуления на новой базе, он будет упиваться мыслью о том, что отомщен хотя бы отчасти. Он ласточкой скользнул в люк, мягко приземляясь на дно подлодки, игнорируя спусковую лестницу. В крови еще бурлил адреналин, и он плохо контролировал силу. — Как успехи, Солдат? — неторопливо подошел Пирс, довольно оглядывая свою новую и теперь уж точно самую любимую игрушку. — Миссия выполнена, куратор, — ответил Солдат, слегка покачиваясь, под ним уже прилично натекло соленой воды, она стекала по волосам и неприятно жгла глаза. — Рамлоу, прикажи убрать и отведи Солдата в его каюту, — бросил Пирс, выросшему из-под земли командиру, уходя в капитанский отсек. — Нас ждет много работы. Рамлоу шел впереди. Каждым уверенным шагом утверждая свой статус хозяина не только этой лодки, но и, вероятнее всего, всей Гидры. «Даже любопытно, подозревает ли Пирс о том, кого держит за левым плечом?», — со злорадством подумал Зимний. Все, встреченные по пути в каюту, жались к стенкам узкого коридора, смотрели на Рамлоу подобострастно, с раболепием заглядывая в рот, но боясь при этом заглянуть в глаза. Рамлоу давил своей силой осознанно, наслаждаясь властью и чужим восхищением, густо смешанным со страхом. «Явно метит на место Пирса. Пирс не знает или позволяет подчиненному тешить свое просто космических масштабов эго? Интересно, интересно», — вслушиваясь в вездесущий шум системы вентиляции, рассуждал Зимний. Каюта подлодки напоминала плацкарт поезда, только больше. Тот же складной выдвижной стол. Та же койка без намека на мягкость. Все было отделано каким-то дешевым ламинатом, даже стены. В углу сиротливо висел намертво привинченный маленький шкаф. Каюта, к счастью, была одноместной. Очень не хотелось сейчас терпеть кого-то около себя. — Размещайся, сейчас принесут шмотки. Снимай это мокрое барахло. Солдат приказ исполнил, хотя совершенно в нем не нуждался. «Чего добивался, то и получил. Прикидывался безвольным? Да. Вот теперь и расхлебывай. Будет теперь над ухом: штаны сними, штаны надень, в туалет сходи, воды попей, голову помой. В советах так не пеклись. А эти ушлепки, наверняка, инструкцию от корки до корки вызубрили. Блять. Станиславский по тебе плачет… Или дурка…», — размышлял Солдат, полностью оголившийся и изображающий абсолютную покорность. Командир удовлетворенно хмыкнул, когда его приказ был приведен в исполнение. В щель двери кто-то просунулся, протягивая сверток с одеждой. Рамлоу рявкнул на бедолагу, но вещи забрал и кинул Солдату в руки. — Одевайся и в люльку. Плыть еще пару дней, но не переживай, скоро будем дома, Солдат, — ухмыльнулся командир, выходя и запирая каюту снаружи. «Эти ребята не так беспечны, как их советские собратья по разуму. Тут, пожалуй, лишний раз не взбрыкнешь. Отхватить можно по-максимуму», — проваливаясь в беспокойный сон, ловил свои мысли Зимний.***
База ничем кардинально не отличалась. Побогаче, да почище — вот и все ее достоинства. В общем, шило на мыло. Но Солдат не возмущался, ни с его положением. Пока было не ясно какую политику в отношении него будут вести новые хозяева, поэтому он был тише воды, ниже травы. Это было даже в некотором роде забавно. Рамлоу просто распирало от чувства собственной важности, когда Солдат беспрекословно выполнял всё, что тот говорил, даже откровенный бред, даже бессмысленную работу. Солдат знал эти приемы, русские тоже хотели его так сломать, заставляя делать бессмыслицу и потом наказывая за всё подряд. Куратор Пирс всегда смотрел очень внимательно, даже когда прикрывался благожелательной улыбкой. «Не верит, что я безмозглая послушная кукла. Неплохо, мистер Пирс. Но мы еще посмотрим, кто кого обыграет», — смотря сквозь куратора, думал Зимний. Первые пару месяцев на нем решили, видимо, проверить всю химическую базу лаборатории. Не верили отчетам русских. И правильно в общем делали. А Зимний не дурак, знай себе, лежал на холодном столе и в ус не дул. Работать не надо, лежи-отдыхай. Больно, конечно, почти в пятидесяти процентах случаев после очередной влитой химии, но таковы издержки профессии. Когда тело не горело адским пламенем и не тряслось в страшной судороге, он размышлял о том о сем. Вспоминал русские сказки, но, к сожалению, не мог вспомнить, кто их ему рассказал. Думал о том, забирается ли под купол Исаакиевского собора та девочка, лица и имени которой не помнил. Экзекуция закончилась через три месяца. Пирс пребывал в благостном состоянии духа, потому что игрушка оказалась до неприличия хороша. И лапу давала и с рук ела и на брюхе перед хозяином ползала. Солдат решил потешить эго сразу всей верхушки, чтобы они потеряли бдительность, хотя сомневался, что Пирс до конца поверит. Когда последствия последней процедуры сошли на нет, Зимнего напичкали криогелем и отправили на длительный криосон. Пирс не собирался раскидываться таким ценным ресурсом, как это делали бестолковые русские, пихая Солдата во все заварушки. Он пригодится для особых поручений, а для всего остального есть верные приспешники и жадные наемники.***
Пробуждение было тягостным, впрочем как и всегда. Ну может чуть полегче, все же методы те же, но техника новее. Вокруг как-то больно активно шумели, кто-то даже ругался. Сквозь гель, забивший уши, до него стал долетать голос главного живодера. — Рамлоу! Забери отсюда своего щенка! Почему он шатается по лаборатории? Я уже даже не говорю, что он вообще делает на базе! — мерзко верещал Доктор Смерть. — Убери свои поганые руки от моего сына или в лаборатории будет новый главный специалист, — зло прорычал командир. — Не забывайся, Ачиль! То что ты когда-то там служил с Пирсом не дает тебе ТАКИХ привилегий! Что хочешь делай, а паршивца забери отс… Ооо, мистер Пирс! Вы как раз вовремя! Я хотел бы доложить о том… — Доктор Хайм, отпустите Рамлоу-младшего. — у Солдата получилась открыть глаза, и он увидел, как подросток подскочил к отцу, прячась за его спину. — Я смотрю новое поколение растет, как на дрожжах, Ачи? — Да, военное училище пошло на пользу, — командир приобнял мальчишку, и тот вздрогнул всем телом, не скрывая своего страха перед отцом. — Доктор Хайм, продолжайте подготовку, а все вопросы мы обсудим лично. И не забывайте о том, что незаменимых нет. — добродушно искусственно улыбнулся Пирс, утягивая за собой парня и оставляя командира следить за всем. Хайм и Рамлоу испепеляюще зыркали друг на друга, но в конфронтацию больше не вступали.***
Миссия на первый взгляд казалась простой. Но это только на первый. Казалось бы, что может пойти не так? Они прилетели в Колумбию. Небольшой городок Пасто у подножия спящего вулкана. Где-то в пещерах вулкана Галерас должен был быть спрятан древний храм инков. Гидре понадобился какой-то артефакт, и Солдат его собирался найти. Все полетело к чертям с самого начала. Вот кто мог подумать, что этот храм будет охраняться как зеница ока? Вообще-то, разведка должна была об этом подумать. «Пирс с них три шкуры сдерет живьем, не метафорически», — думал Солдат, простреливая голову последнего живого колумбийца. Ладно, это нестрашно, они отстрелялись. Потерь почти нет. Командира слегка задело, но Солдат только позлорадствовал: «Меньше пиздеть и выебываться будет, хотя вряд ли». Зимний пробрался внутрь. Здесь разведка не обманула, ловушки были на каждом шагу. Нетленная классика: копья в стенах, дротики с ядом, замысловатый небольшой лабиринт. Не хватало только гигантского валуна. Но древние инки смилостивились над Солдатом, и он невредимый дошел до алтарной части храма. Тут было много всякого священного и мистического барахла, но у него была конкретная цель. Подсвечивая фонарем алтарь, он выискивал глазами то, что нужно, стараясь не трогать лишний раз другие артефакты. Специалисты Гидры в этой области единогласно подтвердили, что лишний раз в свои руки лучше ничего лишнего не брать. Солдат склонен был им верить, потому что был очень далек от всего этого волшебного бреда. Наконец-то, он заметил, что искал. Ритуальный нож Туми. Как по мнению Солдата, от ножа здесь было только название, этот фаллический золоченый предмет мог быть чем угодно, но только не ножом. Но Зимний сделал скидку на то, что он ритуальный и очень древний, ну и на то, что его мнения, как обычно не спрашивали. Он аккуратно взял нож и погрузил его в желеобразную подушку, которая находилась внутри небольшого кейса. Как только замки защелкнулись, Зимний ощутил дрожь под ногами. Это не предвещало ничего хорошего. — Зимний! Уматывай оттуда скорее, вулкан проснулся! — сквозь помехи проорал командир. Это плохо, очень плохо. Он бежал, игнорируя ловушки, вытаскивал дротики из шеи на ходу. Подступающий со спины огненный жар не давал возможности медлить. Солдат выбежал из пещеры, когда вокруг уже все горело, а густой дым закрыл небо. — Мы наверху, хватайся! — крикнул командир в динамик, кидая веревочную лестницу с вертолета. Солдат ухватился железной рукой за конец, и они стали набирать высоту. Извержение было по-настоящему завораживающим зрелищем. Огненная магма выплескивалась из жерла, поглощая всё живое на своем пути. «Мой вулкан пока спит», — подумал Зимний, забрасывая кейс в кабину вертолета и поднимаясь внутрь. Только когда они прибыли на базу, Солдат понял, что было большой ошибкой позволить попасть хотя бы одному дротику. Он упал, судорожно трясясь всем телом, прямо посреди лаборатории. Его что-то спрашивали, но язык будто прилип к небу, перед глазами скакали древние божки со страшными мордами, и вскоре он окунулся в сон-полубред. Когда он очнулся, в теле была ужасная слабость. Солдат и не думал, что когда-нибудь вновь будет ощущать в себе такую усталость. Он был в своей каморке, судя по потолку. «Значит кризис миновал, и убрали меня с глаз долой, ведь об этом придется докладывать Пирсу. Ох, он будет недоволен. Интересно чьи головы полетят в первую очередь? Вероятнее всего козлом отпущения, как обычно, буду я, как самая живучая тварь в этой конторе. Обосрались все, а виноват Зимний» — лениво размышлял он, пытаясь пошевелить пальцами. — Ох, ты очнулся! — радостно произнес неизвестный голос. — Нужно сказать остальным. — Стой! — хрипло попросил он, рассматривая черноволосого парня, отдаленно напоминающего командира и сидевшего на стуле в другом конце комнатушки. — Они сами придут. Не нужно никого звать. — Хорошо, — юноша сжал книгу в своих руках, закрыл и тихо спросил. — Тебе больше не больно? Они говорили, что тебя отравили. — Нет, не больно… — ответил Солдат, вспоминая мальчишку и понимая, что видел его на базе уже далеко не первый раз, — Что ты тут делаешь? Разве детям здесь можно находиться? — Я своего рода сын полка, — невесело усмехнулся парень, — Мать умерла, и отец стал меня таскать сюда, как будто это какой-то офис, где можно запросто оставить своего отпрыска в комнате отдыха, а не сверхсекретная военная база, — он скривился. — Отец искренне считает, что мне всё это по душе, что я должен быть здесь, а я ненавижу это место. — Я тоже, — прошептал Зимний. — Ты правда тот самый Зимний Солдат, о котором все говорят? — с легким восторгом спросил юноша. — Да, и я не понимаю, почему ты все еще здесь? — с трудом повернув голову, Зимний уставился на парня. — Мне скучно было в столовой. Отец ушел отчитываться перед Пирсом. И я пошел в лабораторию, доктор Хайм велел приглядеть за тобой, раз я все равно без дела тут шатаюсь. Хотя отец говорит, что я набираюсь здесь бесценного опыта. В гробу я видел такой опыт! — зло произнес Рамлоу-младший. «Насколько же Хайм ненавидит Рамлоу, что отправил к якобы бессознательному и потенциально опасному мне этого мальчишку? А Пирс сумел собрать отборных ублюдков вокруг себя», — тяжело вздыхая, подумал Зимний. — Как зовут тебя, усатый нянь? — Брок, — он протянул руку, но потом смутился, понимая, что оппонент не в состоянии ответить на рукопожатие, — А ты? — Имени нет, только позывной. Зимний похлопал ладонью по кушетке, и Брок подошел ближе, садясь рядом на жесткий матрац. Солдат ухватился за его руку, прикрывая глаза, наслаждаясь настоящим человеческим теплом, прикосновением живой кожи. Сердце мальчишки начало отбивать сумасшедший ритм, и Солдат взглянул ему в лицо, с интересом отмечая, что виной тому не страх, далеко не страх. Брок залился краской, отводя нервный взгляд, но руки не отнимал. — Посиди со мной немного, ладно? — попросил Зимний, грустно улыбаясь. Он забудет это лицо после ближайшего обнуления. — Да, — прошептал Брок, крепче сжимая чужие мозолистые пальцы. Долго они так не просидели. В комнатушку влетел злой из-за ранения командир. — Брок! Какого черта ты тут делаешь?! Выметайся, чтоб я тебя здесь больше не видел! — прорычал Рамлоу. — Но ты же сам говорил, что я могу ходить, где хочу! — нахохлившись вскочил с места Брок, смотря отцу в глаза с вызовом. — Я не понял, я что, должен повторять дважды? — зло сузив глаза, спросил командир. Вся храбрость Брока как-то мигом улетучилась, он побледнел и выбежал из помещения. — А с тобой у нас, Солдат, отдельный разговор, — неприятно оскалился он. И этот оскал не предвещал ничего хорошего.***
К своему удивлению, Зимний Брока не забыл. «Видимо, потому что он не был заданием. Я помню его так же, как не забываю куратора, командира или техников», — объяснял это явление сам себе Солдат. Брок приходил каждый раз после заморозки и маячил среди халатов перед ней. Они почти не говорили, Брок просто приходил в каморку и позволял держать себя за руку, все так же краснея. Иногда приносил леденцы, лакричные конфеты или шоколадные батончики. Солдат понимал эти однозначные сигналы чужого тела, но не понимал, как они могут быть направлены на него. Он машина для убийств, кулак Гидры, страх во плоти. Но мальчишка как будто этого не видел. Сегодняшняя миссия завершилась успешно, как и всегда. Нужно было аккуратно и бесшумно выкрасть важные документы у какого-то политикана, который смог накопать нешуточный компромат на Пирса. Политик был солидный, поэтому на первый раз ему оставили только предупредительное письмо на месте украденных документов. Чтобы знал, кого бояться и в чью сторону лучше больше не копать. Солдат справился быстрее назначенного времени, поэтому сейчас прохлаждался у себя в комнатушке. У Пирса было всё по расписанию. Если сказано, что заморозка в шесть вечера — значит она будет в шесть и не минутой ранее. Такая педантичность начальства восхищала всех, но Зимнего раздражала со страшной силой. Он мог бы уже давно морозится в своем холодильнике, а не мариноваться здесь в своих мыслях. «Давно не видел Брока. С ним что-то случилось? Не хотелось бы. Хотя с таким отцом спокойной жизни ждать не стоит. Он сейчас, наверное, должен быть в армии… Он туда не хотел» «В последний раз, когда мы виделись, он читал Достоевского. В оригинале. Почему он стал учить русский? Было бы неплохо вспомнить этот язык, давно на нем не говорил» «Все же где он?» Дверь тихонько скрипнула, и в нее проскользнул потрёпанный Брок. На его левой щеке наливался синяк, губу рассекала ссадина. Он немного прихрамывал. — Привет, — тоскливо улыбнулся Брок, садясь на постель рядом с Солдатом. — Привет, — Зимний подсел ближе и положил свою тяжелую голову на чужие колени. — Я не смогу больше приходить, — бережно проводя ладонью по волосам, прошептал парень. — Почему? — Солдат поднялся и стал заглядывать в глаза, наполненные злостью и отчаянием. — Армия, потом контракт, отец уже обо всем договорился, — его лицо скривилось от нервной улыбки, он отводил взгляд, — Затем вернусь сюда, если выживу. — Выживешь, ты сильный, — уверенно сказал Солдат, фиксируя его лицо между своих ладоней, заставляя посмотреть на себя. — Не надо, ладно? Я знаю, что ты знаешь обо мне. Не нужна мне твоя жалость. Тебе должно быть всё равно, как и мне, — захлебываясь словами, шептал Рамлоу. — Но только мне не всё равно, потому что я вижу, что ты чувствуешь, хотя они считают тебя машиной. Но я не могу ничего, понимаешь? — он проглотил ком в горле и, давя слезы, спросил. — Ты дождешься меня? Я не хочу ничего обещать, но я попытаюсь, хорошо? — Хорошо, — Зимний прижался губами ко лбу и обнял. «Знал бы ты, сколько было таких отчаянных и благородных смельчаков, которые хотели меня спасти, но заканчивали в могиле от моей же руки. Надеюсь, ты найдешь возможность сюда никогда не вернуться…»***
В начале двухтысячных командир Рамлоу все более активно стал обозначать свои претензии на главенство в организации: виртуозно манипулировал и строил интриги, подставлял и убирал неудобных и неугодных ему людей. Пирс делал вид, что не замечает, но потом с одной из миссий Рамлоу просто не вернулся. По официальной версии несчастный случай, в действительности приказ куратора. А Зимний и рад, хотя ему скорее больше все равно, но такой злой и жестокий человек должен был, наконец-то, найти свою кончину. Слишком многим он отравлял жизнь, слишком многим разрушил ее до основания, а некоторым продолжал мешать вздохнуть полной грудью и после смерти. Очередная заморозка и очередное пробуждение. Новая миссия и новый командир. Но того, кто встал на замену старому командиру, Зимний мечтал бы никогда здесь не видеть, хотя и перестал вообще мечтать очень давно. Брок Рамлоу. Живой и здоровый. Взрослый, набивший кучу шишек и имеющий, наверное, столько опыта, что одному, кажется, невозможно стащить. Чужой. Больше не мальчишка, который отчего-то любил Зимнего какой-то щенячьей нежной любовью. «Даже интересно, помнит ли он?», — пронеслось в голове Зимнего, пока халаты размораживали его, крутясь вокруг холодного стола. Рамлоу о чем-то переговаривался с Пирсом, который, как и всегда, излучал притворное благодушие. Пирс по-отечески похлопал его по плечу, и от Солдата не скрылось, как закаменели при этом плечи командира. «Он знает, что его отца прикончил я? Будет мстить?» Но первая миссия с новым командиром и его отрядом прошла без сучка без задоринки. Рамлоу был подчеркнуто холоден и профессионален. Смотрел на обнуления с каменным лицом, по которому не проскальзывало ни одной эмоции: ни жалости, ни превосходства, ни наслаждения, ни ужаса, ни злости. Он не проявлял излишней жестокости, но и не щадил, когда наказания было не избежать. «Справедливый командир», — с грустной усмешкой думал Солдат, после окончания очередного задания, дожидаясь пока криогель наполнит легкие. Зимний тосковал, правда тосковал по прикосновениям, по теплым улыбкам. Тосковал так, как не позволял себе никогда до этого. И страшно жалел, что обнуления не смогли стереть эмоции, чтобы оставить лишь факты и события, как это было обычно. Всё, связанное с Броком, было ярко окрашено чувствами, которые Солдат тщательно старался прятать глубоко внутри. «А ведь ты почти поверил, да? Всё ложь. Как там халаты рассуждали: любовь живет три года. А тут целая декада. Да и была ли любовь? Так наивная влюбленность. Всё глупости… Но верить хотелось…» «Ты никому не нужен за просто так. Ты ничего не стоишь. Ты никто и ничто» «Не нужен, не нужен, не нужен…» «Ему не стоило возвращаться. » «Это плохо. » Из безрадостных мыслей вырвал Пирс с новой миссией из разряда расхищения гробниц. Только он и командир.***
Это было задание под прикрытием, потому что то, что они искали, находилось в центре старейшего города мира. Рим встретил тепло и приветливо новоиспеченную супружескую пару Джонсонов. Их съёмная квартира выходила окнами на Колизей, и Солдату даже не хотелось представлять, сколько это могло стоить, потому что это было за счет налогоплательщиков. Но слава Гидре, ему до них дела нет. Рамлоу выглядел расслабленным, может, хорошо вошел в роль, а может, влияло возвращение на историческую родину. Днем они гуляли по Риму и Ватикану. Основательно осмотрели форум, обошли кругом поляну Большого цирка. Сфотографировались у фонтанов на площади Святого Петра. Ели мороженое на каждой улочке и пили очень много вкусного вина. В общем делали всё, чтобы поддержать легенду, но в чем абсолютно не было необходимости. Зачем эти долгие неторопливые прогулки? Зачем было идти в обнимку по аэропорту, весело шутя? Зачем было держать за руку на улицах? Зачем спрашивать какое его любимое мороженное, а затем выяснять это, скупая все вкусы в лавке? У Солдата от этого кошки на душе скребли, точнее, на том, что от нее осталось. Так делать нельзя, это самая жестокая пытка — давать надежду на невозможное. Когда сгустилась ночь, они стали пробираться к Храму Весты. Зимний вырубил местную сигнализацию, Рамлоу деликатно придушил скучающего охранника. Цилиндрическое здание, держащее на полуразрушенных колоннах свою крышу, скромно стояло в окружении других храмов. Они поднялись внутрь по разбитым ступеням. Внутри было пусто. Только чаша для священного огня возвышалась на постаменте в центре небольшого круглого зала. Солдат сгрузил рюкзак и стал ощупывать постамент под чащей. Один из камней, наконец, поддался, и он вытащил его. В обтёсанный прямоугольный булыжник был вдавлен золотой диск, от центра которого расходились симметричные языки пламени. Зимний достал нож и аккуратно подцепил им диск, вытаскивая из камня. Рамлоу удивленно приподнял бровь, как бы спрашивая: и что так просто? — Обряд, — лаконично ответил Зимний. Солдат насыпал в чашу угля и поджег. Рамлоу молчал, но смотрел внимательно. Зимний вложил диск в живую ладонь. — Подойди и возьми меня за руку, как для рукопожатия, — сухо сказал он. Брок было растерялся, но протянул правую руку, и они зажали золотой диск между ладонями. — Блять! — от неожиданности вскрикнул Рамлоу, когда диск, выпуская острый шип, проткнул кожу ладони. — Повторяй за мной, — произнес Зимний занося их сцепленные руки над огнем. Когда первые капли смешавшейся крови с шипением упали в пламя, они начали синхронно произносить текст обряда на латыни:Прими мой дар, Огнерожденная. Скрепи наши сердца кровью. Скрепи наши души пламенем. Клянусь пылать до самой смерти!
Когда они закончили, пламя взорвалось, будто в него плеснули бензина. Они только успели отпрыгнуть, чтобы оно не опалило их. Солдат вытер диск от крови, вставил в камень и убрал обратно в основание чаши. — Что за ебаные обряды, Зимний?! — не выдержал, наконец-то, Брок, он не любил чувствовать себя дураком, а тут какая-то необъяснимая мистическая чушь. — Не могу знать, командир. Мне приказали, я выполнил, — безэмоционально ответил он, умерщвляя в себе жадное желание схватить Рамлоу за руку и прижать всем телом к себе. — Черт с тобой, золотая рыбка, поехали обратно, — пробубнил командир, спускаясь со ступеней.***
Не успели они сойти с джета, как Рамлоу вызвал к себе на ковер Пирс. Это настораживало. Видимо, в этой миссии было что-то важное. Из кого надо вытрясти душу, чтобы узнать правду? Зимний сидел на своей кушетке, размышляя, как бы утащить папку с информацией по миссии, как вдруг голову пронзила острая боль. Голова разрывалась, она полнилась какими-то непонятными, мутными образами. Чьи-то голоса, чьи-то разговоры. Все смешалось Слишком много всего. Ухватившись за образ, который повторялся чаще всего, Солдат опешил. Он видел чужие воспоминания. Воспоминания Брока. «Нет, это безумие. Не может быть» А затем он ярко и четко услышал голос Рамлоу в своей голове, хотя тот сейчас был в кабинете Пирса. « Ох, сука, что ты мне опять ссышь в уши? Неужели нельзя сказать, в какое дерьмо я опять вляпался. Какие нахуй мистические обряды? Почему ты спрашиваешь, не ощущаю ли я чего-то? Что я, мать твою, должен ощущать, кроме усталости, после восьми часов перелета, гандон ты старый?!» Дальше была сплошная брань, и Солдат пытался осознать масштаб произошедших в его жизни изменений. «Это навсегда? Это на время? Они собирались контролировать меня через Рамлоу, который мог бы силой мысли меня подавлять, если бы ощутил что-то? Но почему он не слышит мои мысли в ответ? Он солгал? Вряд ли. Это было бы для него слишком шокирующим, чтобы о таком молчать… » «Пиздец, товарищи, подкрался незаметно. » До подготовки к криосну оставалось полчаса, и Зимний, не мудрствуя лукаво, направился прямиком в отдел оккультизма, откидывая мысль о воровстве бумаг. Солдат, как говорил Пирс, «был послушным мальчиком», и поэтому ему стали давать свободно разгуливать по базе. Не одного убийства среди персонала с легкой руки Зимнего! Если конечно не считать парочку «несчастных» случаев, но многие и сами перекрестились, когда Солдат отправил тех людей на тот свет. В общем, научные работники из отдела мистической херни приняли его почти с благодушием, особенно когда он пригрозил железным кулаком. — Чего надо, Зимний? — зло произнес очкарик, пряча за недовольством страх. — Подробности по артефакту с последней миссии, которая была в Риме, — спокойно ответил Солдат, посылая в руку сигнал о рекалибровке. Вибраниумные пластины с шумом зашелестели, и это возымело должный эффект, все тот же очкарик передал тонкую папку, трясущимися руками. Долго искать не пришлось, то что нужно, само бросилось в глаза. «В Древнем Риме зачастую заключались браки по расчету, поэтому брачующиеся не обязательно любили друг друга. Но все без исключения проходили обряд в Храме Весты. Если в паре ни один не любил друг друга, то после обряда они начинали слышать мысли друг друга, и таким образом, это давало им возможность узнать друг друга с изнанки и полюбить. Так же происходило, если в паре любил кто-то один — его мысли и воспоминания становились ясны для пока еще не любящего супруга. Когда супруги полюбили друг друга всем сердцем, действие артефакта прекращалось» Зимний впал в ступор. Перечитал раз. Второй. Третий. — Что за бред? — ошарашено спросил он, впервые позволяя кому-то видеть свои настоящие эмоции. — Это не бред, а древнеримский историк Дион Кассий, — наморщив нос, ответил «ученый муж». — Насколько это достоверно? — поинтересовался Солдат. — Есть разные интерпретации обряда, но общая суть одна: проходящие ритуал должны в последствии слышать мысли друг друга, если, — он опять скривился, как от зубной боли, — Если они не любят друг друга. В некоторых записях упоминается, что люди могли также видеть чужие воспоминания. — Ага, ясно, понятно, — Зимний всунул бумаги очкарику и вышел из отдела как сомнамбула. В голове билась одна единственная мысль, которая была слишком хороша, чтобы быть правдой. «Всё это время! Всё это время! Блять! Не может быть! Так не бывает! Так не бывает со мной…» «Я не заслуживаю его», — оседая на пол своей каморки и скрючиваясь в позу эмбриона, тревожно мучил себя мыслями Солдат. « В какое дерьмо нас опять вписал Пирс? Ладно террористов и неугодных крошить. Но ритуалы… Чертов пидарас! Ох блять, как я хочу сейчас его увидеть… » За дверью послышались шаги, и в проеме появился командир. — Пойдем, Зимний, пора спать, — устало произнес Рамлоу. «Скажи мне, Рамлоу, почему ты не мог с такой силой втрескаться в какую-нибудь тупорылую Синди? И горя бы не знал, честное слово. Но нет, мы легких путей не ищем… Как же я хочу разъебать всё это проклятое место до основания, кто б только знал. Ебаный Пирс, ебаная Гидра, ебаное всё… » Зимний улавливал чужое отчаяние, злость и нежность, пока его мозг не впал в анабиоз под действием криогеля.***
Иногда Солдата размораживали без командира. Не для миссий, а для тестов и обучения. Он пристреливал новую снайперскую винтовку, параллельно укладывая и разбирая в своей голове чужие воспоминания. Маленький непоседливый Брок лезет на дерево, чтобы достать кошку. Рыжая бестия страшно царапается, и в итоге Брок приходит домой в слезах, царапинах и с расшибленным коленом. Но отчаянно прижимая к груди, держит в руках спасенную счастливицу. Мама сначала ругает, а потом они вместе моют и вычесывают нового члена семьи. Теперь это Рождество. Отец взял увольнительные. Брок с матерью вырезают неказистые имбирные пряники из теста, когда те запекаются и остывают, Брок по уши в глазури творит. Этот вечер наполнен весельем и счастьем. Обычный день, но Брок вернулся со школы не вовремя. По всему дому разносятся крики отца и плач матери. Он видит, как отец ударяет ее, и бежит к ней в попытке защитить. Брок закрывает собой мать, когда отец вновь заносит руку, и на лице домашнего тирана читается ярость и непонимание. Брок уже во втором классе средней школы, но сейчас не посещает занятия. Он все свободное время проводит в палате медленно умирающей матери. Они много разговаривают. Он приносит ей фотографии, которые сделал на выходных в парке с друзьями. Рассказывает, что мечтает стать фотографом и показывать людям красоту, которую они зачастую не замечают. Со страхом на сердце говорит ей о том, что ему нравятся парни. Но мама, конечно же, понимает. С неба льет холодный дождь, и Брок рад ему, ведь так не будет видно его горьких слёз, пролитых на свежей могиле матери. «Настоящие мужики не плачут, Брок, сопли размазывают только педики и слабаки», — со злостью прокручивал в голове он слова отца. Первый серьезный скандал с отцом. Тот категорически против выбора профессии Брока. Фотоаппарат разбивается вдребезги о кафель кухни, ведь Ачиль прочит сыну военную карьеру. Вот Брок впервые на базе Гидры. Вот он впервые видит Зимнего Солдата. Восторг и ужас, восхищение и трепет перед чужой мощью. И дальнейшие осознание, что даже самые сильные иногда не могут помочь себе сами. Трепетная нежность, впервые родившаяся в застенках этого страшного места, живет в груди Брока до самой армии. В армии страшно. В армии порядок через боль. В армии выживает сильнейший, и Брок выбивает себе это право. Первые контракты, как будто нарочно в самых страшных местах. Раскалённый песок повсюду, на зубах, в еде, воде, под ногтями, и даже за веками он неприятно скрипит. Кругом все взрывается. Всё пропахло кровью, и она никогда не смывается с рук. Небо над головой такое красивое, что не верится в саму возможность войны. Гибнут виновные и невиноватые. Террористы подсылают голодного мальчишку в их лагерь, а они, еще новички, по доброте душевной поят его и кормят. И платятся на это, взлетая на воздух вместе с несчастным сиротой, обвешанной взрывчаткой. Брок чудом остается жив. Ночами мучают кошмары. Брок видит оторванные конечности в неестественных позах, разбросанные взрывами по песку, разлагающиеся под палящим солнцем тела. Лица, изуродованные пытками настолько, что перестают быть лицами. Видит океаны крови и чужих кишок, но не может больше разглядеть людей. Ему больше не снится мать. Он собирает вокруг себя верных людей, они вместе прошли через страшные вещи, съели пуд соли. Брок возвращается в Гидру. Смерть отца его не тревожит, он отчаянно благодарен тому, кто, наконец-то, отправил старого ублюдка в могилу. Он возвращается за Солдатом, который так и остался жить в его теперь очерствевшем сердце. Проматывая раз за разом ощущение чужого тепла по отношению к нему, Солдат чувствует как из глаз катятся крупные градины незваных слёз. Хорошо, что никто не видит. Он утирает глаза и убирает винтовку в чехол. Через два часа его ждет умиротворяющий криосон.***
Первым, что Солдат увидел, раскрыв слипшиеся от геля глаза, было спокойное лицо Брока. Язык не поворачивался теперь называть его командиром у себя в голове. «Ох, нас ждет такое ебалово, Зим… Блять, как я ненавижу эту кличку. Нужно придумать тебе имя… Хотя бы для себя… Выжить бы после того, что Пирс тут устроил. Джим? Нет. Роберт? Чарли? Всё какая-то херня. Бля, ты вообще барсук! Спасибо, папаша! Соул? Соул… Звучит хорошо… Ох, старый ты дурак. Вот кого ты приручаешь?» — Доброе утро, Солдат, — произнес Брок кодовую фразу. Рамлоу помог подняться со стола. Солдат, опирался на него, переставляя слабые ноги. Они, как и всегда, брели в душевую смывать остатки геля и греться. Раньше было не так. Прошлый куратор особо не заботился о чистоте, особенно когда поджимало время. Они вошли во влажную комнату. Подталкивая Солдата, Брок довел его до душа и усадил на табуретку, которую принес сюда когда-то сам. Пока Брок отогревал его, постепенно повышая температуру, Зимний улавливал чужие воспоминания за последнее время. Броку представляют нового бойца. Высоченный широченный голубоглазый блондин, который представился Стивеном Роджерсом. СТРАЙК выходит на несколько учебных миссий с Роджерсом. Вот тот же Стивен приносит кофе засидевшемуся допоздна Броку. Провожает до машины. Зовет выпить в бар, рассчитывая на свидание. Но Брок как будто не понимает и приходит вместе с Джеком. Снова Роджерс и снова кофе. Вот миссия в Индийском океане. Вездесущий Стивен прыгает без парашюта. — Солдат, Солдат, — позвал Рамлоу, заметив полностью отсутствующий взгляд своего подопечного. — Командир? — Зимний медленно выплывает из воспоминаний с осознанием того, что сотрет незадачливого Роджерса в порошок. — Пойдем, пора надевать твой парадный костюм, — выключая воду и накидывая на плечи полотенце, произнес Брок. «Как они могли сделать из такого красивого мужчины, такое затюканное, послушное существо? Если всё выгорит, я тебя вытащу, Соул. Ты не слышишь меня. Это просто мои бредни. Возможно, ты бы сейчас с удовольствием удавил меня, но я тебя вытащу. » Солдат не выдержал и прижал Брока к себе. Рамлоу застыл в объятьях, как парализованный. «Пиздец, что творится. Он меня сейчас прикончит?» — Нет, нет, не прикончу. Я всё помню, Брок, — зашептал на ухо Солдат, мягко целуя крепкую шею. Когда Зимний взглянул на Брока, лицо Рамлоу приняло такое сложное выражение, как будто не знало, что выразить в первую очередь: недоумение, страх или надежду. А мысли метались таким ураганом, что Соул не мог уловить ни одну. — Зимний, отпусти, иначе нам будет пиздец. Папа Пирс не оценит, — хрипло попросил Брок. Соул нехотя отлепился, но продолжал держать за руку, не желая отпускать. — Солдат, ну ты чего? — спросил Брок, убирая за ухо влажные пряди, прячущие лицо. — Не вздумай умереть, иначе я сам тебя убью, — с серьезной миной произнес Соул. — Чего? — опешил Брок, а потом как-то невесело усмехнулся. — Постараюсь.***
Солдат не понимал, зачем нужна была эта показуха в центре города, он мог просто сделать один выстрел в голову Фьюри. Но начальство хотело хлеба и зрелищ. И он им этого дал сполна: разруха, сотни разбитых машин, взрывы, тонны гильз, разбросанных по асфальту. Но только потом все равно пришлось доделывать работу из-за некомпетентности командующего состава. Помимо этого, еще и пришлось скрываться от Роджерса. Тут Солдат сил не пожалел и как следует припечатал ушлёпка его же щитом. Пирс за каким-то лядом вызвал в свой дом. Назначил следующие цели. Бешеный Стив и его подружка умирать не хотели. Никак. «Вот сука!» Зимний отбросил разбитые очки и спрыгнул с моста. Месить Роджерса было сплошное удовольствие. Придурок получил по печени за каждую чашку кофе. — Баки? — мученически произнес громила, когда маска Солдата слетела. — Какой нахуй Баки?! Рыжая гадина прострелила ногу, пришлось бросить свето-шумовую и скрыться. Пирс рвал и метал. Не удивительно. Солдат впервые так позорно слился посреди задания. «Кто такой этот ваш Баки? Он знает меня? Почему он думает, что знает меня? Но я ни черта не помню» — Солдат, полный отчет, — потребовал куратор. — Миссия провалена. Цели шестого и четвертого уровней упущены, но серьезно ранены. Готов понести наказание, — проговорил Солдат, смотря сквозь Пирса. — Рамлоу! Разберитесь, в чем была проблема! Они не должны остаться в живых, — приказал Пирс, покидая лабораторию. — Зимний, вставай! — нарочито грубо произнес Рамлоу. Когда они вошли в каморку, Брок достал глушилку. — Что пошло не так? — устало спросил Рамлоу. — Роджерс. Он, кажется, знает меня. Назвал меня «Баки», — ответил Соул. — Ё-мое, только этого нам не хватало. Зимний, слушай внимательно. Роджерса не убивать. Поваляй его для вида, но дай сделать, что нужно. Серьезных ранений не наноси. Вколешь ему потом транков и утащишь на лежку. Гидре, конечно, пиздец, но бережёного бог бережет. Не подведи, — внимательно смотря в глаза, сказал Брок. — Так точно, командир.***
Они стояли на помосте керриера. Роджерс был очень решителен в своем нежелании драться, но Солдат не мог не исполнить приказ. Тем более острая ревность заставляла кулаки чесаться со страшной силой. Наконец-то, изваляв Стивена в должном объёме, Солдат вколол транквилизатор. Роджерс вырубился мгновенно. Зимний подцепил кожаный карман, вытащил чип и заменил его. Летающий корабль стал опасно накреняться, Солдат вколол антидот, подхватил Роджерса подмышку и прыгнул в Потомак. Тяжело дыша, он доплыл до берега и свалил свою ношу рядом. Когда здание начало рушиться, Зимний понял, что перестал слышать мысли Брока с тех пор, как тот дал ему имя.***