***
Фарамир в окружений двух женщин восседал за общим столом, где веселились войны. Снова празднуют победу. Уже какой день подряд, не в силах остановиться. Боромир только делает глоток эля, а потом встает, чтобы пойти в свои покои. Сегодня ему не до смеха. Он высчитал каждый день, и час, зная, что отряд покинул Имладрис. Мужчина прошел через своих людей, оказываясь в пустом коридоре. Желание побыть в одиночестве? Или грусть? Все сразу. Он шагал так громко, что даже не услышал, как в коридоре появился кто-то еще. Высокая, с белоснежными волосами, Дэрина, стояла прямо напротив. Она часто захаживала к отцу Боромира, а теперь каким-то чудом оказалась в замке младшего брата. Недовольно покосившись в её сторону, он просто прошел мимо, заворачивая за угол. Снова один. Вошел в комнату, закрыл двери. Прислонился головой к стене, слушая удары собственного сердца. Правда, длилось это не так долго. Кто-то постучал в двери, заставляя Боромира покраснеть от злости. — Ну что еще? Я же сказал, я устал и хочу побыть один! — Кричит мужчина. — Простите, сэр, — поклонился стражник. — Письмо. Его передали с гонцом. Сказали, лично вам в руки. Боромир схватил конверт из рук парнишки, тут же закрывая двери прямо у него перед носом. Он прошел по холодной комнате, усаживаясь на кровати. Алирия. Она написала ему, спустя столько времени. Взгляд упал на строчки. На то, что она выводила столько времени, нажимая на перо с разной силой. Кое-где виднелись еле заметные капли. Плакала. Снова плакала. Сомкнув зубы, он дочитал письмо до конца, уделяя особое внимание середине. Понять, что чувствовала Алирия трудно, но в письме была правда: »…Ошибка за ошибкой. Я всегда совершаю ошибки. Всю свою жизнь, бегаю в разные стороны, но так и не могу признаться в чувствах. Я знаю, куда веду их. Это конец. И что бы не случилось, я любила тебя. И всегда буду любить. Даже когда пишу это письмо, мне тебя не хватает…». Боромир сжимает пергамент в ладони, а потом просто укладывает рядом с собой на постели. Он снимает с себя одежду, и ложится на кровать. Закрывает глаза, и слушает собственное дыхание. Напиши она в письме, о том, что нужна помощь, он бы сорвался в эту же секунду. Но нет, она никогда бы не попросила помощи. «Огромный каменный тоннель, предстал перед моим взором. Не знаю, что это, просто иду на свет, даже не представляя, зачем делаю такие глупые поступки. В большом зале стоит каменный стол. На нем тело. Я так и не решаюсь открыть плотную ткань, чтобы посмотреть кто это. Руки не слушаются. Отчетливо вижу, но ничего не чувствую.» Он открывает глаза, озираясь по сторонам. Должно быть, просто задремал, и увидел этот сон в пещере. Боромир снова падает на подушку, уставившись в стену. «Просыпаюсь от сильного потока ветра, и прикосновений. Кто-то медленно подходит к моей постели. Алирия. Одетая в белоснежное ночное платье. Я в это не верю, но отдам все, чтобы этот сон не кончился. Она осторожно развязывает шнурки на одежде, сбрасывая легкую ткань на пол. В темноте я плохо её вижу, но в лунном свете обнаженное тело пробуждает во мне то самое сильное влечение к любимой женщине. Распущеные волосы, чуть заметная улыбка, нежные руки. Я не осознаю, как быстро она усаживается сверху. Все так быстро. Алира укладывается на меня, медленно целуя в губы. Мои руки обхватывают её за талию. Я перестаю себя контролировать. Ловким движением перемещаю её так, что она оказывается подо мной, прижатая моим телом и матрасом. Стоило мне поверуть голову, я вижу колыбель. Мне не кажется я вижу в ней маленького мальчика. Хочу что-то сказать, но Она не дает. Разворачивает меня к себе. Медленно провожу носом по её груди, плечам и ключицам. Это все мое. Я хорошо помню этот запах. Потом целую в губы, так сильно, словно хочу отблагодарить за все сразу. Провожу рукой по простыням, достаю кинжал, и зачем-то сжимаю его в ладонях. Поцелуй заходит еще дальше, я хочу почувствовать что-то большее, но вместо этого, просто вонзаю кинжал в её сердце. Чувствую как на губах и языке появляется кровь. Я хочу кричать, но меня словно паролизовало на этой самой кровати. Вокруг кровь. Я убил её.» Боромир вскакивает на постели. В глаза резко пробивается солнечный свет, который он ненавидит. Мужчина осматривает руки, комнату, и постель. Ничего не поменялось. Это сон. Просто плохой сон, который не забудется еще очень долго.***
Эни так замерзла в палатке, что пришлось надеть на себя еще один шерстяной плащ, который она оставила на самый худший случай. Похоже, это он и был. Холгер давно проснулся, покидая их укрытие еще до рассвета. Опять он скрытно пришел ночью, и так же скрытно ушел утром. Про них говорил весь лагерь, но они все равно прятались. Из палатки она вышла самая последняя. Всю ночь снились кошмары, голова болела так, словно кто-то ударил сзади. В лесу уже лежит снег. Судя по всему ночью погода испортилась еще сильнее. — Эни, постой…- кричит Холгер, подбегая сзади. — Да постой же. — Он останавливает её за локоть, разворачивая к себе. — На тебе лица нет. Все хорошо? — Все прекрасно, — саркастично отвечает ему девушка, не глядя в глаза. — Послушай, может хватит? — Холгер расправил плечи. — Ты постоянно меня избегаешь. Приходишь под покровом ночи, а потом сбегаешь рано утром. Что происходит? Он воровато осмотрелся по сторонам, словно и правда боялся, что их услышат. Эни на это только усмехнулась, сказать было нечего. Все её догадки, каким-то чудесным образом выплыли наружу, без лишних объяснений. — Я просто не люблю сплетни, — коротко бросает мужчина. — А меня ты любишь? — Как удар в голову. Эни похоже даже не собирается скрывать своего настроения. — Да, Эн, — без сомнений отвечает разведчик, пытаясь скрыть волнение в голосе. — Я не хочу, чтобы ты сомневалась. Эни была готова провалиться под землю. Вот прямо сейчас, прямо здесь. Провалиться и лежать, пока кто-нибудь не придет на помощь. Верила ли она ему? Да. Возможно именно это, и не давало ругаться дальше. Остался только неприятный осадок. — Не мог бы ты оставить меня, на пару дней? Я просто, — она не дала ему говорить, поднимая руку. — Должна придти в себя, и обо всем подумать. — Подумать о чем? — Прямо спрашивает Холгер. Еще немного и он начнет повышать голос. Еще одна плохая черта. Все делать правильно. — О том, что не хочешь быть со мной рядом? — Эн пожала плечами. — Что же… Хорошо, как пожелаешь. Мужчина только поклонился, даже не дожидаясь её ответов. Просто ушел, шагая мимо деревьев. Эни только грустно прижала голову к дереву, а потом просто уставилась в одну точку. Похоже, эта земля и правда меняет людей до неузноваемости. — А ведь он тебя и правда любит, — слышится знакомый голос сзади. Алирия. Она опять подкралась незаметно, и похоже слышала их ругань. Девушка сложила на груди руки, прислонившись к небольшой скале, возле палаток. — Все очень странно. Так не любят. Совсем. — Холгер слишком закрытый человек, — пожимая плечами сказала Алирия. — Сомневаюсь, что он когда-нибудь публично заявит о чувствах. — Мне все равно, — отмахнулась девушка, на что Ли только усмехнулась. Врать её подруга не умела. — Как прошла ночь? — Как и всегда, — делая шаг на встречу, говорит Алирия. — Эн, я бы не хотела чтобы ты ходила одна. Пообещай мне, никуда не сворачивать. Ладно? — Что в этом страшного? Здесь никого нет. — Я попросила тебя. — Хорошо, да, я поняла Ли, поняла, — кивнула девушка, глядя как подруга удаляется в сторону лагеря. Между ними вдруг что-то произошло. Невидимая преграда, которая была, но её кажется просто не замечали. Ей хотелось кричать от обиды. Или все дело в том, что они все узнали, кто она на самом деле? В Эстельдине не любили эльфов, а она его дочь. — Куда идем дальше? — Громко спрашивает Холгер, обращаясь к Алире. У него красный нос и скулы, мороз прекрасно справляется со своей задачей, мешая говорить разборчиво. — У нас только одна дорога, — отвечает ему следопыт, набрасывая седло на лошадь. — Вперед. Еще миль сорок, потом на Юг. Там свернем к ущелью. Будет еще холоднее. — С чем связан такой холод? Мы же даже не пересекли границы Северной земли. — Мы идем в Могильники, — вздыхает девушка, затягивая подпруги выше. — Дальше хуже, но привыкнуть можно. Привала не будет до следующего дня. Здесь нельзя разбивать лагерь, дорога слишком опасная. — Что в ней особенного, дорога как дорога, — хмыкнул охотник, привязывая своего коня возле дерева. — Это мертвая земля, — тихо произносит Ли, заставляя их перестать шутить и улыбаться. — Живым здесь не место. Следопыты переглянулись, больше не задавая вопросов. Алира знала эти земли, а вот им здесь приходилось трудно. Температура падала до самых низких уровней. Даже Эстельдин казался теплее, хоть и стоял Севернее остальных поселений. — Ты хоть соображаешь, что мы делаем? — Чуть ли не на ухо говорит Митлас, убедившись, что их не слышат. — Идем в самое сердце Могильников. Алира! — Он схватил её за руку, больно впиваясь пальцами. — Тебе нельзя переходить черту… — У меня нет выбора, — шепотом произносит ему девушка. Митлас еще сильнее прижимает её к себе, перехватывая руку Алиры выше. Она издает еле слышный стон, а потом силой вырывается из его объятий. Девушка прижимает Митласа к дереву, привлекая внимание остальных следопытов. — Тебя никто не заставляет идти дальше, — прошептала Алирия. — Так же, как не заставляли и раньше. — Они только и ждут когда ты явишься! — Кричит мужчина, не отступая от своего мнения. Он разозлился не на шутку, перехватывая девушку так, чтобы она больше не смогла выбратся. — Сама угодишь в лапы призраков, и нас за собой. — Отпусти её, — неожиданно слышится грубый голос. — Не хватало еще между собой драки устраивать. — Гном стоит рядом со следопытами, глядя сейчас только на Митласа. Следопыт убрал руку, еле слышно извиняясь перед девушкой. Никогда раньше он не переходил черту, а сейчас что-то словно заставило его это сделать. Неведомая сила, приказала поднять руку. — Спасибо, — кивнула гному следопыт. — Я бы справилась самостоятельно. — Я видел, как вы справлялись, — хмыкнул мужчина, убирая руку с оружия.