Десятая

      Голова не соображала. Неужели я так сильно ударилась, что потеряла память? Нет. Я лежу в подземелье, слушая звуки в бездонных колодцах. Здесь холодно, но кажется, за все время я успела привыкнуть. Снова игра воображения. Я никуда не выходила, и не убегала. Мне опять показалось.       Сейчас, сидя в темноте, мне кажется, мой мир рухнул. Развалился как бумажный домик. Сколько я здесь сижу? Неделю? Две? Месяц? Понятия не имею. От безысходности хочется кричать, и бить в стену руками. Это не поможет, возможно будет еще хуже.       Кое как я встаю на ноги, с горечью понимая, какой конец меня ждет, после выхода из Могильников. Я либо буду вечно блуждать между могилами, либо похоронят заживо. Даже не знаю, что из этого лучше.       Пальцы еле двигаются. Как будто отморозила, сидя в холодной гробнице. Может так и было, я уже не знаю, где правда. Захожу за угол, и вижу свет. Он такой яркий, что от непривычки режет глаза. Маленький мальчик и девочка, сидят вокруг ящика, и вырезают игрушки из дерева. Стоит кровать, и крохотный столик. При виде меня, они оба расплываются в улыбке. — Мама, смотри, — говорит мальчик с кудрявыми волосами. Я опять закрываю глаза, и присаживаюсь рядом с ним. Если такое испытание, я готова проходить его вечно. — Почему ты плачешь? Тебе холодно? — Нет, дорогой, нет, все хорошо. Что ты сделал? Это лошадь? — Задаю вопрос с улыбкой, а сама вытираю слезы. — Да, вот, смотри, — он протягивает мне свое творение, а потом ждет похвалы за то, что сотворил из обычного дерева. Да, это не похоже на лошадь, но для меня это лучшее творение. — Ты молодец! Просто молодец!       Не нахожу сил чтобы открыть глаза, но чувствую, как мальчик подходит ко мне, и обнимает маленькими ручками. Я обнимаю его в ответ, прижимая к себе еще сильнее. Сон, в котором я готова жить вечно. — Мама, не плачь, слышишь? Не плачь, — тихо говорит мальчик.       В какую-то минуту, раздается щелчок, и все исчезает. Я опять сижу посреди комнаты в полном одиночестве. Слезы градом текут по щекам, и шее, а я так и не могу остановить эту истерику. Наклоняю голову вниз, и вижу плотные черные плащи прямо напротив. Их уже двое. Какая долгожданная встреча спустя столько лет, правда? Я усмехаюсь, а у самой трясутся губы.       Холодная ладонь Кхамула ложится мне на спину сверху, и я чувствую как он надавливает на вниз, чтобы я преклонилась. Не будет этого. Я отскакиваю в сторону, и сажусь к стене. Ему это не нравится. Он молчит, но я слышу это шипение через плотную ткань его одежды. Теперь он снова один, и будь у меня меч все давно бы завершилось в мою пользу. — Твои мир пожрет огонь, — протяжно выговаривает Кхамул, а потом смеется своим противным могильным шипением. — Отправляйся в царство тьмы, Кхамул, здесь для тебя ничего не осталось, — выговариваю чуть ли не каждую букву, чувствуя дрожь по всему телу. — Уходи! — Я начинаю читать последнюю страницу из книги, он дергает головой в капюшоне, но ничего не происходит.       Он подходит ближе ко мне, одной рукой поднимая за ворот куртки. Спина уже прикасается к холодным стенам, а он прямо напротив. Другие не видят, а я вижу как он выглядит. Вижу, это костлявое лицо, и белую кожу под черной тканью. Он самый высокий из всех, и самый медлительный. Все делает дольше, чем остальные. Даже убивает, по своему. «Ты должна быть на нашей стороне, Алира. На нашей. На нашей стороне» — Звучит шепот на черном моргульском наречий. Всю спину покрывает волна холода, я давно не слышала их родного языка. От этого только хуже. — Лучше убей меня, — умоляю Кхамула, но тот только усмехается, а потом отпускает меня, и снова куда-то уходит. Знаю, что мне нужно произнести только три слова, чтобы он вернулся. Но сижу молча.       Встаю на ноги, и снова иду по темному коридору. Больше меня здесь никто не трогает, я просто медленно шагаю к залу, где восседает Кхамул. Все мне кажется до ужаса знакомым. Даже свечи, которые горят зеленым светом. Он сидит на троне, склонив голову. Вышагиваю рядом, но он никак не реагирует. Ему все равно. Мне позволительно бродить где угодно. Что же, положением своим я пользуюсь очень удачно. Знаю, что сзади есть кинжал. Пара движений, и я его вытащу. А пока буду пользоватся положением. — Что я получу если встану на вашу сторону? — Говорю уверянным голосом, глядя как его голова поднимается в мою сторону. — Вечная жизнь в Могильнике? Дурная слава? И сила? Что еще?       Кхамул усмехается, а потом встает с места. Он молчит, и мне это не нравится. Это всегда плохой знак. Лучше бы сидел на троне. «Ты получишь хозяина. Повелителя, который захватит все Средиземье. Золото, и все, что пожелаешь». — Прошипел призрак, усаживаясь обратно на свое место. То, что мне нужно. Да, это рискованно, но я должна что-то сделать.       Я подхожу ближе. Ровно настолько, чтобы наши лица были на одном уровне. Он неподвижно сидит на одном месте. — А что если мне нужна жизнь смертных? Что тогда? — Говорю в «лицо» призраку. — Помнишь нашу последнюю встречу? Запомни главное правило: всегда проверяй следопытов.       С этими словами, я хватаю кинжал и вонзаю в его лицо в капюшоне. Рукоять нагревается, и я отпускаю руку. Раздается страшный вопль. Он проносится по всему подземелью. Когда бегу на выход, только успеваю схватить меч. Убирая его в ножны на поясе. Мне плевать, что я в легкой одежде. Плевать, что я могу не выйти и сделаю себе еще хуже. Главное, я убегу как можно дальше.

***

      Боромир стоит на крыльце, глубоко вдыхая морозный воздух. Следопыты снуют туда сюда, занимаясь какими-то своими делами. Ему не интересно, он просто пытается убить время. Холгер и Эни сидят в большом зале, с ними и Леголас и Велнор, а вот Боромиру захотелось побыть в тишине, наблюдая за жизнью следопытов. Север его успокаивал, пусть и был не таким приветливым. — Доусон, ты видел, что он творит? — Слышится с конюшни. Боромир прищуривается, не понимая, что там происходит.       Хросфель разбил копытами всю дверь, беспокойно наматывая круги в стоиле. Ему что-то не нравится. Он нервничает, выпуская пар на морозный воздух. Боромир заходит внутрь, получая недовольные взгляды следопытов. Мужчина подходит ближе, глядя на беспокойное животное. — Всю ночь в стену долбит! — Возмущается конюх. — Отпустите его, — говорит Велнор, появляясь на пороге конюшни. — Он беспокоится. Отпустите, я сказал!       Не успевает конюх отойти в сторону и открыть дверь, как Хросфель вылетает из стойла, и галопом несется на выход. Велнор пожимает плечами, встречаясь с Боромиром взглядом, дескать сделал все, что в моих силах. — Животные порой умнее, чем люди, — говорит следопыт, стоя рядом с Боромиром. — Он явно что-то чувствует. Плохое, или хорошее, время покажет.       Они оба молча стоят посреди конюшни, слушая редкое ржание лошадей в стоилах. Боромир хочет что-то спросить, но не решается. Вместе они выходят из конюшни, шагая внутрь замка. — Хотел что-то спросить, спрашивай, — на ходу произносит Велнор, поднимаясь по лестнице. — Знаю, мы не ладим, но… Она была бы рада увидеть тебя на наших землях. — Последнее время было особенно сложно.       Говорит Боромир, и они останавливаются. Когда-то давно, Велнор говорил то же самое, уезжая из Эстельдина. — Она бы все равно ушла на Север, — вздыхает следопыт, поворачиваясь к собеседнику. — Нельзя держать человека силой. Как волчицу. Она либо с тобой добровольно, либо ты держишь её в клетке. — Боромир усмехается, на правду, но не отвечает. — Она сделала правильный выбор, спасая тебя той ночью.       Велнор поклонился, и вышел, оставляя Боромира наедине с его собственными мыслями. Разговаривать не было, никакого желания. Да и к чему? Когда уже все давно сказано.

***

      Из подземелья выйти не сложно. Сложно не умереть потом. Я провела три дня на холоде, блуждая то в одну сторону, то в другую. Поднималась буря. Если не найду укрытие, замерзну. У меня ничего нет, только оружие. Оно не поможет в борьбе с погодой, уж в этом я уверена.       Начала сильно кашлять. Организм больше не защищался. Он медленно умирал на холоде. Стала замечать, как немеют ноги. Сугробы были почти по колено, даже при больших возможностях, человеку не выжить в таких условиях. Не понимаю, как сажусь в снег. Уши заложило, а глаза покрываются пеленой, и я ничего вокруг не вижу. Только черная точка в поле.       Если за мной идут мертвые, пусть так. Главное не умереть здесь, на холоде. Руки уже не двигаются. Вся одежда покрыта снегом. Я ничего больше не чувствую. Закрываются глаза, мне хочется спать. Чуть ли не падаю в снег, осторожно сохраняя равновесие. Последнее, что я вижу до того, как теряю сознание: огромную черную морду, коня, которого я однажды спасла от смерти.