Blood, water

В воздухе витало напряжение. Хонджун почувствовал это, как только вошёл в гостиную. Будто дым или электричество были на его коже. — Юнхо, — позвал он, захлопнув за собой входную дверь. Мгновение, и Юнхо вышел из спальни, с телефоном возле уха. Он встретился взглядом с Хонджуном и склонил голову в вопросе. В следующую секунду он произнёс в телефон: — Нет, он ничего не сказал. Он вёл себя совершенно нормально. Хонджун напрягся. В каждой части тела Юнхо было беспокойство. Что-то случилось, и страх, растущий в животе Хонджуна, говорил ему, что это было из-за Сана, что-то случилось с Саном, плохие вещи никогда не прекратят случатся. — В чём дело? — Хонджун спросил и в то же время не знал, хотел ли он вообще знать. — Мин, я перезвоню тебе позже, — сказал Юнхо в телефон, глядя на Хонджуна. — Да, ты тоже. Как только он закончил разговор и сосредоточил всё своё внимание на нём, Хонджун больше не мог сдерживаться. — Что-то с Саном? — спросил он. — С ним что-то случилось? — Нет, — медленно сказал Юнхо. — Нет, хён, Сан… он в порядке. Он дома, с ним всё хорошо. — Тогда что случилось? — спросил Хонджун. Юнхо закусил нижнюю губу. — Ёсан исчез. — Что ты имеешь в виду под «исчез»? — Ну, они проснулись, а его не было, — сказал Юнхо. — Мин нашёл записку от него, в которой говорилось, что он должен позаботиться о себе, а когда Сонхва-хён проверил его комнату, он обнаружил, что некоторые из его вещей пропали. Он просто ушёл. Никто не знает почему. Хонджун промолчал. Он догадывался, почему он ушёл. — Как Уён? — спросил он вместо этого. — Плохо, — сказал Юнхо, закусив губу, когда он что-то печатал в телефоне. Наверное, писал Минги. — Ты знаешь, что он и Ёсан были связаны. Ёсан не сказал ему, что уходит. Уён не может понять, почему. Хонджун вспомнил, когда он спросил Уёна о кровных узах, о том, как он говорил о Ёсане. Он видел, как Кан смотрел на Уёна. Он правда не думал, что Ёсан сможет держаться на расстоянии от Уёна, независимо от присутствия Сана. Дом вампиров, должно быть, перевернули с ног на голову. В голове Хонджуна вдруг появились воспоминания о Сонхва той ночью. Много ночей назад, когда он сказал ему, что думал, то что он делал для своей семьи недостаточно. — Я ухожу, — сказал Юнхо. Хонджун вернулся в настоящее. — Куда? — Я собираюсь найти Ёсана, — сказал Юнхо, хватая своё пальто. — Он может быть в одном из скейт-парков, где ему нравится проводить время. Хонджун в этом сомневался. Он плохо знал Ёсана, но тот не был похож на человека, который делал что-то подобное, не планируя наперёд. Но он не мог расстраивать Юнхо, поэтому сказал: — Я пойду с тобой. — Не думаю, что это хорошая идея, — нерешительно произнёс Юнхо. — Если я всё-таки найду Ёсана, думаю, тебе не стоит быть там в этот момент. Это был завуалированный способ сказать, что Ёсан ненавидел Хонджуна, но последний уже знал это. — Ты не можешь пойти один, — сказал он. — Я буду в порядке, — настаивал Юнхо. — Сейчас только начало ночи, я не уйду далеко. — Тебе не нужно никуда идти, — сказал Хонджун. Юнхо не мог найти Ёсана. Сонхва мог бы, но не Юнхо. — Я должен, — сказал Юнхо. — Только Сонхва-хён и Чонхо ищут его. Минги и Сан не могут выйти из дома, а Уён… Уён не в состоянии сделать это. Он выглядел очень серьёзно. Хонджун закусил губу и кивнул. — Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, — сказал он. — Хорошо, — сказал Юнхо и вышел за дверь. Хонджун остался один в квартире. Он медленно снял верхнюю одежду, принял душ и поужинал. Затем он наконец сделал то, о чём думал всё это время. Хонджун не мог позвонить Сонхва. Он не мог, как бы сильно ему не хотелось увидеть его, узнать, всё ли с ним в порядке, и сказать ему, что это не его вина. Он предположил, что Уён не в состоянии отвечать на телефонные звонки. Поэтому Хонджун позвонил Сану. Когда пошли гудки, он почувствовал странное волнение и попытался подавить это чувство. Теперь разговоры Хонджуна с Саном были трудными. Он пытался пошутить, как раньше, но даже для него самого это звучало натянуто и неловко, и его собеседник тоже мог это слышать. Сану тоже было неудобно разговаривать с Хонджуном. Хонджун задумался, что Сан чувствовал по поводу внезапного ухода Ёсана. Они не были близки. Был ли Сан втайне рад? Знал ли он о собственнических чувствах Ёсана к Уёну? Пошли гудки: один, два, три. Нет ответа. Хонджун посмотрел на экран своего телефона. Может, Сан был занят. Может, его телефон был в другой комнате. Один звонок без ответа ничего не значил. Он решил не звонить ему снова и вместо этого позвонил Минги. На этот раз звонок был принят после первому гудка. — Хён, — сказала Минги в знак приветствия. — Привет, Минги, — сказал Хонджун. — Юнхо рассказал мне, что случилось. Как все? — Эээ, не очень хорошо, — сказал Минги. — Никто не знает, куда он пошёл и почему. Он мне ничего не сказал. Он просто оставил записку, в которой было написано, что я должен позаботиться о себе. — Мне очень жаль, — сказал Хонджун, он действительно был серьёзен. Он не был близок с Ёсаном, но сочувствовал Минги и остальным. — Где все? — «где Сонхва?», хотел он спросить, но не мог. — Чонхо и Сонхва-хён ушли, — сказал Минги. — Я, Уён и Сан здесь. Я не могу… не могу ничего сделать. — Сохранять спокойствие дома тоже важно, — сказал Хонджун. — Я позвонил Сану, но он не ответил. — Он сейчас с Уёном. Ты хочешь, чтобы я передал ему телефон? — Нет, всё в порядке, — ответил Хонджун. Сейчас Уён больше нуждался в Сане. — Просто… позаботься о себе, хорошо? В конце концов, Ёсан найдётся. Они должны были найти его. Для Уёна. Для Минги и Чонхо, и, может быть, даже для Сана. И для Сонхва. Хонджун колебался. Мог ли он спросить? Было бы странно спрашивать о Сонхва, скажет ли ему Минги? — Извини, хён, мне нужно идти, Юнхо звонит, — сказала Минги, принимая решение за Хонджуна. — Я перезвоню тебе позже? — Дай мне знать, если что-нибудь случится, — сказал Хонджун. Как только Минги повесил трубку, в квартире стало тихо. Хонджун вяло бродил, не зная, что теперь делать. Он продолжал думать об Уёне и Сонхва. Желание позвонить второму не отпускал его. Ёсан был частью семьи Сонхва. Хонджун никогда не заставлял никого уходить из семьи не по своей воле. Ким подумал о Сонхва и его создателе. Затем о том, когда в последний раз видел его, холодное, обиженное выражение его лица, в то время как его глаза были залиты слезами. Хонджун решил всё-таки не звонить ему. Сонхва не хотел бы с ним разговаривать, не сейчас. Он положил телефон и лег спать. В конце концов, Сонхва был тем, кто ему позвонил. Хонджун уставился на экран своего телефона. Он не менял контакт Сонхва. Имя по-прежнему было «персик», на контактной фотографии Сонхва по-прежнему был он же, этот снимок он тайно сделал, когда Сонхва смотрел на витрину рождественского магазина глазами, сияющими, как звёзды, и широкой улыбкой на лице. Пугливая часть Хонджуна посоветовала ему сбросить вызов и сделать вид, будто он никогда не видел звонка. Но он так не сделал. Беседа была короткой, вежливой, может быть, до боли мучительной. Хонджун знал, что Сонхва использовал свой формальный голос в отношении него, и это было совсем по-другому — слышать, как он снова так с ним разговаривал. В середине разговора Хонджун чуть не раскололся, наполненный внезапным желанием нырнуть глубже, спросить, как дела у Сонхва, но сдержался. И звонок закончился запланированной встречей на вторник на следующей неделе. Хонджун мог справиться с этим. Он повторял это себе тысячу раз, днём и ночью. Сонхва нужно было поговорить с ним о Сане. Хонджун мог справиться с присутствием Сонхва ради Сана. Во всей этой ситуации было что-то невероятно забавное. Как будто Сонхва был жестоким бывшим мужем, и ему нужно было помириться со вторым родителем Сана, Хонджуном. Но если они были родителями, то очевидно, кого из них предпочитал Сан. — Как вы? — спросил Хонджун, пытаясь говорить мягко и искренне. Как Сонхва. У Хонджуна всегда было много разных чувств, но он никогда не мог передать их красиво, в отличие от Пака. — У нас всё в порядке, — сказал Сан. — Всё ещё ищем. Единственное, что мы можем сделать сейчас — это ждать и надеяться, что появится подсказка или он пойдёт навстречу. Мы спросили всех друзей Ёсана, но либо никто из них не знает, либо они не отвечают. Под «мы» он имел в виду Сонхва. Сан всегда избегал называть его имя Хонджуну. Было очевидно, что он знал, что произошло между ними двумя. — У тебя всё нормально? — настаивал Хонджун. — Именно у тебя Сан. Сан был слишком проницателен, чтобы не заметить причины ухода Ёсана. Он должен был знать, что Кан ушёл из-за него, но Хонджун не знал, сообразил ли он, почему именно. Для кого. — Все в доме несчастны, — коротко сказал Сан. — Это нехорошо. Я никогда не был с ним близок, но… Уён, Чонхо и… и все они его любят. Хонджун это знал, но он не знал, что ещё сказать, кроме слов сожаления. — Мне пора идти, — сказал Сан. — Я нужен Уёну. Поговорим позже, ладно? Хонджун даже не удивился. Сан всегда сокращал их разговоры, каждый раз приводя разные причины — ему нужно было поесть, он должен был проверить Минги, Чонхо позвал его, Уён нуждался в нём. Сан всегда пытался сделать людей счастливыми. Хонджун хотел надавить на него, но по телефону было трудно, когда он не мог оказать никакого давления, Сан мог сбежать одним нажатием кнопки. — Хорошо, — ответил Хонджун. — Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Сан промычал, быстро попрощался и закончил разговор. Хонджун чувствовал, как их дружба ускользала между его пальцев, как песок, такой мелкий, что он даже не думал, что сможет удержать его в руке, как бы крепко он ни сжимал кулак. И снова Хонджун не знал, что делать. В понедельник вечером, в ночь перед тем, как Хонджун снова должен был увидеть Сонхва, в ночь, когда его нервы были напряжены до предела, к нему пришёл неожиданный гость. Хонджун пришёл домой и обнаружил, что он ждал у двери его квартиры, без пальто и куртки, шаркая неуклюже ногами. — Могу ли я войти? — спросил Уён. Хонджун смог только кивнуть, слишком удивлённый, чтобы ответить. Уён был постоянным гостем до исчезновения Ёсана. Хонджун слышал от Минги, что с тех пор он был нестабильным, и Сонхва не хотел, чтобы он уходил один. Но здесь он был один перед квартирой Хонджуна и ждал его. Уён не чувствовал холода, но Хонджун всё равно увеличил температуру. Он даже не пытался выглядеть человеком, одетым только в тонкую рубашку. Сонхва всегда старался одеваться по температуре. Они оба сидели в гостиной. Хонджун обдумывал, что сказать, а Уён, казалось, был доволен ожиданием. Он выглядел усталым. Как будто это была усталость, которая зародилась в его сердце, настолько глубоко внутрь она проникала до костей. — Почему ты здесь? — наконец спросил Хонджун. Никаких глупых вопросов о том, как дела Уёна. Он не думал, что Чон захочет отвечать. — Я не знаю, — пробормотал Уён. — Мне просто нужно было поговорить с кем-нибудь вне дома. — Я думал, они не хотели, чтобы ты выходил из дома, — сказал Хонджун. Под «они» он имел в виду Сонхва. — Ты сбежал? — Нет, они не так… не так беспокоятся обо мне, как раньше, — сказал Уён. — Всё в порядке. Он не был в порядке, и они оба знали это. — О чём ты хотел со мной поговорить? — спросил Хонджун. Когда Уён не ответил, он сказал: — Ну, у нас есть вся ночь. Юнхо, вероятно, будет дома через час или два, и ты можешь поговорить с ним, если хочешь. Или мы можем посмотреть телевизор. Посмотрим, есть ли какие-нибудь хорошие развлекательные шоу. Уён всё ещё не отвечал. Хонджун не возражал. Он имел в виду то, что сказал. Если Уён хотел поговорить, Хонджун мог ему это дать. Если бы он хотел, чтобы его отвлекли на ночь, как будто ничего не случилось, Ким тоже мог бы это сделать. Хонджун ждал и уже собирался подняться на ноги, когда Уён наконец заговорил: — Это моя вина. — Нет, это не так. — Это так, — парировал Уён. Хонджун колебался. Знал ли Уён о чувствах Ёсана к нему? Чувствовал ли он себя виноватым за то, что вместо этого был влюблён в Сана? Хонджун начал осторожно говорить. — Ёсан сделал свой выбор, ты ни к чему его не подталкивал. — Да, — сказал Уён. — Я сделал это, сделав то, из-за чего ему было слишком трудно остаться. Он выглядел несчастным, и сердце Хонджуна сжалось. — Это не твоя вина, — сказал он. — У Ёсана есть свои чувства, в которых ему нужно разобраться. Это не… ты ему ничего не должен. — Да, — сказал Уён глухим голосом. — Я был должен ему по крайней мере… я должен был хотя бы поговорить с ним. После него… после нас… мне не следовало делать вид, будто ничего не происходит. Хонджун не умел осторожничать. Он собирался прямо спросить Уёна, знал ли он о чувствах Ёсана к нему. Но прежде чем он успел это сделать, его прервал звонок в дверь. Еще один незапланированный гость. Хонджун неохотно покинул Уёна, чтобы проверить входную дверь, и человек, которого он увидел через глазок, заставил его задуматься. Это был Чонхо. Хонджун открыл дверь. Он удивлённо взглянул на Чонхо. Что он здесь делал? Хонджун даже не знал, что Чонхо знал, где они жили. — Добрый вечер, — сказал Чонхо. — Я надеялся забрать кое-что из вещей Сана-хёна. Могу ли я войти? Серьёзный, формальный, отстранённый. Как Сонхва по телефону. Хонджун сглотнул и кивнул. Чонхо вошёл в квартиру и замер в тот момент, когда его взгляд упал на Уёна. Похоже, он не знал, что Чон здесь. У просто сидел с опущенной головой, едва замечая присутствие Чонхо. Хонджун проигнорировал напряжение. — Что тебе нужно? — спросил он. — Его игрушки, личные вещи, — сказал Чонхо, отрывая взгляд от Уёна. — Он хочет украсить свою комнату. — Ты мог позвонить заранее, — сказал Хонджун. — Я бы всё это приготовил. — Хён предложил это, — сказал Чонхо. — Я должен был, но забыл. В доме царит хаос. Под «хёном» он имел в виду Сонхва. Хонджун внезапно вспомнил, когда в последний раз видел Ёсана, тот сказал ему держаться подальше от Пака. Ким почувствовал, что Чонхо тоже не хотел, чтобы он разговаривал с ним. — Хорошо, я пойду начну собирать вещи, — сказал Хонджун, повернулся к Уёну и продолжил: — Подожди меня, хорошо? Я скоро вернусь. Уён безмолвно кивнул. Хонджун вошёл в комнату Сана и Юнхо. Там царил беспорядок, как и всегда, но уже не такой — одежда Юнхо валялась на стуле, кровать Юнхо не заправлена, книги Юнхо разбросаны по столу. Хонджун сел на холодную аккуратно заправленную кровать Сана и задумался, чего бы Чхве больше всего хотел. Может быть, его плакаты с современным искусством или дурацкие колокольчики, которые он подарил на ярмарке. Хонджун серьёзно задумался о том, как снять с потолка гирлянды в виде тёмных звезд, прежде чем собрать любимые плюшевые игрушки Сана. В груди Хонджуна была тяжесть, когда он поднял старую плюшевую игрушку выдры. Это было похоже на последний удар. Сан переезжал в большой дом. Вернётся ли он сюда когда-нибудь, как планировалось? Мысли Хонджуна прервались повышенными голосами. Он встал, когда услышал, как что-то рухнуло на пол. Он бросил все вещи, побежал обратно в гостиную и встал замертво. Уён и Чонхо дрались. Хонджун стоял, всё ещё ошеломлённый. В этом не было ничего игривого. Это был чистый гнев, чистая агрессия, которая текла по их телам, когда они сталкивались друг с другом. Уён кричал, но Хонджун не мог разобрать ни слова, а глаза Чонхо загорелись чистым гневом. Уён сильно оттолкнул Чонхо, и тот отшатнулся всего на шаг, прежде чем он оттолкнул Уёна так же сильно. Звук удара его ладоней о грудь У отразился в голове Хонджуна. Этого было достаточно, чтобы вытащить его из оцепенения. — Эй, хватит! — крикнул он, бросаясь между ними двумя. — Стойте, вы сломаете друг другу что-нибудь. Только когда Хонджун оказался между ними, он осознал свою глупость. Уён и Чонхо были вампирами. Сонхва легко переносил Хонджуна на одной руке. Сила вампиров была сверхчеловеческой. Чонхо отбросил Хонджуна в сторону. Это было всего лишь прикосновение, но Ким понял, что в мгновение ока рука Чонхо отбросила его назад. Он поднял глаза и увидел, что Уён схватил Чонхо за воротник и притянул к себе. В следующую секунду Хо вырвался и, ударив локтем, заставил Чона отступить. Две вещи были очевидны: Чонхо был сильнее Уёна и более здравомыслящим. Чем дольше это будет продолжаться, тем больше Уён получит травм. Хонджун не думал. Он прыгнул прямо между ними, но на этот раз он подошёл к Уёну, прижавшись к нему спереди. Он приготовился к удару. Но тот так и настал. Хонджун резко открыл глаз и увидел, что Чонхо стоял неподвижно, грудь вздымалась, руки сжаты в кулаки по бокам. В руках Хонджуна Уён трясся. — Забери свои слова обратно! — кричал он. — Ты врёшь, забери свои слова! — Я не буду, — крикнул в ответ Чонхо. — Это правда, и ты это знаешь. — Нет, это не так, — сказал Уён. Он плакал, понял Хонджун. Он всё это время плакал. — Это так, — сказал Чонхо, его глаза светились гневом. — Ёсан-хён слишком сильно тебя любит, чтобы ненавидеть, но я не люблю. Я ненавижу тебя. Он ушёл из-за тебя. Всё испорчено из-за тебя. Уён ахнул, но ничего не сказал. Он сильно дрожал в руках Хонджуна, лицо было залито слезами, ноги дрожали. Казалось, он мог упасть в обморок в любой момент. — Эй, — резко сказал Хонджун. — Нельзя с ним так разговаривать. — Кто ты, чёрт возьми, такой, чтобы мне это говорить? — рявкнул Чонхо. — Кто ты такой, чтобы мне указывать? — Ты стоишь в моём грёбаном доме, — парировал Хонджун. — Не говори ему этого дерьма под моей крышей. Плечи Чонхо напряглись, но он не двинулся с места. Хонджун обратил внимание на Уёна. Он рыдал, кашляя, давясь слезами. Он пошатнулся, Хонджун схватил его за руки и усадил на пол. Слёзы вытереть он не пытался, это была нелёгкая задача. Он просто крепко обнял Уёна и опустился на пол на колени. Уён просто продолжал плакать, весь гнев исчез. Хонджун глубоко вдохнул и посмотрел на Чонхо. — Я знаю, что тебе больно, но в то же время ты не хочешь сделать ему больно, — сказал он. — Ты этого не знаешь, — сказал Чонхо. — Ты ничего обо мне не знаешь. — Ты всё ещё здесь, — сказал Хонджун. — Ты не уйдёшь, потому что хочешь быть уверен, что я позабочусь о нём. Челюсть Чонхо сжалась. Он не ответил. Хонджун встал на колени между двумя вампирами, один развалился у него на руках, а другой смотрел на него сверху вниз, не отводя взгляда. Теперь такой стала их жизнь. — Чонхо, мне очень жаль, — сказал Хонджун. Чонхо нахмурился. В его глазах было удивление, прежде чем оно сменилось подозрением. — Я знаю, что сейчас всё пошло наперекосяк, — сказал Хонджун. — Это несправедливо, мне очень жаль. Это не твоя вина, ты заслуживаешь лучшего. Но ты не можешь избавиться от своей боли, переложив её на Уёна. Так не работает. Так тебе будет ещё больнее. Чонхо ничего не сказал. Пылающий гнев на его лице исчез, и его место заняла маска безэмоцианальности и пустоты. — Хотел бы я сделать всё лучше, — сказал Хонджун, и ему стало больно. — Но я могу сказать только то, что усугубит ситуацию. Не делай этого. Вы семья. Ради бога, посмотри на него. Тебе стало легче после того, как ты это сделал? Тишина. Единственным звуком в комнате были жалкие всхлипы Уёна. — Ты можешь ненавидеть меня или кого-то ещё, — сказал Хонджун. — Но не друг друга. Чонхо только посмотрел на Хонджуна, ничего не говоря. Невозможно было прочитать эмоции на его лице. Эмоций в его глазах было слишком много, чтобы их можно было расшифровать. После долгой тишины, нарушаемой только судорожными вздохами Уёна, Чонхо наконец заговорил тихим голосом: — Но если это не его вина, то чья? Хонджун сглотнул. — Иногда виновник нет, — сказал он. Вот и всё. Иногда не было чьей-либо вины. Чонхо больше ничего не сказал. Вечером во вторник пошёл снег. В марте в Сеуле шёл снег, но Хонджун стоял у окна и смотрел, как падали снежинки. Вскоре он прекратился, но снегопада было достаточно, чтобы посыпать здания и дорожки белой пылью, как сцена из книжки с картинками. Сонхва прибыл ровно в восемь тридцать. Хонджун вскочил с дивана и с потными ладонями подошёл к двери. Он не знал, почему так нервничал. Это был Сонхва. Хонджуну было так легко с ним, что он проводил с ним ночь за ночью, месяц за месяцем. Но ему всё же пришлось вытереть ладони о джинсы и глубоко вдохнуть, прежде чем открыть дверь. И Сонхва стоял там. Он не говорил. Он просто посмотрел на Хонджуна, и тот посмотрел в ответ, не понимая, что было на его собственном лице. Он даже не понимал, что было на лице Сонхва. Через несколько секунд Сонхва откашлялся и спросил: — Могу я войти? Хонджун вздрогнул и ответил: — Да, конечно, — и отошёл от прохода, чтобы впустить его. Проходя мимо, он уловил аромат Сонхва. Это был аромат, который Хонджун выбрал для него несколько месяцев назад. Они сидели и думали друг о друге в тесной гостиной. Хонджун занял своё потрепанное кресло. Сонхва сел на фиолетовый диван. Хонджун не мог оторвать от него глаз. Сонхва выглядел невероятно. Его волосы были длиннее, чем раньше, всё ещё чёрные, как ночь, мягкими волнами спадали по обе стороны от его лица. Он был хорошо одет, в аккуратную мятно-зелёную рубашку и белое пальто. Он выглядел модно и собранно. Он выглядел совсем не так, как в последний раз, когда Хонджун видел его. Тогда он был одет в белую рубашку, вспомнил Хонджун, и в его выражении лица было что-то вроде тошноты, отчаяния и давления. Его кожа была похожа на бумагу. — Спасибо, что согласились встретиться со мной, — сказал Сонхва. Такой формальный, такой отстранённый. Хонджун кивнул. Ему было интересно, что видит Сонхва, когда смотрел на него. Если Хонджун выглядел несчастным, одиноким или пустым внутри. — Я подумал, что было бы лучше обсудить будущее Сана лично, — продолжил Сонхва. — Он останется с нами, пока не пройдёт фазу новорождённости. После этого он может вернуться сюда. Если он захочет. Хонджун снова кивнул. — Он сказал мне, что хочет закончить обучение, — сказал Сонхва, — но, очевидно, ему придётся пропустить этот семестр. Он сказал, что может попытаться сделать так, чтобы уроки приходились на вечер. Я надеялся, что вы с Юнхо сможете помочь с этим. У меня нет опыта работы с образовательными учреждениями. Он выдавил улыбку. Это выглядело так будто он улыбался партнёру по бизнесу. Хонджун не мог улыбнуться в ответ. — Я постараюсь, — сказал он. — Хорошо, спасибо, — сказал Сонхва. — Я оплачу ему половину обучения в следующем семестре. — Половину? — Хонджун был удивлён. Он ожидал, что Сонхва предложит заплатить полную сумму. Таким был Сонхва. — Я подумал, что ты не захочешь, чтобы я платил полную сумму, — тихо сказал Сонхва. — Я знаю тебя. После его слов в комнате воцарилась тишина. Хонджун не знал, что ответить. Что он мог сказать? Сонхва сидел в его гостиной и вёл себя так, будто всё нормально, как будто они никогда не были вместе, так серьёзно, так формально, так безупречно. Хонджун ничего не мог сказать. Он просто смотрел на свои руки и хотел знать, что делать. Сонхва нарушил тишину. — Хонджун. Мне жаль. Хонджун вскинул голову. — Я не должен был говорить то, что сказал, — сказал Сонхва. Он смотрел на Хонджуна, как обычно, не боясь зрительного контакта. — Я был нервничал, но это не оправдание. То, что я тебе сказал, нельзя никак оправдать. Ты пережил одно из самых больших потрясений в своей жизни, и вместо того, чтобы поддержать тебя, я был жесток и сделал тебе больно. Мне жаль. Хонджун не знал, что ответить. Он не думал, что сможет вообще что-то сказать. — В любом случае, это была ложь, — продолжил Сонхва и горько усмехнулся. — Сан никогда не полюбит кого-то больше, чем тебя и Юнхо. — Ты его создатель, — слова были произнесены раньше, чем Хонджун понял это. — Да, мы друзья, и он благодарен, что я спас ему жизнь, — сказал Сонхва. — Это ничто по сравнению с тем, что ты с Юнхо значите для него, — он остановился, а затем выдохнул. — Я бы никогда не стал пытаться что-либо изменить в нём. Никогда. Хонджун никогда не думал, что так будет. Сонхва всегда хотел любви, но никогда никому не мог причинить вреда. Это был не Сонхва. — Я… я тоже, — сказал Хонджун. — Благодарю. Он заметил, что Сонхва удивился, но не посмотрел на него. Хонджун просто смотрел на свои руки. — Спасибо, Сонхва, — тихо сказал он. Он не осмелился поднять голову. Ему не хватило храбрости, чтобы взглянуть в лицо Сонхва. — Я должен был, — сказал Сонхва почти шёпотом. — Я… я не мог это просто так оставить. Я… спасибо, Хонджун. За понимание. Хонджун понял. Он кивнул, всё ещё отводя взгляд. Проходили секунды. Они сидели молча, Хонджун не осмеливался смотреть на Сонхва из-за страха перед тем, что он мог там увидеть. Если бы он поднял глаза и увидел, что Сонхва смотрел на него со звёздами в глазах, сможет ли он пережить это? Сонхва откашлялся. — В основном я хотел поговорить о поставках крови для Сана. Хонджун глубоко вздохнул. Наконец он поднял голову и смог посмотреть на Сонхва. Далёкие формальности исчезли, но он не выглядел грубым, незащищённым. Этого было достаточно. — Да, конечно, — сказал Хонджун. Ему нельзя было развалиться перед Сонхва. — Я не знаю, обсуждали ли вы это с Юнхо, — сказал Сонхва. — Источники крови — это проблема. Обычно её предоставляют владельцы клубов, но мы уже несколько лет получаем от них кровь в бутылках, и они не могут дать нам больше. Минги. Хонджун понял. — Чонхо, Уён и я по очереди будем приходить сюда, чтобы взять кровь, — сказал Сонхва. — Сан ещё очень молод, поэтому ему понадобится очень много, по крайней мере, три или четыре раза в неделю. Мы будем приходить, когда Юнхо будет свободен, — он колебался. — Посмотрим, удастся ли нам пополнять запасы где-нибудь еще. Для Юнхо это может быть слишком сложно. — Это может быть трудно даже для двоих? — спросил Хонджун. Сонхва замер. — Что? — Я и Юнхо, Сонхва, — сказал Хонджун. — Мы оба сдаём кровь. Ёсан тебе этого не сказал? — Нет, — ответил Сонхва. — Он этого не говорил. Он не… он не рассказывал мне многого. На секунду он стал грустным, что Хонджун захотелось, пересечь комнату и обнять Сонхва. Но Сонхва моргнул и стёр все эмоции с лица. — Ну, не могу сказать, что удивлён, — сказал он с улыбкой. — Ты… ты так его любишь. Хонджун внезапно почувствовал тошноту. Он не ответил. — Тогда мы будем чередовать между тобой и Юнхо, — сказал Сонхва. — Это должно дать вам обоим время на восстановление. Они обнародовали некоторые детали, когда Юнхо и Хонджун будут свободны, когда они смогут начать и как пойдёт процесс. Сонхва, похоже, не знал о ссоре Уёна и Чонхо накануне вечером. Хонджун чувствовал что-то вроде вины за то, что он был частью ещё одной тайны, которую клан Сонхва скрывал от него. Было нереально разговаривать с Сонхва в его квартире, видеть, как он сидел на старом диване. Самым смешным было то, насколько подготовлен Сонхва. У него было всё готово, все темы, которые нужно было обсудить, вплоть до каждой детали. Хонджун чувствовал себя ужасно неподготовленным. Единственное, что у него было наготове — это сумка Сана с вещами, которые он недавно собрал для него. — Спасибо, — сказал Сонхва, направляясь к двери с сумкой в руке. — Не нужно благодарить, — ответил Хонджун. — В любом случае, это всё вещи Сана. Сонхва мягко улыбнулся. — Спасибо, что встретились со мной, Хонджун. Хонджун не знал, как на это ответить. Черты лица Сонхва были окрашены мягкой открытой грустью, и Хонджун не мог этого вынести. Они говорили, обсуждали, что им нужно для Сана, но все казалось неправильным. Всё было так ужасно, ужасно неправильно, как будто он забыл что-то важное, и это чувство росло в груди Хонджуна, взрываясь в его грудной клетке и поднимаясь вверх по горлу, пока Сонхва открывал дверь и повернулся, чтобы попрощаться и… — Мне очень жаль, — выпалил Хонджун. Глаза Сонхва расширились, рот приоткрылся. — Мне тоже жаль, Сонхва, — сказал Хонджун, слова выливались наружу, пока не стало слишком поздно и Сонхва не ушёл. — Я так виноват. Тогда я не должен был этого говорить. Это… я не хотел этого говорить. Я бы никогда не назвал тебя так. Сонхва удивлённо посмотрел на него, а затем его лицо смягчилось. — Я знаю, — сказал он. — Я никогда не думал о тебе так, — сказал Хонджун. Сонхва мягко и грустно улыбнулся и кивнул. А потом он ушёл. Хонджун уставился на закрытую дверь. Что-то всё ещё казалось неправильным. Он сказал то, что ему нужно, он сказал Сонхва правду, и тот услышал его. Но это всё ещё казалось неправильным. Хонджун стоял перед дверью и смотрел, смотрел и смотрел, ничего не видя. Он видел только Сонхва. Сонхва, когда он увидел его в парке несколько месяцев назад, таким серьёзным и честным. Сонхва улыбавшегося дешевому латунному кольцу, которое он купил с помощью Хонджуна. Сонхва улыбавшегося ему до того, как Ким поцеловал его в первый раз, то, как его глаза сверкали в огнях парка развлечений, твёрдую форму его тела, когда они шли среди джунглей. Сонхва плакал, когда впервые увидел картину Хонджуна. Слезы на его глазах, когда он поверил, что Хонджун считал его монстром. Хонджун распахнул дверь и побежал. Он не знал, почему. Он знал, что ему нужно увидеть Сонхва, он должен был поговорить с ним. Хонджун должен был сказать ему, что он не виноват в том, что Ёсан ушёл. Он не подвёл семью, не сохранив их вместе. Он вернёт Ёсана, потому что они были семьёй, и это была связь, которая имела значение. Он должен был сказать Сонхва, что его любили. Он любил. Хонджун не дождался лифта и побежал вниз по лестнице, сбегая с двух за раз. Он не знал, был ли Сонхва всё ещё там, садясь в машину у ворот комплекса, но он должен был узнать. Хонджун не мог отпустить его, не так. Он выбежал из здания по мокрому и грязному от талого снега гравию. Он бежал и бежал, пока вдыхаемый им воздух не превратился в сосульки в его лёгких, но он не останавливался. Он продолжал бежать, сердце колотилось в груди, пока он не добрался до главных ворот жилого комплекса. Там никого не было. Сонхва ушёл. Хонджун согнулся пополам, отчаянно хватая воздух ртом. Его ноги были слабыми, и ему ничего не хотелось, кроме как упасть, но он заставил себя стоять. Он должен был стоять. Теперь он не мог развалиться. Хонджун посмотрел на пустую улицу перед собой и, наконец, понял, что делать. Он должен найти Ёсана.