Blood, water

Всё становилось лучше. Они были не в порядке — они не будут в порядке, — но всё шло на поправку. Уже было проще справляться. Раны уже не были такими чувствительными, как раньше. Всё налаживалось, новая версия нормальной жизни, по ночам просыпаться было легче. Сонхва должен был напоминать себе об этом. Всё становилось лучше. Ёсана всё ещё не было. Этот пробел всё ещё существовал, и его нельзя было заполнить. Но там были Чонхо, Сонхва и остальные. Уёну тоже стало лучше. У Минги всё было хорошо, и Сонхва часто разговаривал с Юнхо, у которого тоже всё было в порядке. И у Сана, который органично вписался в клан, являясь источником радости и утешения для всех. Сонхва был благодарен за всё, что у него было, но не мог забыть всё, что потерял. Он скучал по Тэхи. Ему не хватало её силы, её руководства. Она всегда знала, что делать, и Сонхва хотел бы, чтобы она дала ему совет. Сказала ему, как всё исправить или что он сделал всё, что мог, и что всё будет хорошо. Он скучал по Ёсану. Он скучал по его присутствию в доме, по тому, как он мог быть таким спокойным, когда это было нужно, по тому, как он загорался и озорно улыбался, когда они играли. Сонхва скучал по его поддержке, но ещё больше он скучал по счастливому Ёсану. Он скучал по Хонджуну. И, может быть, именно это заставило его чувствовать себя хуже всего. Сонхва скучал по Хонджуну, и на этот раз он не мог убедить себя, что это не его вина. С Тэхи и Ёсаном он мог хотя бы притвориться, что не смог удержать их от ухода. Но с Хонджуном всё было наоборот. Сонхва знал это. И он никак не мог закрыть на это глаза. Сонхва посмотрел на плюшевого енота, лежащего в его шкафу, одинокого и несчастного. По какой-то причине это больше не могло его утешить. Он услышал стук в дверь, повернулся и увидел, как Минги просунул голову. — Привет, хён, — сказал Минги. — Могу я поговорить с тобой кое о чем? Они вдвоём сели на кровать. В голове Сонхва пронеслась тысяча вариантов, ни один из них не был хорошим. Он не знал, чего ожидать, и ничего не мог прочитать на лице Минги, не знал, к чему готовиться. — Ну, — сказал Минги и глубоко вздохнул. Сонхва сидел неподвижно, нервничая. — Я встречался с Юнхо, — сказал Минги. — Да, я знаю, — сказал Сонхва. Они уже проходили через это раньше, как Минги и Юнхо встретились и сблизились. — Нет, не так, — сказал Минги. — Я… Я встретил его. Лично. Сонхва усмехнулся и покачал головой. Это не могло быть правдой. Минги не мог встречаться с Юнхо лично — Минги не мог встречаться ни с кем, ни с кем-либо из людей, потому что он… Сонхва посмотрел на Минги широко открытыми глазами. Минги не выглядел так, будто шутил. Он выглядел так, будто делился чем-то, что действительно произошло. — Как? — прошептал Сонхва. Минги рассказал ему. Он рассказал Сонхва историю встречи с Юнхо, разделённой открытым окном, но это была не просто история. Это была правда, и это действительно произошло. Минги контролировал себя. Перед ним был живой человек, и он подавил свою жажду крови. Сонхва схватил его и заключил в объятия. — О, боже, — сказал он и был ошеломлён, эмоции переполняли его. — О, боже, Минги. Он крепко обнял его. Сонхва даже не мог думать о чём-то большем. Придя в себя, он, наконец, отпустил его, тайком вытирая глаза. — Я так рад за тебя, — сказал он. В горле у него пересохло. — Как это было? — Сначала было тяжело, — сказал Минги. Его глаза были опущены на ёрзающие руки. — Я действительно подумал на секунду в самом начале, что… что я мог бы… — Но ты этого не сделал, — сказал Сонхва. Он взял руки Минги в свои и сжал. — Ты этого не сделал, и Юнхо в порядке. — Из-за Чонхо, — сказал Минги. — Он спас его. Сонхва не понял. — Я думал, ты научился себя контролировать, — сказал он. — Он спас его не от меня, — сказал Минги. — О чём ты говоришь? — спросил Сонхва. — Юнхо пришёл сюда той ночью, — сказал Минги. — Когда Сан… Когда он стал частью клана. Когда Сан стал частью клана. Сонхва пытался вспомнить ту ночь. Некоторые воспоминания были размыты, залиты кровью. Другие были острыми и резкими, как осколки разбитого стекла. Это была ночь, когда он держал на руках мёртвое тело Сана, ночь, когда он показал Хонджуну, каким монстром был. Среди всего этого одно воспоминание всплыло в памяти Сонхва. Когда он привёл Сана домой и тот сбежал из машины, Сан побежал прямо к окну. Где был человек. — Это был Юнхо? — Сонхва был в ужасе. Минги кивнул. Сонхва стало нехорошо. Это был Юнхо. Сан мог убить Юнхо. — Я попросил Чонхо остаться со мной, когда должен был встретиться с Юнхо, — сказал Минги, но его голос звучал приглушённо сквозь кучу мыслей Сонхва. — На всякий случай, знаешь ли. Вот почему он был там. Чонхо был там, поэтому они смогли остановить Сана. Поэтому Юнхо жив сейчас. — Прости, хён, — сказал Минги. Сонхва вырвался из своих мыслей. — Нет, — сказал он. — Нет, это не твоя вина, Минги. Это было просто неудачное время. Плохое, ужасное время. Как будто вселенная сделала всё, чтобы навредить всем, кого любил Сонхва. — Я должен был сказать тебе, — сказал Минги, выглядя несчастным. — Но у тебя были свои проблемы и я не хотел взваливать на тебя ещё больше. Сонхва сглотнул. Верно, он многое пережил. Он поругался с Хонджуном, и в то время это казалось огромной проблемой, а оказалось, что это ничто, совсем ничто по сравнению с тем, что произошло потом. — Прости, Минги, — сказал Сонхва. — Мне жаль, что я заставил тебя чувствовать, что ты не можешь прийти ко мне. Ты всегда можешь это сделать. Спасибо, что рассказал мне об этом. — Ага, — Минги расплылся в улыбке. — Я думал, тебе нужны хорошие новости. Сонхва снова обнял его. Он не знал другого способа показать Минги, как много он для него значил. — Так когда, по-твоему, ты сможешь выйти? — спросил Сонхва с улыбкой. — Я знаю пару действительно хороших мест, куда вы с Юнхо могли бы пойти вместе. — Я не могу выйти, — сказал Минги. — Это не так. Улыбка покинула Сонхва. — Что ты имеешь в виду? Минги объяснил. Он не мог быть рядом с другими людьми, только с Юнхо, и только потому, что он привык к запаху Юнхо. Сонхва внимательно слушал, пытаясь понять. Ему это давалось с трудом. Он никогда не встречал другого вампира, который страдал бы той же проблемой, что и Минги, и не знал, нормально ли это. — Хорошо, — сказал он, когда Минги закончил. — Хорошо, это… Всё в порядке. Это только первый шаг. Ты можешь привыкнуть к другим людям и, в конце концов, ко всем. — На самом деле, мы этого не знаем, — сказал Минги и посмотрел на свои руки. — Это может быть мой предел. — Это тоже нормально, — сказал Сонхва, выдавливая улыбку. — Ты можешь проводить время с Юнхо. Это тоже стоит отметить. Минги посмотрел на Сонхва и слегка улыбнулся в ответ. Всё шло лучше, решил Сонхва. Минги поправлялся, и даже если он действительно никогда не преодолеет этот порог, остальная часть клана поддержит его в этом. Даже участники, которые вели себя так, будто им всё равно. — Минги рассказал мне, что ты сделал для Юнхо и для него, — сказал Сонхва. — Спасибо. Чонхо пожал плечами: — Это ничто. Они были на кухне, опрыскивали висячие папоротники. Чонхо оставался сосредоточенным на своей задаче, как будто ему больше не о чем было говорить. — Нет, наоборот, это очень много, — сказал Сонхва. — Я знаю, что ты сделал это не для того, чтобы тебя благодарили, но спасибо. Ты поддерживал Минги и защищал Юнхо, когда я не мог. Чонхо не отводил взгляда от растений. — Тебе не нужно заботиться обо всех, хён, — сказал он. — Мы тоже можем позаботиться друг о друге. Он сказал это так легко, как будто это ничего не значило, но это так много значило для Сонхва. Он посмотрел на заботливого, милого молодого человека рядом с собой, такого внимательного к растениям, которыми Сонхва заполнил окно, и его сердце переполнилось чувствами. Может быть, на какое-то время все будет достаточно хорошо. — Хён? — Привет, — сказал Сонхва, войдя с мягкой улыбкой. — Ты хотел поговорить со мной? Уён ничего не сказал. Последние несколько ночей он был другим. Он проводил больше времени с Саном, в одиночестве, достаточно, чтобы у Сонхва сложилось впечатление, что он избегал других. Это было тяжело, но Сонхва решил дать Уёну немного свободы, а не настаивать на ответе либо от него, либо через Сана. Казалось, этот подход сработал, потому что Сонхва был здесь, в комнате Сана, по просьбе Уёна, чтобы послушать что-то, что хотел сказать Уён. Сан тоже был там. Он сидел, скрестив ноги, на кровати, позади Уёна, сидевшего на краю. Сонхва тоже сел на край, стараясь повернуться лицом к ним обоим. — Что случилось? — спросил он. Уён прикусил нижнюю губу. Что бы ни было у него на уме, это было тяжело. Сонхва попытался вспомнить, когда в последний раз он выглядел таким неуверенным. Может быть, тогда, когда он боялся, что Ёсан закроет их связь и отстранится от него. Это было из-за Ёсана. Когда Уён был так расстроен, это было из-за Ёсана или Сана. Но Сан был здесь, а Ёсана не было. — Я знаю, почему Ёсан ушёл, — сказал Уён. Это было не то, чего ожидал Сонхва. Не от Уёна. У был так подавлен уходом Ёсана, что даже не нашёл времени, чтобы обдумать причину этого. Сонхва взглянул на Сана. — Ты уверен, что хочешь поговорить об этом прямо сейчас? — спросил он Уёна. Уён кивнул. — Я не могу… больше не могу, — сказал он. — Я больше не могу притворяться, что ничего не знаю. Сонхва тоже притворялся. Нет, он не знал. Но он видел взгляд, брошенный Чонхо, когда Ёсан впервые исчез, и прошло слишком много времени, чтобы быть совпадением. Ёсан ушёл из-за Сана. Потому что Чхве присоединился к клану, и Ёсан чувствовал, что с приходом Сана для него там не осталось места. Потому что Сонхва не сделал достаточно, чтобы убедить его в обратном. — Сан, ты не мог бы дать нам минутку? — спросил Сонхва. — Всё в порядке, — тихо сказал Сан. — Я уже знаю. Конечно, знал, Сан был слишком проницателен, чтобы этого не знать. Это не имело значения. Сонхва не хотел, чтобы он снова услышал об этом. Он не хотел, чтобы Сан чувствовал себя виноватым за то, в чём он не виноват. — Он ушёл из-за меня, — сказал Уён, моргнул, и Сонхва увидел блеск слёз в его глазах. — Потому что я притворился, будто не знаю. Как будто я не знал его… — Уён, — сказал Сонхва с болью в сердце. — Это не твоя вина. — Это моя вина, — сказал Уён, качая головой. — Это всё из-за меня. Сонхва потянулся к нему: — У… — Он влюблён в меня, — сказал Уён. Сонхва остановился. Он не мог расслышать это правильно. Уён же не сказал… — Он влюблён в меня, — сказал Уён, — и я знал это. Я знал это и делал вид, что не знаю. Вот почему Ёсан ушёл. Он больше не мог быть рядом со мной. Сонхва не мог собрать достаточно мыслей, чтобы составить слова, они вращались слишком быстро, чтобы он мог их уловить. Ёсан был влюблён в Уёна. Кан был влюблён в него. — Этого не может быть, — сказал Сонхва, почти не думая. — Он… он… Ёсан, а ты… вы связаны кровью… — Ты же знаешь, что это не так, — сказал Уён. Сонхва знал. Он знал, что это не так, кровные узы не были кровными узами, в отличие от того, как люди называли свои семьи. Но он не мог понять это. Он знал Ёсана много лет. Он знал их обоих много лет и никогда не думал, что их связь могла быть романтической. Да, Ёсан был особенно нежен, когда дело касалось Уёна. Да, У бросал любого своего любовника в мгновение ока, когда он даже представлял, что Ёсан не любил их, и была неосязаемая разница в его физической привязанности к Кану по сравнению с его привязанностью к другим. Но Сонхва никогда не думал об этом больше. Это были Уён и Ёсан. Они были связаны кровными узами, более близкой парой, чем Сонхва видел за последние годы, и они много страдали и пережили вместе. — Я понятия не имел, — сказал Сонхва, наклонился и закрыл лицо руками. — Ёсан никогда… Он никогда ничего не говорил и ничего не делал, я… Я никогда не имел ни малейшего понятия. Он никогда даже не представлял себе это. Что-то такое важное, что-то, что, должно быть, так сильно повлияло на Ёсана, а Сонхва никогда не замечал. — Всё в порядке, хён, — мягко сказал Сан. — Никто не знал. Даже сейчас Сан пытался утешить Сонхва. Он был слишком хорош для всего этого. — Вот почему он ушёл, — сказал Сонхва и сглотнул. — Я имею в виду, я мог догадаться, что это из-за того, что Сан обратился и присоединился к клану, но я не думал… Он не думал, что это будет ревность. Он не думал, что Ёсан позавидует любви Уёна к Сану. — Значит, он ушёл, потому что ты не смог ответить на его чувства, — сказал Сонхва. — Это не твоя вина, У. Уён посмотрел на Сана, и между ними произошло какое-то немое общение. Сонхва не мог прочитать слова на их лицах. После продолжительного напряжённого, неловкого молчания Уён наконец заговорил: — Это не… нет, — сказал он. — Уён, пожалуйста, — сказал Сонхва. — Это не твоя вина, что ты не так к нему относишься. — Это… это то, что я пытаюсь сказать, — сказал Уён и сглотнул. — Я… я уверен. Я действительно так к нему отношусь. Сонхва открыл рот и закрыл его. Перед ним Уён просто сидел, не глядя ему в глаза. Он прикусил нижнюю губу, пока она не стала красной и блестящей под зубами. — Сан, — сказал Сонхва, не сводя глаз с Уёна. — Можешь дать мне и Уёну минутку? — Всё в порядке, хён. Я знаю. Сонхва повернул голову, чтобы посмотреть на Сана. — Что? — Мы с У говорили об этом, — как всегда спокойно, сказал Сан. — Я знаю, что он любит Ёсана. Но он тоже любит меня. Сонхва ошеломлённо молчал. Он не мог придумать никаких слов. Уён не смотрел на него, опустив глаза и закусив нижнюю губу. Сан смотрел прямо со спокойным и размеренным выражением лица. — О, — Сонхва понял. — Хорошо. Уён осторожно поднял взгляд. — Хорошо? — Хорошо, — сказал Сонхва. — Я… Я просто удивлён. Ты никогда не говорил мне. — Я не знал, — сказал Уён. — Хорошо, — сказал Сонхва, и, похоже, это было всё, что он мог сказать в своём шоке. — Я рад, что ты… теперь знаешь. Вы оба. Это было очень сложно обработать, и Сонхва пытался разобраться с этим по частям. Мысль о том, насколько он был поглощён своими проблемами, продолжала царапать его мозг. Он совсем не знал. Он не знал о чувствах Ёсана или Уёна — даже своего кровного ребёнка. Всё, о чём думал Сонхва, это о себе, пережившем всё. Неудивительно, что Минги не рассказал ему о своих планах встретиться с Юнхо. — Значит, Ёсан не знает, что ты… что его чувства взаимны, — сказал Сонхва. Уён покачал головой. Сонхва на мгновение задумался, на что это было похоже. Быть любимым, но думать, что это не так. Для него всегда было наоборот. Он выбросил это из головы. — Мы найдём его, — сказал он. — Мы найдём его и вернём, а ты… ты сможешь всё уладить. Уён сглотнул и кивнул. Сан протянул руку и взял его за руку, и они сели, сцепившись вместе. Их связь была такой сильной, такой очевидной. Сонхва был рад, что они есть друг у друга. — Спасибо, что рассказал мне, — мягко сказал он Уёну. Было очевидно, что Уёну было тяжело справиться со всем этим. — Я должен всем рассказать, — сказал Уён глухим голосом. — Это зависит от тебя, — сказал Сонхва. Он улыбнулся, надеясь, что сможет этим передать, как много для него значил Уён и как он гордился им за то, что он понял и принял себя. Всё ещё не было исправлено, но это был шаг, и это было в каждом пути. Столько шагов, один за другим. Уён слабо улыбнулся в ответ. Прямо перед рассветом Сонхва подошёл к Сану. — О, хён, — сказал он, с улыбкой повернувшись к Сонхва. — Как дела? Он стоял у окна своей спальни, прислонившись к подоконнику и глядя во двор. Сонхва подошёл и присоединился к нему. — Я хотел поговорить с тобой, — сказал он. — Как дела? — Хорошо, — сказал Сан. Сонхва не знал, поверил ли он ему. Сан выглядел нормально, собранным и умиротворенным, как всегда, но Сонхва не знал, насколько искренним было выражение его лица. Он не хотел протягивать руку и чувствовать истинные эмоции Сана через кровную связь. Чхве заслужил это уединение. Но было так заманчиво знать, что Сонхва так много знал о Сане. Зная, что Чхве часто ставил себя на второе место, он думал, что стоило скрывать свою боль и дискомфорт, если от этого кому-то, кого он любил, становилось лучше. Сонхва никогда не встречал такого самоотверженного человека, как Сан. Вот почему для него было так важно заботиться о Сане так, как он того заслуживал. Сан позаботился о Сонхва, когда ему это было нужно, и Пак должен был позаботиться о Сане, если ему это было нужно сейчас. Они были кланом, и это многое значило. — Уверен ли ты? — спросил Сонхва. — Ты же знаешь, что можешь говорить со мной о чём угодно. Я не могу обещать, что смогу помочь тебе, но я могу выслушать. — Спасибо, хён, — сказал Сан. — Приятно знать, что ты беспокоишься обо мне, но на самом деле я в порядке. — Это довольно большое событие, — сказал Сонхва. — Это совершенно нормально чувствовать… что-то по этому поводу. — Да, я знаю, — сказал Сан и натянуто улыбнулся. — Но я понял кое-что некоторое время назад, так что я уже прошёл через все… чувства. Сонхва посмотрел на него, а затем повернулся к окну. Он хотел, чтобы Сан сказал ему раньше, хотя и понимал, почему он этого не сделал. — Мне жаль, что я не смог помочь тебе справиться с этими чувствами, — сказал он. — Всё в порядке, — сказал Сан как ни в чём не бывало. — Ты помог мне во многих других вещах. — И что теперь? — спросил Сонхва. — С тобой, Уёном и… Ёсаном. Сан глубоко вздохнул. — Я действительно не знаю, — сказал он. — Мы просто будем делать это шаг за шагом, понимаешь? Посмотрим, что будет дальше. Поговорим с Ёсаном и скажем ему правду. — И тебе придётся пройти через всё это, — сказал Сонхва. Это был не вопрос. — С Уёном. Сан только пожал плечами. Сонхва смотрел на передний двор. Это было то самое окно, в котором Минги встретил Юнхо, место, где Чон чуть не умер в ту ночь, когда Сан присоединился к их клану. Сейчас казалось, что с того момента прошла вечность. — Ты рассказал Юнхо и Хонджуну? — спросил Сонхва. — Обо всём. Сонхва и другие были кланом Сана, но семьёй Сана были Юнхо и Хонджун. Сонхва не мог удивиться тому, что Сан не поделился тем, через что он прошёл ранее. Они были связаны и близки, но узы, которые Сонхва установил своей кровью, не могли сравниться с узами, которые Юнхо и Хонджун установили со временем. Сан рассмеялся. — Юнхо был очень удивлён, — сказал он. — Клянусь, у него было короткое замыкание. Я мог видеть все искры, мерцающие в его глазах, пока он смотрел на меня. Сонхва усмехнулся. — Думаю, он понятия не имел, — сказал он. — Абсолютно никакого, — усмехнулся Сан. — Это было на самом деле очень смешно. Он вообще не знал, что сказать. Типа, должен ли он злиться или обижаться из-за меня? Его глаза были такими большими. — Я могу представить, — сказал Сонхва с коротким смешком. — Да, я с ним разговаривал, — сказал Сан. — У него не было никаких полезных советов или чего-то ещё. Я не думаю, что кто-то знает об этом. Но было приятно просто поделиться этим с ним. — Значит, ты говорил с Юнхо, — сказал Сонхва. — А Хонджун? Улыбка сползла с лица Сана. Он отвернулся от Сонхва и посмотрел в окно. — Санни, — мягко сказал Сонхва. — Я ещё не говорил с ним об этом, — сказал Сан твёрдым голосом. — Он очень любит тебя, — мягко сказал Сонхва. — Тебе следует поговорить с ним. — Ты же знаешь, какой он, — сказал Сан. — Я знаю, что он очень заботится о тебе, даже если он не очень хорошо это показывает, — сказал Сонхва. Сан ничего не ответил на это. Он не сводил глаз с улицы. — Ты много разговариваешь с Юнхо, — сказал Сонхва. Он тоже участвовал в некоторых из их разговоров и своими глазами видел, как расслабленно и легко они вели себя друг с другом, даже после всех событий, которые перевернули их жизнь. — Ты говоришь о разговоре с ним. Но ты никогда не говоришь о Хонджуне. Нет ответа. — Ты не разговариваешь с Хонджуном? — спросил Сонхва. — Я не… не разговаривал с ним, — сказал Сан, нахмурив брови. — Я просто… Я был занят. Сонхва вздохнул. — Что случилось? — спросил он. Сан повернулся, чтобы посмотреть на него: — Что не так, хён? В его тоне была резкость, которую Сонхва никогда раньше не слышал, по крайней мере, от Сана. — Мне очень жаль, — сказал он, потому что это было всё, что он мог сказать. Сан покачал головой: — Нет, тебе не нужно извиняться, — сказал он. — Ты спас меня. Ты заботишься обо мне, и я очень рад, что ты здесь. Сонхва понял слова и принял их. Сейчас ему нужно было сосредоточиться. — Думаешь, Хонджун — тот, кому нужно извиниться? — спросил он. — Нет, — многозначительно сказал Сан. — Зачем ему извиняться? За что? — Ну, ты избегаешь его по какой-то причине, — сказал Сонхва. — Ты знаешь, как сильно он тебя любит. Сан посмотрел на Сонхва. — Он любит меня? — Что? — Сонхва был в замешательстве. — О чём ты говоришь? Конечно, любит. Это была единственная правда, которую Сонхва знал о Хонджуне. Сонхва мог догадаться обо всем остальном, но это было несомненно. Хонджун любил Юнхо и Сана. Некоторое время Сан молчал. Затем он зажмурил глаза и потёр лицо обеими руками, согнувшись. Сонхва боролся с желанием крепко его обнять. — Я думаю… что он думает, что я… что я больше не я, — сказал Сан хриплым и обиженным голосом. — Тогда кто ты? — спросил Сонхва. Сан поднял голову, чтобы посмотреть на Сонхва. — Вампир, — хрипло сказал он. — Это всё ещё ты, Санни, — сказал Сонхва. Его сердце сжалось, когда он увидел, что Сан так обижен. — Вы… вы оба. Хонджун тоже это знает. — Правда? — спросил Сан горьким, острым, как иголки, тоном. — Он больше не думает, что я монстр? Сонхва замер. Он открыл рот, но ничего не выходило. — Прости, — сказал Сан. — Я знаю, почему вы ругались. Почему вы расстались. — Это не из-за тебя, — сказал Сонхва, возможно, глупо, потому что сейчас не было смысла говорить это. — Из-за меня, но частично, — сказал Сан. — Это также из-за него. Он сказал, что ты превратил меня в монстра. Вот кто я теперь для него. — Нет, — сказал Сонхва. Он чувствовал, как сжималось горло, и это наполняло его еще большим отчаянием. — Нет, это неправда. Мы — Хонджун и я, оба сказали то, что не хотели. Хонджун так о тебе не думает. Он никогда бы так не подумал. — Ты знаешь, какой он, — сказал Сан. В его голосе больше не было ни грубой боли, ни резкости. Вообще ничего не было. — Да, знаю, — яростно сказал Сонхва. — Вот почему я знаю, что он никогда не перестанет заботиться о тебе. Ничто не может изменить его чувства к тебе. — Он больше не может даже смотреть на меня, — сказал Сан. — Ты его не видел. Как будто ему было больно просто видеть моё лицо. — Он ни к чему из этого не привык, — сказал Сонхва. — Ему трудно принять перемены. И это — твоё обращение — огромная перемена. — Я не знаю, почему я вообще говорю об этом с тобой, — сказал Сан и горько фыркнул. — Ты защитишь его от чего угодно. — У меня нет причин, — сказал Сонхва с натянутой улыбкой. — Мы теперь ничто. — Чувства не уходят только потому, что вы расстаётесь, — сказал Сан. — Я знаю. Я расставался с Уёном раньше. Ты всё ещё любишь его, хён. Сонхва сглотнул. Он даже не мог это отрицать. Сан нахмурился и теперь больше походил на самого себя, с которым был знаком Сонхва, заботливого и внимательного. — Мне очень жаль, — сказал он. Нет, Сану не за что было извиняться. Единственным, кто сейчас должен был извиниться, был Сонхва. — Просто подумай о себе и Хонджуне, — сказал Сонхва. — Всё, через что вы прошли вместе, насколько вы заботитесь друг о друге, что ты знаешь о нём и что, как ты знаешь, он чувствует к тебе и Юнхо. Даже после всего, что произошло. Как ты — всё ещё Сан, так и он — всё ещё Хонджун. Сан ничего не сказал в ответ. Он только посмотрел на Сонхва с выражением, которое Сонхва не мог полностью разобрать. Но это было нормально. Сонхва крепко обнял Сана. В среду вечером Сонхва отправился к Юнхо. Всё было спланировано. Чонхо ходил в воскресенье, и теперь настала очередь Сонхва. Он и Чонхо лучше всех брали кровь. Теперь это вошло в рутину. Дважды в неделю Сонхва и Чонхо по очереди ходили в квартиру Юнхо и Хонджуна и брали у них кровь, аккуратно запечатывали, чтобы забрать домой. Минги регулярно и постоянно нуждалась в крови, а Сан был ещё новорождённым, хотя и быстро достиг возраста, когда можно было нормально питаться. Сонхва должен был найти безопасный способ проверить его способность сопротивляться жажде крови. Он не помнил, чтобы Тэхи не была уверен в нем; она просто знала, что он готов. Он задавался вопросом, была ли она исключением, или его неуверенность была ошибкой с его стороны. Но прямо сейчас им нужна была кровь в бутылках. И Сонхва больше не мог получить этого от клана Хакёна в клубе, поэтому ему нужно было ходить сюда. Туда, где жили Юнхо и Хонджун. Сюда Хонджун привёл Сонхва однажды ночью, когда солнце выглядывало из-за горизонта, и он убедился, что Сонхва в безопасности, здесь, где он подарил Сонхва свой первый подарок под ночным небом и впервые поцеловал его. Место было то же, но всё было по-другому. Сонхва видел здесь Хонджуна, той ночью когда Сан обратился. Он встретился с Юнхо и позволил Чонхо заняться Хонджуном, и всё стало достаточно терпимо, чтобы ничего не менять. Ради Сана, Минги и всех остальных. Сонхва позвонил в дверь, и через несколько секунд она открылась. Это был Хонджун. Сонхва замер. Он не мог ни говорить, ни двигаться, ни делать что-либо, кроме как смотреть. Хонджун был там, стоял прямо перед ним, ожидая, что он что-то скажет или сделает, но Сонхва был настолько застигнут врасплох, настолько неподготовлен, что не мог среагировать. Хонджун выглядел прекрасно, как всегда. Он снова покрасил волосы. Выбеленный блонд исчез, сменившись полуночно-синим, сиявшим металлическим блеском в свете люминесцентных ламп. Сонхва хотел бы провести по нему пальцами, почувствовать, как Хонджун склонялся к его прикосновениям. — Юнхо позвонил друг, — сказал Хонджун. — Ему нужно было куда-то уйти. Сонхва собрал информацию в своем мозгу. Это было что-то важное, он знал, что иначе Хонджун не стал бы с ним разговаривать. — Значит, сегодня буду я, — сказал Хонджун. Вот оно. Сонхва кивнул. — Входи, — сказал Хонджун, выходя из дверного проёма. Сонхва молча сделал, как было сказано. Интерьер квартиры был точно таким же, как в последний раз, когда Сонхва был здесь. Те же картины на стенах, кофейный столик, заставленный слишком большим количеством статуэток, тот же безвкусный фиолетовый диван. Сонхва сел туда и немного отодвинулся, когда Хонджун тоже сел. — Хорошо, на этот раз правую руку, — сказал Хонджун, закатывая рукав. Сонхва заставил себя взять себя в руки. Он пришёл сюда не просто так, он не мог этого забыть. Он попытался сосредоточиться, но не смог удержаться от колебаний, пока не нащупал выступающую вену на внутренней стороне локтя Хонджуна. Его кожа была мягкой, гладкой, именно такой, какой её помнил Сонхва. Хонджун едва вздрогнул, когда Сонхва ввёл иглу, но Пак не смог извиниться. Джун никак на это не отреагировал, и Сонхва был рад. Он прикрепил пакет к шприцу, убедившись, что он надёжно закреплён. Работа Сонхва была сделана. Теперь ему оставалось только дождаться, пока пакет наполнится, и тогда он мог уйти. — Ты хорош, — сказал Хонджун. Он увидел, как Сонхва уставился на него, и добавил: — С иглой. — О, — сказал Сонхва. Конечно, именно это имел в виду Хонджун. — Спасибо. — У тебя есть опыт? — спросил Хонджун. — Я не знал, что у тебя такая кровь. — Да, но я учился не для себя, — сказал Сонхва. Вежливо, формально, отстранённо. При достаточном расстоянии у него было место для сохранения возводимых им стен. — У меня твёрдые руки. Когда один из друзей Тэхи-нуны обратил кого-то, я научился брать кровь из его кормушки, чтобы его кровное дитя могло питаться. — Кормушка? Это что, чей-то личный источник крови? — спросил Хонджун. — Как я для Сана и Минги? — Ты не такой, — сразу сказал Сонхва. Хонджун фыркнул. — Чем то, что я делаю, отличается от этого? — спросил он. — Всё в порядке, я не против. Я кормилец. — Нет, ты хороший человек, готовый сделать все для того, кто тебе дорог, — сказал Сонхва. — Я не… Я не плачу тебе. У меня нет к тебе претензий. Тишина. Сонхва сожалел о выборе формулировки, но он надеялся, что Хонджун теперь понял, почему он никогда не брал кормушку ни для себя, ни для своего клана, и почему ему не нравилось использовать этот термин по отношению к Хонджуну. У него не было претензий к Хонджуну. Как будто он ничего не говорил Сану. Теперь Сонхва был ничем для Хонджуна. Некоторое время они сидели молча. Чтобы пакет наполнился, потребуется время, и в это время Хонджун ничего не мог сделать, кроме как откинуться назад и ждать, пока это произойдёт. Сонхва ждал вместе с ним. В конце концов, Хонджун нарушил молчание. — Как Уён? — спросил он. Сонхва колебался. Сан разговаривал с Хонджуном? Как много Хонджун знал о Сане и Уёне и их ситуации? — Он справляется с делами лучше, чем раньше, — осторожно сказал Сонхва. Хонджун хмыкнул и кивнул. Сонхва не знал, то ли Джун не знал, то ли просто не хотел говорить об этом с ним. — Он приходил ко мне некоторое время назад, — сказал Хонджун. Сонхва был удивлён. — Уён? — Ага, — сказал Хонджун. — Раньше он приходил довольно регулярно после ухода Ёсана. Однако я не видел его больше недели, поэтому мне просто интересно, в порядке ли он. — Это… — Сонхва не знал, как на это реагировать. Что это было? Это точно был Хонджун? Он волновался. — Я скажу ему, что ты спрашивал о нем, — сказал он наконец. — Да, скажи ему, — сказал Хонджун. Сонхва был в растерянности. Что он делал сейчас? Сидел здесь с Хонджуном, не имея возможности прикоснуться к нему или сказать, что он к нему чувствовал — что ещё оставалось делать Сонхва? — Это действительно требует времени, — сказал Хонджун с лёгким смешком. — Прости, — сказал Сонхва. — Я знаю, что тебе не нравится делать это регулярно. Хонджун посмотрел на Сонхва с непроницаемым выражением лица. — Ты всё ещё слишком много извиняешься, — сказал он. Сонхва почти извинился за это, но вовремя остановился. Вместо этого он сказал: — Это ненадолго. Сан скоро перестанет пить из бутылки. — Это здорово, — сказал Хонджун. — Но Минги всё равно понадобится кровь, верно? Так что в ближайшее время я не освобожусь от иголок. Он усмехнулся. Сонхва был озадачен. — Минги? — спросил он. Хонджун собирался продолжать давать кровь для Минги? — Ага, — сказал Хонджун, прямо отвечая на невысказанный вопрос Сонхва. — Юнхо со многим приходится справляться самому. И я не против помочь Минги. Он хороший. Сонхва действительно не знал, что сказать. Он задавался вопросом, рассказал ли Юнхо Хонджуну о встрече с Минги и о его встрече в ночь обращения Сана. Наверное. Юнхо и Минги никогда ничего не делали, не посоветовавшись и не договорившись об этом вместе. Если Минги рассказал Сонхва, то Юнхо рассказал Хонджуну. Сонхва колебался. Должен ли он поднять эту тему? Должен ли он извиниться перед Хонджуном за то, что подверг Юнхо опасности? Это была его вина косвенно. Слова Хонджуна вернули Сонхва в настоящее. — И это не так уж плохо, — говорил он. — Как я уже сказал, ты лучше обращаешься с иглой. Почти не больно, когда ты это делаешь. — Я буду делать это для тебя каждый раз, если ты захочешь, — сказал Сонхва, не задумываясь. Слова были сказаны прежде, чем он успел остановиться. Хонджун ничего не сказал, но отворачивался от Сонхва до тех пор, пока Пак не увидел его тёмно-синие волосы, кончик носа и изгиб щеки. Сонхва хотел бы знать, о чём думал Хонджун. Было время, когда он думал, что знал, когда он думал, что мог понять скрытые эмоции Хонджуна, просто взглянув на него, прочитав все то, что он не выразил словами. Просто Сонхва заставил себя поверить в то, во что он хотел верить. Последнее, что он сказал Хонджуну в ночь обращения Сана, всё ещё преследовало его. Что Хонджун мог чувствовать или не чувствовать к нему раньше, не имело значения. Хонджун никогда не простил бы ему этого. Сонхва и не ожидал ничего другого. — На самом деле, это не так уж и плохо, — сказал Хонджун, нарушая тишину. — Сдавать кровь. — Это не то, к чему ты привык, — сказал Сонхва. Как только слова были произнесены, он пожалел о них. И он мог видеть, что Хонджуну они тоже не понравились, он ненавидел, когда ему напоминали о тех ночах, когда он обнажал шею перед Сонхва и позволял ему прижиматься губами и зубами к своей коже. Сонхва чувствовал себя таким любимым и доверял каждый раз, когда Хонджун позволял ему есть. Он больше не знал, считал ли Хонджун это таким же особенным, как Сонхва. — Да, могло быть и лучше, — сказал Хонджун с коротким, вынужденным смешком. — Но могло быть и хуже, поэтому я не могу жаловаться. Сонхва сглотнул. — Мне очень жаль, — сказал он, увидел, что Хонджун собирается заговорить, и быстро добавил: — Это от Чонхо. — О, — Хонджун моргнул. — О, я не… Я не думал о нём. И поскольку он не мог остановиться, он никогда не мог остановиться, когда это был Хонджун, Сонхва спросил: — О чём ты думал? Хонджун поджал губы, а затем резко рассмеялся. — Я никогда не собирался тебе говорить, но я думаю, что, возможно, это был неправильный выбор, — сказал он. — Скажешь мне теперь? — спросил Сонхва. — Тогда, — сказал Хонджун. — Раньше… до Сана… до всего этого, когда Сан и Уён пережили что-то и расстались. Когда Хонджун и Сонхва спорили. Когда Пак продолжал настаивать на ответе, который он хотел, чтобы он мог верить в то, во что хотел верить. Сонхва ничего не сказал. — Я продолжал избегать тебя, — сказал Хонджун. — Это было не потому, что я был трусом… Ну, не совсем. Я просто не хотел, чтобы ты узнал. — Узнал что? — спросил Сонхва. Ему не нравилось, как говорил Хонджун, это заставило его подумать, что произошло что-то ужасное… — На меня напал вампир, — сказал Хонджун. Сонхва резко вдохнул. — Ну, на самом деле, я бы не сказал, что на меня напали, — сказал Хонджун с печальной улыбкой, но Сонхва не мог понять, почему он улыбался. — Я только потерял сознание и проснулся со следами укусов на себе. Это не было больно. Я даже не потерял свой телефон или деньги, что действительно важно. Хонджун рассмеялся. Сонхва просто сидел на месте. — Всё в порядке, я в порядке, — сказал Хонджун, уловив выражение лица Сонхва. Пак понятия не имел, что он там увидел. — Но я знал, что ты взбесишься или будешь винить себя, поэтому не сказал тебе. Сонхва не знал, что сказать. Он не мог подобрать слов. — Мне пришлось какое-то время держаться от тебя подальше, чтобы ты не учуял на мне ещё одного вампира, — фыркнул Хонджун. — Время было просто ужасным, я думаю. Сонхва попытался собрать это всё в уме. Да, Хонджун извинялся, что какое-то время не виделся с ним, но Сонхва просто предположил, что тот не хотел его видеть. Он был зол на Хонджуна и винил его, он ни на секунду не подумал, что Хонджун делал это, чтобы защитить чувства Сонхва… — Прости, — сказал Сонхва надломленным голосом. — Мне так жаль. — Не надо, — сказал Хонджун. — Ненавижу слышать, как ты извиняешься. Сонхва не мог говорить. Больше он ничего не мог сказать. — Я знаю, я должен был сказать тебе, а не скрывать это от тебя, — сказал Хонджун. — Я думал, что защищаю тебя, и я облажался. Но я просто ненавижу слышать, как ты винишь себя во всем, что идёт не так. Не извиняйся передо мной, Сонхва. Это не твоя вина. Сонхва посмотрел на Хонджуна на его открытое, серьёзное лицо, и внезапно это стало слишком. Он отвернулся и сморгнул слёзы, закусив нижнюю губу, умоляя себя не плакать. Не здесь, не перед Хонджуном. Не перед ним. Они сидели так, казалось, часами, молча, взгляд Сонхва был устремлён ни на что, пока он боролся, чтобы взять себя в руки. Единственным звуком в ушах Сонхва было его собственное тяжёлое дыхание. — Думаю, готово. Мягкий голос Хонджуна вернул Сонхва из его мыслей. Он сглотнул и поднял голову. Пакет был наполнен красной жидкостью. — Верно, — сказал он, у него пересохло в горле. — Один момент. Он всё упаковал, аккуратно вытащив иглу из руки Хонджуна. Он наложил пластырь на ранку и подавил желание разгладить его пальцами. — Спасибо, — пробормотал Хонджун. Сонхва не был уверен, что сможет ответить. А потом ему показалось, что в следующий момент Сонхва уже стоял у входной двери Хонджуна и уходил. Джун не улыбался так, как раньше, когда выходил из квартиры Сонхва, он не наклонялся вперёд и не целовал его на прощание. Сердце Сонхва было разбито на куски. — Пока, — сказал Хонджун и закрыл дверь. Сонхва уставился на закрытую дверь, ничего не видя, наполненный до краёв мыслями и воспоминаниями. Он не думал, что Хонджун никогда ничего к нему не чувствовал. Это — секрет, который Хонджун пытался сделать пустяком, секрет, которым он наконец поделился, — было просто ещё одним знаком. Но он думал, что, возможно, любил Хонджуна больше, чем тот когда-либо любил его. Он подумал, что, может быть, Хонджун не может преодолеть барьеры, слишком большие, чтобы он мог их принять, в то время как Сонхва бросил всё, что было до него, и отдал всего себя. Потому что Сонхва всё ещё отчаянно любил Хонджуна и не мог остановиться. Даже если он не ждал ничего взамен, даже после того, как он причинил боль Хонджуну, каким бы недостойным он себя ни чувствовал, он не мог остановиться. Мог ли он винить Хонджуна за то, что он не отдал ему свое сердце, как Сонхва отдал своё? Хонджун никогда не лгал ему. Он даже никогда не говорил Сонхва, что любит его. Он даже никогда этого не говорил. Сонхва просто верил в то, во что хотел верить, как всегда. Он вышел из жилого комплекса и поехал домой.