2 года назад
«Лаванда» — прочитал Лео название салона и понял, что приехал по адресу. Ему повезло: возле салона была парковка для велосипедов. Хорошо хоть не пришлось искать, куда поставить велик — он и так чуть не опоздал. Было бы обидно потерять запись после того, как он потратил столько трудов! Начать с того, что стрижка и окрашивание стоили сто долларов, а у Лео не было своих денег. Он работал в ресторане отца, но у Луки Ломбарди были свои взгляды на оплату труда детей. — Ты мой наследник, это твоё заведение, — говорил он. — Ты трудишься на себя! Ты тут полноправный хозяин! В итоге полноправный хозяин после учёбы в школе бежал в ресторан и разносил заказы гостям, не получая за это ничего, кроме предполагаемого морального удовлетворения. Отец говорил, что все заработанные Лео деньги всё равно остаются в семье и идут на общее благо, но в салонах красоты почему-то не принимали оплату общим благом. Пришлось сговариваться с другими официантами, хитрить и скрывать чаевые, чтобы накопить жалкую сотню. А в салон ещё и записываться пришлось аж за месяц! Попросить отца оплатить визит в салон красоты Лео не мог. Вот уже много лет вся мужская часть семьи Ломбарди ходила в один и тот же барбершоп, где Лео с семи лет стригли одинаково коротко. Он мечтал отрастить волосы, но отец был категорически против любого отклонения от нормы. И уж конечно он не одобрит то, что Лео задумал сейчас. Лео решительно толкнул дверь салона и подошёл к стойке ресепшн, за которой сидела большеглазая девушка с лазурными афрокосами и пирсингом в брови. — Привет, я записан на шесть тридцать к Артуру! — Лео Ломбарди? — девушка глянула в экран компьютера. — Сколько вам лет? — подозрительно поинтересовалась она. Лео сказал, что семнадцать, но она всё-таки попросила документы, пришлось показывать права. Законы на этот счёт такие глупые: подстричься или покрасить волосы без ведома родителей можно только с шестнадцати. Зато через два года уже можно и в армию, и в порно... Убедившись, что ему не просто шестнадцать, а целых семнадцать, администратор успокоилась. — Артур сейчас подойдёт... А, да вот он! Из соседнего помещения вышел парикмахер — маленький и страшненький, да ещё странно одетый: в укороченных широких штанах, ботинках на платформе и настолько яркой голубой рубашке, что цвет аж глаза резал. И зачем люди одеваются так, чтобы нарочно выглядеть некрасиво?.. Но когда парикмахер улыбнулся, всё его лицо вдруг осветилось и показалось не таким уж неказистым; сразу стало заметно, что у него большие красивые глаза. — Привет-привет! — сказал Артур; у него оказалась настолько заразительная улыбка, что Лео поневоле заулыбался в ответ. — Пойдём скорее, я в настроении делать красоту! Очутившись в парикмахерском кресле, Лео слегка оробел. И что только скажет отец? Он надеялся только, что сегодня они с отцом не встретятся, а завтра тот уже не будет особенно возмущаться: приедет тётушка Мария и другие родственники, при них отец ведёт себя потише. — Итак, Лео. Лео, правильно? — Артур положил руки на спинку его кресла. — Рассказывай! Лео почувствовал холодок в животе. Ещё не поздно было развернуться и уйти; наплевав на сгоревшую предоплату... Нет, к чёрту, эдак всю жизнь будешь делать не то, что хочется, а то, что должен! — У меня завтра выпускной, — сказал он. — И я хочу радикально сменить образ. — О-о-о! Поздравляю! — Артур сказал это как-то так, что Лео показалось, будто он поздравляет искренне. Многие вещи люди говорят просто потому, что их надо сказать в тот или иной момент, но тут было ощущение, что Артур и впрямь за него рад. — Я всю школу пытался притворяться не тем, кто я есть, и мне очень надоело. Хочу хотя бы причёску сделать... говорящую. Он мечтал ещё и надеть вместо костюма что-нибудь стильное и вызывающее, но когда твой отец — Лука Ломбарди, такое точно не прокатит. — Так... это отличная идея! Начало эпохи свободы, да? — с энтузиазмом поддержал его Артур, и Лео снова заулыбался. — Ага. Вроде как. Правда, после школы он будет продолжать работать в семейном ресторане... Какая уж тут свобода! Артур так внимательно слушал, что Лео рассказал ему практически всё. Что хотел бы отрастить волосы, но семья против; что вариантов у него не так уж много из-за того, что волосы короткие. Хотелось ещё и на отца пожаловаться, но он не стал, вовремя прикусил язык. — Короче. Про стрижку не знаю, знаю про окрашивание, — решительно заявил Лео. — Хочу обесцвеченные волосы и розовую с голубым чёлку. Получится такое? — Ещё бы! Мне не терпится попробовать! Думаю, тебе очень пойдёт, — воодушевлённо заявил Артур. Он принёс каталог стрижек, Лео выбрал вариант с подбритым затылком и висками, и Артур принялся за работу, не прекращая болтать. Всё это заняло куда больше времени, чем думал Лео; с первого раза его чёрные волосы не осветлились, а стали весёлого рыжего цвета. Но к девяти дело было сделано; Артур закончил с укладкой, и Лео посмотрел на себя в зеркало. Артур не ошибся: ему действительно очень шла и эта причёска, и холодный серебристый цвет волос, и цветные пряди. Лео с восхищением смотрел на себя, представляя, как обалдеют одноклассники, когда он появится в таком виде. Родственники, конечно, тоже будут в шоке, начнут охать и ахать, поминать деву Марию и прочих святых, но разве оно того не стоит? — Как тебе? — спросил Артур, остановившись у него за спиной. — Охрененно, — честно ответил Лео, не в силах оторвать взгляд от зеркала. — Спасибо! Он без сожалений заплатил остаток суммы и вышел на улицу, где уже стемнело и зажглись фонари. Публика в этом районе ходила интересная. Лео завистливым взглядом проводил пару парней, которые шли в обнимку. Он пока ещё ни с кем не встречался; попробуй завести бойфренда, когда у тебя такой отец... Домой он вернулся в начале одиннадцатого. Свет в окнах гостиной и столовой не горел, и Лео вздохнул с облегчением: наверное, отец с матерью легли спать перед большим днём. Чтобы поехать в салон, ему пришлось пойти на ещё один обман: сказать отцу, что он поехал отвозить большой заказ на другой конец города, тогда как на деле с заказом поехал один из курьеров, Филипп. Он оставил велосипед у дома, а когда заходил, на всякий случай надел кепку с логотипом ресторана «Ломбарди». Отец с матерью обычно спали как убитые, а вот его младшая сестрица могла тайком играть в телефон у себя в комнате и выглянуть на звук. За ней не заржавеет наябедничать родителям. Не включая свет, Лео тихонько поднялся по лестице к своей комнате. Ни одна половица не скрипнула! Затаив дыхание, он осторожно нажал на ручку, открыл дверь... И замер в растерянности. В комнате горел свет, а на кровати, прогнувшейся под двойным весом, сидели отец с матерью. Лео почувствовал, как по шее и по позвоночнику поползли мурашки. Он попытался улыбнуться, вести себя как ни в чём не бывало, но понимал, что выдаёт его буквально всё, от выражения лица до замешательства. Отец смотрел изучающе и словно бы с сочувствием; мать — с плохо скрытым торжеством. Она всегда радовалась, когда Лео попадался, и этого он не мог ни понять, ни простить. — Леонардо, — заговорил отец своим низким хриплым голосом, — где ты был? Лео ненавидел своё полное имя, за которое его дразнили в школе Титаником. Где-то на фоне, за парализующим страхом, он вдруг ощутил злость. «Тоже мне, Крёстный отец нашёлся», — злобно подумал он, поднимая взгляд на отца и с ненавистью глядя на его толстые короткие пальцы, скрещенные на большом животе. Лука Ломбарди умел казаться милым симпатичным здоровяком, добродушным итальянским папашей, который примет вас в ресторане, как родных; вот только его настоящие родные прекрасно знали, что скрывается за этим образом. — Я отвозил заказ, — Лео решил придерживаться легенды, но увидев, как отец издевательски поднимает брови, понял, что обман раскрыт. — Я встретил Филиппа, и он признался... — начал было отец, но замолчал и нахмурился. — Леонардо, почему ты в головном уборе? Сними кепку. Выхода не было. Чувствуя, как колотится сердце, а руки покрываются холодным липким потом, Лео взял кепку за козырёк и медленно стащил с головы. — Пресвятая дева Мария! — театрально ахнула мать, поднося руку к губам и косясь на отца: а как он отреагирует? Лео стиснул зубы и сдержал подступающие слёзы. — Это просто причёска, — попытался он объяснить. — Для выпускного. Отец молча смотрел на него, и Лео понял, что перестаёт чувствовать колени. Страх сковывал его, как ледяной доспех, и он не мог ни двинуться, ни даже толком набрать воздуха в грудь, чтобы отстоять себя смело и прямо, как полагается мужчине. — Пап... — он хотел заговорить, оправдаться, но из горла вышел такой жалкий полузадушенный писк, что Лео замолчал. — Это не причёска, — внушительно проговорил отец, грузно поднимаясь со скрипящей кровати. — Это кусок дерьма. Он был спокоен, и Лео подумал: может, и обойдётся. Он ведь и не надеялся, что причёска отцу понравится, но, может, тот только скажет, что разочарован, и на этом всё закончится? Лука Ломбарди был непредсказуем; иногда мелочи вызывали у него ярость, и он жёстоко наказывал Лео, а иногда закрывал глаза на серьёзные проступки. — Ты не пойдёшь в таком виде на выпускной. Позорить меня не будешь. Что люди скажут? Завтра сестра моя приедет, и что она увидит вместо племянника? Мусор лгбтшный*? Лео вздрогнул и сжался, услышав последние слова, а отец подошёл к нему ближе и посмотрел сверху вниз. Во взгляде его не было злости, только отвращение, что, пожалуй, было ещё хуже. — Зачем ты это сделал? Лео молчал, пряча взгляд и пытаясь дышать глубже, чтобы предательские слёзы не потекли по щекам. — Леонардо! Я с тобой разговариваю. Зачем ты сделал эту дрянь со своими волосами? Объясни мне. Я не понимаю. — Я... — Смотри мне в глаза! — рявкнул вдруг отец, и Лео вздрогнул; он с трудом заставил себя поднять голову и поглядеть в тёмные, глубоко посаженные отцовские глаза. — Мне просто захотелось, — прошептал он, чувствуя себя телевизором с прикрученной громкостью — он физически не мог добавить громкости, горло будто сжимала чья-то большая рука. — Захотелось, — повторил отец и обернулся к матери, которая осуждающе покачала головой, и Лео разозлился на неё с новой силой. Хоть бы раз она его поддержала! Он знал, что сейчас начнётся: долгая, унизительная и выматывающая экзекуция, после которой его наконец отпустят. — Ему захотелось сделать вот это дерьмо с богом данной внешностью, — продолжал отец. — Ему хотелось смотреть в зеркало и видеть педика! — Может, я и есть... — договорить Лео не успел, оглушённый оплеухой, от которой щека вспыхнула огнём. — Закрой рот! — заорал отец. — Не сметь! Ну-ка пойдём! Он больно схватил Лео за плечо и потащил за собой. Лео попробовал вырваться, но он был всё равно, что цыплёнок против огромного пса. Некстати вспомнилось, как отец на кухне разделывает птицу: точные удары тесака, хруст костей — и вот уже тушка разделена на пять частей. Отец тащил его в ванную, и Лео вначале не понял, что он собирается делать: попытается смыть окрашивание? Понял он только тогда, когда отец крикнул: — Бьянка! Бритву! — словно хирург, требующий у медсестры скальпель. — Нет... нет!! — Лео с новыми силами забился у отца в руках, пытаясь вырваться, оттолкнуть его; он задел полку, и на пол попадали тюбики с зубной пастой и с мамиными кремами, отец наступил на один, и на полу образовалась белая лужица. На пороге ванной показалась мать; губы её были плотно сжаты, в глазах светилось торжество. Из шкафчика она достала упаковку одноразовых станков. — Я вас ненавижу! Ненавижу!! — Щенок! — пропыхтел отец, скручивая Лео и ставя его на колени. — Я тебя щас... Он зажал его между коленей, прижав руки к телу, и надавил рукой на голову, заставляя наклонить голову над ванной. — Решил свои правила установить, да?! Не будет этого! Запомни: не-бу-дет! — прорычал он. — Бьянка! Намыливай этот позор! В ванную ударила струя воды, и её шум заглушил рыдания Лео.***
Настоящее время
Всё кончено. Он умрёт в лесу от голода, а потом его труп обглодают волки. Интересно, водятся ли они здесь? Хотя какая разница, наверняка ведь найдётся, кому сожрать тело молодого, привлекательного, ещё не успевшего толком пожить гея. Лео сидел под сосной и вытирал грязной рукой набегающие слёзы. Ему было очень жалко себя. Он ведь ничего ещё не успел в жизни, и даже парня нормального у него не было... Зачем он наорал на Дракона?! Может, сейчас бы они вдвоём уже ехали обратно и искали подходящее местечко с вкусной едой! Он вспомнил улицы города, шумные и заполненные людьми; зажигаются фонари, загораются витрины магазинов, из заведений пахнет едой, посетители на летних верандах пьют вино в ожидании заказов... Он тоже мог бы сидеть за столиком и листать меню, попивая любимый апероль, но вместо этого ждёт смерти в тёмном лесу. Чего он не ожидал, так это того, что в голове у него вдруг зазвучит резкий голос Пауля. — Представь, что ты в дерьме, — задушевно сказал Пауль в своей привычной милой манере. Будь рядом Артур, он немедленно бы закричал: «Фу, как грубо, какие у тебя отвратительные метафоры! Ты не мог бы в пример что-нибудь менее ароматное приводить?», но Артура рядом не было, и никто не мешал Паулю развивать мысль в голове у Лео. — Что изменится, если ты попытаешься из этого дерьма выбраться? Хуже уже не будет — куда хуже, кругом и так дерьмо. Зато может стать лучше. Лео восхищался Паулем, хоть тот и называл его «рыбой-прилипалой», «тик-током» и «младенцем». Пауль был уверен в себе, за ним бегали парни от восемнадцати до пятидесяти, он никого не боялся и всегда был прав. — Будешь тут рассиживаться, тебя точно волки сожрут, поэтому шевели булками! Давай! Резче! — прикрикнул вымышленный Пауль, и Лео поднялся на ноги. Надо попытаться выбраться. Неизвестно, вернётся Дракон или нет. Что если он захочет вернуться, но внедорожник сломается? А Лео будет сидеть и ждать неизвестно чего... Но куда идти, если всё-таки идти? Тут он вспомнил ещё кое-что. Как-то раз Пауль ездил в Берлин навещать бабушку, а вернувшись, сказал, что карты на телефоне иногда работают и без подключения к сети. Молясь, чтобы это сработало, Лео достал телефон и открыл карту. Вначале сердце у него упало, потому что точка, обозначавшая его местоположение, оказалась возле его дома. Но потом вдруг перенеслась за пределы города и очутилась посреди огромного зелёного пятна. Лео нашёл дорогу к востоку от того места, где находился. Теперь бы ещё понять, где восток в реальности, а не на карте! — Компас в телефоне тоже есть, дурилка! — недовольно протянул Пауль, и Лео поспешно открыл компас и нашёл восток. Сложно было в это поверить, но, кажется, он начал решать проблему. Дело за малым: добраться до дороги, не сбиться с пути, не упасть в яму, не нарваться на дикого зверя или не менее дикого человека, не... — Тихо, Тик-Ток! Глазки упёр в цель и пошёл, пошёл! Проблемы решаем по мере их поступления, — заявил виртуальный Пауль. Лео не нашёл, что ему возразить, поэтому сделал так, как тот советовал: повернулся на восток и пошёл. По пути подобрал крепкую палку, которая придала ему уверенности: на неё можно опереться, а ещё ею можно отбиваться. В лесу было тихо, как никогда не бывает в городе. Тишина давила на уши, подступала со всех сторон, пугала. Лео попробовал было запеть, чтобы стало не так страшно, но собственный дрожащий голос напугал его ещё больше; к тому же он подумал, что так может привлечь к себе ненужное внимание, поэтому дальше шёл молча. Вместо привычной твёрдой городской мостовой под ногами была мягкая, пружинящая земля; постоянно попадались кочки, корни деревьев, ямы. Пока было видно хоть что-то, он старался выбирать дорогу, но скоро окончательно стемнело, и Лео шёл буквально на ощупь, как слепой, ведя палкой перед собой. Вокруг шептало, шелестело, шуршало; в какой-то момент вдруг раздался громкий шорох, а затем — топот, Лео шарахнулся, запнулся о корень и упал на пружинистую, усыпанную хвоей почву. В темноте издевательски закричала птица. Он скорчился на холодной земле, подтянув колени к груди и сотрясаясь от рыданий. Это всё не по-настоящему, с ним не могло такого произойти, он сейчас проснётся — и очутится в своей студии, и выяснится, что он просто заснул от скуки... скука! Надо же, она казалась ему такой тяжкой, такой невыносимой! Чего бы он только не отдал, чтобы заскучать... Он крепко зажмурился, потом открыл глаза — но лежал он не на своей кровати, а на земле, и вокруг были не знакомые стены, а тёмный лес. Он устал. Ступни ныли так, будто он весь день разносил заказы в отцовском ресторане. Он замёрз и дрожал мелкой дрожью, зуб на зуб не попадал, руки были ледяными. Он отчаянно хотел, чтобы кто-нибудь пришёл и спас его. «Я просто больше не могу. Я не выйду отсюда. Я здесь и останусь». Он почти почувствовал, как плеча коснулась тёплая небольшая ладонь, почти услышал мягкий, успокаивающий голос человека, который всегда его поддерживал. Всегда помогал. — Котик. Осталось совсем чуть-чуть. Вставай, ну же? Я знаю, что ты устал, но нельзя сейчас сдаваться, ты удивишься, когда поймёшь, насколько ты был близко к цели... Всхлипывая, Лео поднялся на четвереньки, а потом и на ноги. Ощупью нашёл свою палку, отряхнулся от налипшей хвои и достал телефон. Экран засветился таким уютным, таким домашним светом! Он снова включил компас и понял, что слегка отклонился от направления, пусть и не критично. Нужно взять слегка влево. Как бы ему ни хотелось оставить телефон включенным, зарядки осталось совсем мало, поэтому он заблокировал экран и убрал телефон в задний карман джинсов. Надо идти дальше. Ну уж нет, умирать он не хочет! Спотыкаясь и дрожа, он побрёл дальше и вышел вдруг на ровную тропинку. Сердце забилось сильнее; он боялся загадывать, но неужто спасение близко?! Он ускорил шаг. Деревья поредели, тьма уже не была такой непроглядной. Тут он услышал звук, слаще которого не было в целом мире: шум автомобильного мотора. Лео отбросил палку и бросился бежать; кажется, он кричал, смеялся и плакал одновременно. Деревья расступились, он выбежал на пустынное шоссе, освещённое фонарями, и с ним едва не сделалась истерика. До спасенья был ещё один шаг. Лео достал телефон. Кажется, никогда в жизни он так не радовался тому, что связь наконец-то появилась. Заряда хватило ровно на то, чтобы отправить геометку и паническое сообщение на номер того, кто никогда не оставлял его в беде, а потом телефон вырубился.***
Два года назад
Наконец-то они оставили Лео в покое, заперев его комнату снаружи. Он трясущейся рукой включил свет, подошёл к зеркалу — и тут же отвернулся, зажав рот рукой. В зеркале отражалось нечто красное, воспалённое, с заплывшими глазами и распухшими губами — он в какой-то момент ударился о бортик ванной. От прекрасной причёски не осталось ничего — отец начисто сбрил все волосы. Буквально пару часов назад Лео видел в зеркале симпатичного парня с модной цветной стрижкой, а теперь на него смотрел то ли больной лишаем, то ли сбежавший из психбольницы пациент. Обритая голова болела, словно с него сняли скальп, да и выглядела примерно так же — кожа покраснела, кое-где появились мелкие кровоточащие царапинки. Лео в отчаянии бросился на кровать и уткнулся лицом в подушку. Что теперь?! Он собирался появиться на выпускном и показать всем, как он плевать на них хотел, но теперь все только поймут, что правильно смеялись над ним все школьные годы. «Я здесь не останусь», — вдруг понял он и сел на кровати, не давая себе времени подумать. Всё это время он считал, что будет продолжать жить с родителями, работать у отца. И только теперь сообразил, что в таком случае ничего не изменится. Отец и дальше будет им помыкать, распоряжаться его жизнью и даже его телом. А после сегодняшнего недопризнания ситуация станет только хуже. Лео собрал рюкзак, бестолково покидав в него первые попавшиеся под руку вещи, и открыл окно. В сериалах и фильмах школьники так лихо слезают со второго этажа... Он никогда не делал ничего подобного, и когда он выглянул наружу, ему показалось, что розовые кусты где-то очень далеко внизу. Что, если он сломает ногу? Лео никогда в жизни ничего не ломал. Но кажется, если он останется, то сломается сам. Сбоку от окна проходила водосточная труба. Лео уселся на подоконник и схватился за неё, а потом зажмурился и кое-как перелез на неё с подоконника и съехал вниз, причём у него задралась футболка, и он ободрал кожу на животе, а заодно и на руках. Едва он приземлился, как труба с ужасным скрежетом отделилась от дома и рухнула в розовые кусты. Лео вскинул голову; в спальне родителей загорелся свет, на фоне шторы мелькнула тень. Чёрт побери! Нет времени даже велосипед вывести: а ну как отец успеет выскочить? Поэтому Лео выбежал за ворота дома и побежал вниз по улице. Он пробежал пару кварталов, потом выдохся и упал на скамейку на автобусной остановке, прижимая руку к сердцу и хватая воздух ртом. Тут у него зазвонил телефон; конечно, это был отец. Он рвал и метал, обещал вызвать полицию, но Лео вдруг овхватила такая злость, что он почувствовал себя большим и сильным, сильнее отца. — Вызывай полицию, — сказал он, выпрямляясь во весь рост. — Я им скажу, что ты меня насиловал. В трубке слышалось только шумное дыхание. Немногие люди могли похвастаться тем, что заткнули Луку Ломбарди, и, кажется, Лео сейчас стал одним из этих немногих. — Что? — переспросил отец чуть ли не растерянно. — Что слышал, — выплюнул Лео. — Представь, что будут люди говорить, даже если выяснится, что я соврал? Скажут, дыма без огня не бывает, значит, и правда что-то было! Запомни, я так и сделаю, мне терять нечего! Сказав так, он сбросил звонок и добавил номер в чёрный список. На лицо так и просилась злобная торжествующая улыбка. Вот вам! Вот вам всем! Решение, куда поехать, тоже пришло легко и просто. Лео сверился со смартфоном, дождался нужного автобуса и через полчаса уже был на Берген-стрит у салона «Лаванда». Там новоявленный энтузиазм его оставил: салон работал до девяти, и сейчас был закрыт. Потоптавшись у входа, Лео развернулся и поплёлся, не разбирая дороги. Куда ему пойти? У него была пара школьных приятелей, но не настолько близких, чтобы идти к ним в такой ситуации. А все знакомые из ресторана сами собой отпадали, ведь они работают на отца. Он услышал музыку и поднял голову. Он очутился на улице, где светились неоновые вывески клубов и ходили толпы нарядных весёлых людей. Какой контраст с его собственным положением! Он отошёл в сторону, сел прямо на брусчатку и закрыл лицо руками. Видно, придётся ему стать бездомным и ночевать под мостом, потому что уж лучше под мостом, чем в родительском доме после того, что случилось. Он услышал стук каблуков, а в следующий момент рядом кто-то остановился и с грубоватым акцентом спросил: — Эй, детка, тяжёлый вечер выдался? Лео поднял голову и замер. Не каждый день увидишь взрослого мужчину в ярко-красных стриптизёрских сапогах до бёдер. Мужчина присел возле него на корточки (как он подниматься будет, на таких-то каблуках, — растерянно подумал Лео) и взглянул ему в лицо. — Ты под наркотой? — спросил он. — Н-нет... — растерянно пробормотал Лео. Мужчина был ещё и в макияже, при этом ничего женственного в его внешности не было, несмотря даже на длинные волосы. Угловатый, с жёстким худым лицом, он казался ещё более маскулинным благодаря необычному образу. — А что случилось? Кто тебя обидел? — Пауль! — закричали тем временем из пёстрой группки людей, от которой, видимо, мужчина и отделился. — Ну ты идёшь, нет? — Погодите! — крикнул тот, кого назвали Паулем, и снова повернулся к Лео. — Тебе помощь нужна? — Нужна, — всхлипнул Лео. Тут от группки отделился человек в цветастой куртке и в шляпе. — Пауль, ну что ты... — начал было он, но тут узнал Лео, а Лео узнал его: это был маленький парикмахер Артур из «Лаванды». Артур охнул, метнулся к нему и сел возле него на корточки, уронив при этом шляпу, которую тут же поднял и отряхнул Пауль. — Ты ведь у меня сегодня был?! — воскликнул Артур. — Я тебя стриг! Лео, правильно? Что случилось? На тебя напали? — Нет, это отец... Я ушёл из дома и больше не вернусь. — Так, понятно. — Пауль легко разогнулся и встал на ноги, как будто на нём были кроссовки, а вовсе не каблучищи. — Арти, бери котёнка, пойдём заливать его горе! Артур, всё ещё сидя на корточках, покачал головой: — Мы не можем взять его с собой в клуб, ему восемнадцати ещё нет. — Час от часу не легче! — воскликнул Пауль так пронзительно, что Лео вздрогнул. — И что тогда с ним делать? Артур заглянул Лео в глаза и легонько коснулся его колена. — Милый, тебе есть к кому пойти? — Лео покачал головой. — Значит, пойдём ко мне, — решил Артур, поднимаясь на ноги. — Ты хотел в клуб, — нежно сказал Пауль, надевая на него шляпу. — А как же выступление? — Успеется, — отмахнулся Артур. — Идите без меня. — Моя детка, — проворковал Пауль, а потом поцеловал Артура в щёку, для чего ему пришлось нагнуться. — Ну как хочешь. Не забудь котёнка в ветеринарку сводить, вдруг у него блохи? — Фу! — отреагировал на это Артур, а Пауль захохотал сухим трескучим смехом и отошёл к друзьям, стуча каблучищами. Артур протянул Лео руку: — Пойдём, — ласково сказал он. — Можешь переночевать у меня, а там видно будет. Бедная детка... Лео очень захотелось разрыдаться от этих слов, потому что уже очень давно никто не звал его бедной деткой и никто не жалел. Он принял протянутую руку, поднялся и пошёл за Артуром.***
Настоящее время
Лео так устал, что просто сидел на дороге, обхватив себя руками и грея ладони под мышками. В голове роились мысли: а что, если Артур не получил его сообщение? А что, если он в клубе? А если спит? Бывали дни, когда Артур приходил после работы, падал в кровать и засыпал, и тогда его не могли разбудить ни звонки, ни тем более сообщения. Уж Лео-то знал, потому что три месяца до совершеннолетия прожил в его квартире. Но сейчас он не в силах был встать и куда-то идти, поэтому сидел, опираясь спиной о фонарь, и глядел в тёмное небо. Под фонарём роились мошки, но Лео уже было плевать. Пусть хоть сожрут его здесь, он с места не сдвинется. Послышался шум мотора, и он вздрогнул: неужто Артур?! Но на дороге вместо синего пикапа показался чёрный седан, который притормозил возле Лео. Окно открылось, выглянул мужчина средних лет с полными небритыми щеками. — Эй, пацан! Тебе, может, помочь? Первым порывом было крикнуть «Да!» и запрыгнуть к нему в машину, но потом Лео подумал: а что, если Артур приедет и не найдёт его здесь? Да он ведь с ума сойдёт от волнения! — Нет, я жду друга. — Да брось, — настаивал водитель, — на этой дороге? Тут же никто почти не ездит! Садись, я тебя подвезу. Что-то в его тоне и в пристальном взгляде тёмных глаз Лео не понравилось. — Нет, спасибо, — настороженно повторил он. — Ты боишься меня, что ли? Перестань. У меня сын твоего возраста, шестнадцать вот на днях будет. У меня и фото его есть, хочешь, покажу? А вот это уже точно было странно. У Лео мурашки побежали по коже, и он пожалел, что бросил палку где-то в лесу. Он поднялся на ноги, и ему как раз показалось, что водитель собирается открыть дверцу, когда вдруг его ослепил свет фар, а по ушам ударил звук клаксона. Водитель седана мгновенно закрыл окно и уехал, а Лео очутился в объятиях Артура, который чуть не плакал. — Лео! Бедный мой мальчик! Как ты здесь оказался?! Боже, в каком ты виде! — причитал Артур, то прижимая его к себе, то отстраняя и оглядывая со всех сторон. — Что случилось?! Да что я, — спохватился он. — Ты весь ледяной, идём скорее в машину! Скоро Лео сидел в кабине пикапа, закутанный в куртку Артура, и жевал шоколадный батончик, причём ему казалось, что ничего вкуснее он давно уже не ел. Артур завёл мотор и включил печку, и всё тело окутало блаженное тепло. Пикап понёсся по ночной дороге, и Лео уже сложно поверить было, что ещё полчаса назад он брёл по лесу в полной темноте. — Котик, — окликнул его Артур, сосредоточенно хмурясь. — Как всё-таки так вышло? Лео промолчал. Теперь, когда он сидел в тепле и безопасности, сегодняшние приключения уже не казались ему такими уж опасными. У страха глаза велики: из леса он вышел минут за сорок, ну в крайнем случае за час, а до города ехать минут двадцать. Что могло с ним случиться? Он вспомнил свой испуг и чуть не засмеялся. Волки, дикие звери... Да в лесу, скорее всего, из зверей только мыши и белки, там ведь регулярно гуляют люди! А мужик на седане, скорее всего, действительно хотел помочь, подвезти его. А дверцу открывал, чтобы показать фотографии сына и успокоить Лео. Ну да, принял его за пятнадцатилетку, так и бармены регулярно принимают, иначе бы не требовали документы каждый раз. — Вряд ли ты один поехал в лес, — продолжал Артур, оглядываясь на него. — Ты был с кем-то? Случайно не со своим новым парнем? Артур иногда бывает просто невыносим. Кто-то должен объяснить ему, что не стоит лезть в чужие дела. — Ни с каким ни с парнем, — протянул Лео, комкая обёртку от шоколадного батончика. — Просто так получилось, я... я пытался автостопом ехать, — нашёлся он с ответом. Артур посмотрел на него, сдвинув брови, и, кажется, не поверил. Лео подавил желание закатить глаза. Не Артур, а какая-то параноидальная бабушка, которой вечно опасности мерещатся. — Я очень устал, — сказал он, практически непритворно зевая. — Не возражаешь, если я подремлю? Он закрыл глаза, чтобы избежать дальнейших расспросов, и Артур оставил его в покое. Он довёз Лео до дома, предложил побыть с ним, но Лео отказался. Он поднялся к себе, принял душ и заснул, едва коснувшись щекой подушки.