***
Они оба вздрогнули, когда в звенящей напряжённой тишине где-то под диваном зазвонил телефон. — Что за херня? — спросил Дракон, оглянувшись и тут же переведя взгляд на Лео. — Кто тебе звонит в такое время? — Друг, — ответил Лео с вызовом, гадая про себя, поймёт ли Артур, как обстоят дела. «Пожалуйста, пожалуйста, пойми, что мне нужна помощь!» — мысленно взмолился он. Дракон нервно покусывал губы и косился то на Лео, то на телефон. Пистолет в его руке дрожал. Телефон затих, но буквально через пару мгновений снова зазвонил. — Да какого хера... — раздражённо пробормотал Дракон и снова отвлёкся. Может, сейчас рвануться, сунуть руку под диван и схватить телефон? Если он успеет ответить на звонок и позвать на помощь, Артур поймёт, что происходит, и вызовет полицию... Лео сделал было движение вперёд, но Дракон быстро повернулся к нему, сжимая пистолет теперь уже обеими руками. — Не дёргайся! — рявкнул он с не свойственными ему истеричными нотками в голосе. Звонок затих. Снова наступила тишина. Лео сидел на холодном полу, чувствуя, как кожа покрывается мурашками, а в горле встаёт ком. — Послушай, — заговорил Дракон, на этот раз чуть ли не умоляюще, — думаешь, я хочу это делать? Ты же сам меня вынуждаешь. — Тычешь в меня пушкой ты, а вынуждаю тебя я?! — Просто попроси прощения, и я уйду. Его слова звучали разумно. Насколько разумно вообще может быть хоть что-нибудь в ситуации, когда тебе угрожают пистолетом. От Лео ведь не убудет, если он скажет «прости меня, Дракон»? Словно угадав его мысли, Дракон продолжил: — Ладно, ты считаешь, что я виноват, допустим. Ну а ты что, идеальный? Тебе не за что извиняться? Лео пробрала дрожь, и он обхватил себя руками, чтобы хоть немного согреться. Надо извиниться, тогда всё это закончится. Это несложно. Наверное, он тоже виноват. В любом конфликте виноваты двое, так ведь говорят? Дракон пережил трагедию — смерть любимого дяди, единственного, кто о нём заботился! Неудивительно, что он никому не доверяет и так агрессивно себя ведёт. Он ведь не требует от Лео чего-то сверхъестественного. Всего лишь извинения! Он мог бы повести себя куда хуже, мог бы ударить, например, но он хочет просто получить подтверждение тому, что не только он злодей в этой истории. Выбор за Лео: как он себя поведёт — такими будут и последствия. Лео поднял голову. Даже в таком слабеньком свете видно было, как бледен Дракон, как раздуваются у него ноздри, как он кусает нижнюю губу. Он не хочет стрелять. — Я... — начал было Лео, но слова извинений встали поперёк горла, как чёрствый хлеб. На глазах закипели слёзы. Да что такого сложного?! Он что, и правда считает себя идеальным? Он может спасти и себя, и Дракона, если только переступит через гордыню... Через своё представление о справедливости. Через свою личность. Через всё, что он считает правильным, а что — неправильным. Нет. Иначе, пожалуй, всю последующую жизнь проживёт именно тем, кем назвал его Дракон — жалким червем, неспособным найти в себе ни крошки самоуважения. — Я не идеальный, — сказал Лео, медленно вставая с пола. Дракон машинально попятился, продолжая сжимать пистолет; в глазах его мелькнуло нечто, похожее на неуверенность. — У меня много недостатков. Но я тебе не врал, я тебя не унижал, я тебя не бил и не угрожал тебе оружием. Либо убери пистолет, и поговорим, как нормальные люди, либо... — он сделал паузу, и Дракон даже ничего не сказал, только глядел на него с непривычным, потерянным выражением лица. — Либо стреляй, — закончил Лео, ощущая странное спокойствие. В этот момент в дверь постучали.***
— Ну что там? Что? Ты слышишь что-нибудь? — шёпотом спрашивал Артур. Джесс поднял ладонь в призыве к тишине и прислушался; Артур тоже навострил уши, но ничего не услышал, кроме стука собственного сердца, готового вот-вот выскочить из груди. Джесс тихонько постучал костяшками пальцев. Тишина. Они переглянулись, и Артур озабоченно нахмурился: может, Лео не там? Он автоматически предположил, что Лео будет у себя в квартире, но что, если он опять в каком-нибудь лесу? И тут из квартиры донёсся отчётливый вскрик. — Помогите! — а потом грохот, словно от падения. Сердце Артура, замедлившее было бег, снова припустило, как заяц, за которым гонятся волки. Полиция. Надо звонить в полицию! Но служба спасения едет минут пятнадцать, а помощь Лео нужна прямо сейчас! Он посмотрел на Джесса, их взгляды встретились. — А может... — начал было Артур дрожащим голосом, но заканчивать фразу не понадобилось: Джесс отодвинул его и ударил в дверь ногой, как коп в фильме. Язычок замка вылетел из пазов, и дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену. Они вбежали внутрь и остановились, Артур ахнул и зажал рот рукой: первое, что он увидел — Лео с окровавленным лицом лежит на полу. Второе — бледный как смерть парень, который трясущимися руками направил на них пистолет и крикнул: — Стоять! Они остановились, причём Джесс загородил Артура собой и поднял ладонь, словно призывая к миру. — Кто вы такие?! — заорал парень с пистолетом. — Какого чёрта вы творите?! Уходите! Я буду стрелять! — Зачем стрелять? — спокойно спросил Джесс таким тоном, будто ничего страшного и не происходило. — Ты попадёшь в тюрьму. — Плевать! — Ты злишься. Я понимаю. Но ты не хочешь стрелять, — продолжил Джесс. — Ты и не должен. У тебя есть выбор. Можно просто опустить пистолет. Тогда всё будет хорошо. Будешь жить дальше. А выстрелишь — испортишь себе жизнь навсегда... — Да кто ты вообще такой?! Заткнись! Клянусь, я выстрелю в тебя... или в него! — парень переводил трясущееся дуло пистолета с Джесса на Лео, и Артуру пришло в голову, что сейчас — самое время вмешаться. Он сам не знал, какая больная на всю голову муза его посетила, но откладывать дела в долгий ящик эта леди не любила, поэтому Артур выпрыгнул из-за спины Джесса, между пистолетом и Лео, и выставив перед собой Ричарда в режиме подсветки и самой сильной вибрации. — Смотри, что у меня есть!! — крикнул он первое, что пришло в голову. Не смотреть было трудно: в утренних сумерках Ричард переливался и сверкал всеми цветами радуги, а его вибрация была такой мощной, что напоминала звуки дрели. На секунду перфоманс Артура привлёк к себе всё внимание, и этого мгновения Джессу хватило, чтобы нанести психу с пистолетом удар в челюсть. В фильмах люди обычно теряют сознание от таких ударов, но псих не вырубился: он покачнулся, сделал пару шагов назад, махнул рукой... И нажал на спусковой крючок. Артур вскрикнул и зажмурился. Но выстрела не было. Раздался сухой треск, и на этом всё. Артур осторожно открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джесс укладывает слабо сопротивляющегося психа лицом вниз на диван, прижимая коленом и заламывая ему руки за спину. — О господи! — сказал Артур, наконец-то начиная осознавать опасность, которую они только что пережили. В тишине раздались странные звуки: нечто среднее между смехом и рыданиями. Опомнившись, Артур бросился к Лео, который содрогался от истерического смеха, несмотря на то, что всё его лицо было залито кровью, переносица распухла, а вокруг носа и под глазами расползались жуткого вида синяки. — Детка, всё кончилось... — забормотал Артур, хватаясь за телефон и вызывая наконец-то службу спасения. — Сейчас, сейчас я вызову врача... — Даже пистолет... — едва выговорил Лео, судорожно хватая окровавленной ледяной ладонью руку Артура. — ...даже пистолет у него фальшивый!***
Второй раз за недолгое время Джесс сталкивался с полицией. Не сказать, чтобы это ему нравилось. Больше всего ему хотелось остаться одному — ну или полежать в обнимку с Артуром, хотя эта возможность теперь для него закрыта навсегда, так что остаётся только остаться одному и пережить то, что ему снова пришлось сделать больно другому человеку. Тот заслужил — он сломал нос другу Артура, беднягу увезли в больницу на «Скорой» — но Джессу всё равно было отвратительно думать о нанесённом ударе. А ещё он ведь удерживал парня, пока не приехала полиция, и теперь ему нужно было помыться: слишком долгий вынужденный контакт с чужим человеком остался на руках и на коже мерзкой плёнкой. Полицейские записали показания и попросили никуда не уезжать из города. Что ж, видимо, Аманде придётся подождать некоторое время, не может же он портить отношения с полицией? Правда, эта мысль Джесса не радовала: он ведь всё равно будет вынужден вернуться к ним. Не сейчас, так позже. Артура опрашивали дольше, поэтому Джесс отправился домой и стоял в душе, пытаясь понять, это стены кабинки запотели или его собственный мозг генерирует прозрачную плотную завесу между ним и окружающим миром. Когда он вышел из душа, в дверь позвонили. Конечно, это был Артур, всё ещё одетый в майку с радужной овцой, джинсы и пушистые тапки. — Я никогда не стыдился тех, с кем встречался! — с жаром сказал он, глядя снизу вверх сверкающими чёрными глазами. — Тем более — тебя! — Что? — Ты самый умный, самый красивый, самый добрый, самый благородный и самый храбрый мужчина из всех, кого я знаю! — выпалил Артур, всё ещё стоя на пороге. — Я никого не знаю лучше тебя! И я... да, я тебя люблю! Дай мне второй шанс, — закончил он, нервно вертя в руках деревянную выдру. Джесс молча посторонился, и Артур вошёл, то и дело на него оглядываясь. — Так что... — начал было он, но Джесс остановил его: — Сядь, пожалуйста. Мне надо немного побыть в тишине. Артур заморгал, но послушно сел в кресло и сложил руки на коленях, а Джесс зашёл за стойку, отгораживающую кухонную зону от гостиной, и начал заваривать чай. Заваривать чай не так-то просто, ему нужно уделить максимум внимания, иначе хороший, вкусный чай не получится. Вода должна дойти до стадии, на которой чайник громко поёт, а вода в нём бурлит, как в бьющем из-под земли источнике. Нельзя пропустить эту стадию, и Джесс сосредоточился на том, чтобы слушать пение воды. Пока он прогревал заварник, засыпал чай и заливал его водой, в голове немного прояснилось. Он вернулся к Артуру и, не спрашивая, разлил чай по двум кружкам. Артур взял свою обеими руками, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Можно я скажу уже? Мы с тобой могли сегодня умереть. Если бы пистолет был настоящим... — его передёрнуло так, что он едва не облился чаем. — Поэтому я понял, что просто обязан тебе признаться. Если ты скажешь «нет» или ещё что-то такое, это тоже нормально! — заверил он, хоть его голос в этот момент дрогнул. — Мы можем остаться просто друзьями, если захочешь... — Я не хочу быть с тобой просто друзьями. Я тебя люблю. Артур охнул и поспешно поставил кружку на стол, так и не отпив из неё; глаза у него заблестели ещё ярче, и Джесс добавил, ненавидя себя в этот момент: — Но я должен вернуться к семье. — Но почему?! Ты этого хочешь? — Нет. Я больше всего на свете хочу остаться с тобой. — Тогда почему?! — повторил Артур. — Если ты им так обязан, ну отчисляй им денег, что ли! Джесс опустил голову, не зная, как объяснить. Если он не поедет с Амандой, она вызовет братьев, они приедут, взбаламутят воду, и к нему перестанут проникать солнечные лучи... Что он может сделать против них?! Они станут втроём говорить ему, как он подло поступил, когда их бросил, про ответственность, про благодарность, пока он от стыда и позора не станет маленьким-маленьким и настолько послушным, что его можно будет посадить в карман и увезти! — Джесс. — Артур протянул руку и накрыл ею руку Джесса, напряжённо глядя ему в глаза. — Хватит секретов. Они тебя шантажируют? Что ты сделал? — Я... Джесс не был уверен, что сможет рассказать. В конце концов, он не рассказывал ещё никому... Но Артур держал его за руку и смотрел с таким вниманием, с таким сочувствием, что он всё же решился и заговорил. Сначала медленно, подбирая слова, а потом всё быстрее, словно плывя по течению... Когда Джессу исполнилось шестнадцать, отец умер от сердечного приступа, оставив множество долгов и набор инструментов — единственное из имущества, что не пошло с молотка. Джимми и Джорджу пришлось всё бросить и вернуться вместе с Джессом в резервацию к двоюродной бабке. Старой Молли Красной Белке было всё равно, живут ли в её разваливающемся доме трое парней или не живут: главное, чтобы выпивка была. По утрам она, дрожа всем телом и качая седой косматой головой, выползала во двор и орала пронзительным, как у чайки, голосом, чтобы ей дали пива, а получив искомое, успокаивалась и весь день сидела в сломанном кресле-качалке, глядя мутными глазами на дорогу. Пайн-Ридж была пропитана несчастьем. Запахом дешёвого пойла и травки, мусора, жжёных покрышек и немытого тела. По улицам таскались бродячие собаки и пьяные индейцы. Все, в ком была хоть капля разума и амбиций, старались поскорее уехать, хоть это и означало потерю дотаций от правительства. В резервации не было ничего, кроме безнадёги, и Джесс видел её в каждом заваленном мусором дворе, в каждом бесчувственном теле, в каждом пьяном уже с утра человеке. Безнадёга придавливала к земле, нажимая тяжёлой холодной ладонью. «Ты на дне, — говорила она, — ты никуда уже не денешься». Торопиться некуда, искать нечего, можно только глушить тоску выпивкой, да собираться иногда у памятников побоищам, взывая к костям предков и кляня белых колонизаторов. Джимми и Джордж поначалу пытались искать работу, пытались хоть что-то делать, но работы не было, были только компании таких же молодых парней, как и они, занятых сомнительными делами, и вскоре братья перестали бороться с гравитацией несчастья. Вскоре Джимми привёл Аманду: ту избил отец, и она больше не могла оставаться в родном доме. Зажили впятером. Братья вставали поздно, днём слонялись по дому, курили травку, вяло переругивались, а вечерами ездили по сомнительным делам. А Джесс... Джесс видел вокруг себя хаос, поэтому стал делать единственное, что показалось ему правильным: наводить порядок. Выкидывать мусор, готовить нормальную еду, чинить сломанное, мыть грязное. Предоставленный сам себе, он возился со старой мебелью, починил бабкино кресло-качалку, чтобы она снова могла в нём качаться, а потом взялся за огромный старый буфет. Братья, хоть и посмеивались, без возражений давали деньги на расходники, и Джесс заказывал в местном магазинчике то специальную пропитку для дерева, то кисти, то шурупы и свёрла. — Ну прям как во дворце! — говорили братья, глядя на старый, тёмного дерева кухонный буфет. Джесс заново покрыл его лаком, навесил новые дверцы, восстановил истёртую резьбу и даже собрал витражные стёкла. Во время праздника Пау-Вау, на который съехалось множество туристов, братья познакомились с мужчиной из города и привели его в гости. Мужчина — полноватый, лысеющий, с хитрыми глазами и седой бородкой — весь вечер тёрся вокруг буфета, а потом предложил купить его за пятьсот долларов. Джимми и Джордж с радостью согласились, а покупатель ещё и накинул полтинник сверху. Тут же он позвонил кому-то по телефону, приехали ещё двое, сноровисто буфет разобрали и увезли. — Ну идиот! — хохотали братья, которым пятьсот долларов казались невероятно огромной суммой. — И зачем ему это старьё?! Только Аманда ходила задумчивая. Через месяц она пришла к братьям, рассказала, что покупатель владеет салоном антикварной мебели, и показала им тот самый буфет, выставленный на онлайн-аукцион. Торги ещё не закончились; буфет, по всей видимости, оказавшийся древнее бабули Красной Белки, пока что оценивали в четыре с половиной тысячи долларов, и цена росла с каждым днём. Братья были в ярости. Они уехали вместе с Амандой и пропадали несколько дней, а вернувшись, купили Джессу новую куртку и сказали, что теперь у него будет настоящая работа за большие деньги. Теперь антиквар заезжал к ним и привозил старую мебель в ужасном состоянии, а Джесс её чинил. Ему нравилось чинить сломанное, и он радовался, что у них теперь есть деньги. Аманда стала ходить в красивых платьях, а братья обзавелись новыми блестящими машинами, купили бабке новое лоскутное одеяло и стали поговаривать о том, чтобы уехать из резервации. — Талант! — услышал как-то раз Джесс, проходя мимо гостиной, где братья и Аманда совещались с антикваром. — Компенсация за... всё остальное. Он просто гений плотницкого дела, как будто интуитивно чувствует, что и как сделать... Поняв, что речь идёт о нём, Джесс остановился и прислушался. — Но сейчас этот талант считайте впустую пропадает, — услышал он голос антиквара. — Ваш брат способен на большее! Только подумайте: речь пойдёт не о сотнях, о тысячах долларов! О десятках тысяч! — Сколько антикварных буфетов, по-вашему, завалялось ещё на помойках? — а это тягучий, насмешливый голос Аманды. — Люди же не настолько идиоты! — Я абсолютно уверен, что ваш талантливый родственник после некоторого обучения сможет создать шедевр с нуля, — сказал антиквар, а потом понизил голос, и Джесс больше не слышал ничего. Через пару месяцев антиквар начал возить его к другим мастерам, которые учили его приёмам и техникам, а ещё через некоторое время ему дали новое задание: изготовить ночной столик в пару к уже готовому, да так, чтобы один нельзя было отличить от другого. Задача показалась ему интересной, и он с энтузиазмом взялся за дело. Не сразу, но всё получилось, и даже сам антиквар не смог отличить оригинальный столик от того, который изготовил Джесс. За эти столики они выручили много денег. Джессу никто не сказал точной суммы, но по разговорам он понимал, что речь идёт о тысячах долларов, и удивлялся, кто же платит такие деньги за обычную мебель? Он любил свою работу, с радостью учился новому и целыми днями пропадал в мастерской. Чинил старую мебель, изготавливал новую по образцам и мало думал обо всём остальном, пока в один прекрасный день не пришла полиция и не арестовала его по обвинению в мошенничестве. Только тогда Джесс узнал, что всё это время занимался подделкой антикварной мебели. Он был в ужасе, но не потому, что боялся тюрьмы, а потому, что любимая работа оказалась осквернена преступлением, о котором он даже не подозревал. Занимаясь тем, что нравилось ему больше всего на свете, он, оказывается, совершал подлость, обманывал, пятнал ремесло — и память отца. Переживая всё это, он замкнулся в себе и не отвечал на вопросы следователей, хотя назначенный штатом адвокат и пытался объяснить ему, что с полицией лучше сотрудничать. Через несколько дней братья заплатили залог, и суда Джесс ждал под домашним арестом. Однажды к нему заявились братья вместе с Амандой и сказали, что нужно поговорить. Расхаживая по комнате, братья говорили, что они заботились о нём, много для него делали, защищали. Не то, чтобы они хотели чего-то взамен, но Джесс многим им обязан. Чёрт подери, даже женщину они ему нашли, и если бы он не был таким упрямым, то сейчас был бы уже пристроен! — Вы хотите, чтобы я взял всю вину на себя? — без обиняков спросил Джесс, когда ему надоел фоновый шум. Братья переглянулись и заюлили. Они не это имели в виду. Джесс может валить всё на антиквара — тот успел сбежать из страны. Но было бы здорово, если б он не тянул за собой ещё и братьев... — Я беременна, — добавила Аманда, сверкая глазами, — и моему ребёнку нужен отец! Тебе не кажется, что будет подло обвинять Джимми в том, что вообще-то делал ты? — Да, Джесси, — вмешался Джордж, — это было бы неблагодарно! Джесс сказал, что сделает так, как они говорят, потому что ему очень хотелось, чтобы они вышли из его комнаты, но они ещё какое-то время не уходили: благодарили, уточняли, обещали нанять лучшего адвоката. На суде Джесс говорил мало и конечно, ни словом не упомянул ни братьев, ни Аманду. Он не врал, просто рассказал не всё, а адвокат постарался представить дело так, будто наивного невежду обманул коварный и хитрый антиквар, успевший скрыться с большей частью прибыли. Версия была недалека от истины, поэтому Джесс получил сравнительно небольшой срок — три года, которые полностью отсидел. Рассказ подошёл к концу. Артур уже какое-то время не сидел на месте, а бегал по квартире; когда Джесс замолчал, он остановился и разразился целой серией гневных восклицаний: — Чёрт побери! Какая наглость! Какая подлость! Они тебя подставили! Как вообще... И после этого у неё хватило совести явиться сюда?! Ты же понимаешь, что они тебя подставили, да?! Они тебя использовали! Сначала — чтобы получать прибыль, потом — чтобы выйти сухими из воды! Он бросился к Джессу, схватил его руку и прижал к своей груди: — Ты ничего из этого не заслужил! Бедный мой Джесс... Так почему ты собрался возвращаться?! Я бы вернулся только для того, чтобы засунуть Ричарда твоим братьям в... ой, прости, — он опомнился и замолчал, но вид у него был самый что ни на есть воинственный. Джесс вспомнил, как храбро Артур отвлёк того парня с пистолетом. Как маленькая выдра, которая готова противостоять большому хищнику, если надо защитить своих. Ведь если бы пистолет был настоящим и парень успел бы выстрелить, то выстрелил бы он именно в Артура, так неожиданно возникшего перед ним... Да, пожалуй, Артур бы и на его братьев бросился, даром что оба его на голову выше! Он не выдержал: свободной рукой притянул Артура к себе, и тот мгновенно обхватил его за шею, будто только этого и ждал. Они целовались, и Джесс жадно шарил по его узкой спине, оживляя в памяти ощущения, запоминая, впитывая. Он мог его сегодня потерять. Он всё ещё может его лишиться. Артур слегка отстранился и обхватил его лицо руками, так близко Джесс видел, что его чёрные ресницы слиплись от слёз. — Оставайся, — прошептал Артур. — Они уже достаточно из тебя выжали. — Аманда здесь. Она позовёт братьев, они приедут, будут меня стыдить. Мне будет тяжело это слушать. Лучше вернуться. Да и у них, наверное, теперь нет денег, они ведь заплатили за моего адвоката... — Они заплатили за то, что их жопы на воле!! — закричал Артур так неожиданно, что Джесс вздрогнул и отпустил его. — Аманда здесь, говоришь?! Где она? Джесс вспомнил, что сегодня понедельник, и глянул на часы: — По правде говоря, мы с ней через полчаса должны встретиться в кафе у Рози... — О, — Артур улыбнулся, и никогда в жизни Джесс не видел у него такой злой и опасной улыбки. — Это очень кстати. Только... — он глянул вниз, на свои ноги в пушистых тапках. — Пожалуй, мне надо переодеться.***
Милое уютное кафе «У Рози» ничем не напоминало поле битвы, однако именно битве предстояло здесь разыграться. Артур, облачённый в высокие ботинки с радужными шнурками, штаны со множеством карманов и самую воинственную свою чёрную майку с надписью «Сражайся за свои права», чувствовал себя именно солдатом. В кои-то веки он не улыбался: он был очень, очень зол. Войдя в кафе, он оглянулся и сразу понял, кто именно ему нужен. Конечно, красивая молодая индианка в синей блузке. Он подошёл к ней и подсел за столик, не спрашивая разрешения. Она подняла на него удивлённый взгляд и произнесла холодным тягучим голосом: — Это место занято. — Аманда, верно? — поинтересовался Артур. Она приподняла брови: — А вы кто? — Я знаю, вы ждёте Джесса. Но он не придёт. Аманда хорошо владела собой. Услышав эти слова, она отложила десертную вилку, которой до того ела знаменитый Розин морковный пирог, и устремила на Артура задумчивый взгляд. — Так вот кого он имел в виду. Я-то думала, его прибрала к рукам какая-нибудь умная девица, но оказывается, тут не девица, тут... — она оглядела Артура с ног до головы. Такой это был уничижительный, презрительный взгляд, что в любое другое время Артур почувствовал бы себя маленьким и жалким, но сейчас он был надёжно защищён от любых нападок силой своей ярости, поэтому выдержал осмотр, не дрогнув. Не теряя даром времени, Аманда перешла в атаку. Сложив перед собой руки и приветливо улыбнувшись, она спросила: — Не стыдно вам? Он соображает не больше ребёнка, а вы его соблазнили, — она поцокала языком и покачала головой, звякнув длинными серёжками. — Вы настолько отчаялись? А может, у вас фетиш на... альтернативно одарённых? Такой большой — и такой послушный, никогда не откажет, не возразит... — Вы пытаетесь сказать, что Джесс не отвечает за свои действия? — спокойно переспросил Артур, машинально вертя в руках деревянную выдру. Аманда перевела на неё взгляд и снова улыбнулась, показав крепкие белые зубы. Наклонившись через стол, она тихо сказала: — Знаешь, как меня зовут? Голодная Лиса. А ты — всего лишь маленькая выдра. Я тебя прожую, проглочу и даже не замечу. Я измажу твоё имя грязью, сделаю твою жизнь невыносимой, и ты пожалеешь о том дне, когда встал у меня на пути! Глаза её бешено сверкали, белые зубы, казалось, заострились, и что-то звериное проглянуло в её скуластом смуглом лице. В другое время Артур испугался бы: она выглядела так, будто и впрямь готова укусить. Но сейчас он только сказал: — Хорошая речь, госпожа Лиса. Я не сомневаюсь, что на своём поле вы меня переиграете, только мы сейчас на моей территории, а не на вашей. Сколько судебных процессов вы выиграли? В глазах Аманды мелькнуло недоумение. — Ни одного, так? Ваше столкновение с судом закончилось тем, что вы поджали свой лисий хвост и сбежали, выставив Джесса в качестве щита. А я вот выиграл несколько процессов, — Артур предусмотрительно не стал сообщать, что это были за процессы; вышло бы вовсе не так впечатляюще, если б он сказал, что клиентка парикмахерской, попытавшаяся засудить его за то, что он по её же просьбе сделал ей каре, в итоге сама платила ему компенсацию за моральный ущерб. Аманда пока не понимала, к чему он клонит, и Артур любезно пояснил: — Вы намекали, что Джесс не понимает, что делает. Это, конечно, полная чушь, таких разумных людей, как он, ещё поискать. Но допустим, что это так. Я с удовольствием послушаю, как вы объясните суду, почему недееспособный человек отсидел срок за преступление, на которое толкнули его вы. — Я?! — Вы. Ваш муж. Его брат. Глаза Аманды забегали, она отпрянула от Артура и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди в защитном жесте. — Суд уже состоялся, дважды одно и то же дело никто рассматривать не будет, — возразила она, но в её голосе уже не было уверенности. Артур позволил себе улыбнуться, но не своей обычной улыбкой, в ответ на которую люди тоже невольно начинали улыбаться. — Во-первых, будет, если понадобится. А во-вторых, это будет другое дело. Мой адвокат — лучшая в своём деле; если вы — Лиса, то она — акула, и вы ей на один укус. Артур снова предусмотрительно умолчал о том, что его адвокат специализируется на гражданских делах и на защите специалистов из сферы услуг от исков недовольных клиентов. — Она, — продолжал он вбивать гвозди в крышку гроба, — докопается до всего. До того, как велось дело Джесса. До того, какую роль всё ваше семейство играло во всём этом. До того, кто получал львиную долю дохода. Поверьте, к моменту, когда она насытится, материалов хватит на несколько тюремных сроков! Если вы хотите войны, будет вам война, и ваши шансы в ней мизерные. Аманда смотрела на него со злостью загнанного в угол зверя; её ноздри вздрагивали, верхняя губа приподнялась. Артур подождал некоторое время, чтобы дать ей обдумать его слова, потом продолжил: — Это всего лишь один из возможных вариантов. Мы можем договориться миром. Джесс не хочет, чтобы с вами случилось что-то плохое, хотя как по мне, так вам не помешало бы ответить за то, что вы с ним сделали... Аманда нервно схватила кружку кофе и сделала пару глотков, потом облизнула губы: — Ты не представляешь, что это такое! — прошипела она. — Не представляешь, как я жила, как я росла! Как я босиком, в одной ночной рубашке убегала из трейлера, потому что отец в белой горячке гонялся за мной с топором! — Не представляю, — согласился Артур, мысленно содрогнувшись и сделав отметку позвонить маме и поблагодарить её за то, что его детство выглядело не так. — Мне жаль, что вам пришлось через это пройти, но это ничего не меняет. Либо мы договариваемся, либо воюем, выбирайте. Аманда помолчала, явно пытаясь совладать с собой: Артур видел, как ходят желваки у неё на скулах, как руки сжимаются в кулаки. Однако он не ошибся: она и впрямь была умна и быстро справилась с эмоциями. — Чего ты хочешь? — спросила она. — Оставьте Джесса в покое. Объясните его братьям, как обстоят дела. Не давите на него, не пытайтесь его вернуть. Думаю, тогда у вашего ребёнка рано или поздно появится хорошо зарабатывающий и готовый помогать дядя... Аманда отодвинула от себя тарелку с тортом, встала и пошла к выходу, не удостоив его ответом. — Мы договорились? — крикнул Артур ей вслед. Она обернулась и посмотрела на него с лисьей полуулыбкой. — Пока что ты победил, маленькая выдра. Но мы с тобой ещё встретимся. — Надеюсь, за столом на День благодарения, — не дрогнул Артур. И дверь за Амандой закрылась.