***
Я же знала, что я не бессмертная. Тогда какого птицегрома, спустилась в низ в этом? Надо было сразу после того, как зовущий меня за стол человек, глаза округлил, бежать переодеваться. Теперь же, я — звезда скромного застолья Грини. Единственный и неповторимый маггл, пришедший на завтрак к великому тёмному волшебнику, в костюме единорога. Сам Гриндевальд долгое время не обращал на меня никакого внимания, потому что был всецело поглощён процессом поедания пищи. Но, когда, Винда дёрнула его за рукав мантии, гордо поднял голову и… Вот! В который раз! Будто, я подобных взглядов не насмотрелась! — Присаживайтесь… — сказал он после нескольких мгновений оценивания моего наряда: — Что Вы будете, мадам… — Мадемуазель! — в который раз поправила я, попутно размышляя, чем же конкретно так похожа на замужнюю женщину. — Да-да, вновь прошу прощения за подобный конфуз. Выбирайте блюдо по вашему вкусу, среди нашего скудного меню, — Геллерт явно хотел сказать что-то ещё. Очевидно, он горел желанием спросить про мой своеобразный «прикид» и вообще, не понимал кто я такая и что здесь происходит. Я взяла то, что первым попалось под руку, и, ловля на себе удивлённые взгляды, стала уплетать, как оказалось — традиционную английскую кашу, за обе щёки. Она мало чем отличалась от русской, разве что подачей и своим названием. Дальше, нащупала кусок чёрного хлеба с тыквенными семенами и запила всё съеденное остывшим чаем. Под конец моего перекуса, за столом остались лишь Розье и хозяин дома, с нескрываемым любопытством, ждущие объяснений. — Ладно, пришло время откровений, — начала я, не выдержав их взглядов в мою сторону. Гриндевальд, после этого, приподнял бровь: — Да, признаю, я слегка вам соврала. Вот, совсем, чуууточку, — невинно похлопала ресницами, на что, моя вторая собеседница закатила глаза. — С чего бы мне начать? Полагаю с того, что я не француженка, зовут меня не Амели, а ещё… А ещё я провидец и могу предсказывать будущее! — я гордо ухмыльнулась, обдумывая сказанное. Представила, что Сибилла Трелони, невольно увидевшая прошлое и услышавшая мои речи, взяла и застрелилась. — Да, неужели? — усмехнулся Гриндевальд: — Конечно, о некоторых подробностях мы догадывались, но провидение… Не слишком ли многое вы на себя берёте? — А вот и нет! — я поднялась, и промаршировала да середины зала: — И я знаю о вас такие подробности, о которых не ведает даже ваша самая близкая подельница! Верю: мои слова о способностях звучат как бред. Да и, что таить? Раз уж признаваться — значит до конца. Однако, произнесённое мной может Вас слегка шокировать. Вы точно хотите услышать правду? — ну, естественно, они, несколько скептически, закивал головами: — Раз, вы подумали… Раз вы хорошо подумали, — я специально выделила среднее слово, испепеляя их взглядом под закатанные глаза Геллерта: — Я из будущего и тоже ни черта не понимаю! — Улыбаюсь во всей тридцать два зуба. Хотели правды? Вот же она, как говорится: получите, распишитесь!***
«Тучи всё сильнее сгущались над головами двух людей, сидящий за широким столом. Они пожирали меня своими холодными взглядами, в которых смешивался гнев и непонимание. А я, чувствовала себя маленьким беспомощным зверьком, загнанным в клетку. Я ждала их ответа и понимала, что им может стать смертоносное заклятие. Настала минута истины, когда один из волшебников, смотрящих на меня открыл рот, чтобы назвать приговор…» — А я и не думала, что у шпионов Дамблдора всё так плохо с фантазией, — Винда очаровательно улыбнулась, заставляя меня потупиться. Мне не верят — что ж, следовало ожидать подобный расклад. — А я и не думала, что у помощников великого и ужасного Геллерта Гриндевальда всё так плохо с наблюдательностью, — передразнила я: — Или вы на недавней неделе моды похожие лицезрели? — я развела руками, демонстрируя своё необычное облачение — единственную вещь, которая была непривычна для времени, в котором я нахожусь. — Мда… Зато, у самого Дамблдора с воображением всё в порядке. Это же надо: такую униформу своим подельникам придумать! — продолжая "свою песенку", притворно восхитилась Рознье. — Смейся-смейся. Это ты ещё его в старости не видела. Скажи спасибо, что прибыла не в костюме огромной засахаренной лимонной дольки, — сквозь зубы произнесла я. Темноволосая волшебница, моей шутки не оценила, впрочем, откуда ей было знать, как изменит великого амбициозного волшебника время? — Значит, по-вашему, Альбус доживёт до старости? — недоверчиво приподнял одну бровь Геллерт. Так не хотелось портить человеку боевой настрой: он ведь, искренне верит, что если столкнётся с Дамболдором на дуэли — то обязательно победит его и (наверняка) прикончит. А я, своим неаккуратным изречением, посеяла в его сознании, семена сомнений. Надо было выкручиваться. — Ну-у-у… Справедливости ради, ты его даже переживёшь. И, в отличии от Дамблдора, сможешь открыто постебаться над именем своего убийцы, которое иные волшебники даже боятся произнести, — вроде бы и честно, и больная тема не затронута. Жаль только, двое волшебников, сидящих передо мной, такой информацией не насытились. — Господин, почему вы просто не примените легилименцию? Разве вам, порядком не надоели выходки… Как вас там? — она метнула недоверчивый взгляд в мою сторону и слегка поморщилась, по непонятной мне причине. — Ангелина, — призналась я. — Просто Энджелина? Фамилии нет? — усомнился Гриндевальд, на что я почти сразу ответила: — Нет, я не Энджелина. Я — Ангелина. Если вам так тяжело выговорить русское «ге», можете звать меня Лина. Только прошу, без этих твёрдых «дже», — взмолилась я: — А что касается фамилии, она у меня есть. Но вам двоим, её знать необязательно. Вдруг, решите объявить розыск моих предков по всему СССР и убьёте их, чтобы не дать мне свалиться на ваши головы. — На самом деле неплохая идея… Амбициозное предложение Винды было жестоко прервано Геллертом: — Так, вы из СССР? Тогда почему так хорошо владеете французским? — удивился Гриндевальд: — Если говорить точнее, я из России, — увидев непонимание во взгляде собеседников, я рвано выдохнула и медленно пояснила: — Это — часть распавшегося Советского Союза. А почему я хорошо знаю иностранные языки — не вашего ума дело. Во всяком случае, Дамблдор, подобному своих приспешников не учит. — Распавшийся Советский Союз? Что вы имеете ввиду? — попыталась встрять в разговор, со своим вопросом, Розье. — То и имею! Взял — и развалился в начале девяностых! — Девяностых?! То есть, тысяча девятьсот девяностых? — ахнула Винда: — Боюсь представить, из какого года вы по легенде «прибыли» — нервно усмехнулась темноволосая. — Зачем представлять? Я вам и так скажу — из две тысячи двадцатого, — я проследила, как на лицах моих «допросников» сменился весь спектр эмоций, пока хозяин дома не произнёс: — Винда, пожалуй, сейчас, меня действительно утомило её враньё. Настало время проверить воспоминания Эндже... Ангелины и посмотреть, что из сказанного ею является достоверным. Если в них, конечно, есть хоть доля правды, — не выдержал потока шок-контента, Геллерт. Я развела руками: пусть смотрят. У меня в голове, за последние несколько дней, ничего полезного не было. Единственное, что могло смущать — возможная невыносимая боль. На сайтах по вселенной мисс Роулинг, я читала, что в некоторых случаях, чтение мыслей является настоящей пыткой, иногда даже убивает людей или необратимо повреждает им психику — малоприятно будет ощутить подобное на своей шкуре. После этих мыслей, моё мнение о ситуации слишком резко изменилось. Стало неприятно чувствовать себя ведьмой перед инквизицией — ни в чём не виновной, но приговорённой к чему-то ужасному. Я взволнованно сглотнула, наблюдая за тем, как Розье исправно направила на меня свою длинную лакированную палочку. — Послушайте, а без этого никак? — мой голос предательски дрогнул, что могло сыграть далеко не в мою пользу. Сомнения, в данном случае, вполне сойдут за признак умалчивания чего-то важного. — Надо же! Вам, оказывается, есть, что скрывать? — надменно улыбнулась волшебница. — Если так подумать... Я учусь на факультете международных отношений при разведывательной академии ФСБ. И добровольное согласие на просмотр головы может считаться предательством своей страны. — пришлось объяснять моё чрезмерное напряжение таким весьма странным образом. Режим патриота включен! — Мало ли, сколько информации из той массы, что я узнала за период обучения является секретной. И то, что вы из далёкого прошлого — меня не спасает. Перед законом поблажек нет! — ай, да Лина! Ай, да обманщица! Да ты за день в твиттере узнала больше государственных тайн, чем за три года в высшем учебном заведении. Геллерт посмотрел на нас, как на ненормальных. Полагаю, его красноречивый взгляд и стал сигналом «действуй» для Винды. Она, не мешкая, и не воспринимая всерьёз сказанное мною ранее (Конечно! Кому вообще дело для моих моральных принципов?) взмахнула артефактом в мою сторону и холодно отчеканила: — Легилименс, — спокойно, главное, как удав! А меня, между прочим, начало неплохо трясти. Я изо всех сил сжала зубы, пытаясь унять судорогу, но к ней прибавилось ещё и адские давление и покалывание в голове. Мне чудилось, будто туда пробралась маленькая мышка, уже начавшая грызть мою плоть и наслаждаться мыслями. " — Так, Лина, не волнуйся. Всё будет хорошо. Сейчас она проверит твоё сознание, убедиться, что ты не шпион Дамблдора и прекратит, наконец, эту пытку!" — я тщетно попыталась расслабиться и отбросить плохие мысли: " — Подумай о чём-нибудь хорошем. Вспомни, как ты узнала, что сдала, чёртов, вступительный экзамен (это ли не чудо)! Сколько нервов и средств было потрачено, но ты сделала это! А твой первый сертификат, полученный после «Кембриджского» теста?" — я позволила себе улыбнуться. Моё сознание помогало мне же справится с волной нарастающей боли. — Господин, она заменяет воспоминания. Я видела очень давние события. При том, ещё и хаотично расположенные, — нежданно Розье опустила палочку, и угрожающе напрягла мышцы лица: — Как распорядитесь действовать? — спросила она. Что же касается меня… Сказать что я пребывала в полнейшем шоке — не сказать ничего. Конечно, такие действия ставили мою персону под ещё большее сомнение, и понижали вероятность выживания. Но можно ли было думать о таком в подобный момент? Неужто, судьба всё-таки не обделила меня магическими способностями, хотя бы в этом мире? Резкая боль прошла, как только острие палочки чародейки поменяло свою позицию. Теперь я не чувствовала, как кто-то пытается вгрызться в мои мысли. Мда… На будущее надо будет вставить мышеловки — «крысы» в сознании (мне повезло: в моём случае, и в прямом, и в переносном смысле) — настоящая беда. Сама форма проныры в голове, мне очень понравилась. Что бы его остановить стоит применить минимум физических усилий. По крайней мере, тебе нет необходимости строить стену от ветра, цунами или ещё чего-нибудь столь же огромного и неукротимого. — Это весьма-весьма интересно! — протянул Гриндевальд, медленно вставая со стула и занимая прежнюю позицию своей приспешницы: — Почему же вы не рассказали нам о своих необычных способностях? — Начнём с того, что я вообще считала себя магглом. А закончим тем, что вы обнаружили их быстрее меня, — я чувствовала себя и победительницей, и проигравшей одновременно. Что-то мне подсказывало, что ни Геллерт, ни его помощница мне не верят. Напряжённая минута, образовавшейся тишины, стала для меня затишьем перед бурей. — Легилименс! — так же, как и его последовательница, небрежно бросил Геллерт. Я скорчилась от, вновь обретённого, ощущения покалывания. Только теперь оно было куда сильнее, куда безжалостнее и куда настойчивее, чем в прошлый раз. Я больше не могла отвлечься или успокоить себя приятными воспоминаниями из прошлого, а потому перед глазами стояла лишь серо-красная пелена. Во рту ощущался неприятный привкус крови. И вновь, гость в сознании, предстал передо мной в образе огромной чёрной крысы, невозмутимо рвущей мысли на мелкие-мелкие части. Так варварски, так неаккуратно, мне чудилось, будто Геллерт серьёзно, буравит мне мозг. — Хватит, умоляю! Почему вы меня сразу не убьёте? Зачем притащили к себе в дом, если не верите? — я пыталась перекричать писк мыши и стук собственного сердца. Писк мыши. Как глупо звучит! После этих слов, хватка Геллерта ослабилась, но он всё равно продолжал давить на голову в течении нескольких минут, пока не вернул палочку в её обычное положение. — Тщетно. Ты права, Винда, она умело заменяет картинки из своего сознания. Мне удалось повидать лишь серый фон. Интересная у вас, однако, жизнь, Андгелина... — я не обратила внимание на лишнюю «д» в своём имени, очевидно, потому что сейчас меня куда больше волновало другое. И если, я не разберусь в этом «другом», то и называть-то «Ангелиной» будет некого.