Способ первый, жизненно важный
О том, что он любит не человека, а чучело инородное, Жилин узнает совершенно случайно: тормоз заклинивает на трассе и казенную машину несет к обрыву. И все бы ничего — каждое утро он надевает форму с готовностью умереть, — но утягивать за собой кого-то еще не хочется. Особенно, когда этот «кто-то» пьяно дрыхнет на соседнем сидении в его трениках и майке. За прожитые годы Жилин успевает привыкнуть к мыслям о неотвратимости смерти. Не только своей, но и Игоря. Слишком часто приходится вытаскивать того из странных мест и отпаивать чаем: то продрогшего из болота везти к себе в участок, то с лисой на пару колоть вакцину от бешенства. А из треклятой трубы его и вовсе приходится выуживать каждый второй понедельник — из раза в раз Игорь растопыривает ноги, упирается и хватается за каждый выступ, словно его ждут не суп с теплой постелью, а железная дева или гильотина. С самого первого дня их знакомства Жилин думает, что готов к любому исходу, но перспектива умереть по его вине оказывается не такой уж и радужной. Он не хочет так, но остановить жернова времени ему не по силам. Единственное, что получается — толкнуть Игоря в плечо (Жилин верит, что смерть во сне самая страшная, ведь душа будет вечно бродить в забытьи, а забытье у Игоря дурное, да и чувства направления нет), взглянуть в его опухшее красное лицо, услышать невнятное бормотание. Зажмуриться. К великому удивлению Жилина, падение не происходит, точнее оно, конечно, было, но где-то отдельно от него. Он чувствует, как тело сильнее опутывает нечто упругое и липкое, а ноги свободно болтаются в воздухе. Мысленно досчитав до трех, а потом до четырнадцати и тридцати пяти, Жилин открывает глаза. Висит он на на липком щупальце над обрывом, а Игорь держится руками за дерево и это самое щупальце втягивает в свой живот через дыру прямо под носом у Фредди Меркьюри. Еще одно щупальце держит стеклянную бутылку, покачивает ее прямо над раскрытым ртом, расплескивая во все стороны скипидар — Игорь, шельма, таки нашел заначку, вшитую в заднее сидение машины. Скипидар, конечно, там хранится как раз для него, но только чтобы отпаивать после очередной безрассудной охоты на подболотники. Иногда Жилин представляет, что под землей находится страна чудес или скрытый ото всех дворец династии Катамарановых, куда могут попасть только члены этой семьи. — С-спас с-самое важное, — бормочет Игорь, опуская его на землю. — С-скипидар и С-серегу… — Серегу спас, — поправляет Жилин, помогая запихнуть массивные щупальца туда, откуда они вылезли, — и только потом скипидар. Понял, хороший мой? В этой последовательности, никак иначе. — Пнл, тврщ г-генерал! — Скажешь тоже, генерал, — смущенно улыбается Жилин. Приоснивается, сияет весь. Словно его и правда в звании повысили. — Игорь, ты лучше признавайся, откуда такому-эдакому научился? Нехорошо, что в документиках у тебя это нигде не значится… — В-всосл, со с-скипидаром вс-сосл. — Это ж где такие источники чудные, что и скипидар, и эту чертовщину всосать можно? — С-с молоком матери в-всосл. — Тьфу ты! Не нужно мне тут шутки шутить, а то как запру! — Пшли, — соглашается Игорь, отчаявшийся вытрясти последние живительные капли из опустевшей бутылки. — Пшком? Жилин задумчиво трет затылок, разглядывая уходящую в безоблачное небо черную струю дыма — н-да, проблемка. Расстояние до города приличное, пешком они дней семь идти будут, да и по голове за порчу имущества их тоже не погладят. — А ты не можешь на этих своих кальмаровых усиках, — Жилин с трудом давит смешок, довольный своим остроумием, — нас обратно домчать? — Н-не м-мгу — к-ксит. — Да, об этом я не подумал. Тебя и на своих двоих-то качает во все стороны… Ладно, хороший мой, пойдем. Авось по дороге и остановится кто, подберет потерпевших кораблекрушение, хе-хе... — Ав-втм-мбиликр-ршение… — Да-да, правильно говоришь, это я оговорился, — миролюбиво соглашается Жилин, ничуть не задетый тем, что шутка осталась непонятой, и берет Игоря под руку.Способ второй, практичный
В следующий раз щупальца появляются совсем буднично. Им с Игорем просто не хватает роста, чтобы достать с верхней полки холодильника консервированный горошек, чьей-то легкой рукой отодвинутый к самой стенке. Уступить бездушной машине они оба не готовы: Жилин достает милициейский жезл, но Игорь опережает его, расчехляя маленькое верткое щупальце. — Игорь, ну е-мое, я ведь только ее заштопал! — ворчит Жилин, просовывая палец в очередную дырку и тыкая Игоря в уже затянувшийся живот. — З-зто д-достл… — Чтобы я без тебя делал, хороший мой, — хвалит его Жилин, приобнимая за плечи. — Сейчас я тебя салатиком накормлю, заштопаю все и посмотрим с тобой «Улицы разбитых фонарей». — Л-лчше «Б-бдную Н-нстю»… — «Бедную Настю», так «Бедную Настю», — легко соглашается Жилин. «Улицу разбитых фонарей» он и сам потом посмотреть может. Главное, что сейчас Игорь рядом, в тепле, одетый и накормленный, а не шатается как окаянный по болотам.Способ третий, расслабляющий
На часах полночь. Жилин запирается в камере и ложится спать. В последнее время ни дня без перестрелки — новая банда разворошила осиное гнездо. — Нет меня, ушли все, — бубнит он, отворачиваясь от ударившего в лицо перегара. Мозолистые пальцы бережно надавливают на шею, сжимают ее, массируют. Ухо обдает горячим дыханием, а под рубашку проникают прохладные влажные щупальца. Жилин ворочается, но глаза открывать не спешит — что бы там Игорь не задумал, пусть делает, а он слишком устал, чтобы по-настоящему проснуться. — Вставай, — поразительно трезвый шепот прорывается сквозь дурманящую пелену, но слушаться совершенно не хочется. — Спина опять болеть будет. Присоски втягивают в себя кожу, а затем отлипают от нее с задорным чпоком. Жилин улыбается, утыкаясь лицом в подушку: трезвый Игорь — это отдельный вид искусства, чудо, которое дозволено лицезреть не каждому. Но сил все равно нет. Ни чтобы пойти домой и выспаться в мягкой кровати, ни чтобы заняться сексом прямо в тюремной камере (он бы с радостью, но лишь сдвигается в сторону, чтобы на кушетку мог втиснуться еще один человек). — Не могу, хороший мой… Игорь вздыхает и ложится рядом. Обнимает крепко, запуская еще больше щупалец под его одежду, и начинает массировать ими перенапряженные мышцы. Засыпая в родных хтонических объятьях, Жилин знает, что назавтра проснется бодрым, чтобы с новыми силами бороться за справедливость. Вытаскивать пьяного вусмерть Игоря из очередной передряги.