За тишиной твоих мыслей

      Я сделала это. Сбежала прямо из зала суда и избежала заточения в одинокой тюремной башне. Образно, конечно. Зато чувство свободы и облегчения вполне реальны.       Телефон быстро начал разрываться от звонков. Звонил Чимин и несколько незнакомых мне номеров, один из которых совершенно точно принадлежал Чонгуку, быть по-другому просто не могло. Я вырубила телефон. Не только ради тишины и спокойствия, но и для того, чтобы исключить вероятность выслеживания по геолокации моего сотового. А Чонгук мог, разве могли быть сомнения?       Спасибо хоть Тэ додумался захватить моё пальто, где и находился мой мобильный. Без него я не знаю, как связалась бы с Чоном-старшим. Кто бы мог подумать, что я настолько глупа? Я успокаивала себя лишь тем, что действовала быстро, не успев толком продумать план. Что ж, беглец из меня так себе, это вполне очевидно.       Тэхён рассказал, как загнал Шугу в туалет при палате отца, заявив, что я внутри. А этот дурень, иначе его назвать не могу, тут же побежал проверять. Дичь попалась в ловушку, капкан захлопнулся. Я подумала о маме, ведь, скорей всего, именно ей пришлось высвобождать дьявола из клетки. Хотелось думать, что Шуга не настолько глуп, чтобы перепугать маму словами о том, что я сбежала, а не поехала в безопасное место. Но в порыве ярости от столь дерзкой выходки от него не стоило ждать ничего хорошего.       Я смеялась так сильно, представляя лицо Шуги, когда он понял, что его провели. А затем лицо Чонгука, получившего неприятные известия. Хотелось обнять Тэхёна, так сильно, чтобы позвоночник захрустел. Но друг вёл машину на максимально допустимой скорости, так что с жестом благодарности пришлось подождать.       Вечеринка была в лучших традициях американского кино. К нашему появлению двухэтажный дом братства гудел на весь район. Из-за большого количества народа разглядеть, что происходит внутри дома, почти не получалось. Видно на стене вывеску С Днём Рождения, Саймон. Только имя Саймон перечёркнуто, а внизу подписано баллончиком мудила. Уж не знаю, было ли то шуткой для своих или посланием от бывшей подружки, но, кажется, поправка никого не волновала, если никто не умудрился что-либо с ней сделать. Скопление людей вводило меня в растерянность и в восторг в одно и то же время. Кажется, день рождения капитана команды, за которую играл и Тэхён, любимца всей студенческой общины, отмечали всем университетом. Я уже почти пожалела, что мы сюда заявились.       Протолкнуться, не получив пары синяков по пути, казалось фантастической задачей, изначально обречённой на провал. Пахло потом и алкоголем. В воздухе повисло облако дыма, от кальяна или сигарет — не знаю, источника не было видно. Было очень шумно, не только из-за музыки, но и потому что кто-нибудь вечно кричал.       Кто-то всучил нам с Тэхёном по стаканчику, содержимое которого пахло пивом. Недолго думая, я выпила всё разом, стараясь не думать, сколько человек до меня могло пить из этого же стакана. Чем быстрее я расслаблюсь, тем скорее начну получать удовольствие от того, что нахожусь здесь. Пока что я не была так сильно впечатлена.       Тэхён видел, как я пью. В глазах так и застыл немой вопрос. Озвучить он его не успел, потому что через секунду кто-то обнял нас сзади, прижимая к своему влажному телу. В нос ударил запах пота вперемешку с дезодорантом и алкоголем. Адская смесь, убивающая наповал.       — Вот это да, Тэхён. И вы тут, — Саймон рассмеялся, рассеивая по воздуху запах выпитого спиртного. — Должно быть, я сплю и вижу сон… Я думал, скорее в сборную страны попаду, чем увижу тебя здесь, — язык заплетался, половина слов затерялась под громкой музыкой.       Я обернулась на парня. Хотелось отстраниться и встать рядом, но это выглядело бы невежливо по отношению к виновнику торжества. Саймон был сантиметров на тридцать выше меня. Огромный, коренастый, настоящая машина-убийца. Тёмные волосы взъерошены, глаза мутные, на щеках не меньше дюжины следов губной помады, вероятно, оставленных фанатками именинника, пожелавших брать не только словами, но и действиями.       — Разве я мог пропустить вечеринку года, мужик? Здесь только телевидения не хватает, запечатлеть весь этот балаган, — Тэ шуточно бьёт парня кулаком в живот, а затем смотрит на меня. Конечно, мы не планировали здесь появляться, но говорить правду в данном случае не очень правильно. Хотя, какой бы страшный секрет Саймон тогда ни услышал, всё равно бы не запомнил из-за того, что уже был чертовски пьян.       Тэхён сказал что-то ещё другу по команде, всучив подарок, который мы наспех приобрели в каком-то магазине. То был сертификат на покупку спортивного оборудования, формы или тренажёров. В одном из неплохих магазинов, сказать справедливости ради. И не потому что на большее у нас мозгов не хватило, а потому что Саймон лучше знает, что ему нужно. А я не из тех, кто дарит какое-нибудь барахло только для галочки. Спасибо хоть в пальто отыскалось несколько приличных купюр. Рассчитываться по телефону — всё равно что подписать себе же смертный приговор.       — Ты ведь помнишь Кэтрин? — внимание парней тут же переключилось на меня, на что я вежливо улыбнулась, состроив самое милое лицо, что только смогла.       Как уж, не помнит. Они всей командой подтрунивают над Тэхёном, якшающимся с богатенькой идиоткой, и его широким взглядом на будущее. Сам он, Тэхён, ничего не рассказывал, но в женской раздевалке можно тоже услышать многое.       — Слышал про твоего отца, Кэт. Мне очень жаль… — чего нельзя было сказать по нему. Нет, он очень старался изобразить сочувствие, но не вышло. Но от него я этого и не ждала. В конце концов, это его день рождения, а я омрачаю праздник подробностями состояния моего отца. Но ему стоило хотя бы имя произнести моё правильно…       — Я Кэтрин вообще-то. Но спасибо, — предельно мягко исправила я, но нет никакой вероятности, что парень уловил моё замечание. Он слишком пьян. — И поздравляю…       Как и ожидалось, Саймон пропустил мои слова мимо ушей, завязав какой-то спор с Тэхёном. Ну и плевать. В друзья я ему всё равно не навязывалась. Я закатила глаза, единственное, на что меня хватило вместо того, чтобы ляпнуть чего неподобающее.       Пока я думала о своём, двое парней уже увели тему к более их интересующей — футбольной.       — Разнесём этих лошков на следующей игре, а? — воодушевлённо говорил именинник, будто уже празднуя победу. — Лучшие из тех, что они могли предложить, выпустились в прошлом году… Первенство в этом году наше, зуб даю.       — Как конфетку у ребёнка отобрать, верно? — тут же подхватил Тэхён, задорно смеясь и похлопывая капитана по плечу.       Оба парня рассмеялись, оставаясь явно на одной волне, которую мой мозг воспринимает скорее как помеху.       — Идём, у Джонаса отличные новости, — Саймон наконец от меня отлип, будто я и не существовала вовсе. Я наблюдала, как он утаскивает Тэхёна за собой. — Пусть сам тебе расскажет…       Тэхён смотрел на меня, то ли цепляясь, как за спасательный круг, то ли зазывая за собой.       — Всё в порядке. Веселись, — крикнула я вслед обеспокоенному другу, глядя, как его засасывает толпа, — пойду поболтаю с Джинни… — я указала за себя, в проход, где стояла незнакомая мне блондинка.       Мои слова его устроили, если судить по тому, как его лицо расслабилось. Вся команда в сборе и счастлива, судя по всему. Некоторое время я простояла, наблюдая за их компашкой. Присутствие Тэхёна стало для них сюрпризом. Я видела, как его всё время теребят за плечо или же взъерошивают волосы, отпуская какую-нибудь шуточку, некоторые, судя по всему, затрагивали и меня. Кто-нибудь всегда смотрел в мою сторону, порой по несколько за раз. Я не сомневалась, что это шуточки вроде: Мамочка привела тебя поиграть с другими детишками? Кажется, Тэхён не расстраивался, значит, и мне не стоило.       Мой взгляд упал на девушку, танцующую на столе. Удивительно, ещё и восьми вечера не было, а многие уже в хлам. В руках у незнакомки — бутылка шампанского. Её метало по всей крошечной поверхности стола, то и дело занося куда-то в сторону. Рядом стояли несколько парней, для подстраховки, как мне хотелось думать. Она казалась такой счастливой, беззаботной и наслаждающейся жизнью, что я невольно начала завидовать. Где же и мне отыскать эту лёгкость?       Напиться? Впасть в беспамятство? Неужели это и есть тот волшебный способ, уводящий тело от разума? Стоило ли оно того, чтобы ухватиться за кусочек счастья и перетянуть его на свою сторону, как какое-нибудь одеяло, утянутое кем-то другим. Так ли я отчаянно желала убежать от собственных мыслей, что готова была утопить их в алкоголе, притупляя чувства горечи и тяжести на сердце?       Поэтому мама пила? Чтобы заглушить боль? Однажды она призналась мне, что устала делить отца с его работой. Устала мириться, что она отнимает всё его время. Лучше бы то была любовница, которой всего-то необходимо сунуть кругленькую сумму, и она сама бы отвалила, как грязь с подошвы. Она никогда не говорила, но, боюсь, алкоголь для неё был вынужденной компанией в те одинокие вечера, что отец проводил на работе. И, что вероятно, единственной. Думаю, имея хороших подруг, она всё же чувствовала пустоту, которую мог заполнить только мой отец. Или хотя бы частично алкоголь. Пить для неё — всё равно что побывать на приёме у психотерапевта. Несколько бокалов, немного слёз, и всё, следующий день можно встречать с высоко поднятой головой, оставив проблемы там же, где и пустую бутылку. Ещё и сэкономить кругленькую сумму. Не то чтобы у нас были проблемы с деньгами, но тем не менее это приятно, верно? Хотя чем больше я думаю об этом, тем сильнее мне кажется, что маме всё же следует найти себе хорошего психотерапевта…       Может быть, поэтому я никогда в жизни не напивалась? Пример матери был не таким уж вдохновляющим, особенно в моменты её диких истерик. Я любила маму, но боялась, что когда-нибудь буду такой же. А может, у меня просто не было приличного на то повода? Хотя, когда Чонгук уехал, я была на грани того. Но родители вовремя подсуетились, сунув мне успокоительные.       Что ж, стоило хотя бы постараться унять боль. Я смотрела на Тэхёна с чувством благодарности и частично сожаления. Ведь то, что я собиралась сделать, было самое что ни на есть эгоистичное решение. Тэхён не стал бы пить ни при каких условиях. А значит, он присмотрел бы за мной, если бы я пустилась во все тяжкие. Хотя вряд ли нашлось бы что-то более позорное, чем моя неудавшаяся попытка воскресить отношения, которые уже ни взрасти, ни воскреснуть не могли. Как спасти то, что не хочет быть спасённым? Ну, или более ужасного, чем то, что я дала себе право на развлечения, вместо того, чтобы быть с отцом в больнице.       Пожалуй, за это и стоило выпить.       Я решила пойти на кухню, тщетно считая, что там-то народа уж поменьше. Там же возрастали шансы найти что-нибудь из спиртного. И нет, я не собиралась напиваться до соплей, достаточно того, чтобы в теле появилась лёгкая слабость, а в мозгах хотя бы временный покой. Что, судя по увиденному, решила сделать не только я.       Как бы я ни пыталась прочувствовать эту атмосферу, влиться в общий поток, у меня не вышло. Шумная музыка, озабоченные подростки, скопление людей явно не моё. Я уже упоминала, что вечеринки или клубы не вызывают у меня восторга, как у остальных моих сверстников. Но с Чонгуком всё было куда проще. Он был моей стеной, щитом, опорой, которая позволяла пережить что угодно и где угодно, вне зависимости от обстоятельств. Чонгук был душой компании, вокруг него всегда были люди. Рядом с ним что угодно становилось сносным. Потому что он никогда не позволял забывать, что я часть всего этого. Но, справедливости ради, стоит сказать, что не все они были плохими. Некоторые были почти невинными.       Порой я скучала по тому, как Чонгук умел заставить меня жить. Но сейчас я была отдельной частью. Вот вечеринка, все люди на ней, и вот я — стоя в стороне, облачаясь в свой привычный кокон. В людях я не нуждалась, так что он ограничивал моё пространство и людей, входящих в него.       Народ в кухне постепенно рассосался, прихватив с собой внушительный запас алкоголя. Но, очевидно, они скоро вернутся за добавкой. Осталась только я и пара человек, отыскивающих на кухне студенческого братства — где очевидно не водится ничего кроме алкоголя, — чем бы им перекусить. Но вскоре и они улизнули, разочарованно корча моськи.       Я залезла в холодильник, взяла бутылку пива, убедилась, что оно закрыто. Я насмотрелась слишком много шоу, рассказывающих про способы насильников искать себе жертв на подобных мероприятиях. Забавно, что моей жизни угрожало нечто более зловещее, чем мужик с крошечным пенисом, не способный увлечь девушку нормальным способом.       Я сомневалась, хорошая ли это идея, пока в конечном итоге не опустошила за раз половину бутылки, похоронив все сомнения. Мне не понравилось, но это крошечная цена за способность притупить все свои чувства. Тогда станет проще решиться на тот шаг, который я обдумывала последние часы.       Стоять я устала. В середине стоял стол, стулья, по всей видимости, утащили в гостиную для какой-нибудь дурацкой игры. Я запрыгнула задом на тумбу, умудрившись опрокинуть несколько пустых пачек из-под закусок. На полу можно было бы найти вещи и пострашнее, но я не желала уподобляться такому свинскому отношению.       Как только я слезла, наклонилась, из-под кофты выскочил кулон Чонгука, грузно повиснув передо мной. Я и забыла, что он там. Вернее, что он на мне. Я подняла упаковки, сунула в урну и выпрямилась, сжимая кулон в руке. Словно пряча глаза бабушки Чонгука от всего, что творил её внук. Узнай она обо всём, что творилось с внуком, она перевернулась бы в гробу. Дважды.       В груди давило чувство, будто я свернула не туда. Сделала когда-то неправильный выбор и теперь расплачивалась своим счастьем. Хотелось верить, что хотя бы в одной из параллельных вселенных Кэтрин Элизабет Вуд и Чон Чонгук живут счастливой жизнью, как того и требовала судьба.       Я вернулась к тумбе, схватила пиво и допила его до конца. Если я не хотела превратить вечер высвобождения в очередной вечер страданий по бывшему, что звучало очень едко и колко само по себе, то мне стоило поторопиться. И, возможно, больше алкоголя, чем я считала до того.       Только спустя ещё полбутылки пива оно наконец вдарило в голову. В теле начала появляться приятная слабость, затем я начала подпевать песне, которую едва знала, и только потом осознала, что, как безумная, качаюсь в произвольном танце с бутылкой пива в руках. Было ли это жалко — танцевать в одиночестве на кухне дома, в котором впервые была? Не знаю, вы мне скажите…       Не помню, как допила вторую и открыла третью. Не верится, что я была на это способна. Каким-то образом я оказалась в гостиной, извиваясь с какой-то кучкой особо желающих потанцевать ребят. Алкоголь туманил разум, становилось легко. Я рассмеялась, создавая ту иллюзию счастья, к которой стремилась всем своим существом. И, кажется, мозг подхватил эту идею, потому что я уже не могла контролировать смех.       Стало ужасно жарко, я почти что уверена в красноте своих щёк, судя по пылающему телу. Какой-то парень пристроился сзади, и я не была против. Плевать на Чонгука и что он почувствовал бы, глядя на то, что я творю. Руки незнакомца легли на мои бёдра, задирая кофту и касаясь голой кожи. Я просто подняла руки вверх, будто приглашая этого парня продолжить делать со мной всё, что ему захочется. И мыслями я понимала, что это просто месть Чонгуку. Способ показать, от чего он оказывался, трусливо поджав хвост и спрятавшись в нору. Но мысли, как и здравый смысл, были где-то далеко, под тремя бутылками пива.       Незнакомец продолжал меня лапать, а я позволяла ему это делать. Одной рукой он переместил мои волосы на левую сторону, уткнувшись в оголившийся участок кожи. Меня обдало горячим дыханием, осыпая шею мурашками. Я не понимала, что делаю, но желала всем сердцем, чтобы Чонгук оказался здесь и увидел всё собственными глазами.       — Ты такая горячая, крошка… — лепетал парень мне на ухо, — знаешь, мы могли бы подняться наверх и сделать этот вечер ещё лучше…