За тишиной твоих мыслей

      В какой-то момент просто танец превратился в приглашение перепихнуться в одной из грязных спален дома. Ну, мне так казалось, что грязных. Но кто знает… Проверять это я уж точно не имела ни малейшего желания. В любом случае предложение столь откровенного характера меня не интересовало. Да, мне хотелось отомстить Чонгуку, но не падая при этом на самое дно сточной трубы. Образно, конечно. Там самое место только одному человеку — отцу Чонгука.       Меня хватило только на то, чтобы развернуться и взглянуть в глаза этому животному. Я его знала. Эвен… Элтон… Элиот. Элиот Уокер. Парень из команды регбистов нашего университета. У его родителей неплохой процветающий бизнес в сфере ресторанного дела. Как-то всей семьёй мы ужинали в одном из их заведений и остались вполне довольны вечером и поданной едой. Хотя вся эта неожиданная игра в идеальную семью имела скорее деловой подтекст, чем банальную возможность провести время со мной и мамой. Отец подыскивал партнёров, что-то связанное с его гостиничными ресторанами, как выяснилось позже. Интересно, отец начал сотрудничество или выискал что получше?       Парень был изрядно пьян. Вот новость, как и большинство присутствующих, включая меня. Светлые длинные волосы собраны в небрежный хвостик на затылке, несколько прядей спадали на лицо. Глаза цвета сапфира жадно гуляли по моей шее, заглядывая туда, куда им доступ не просто запрещён, он заблокирован. Парень облизнул нижнюю губу, затем игриво её закусив. Интересно, стал бы он ко мне подкатывать, будь он трезвым? Его руки всё ещё лежали у меня на бёдрах, сильнее притягивая к себе, так, что я ощутила его эрекцию, упирающуюся мне в бедро.       Стало мерзко, гадко и стыдно. И далеко не из-за предложения Элиота или его недвусмысленных намёков, что само по себе не было так уж безобидно. А от самой себя. К горлу подступила тошнота. Не стоило думать, что спустить себя с поводка, позволив вкусить свободу в полной её мере, — хорошая идея. Как и вся эта вечеринка. Всё это было просто иллюзией, придуманной моим измученным воображением. Элиот был симпатичным, скорее даже красивым: подтянутая фигура, широкие плечи. Парень аж глаз не оторвать. Но не для меня. Сейчас он скорее походил на животное, движимое инстинктами, чем на парня, порой перекидывавшего мяч для регби через весь кафетерий, получая нагоняй от местной кухарки.       — Извини… — только и сказала, я, отпихивая парня и отстраняясь сама, — я пойду… в уборную. Выпила лишнего… — произнесла я, не глядя ему в глаза скорее на автомате, поднимая к его лицу опустевшую бутылку.       — Подожди, — в голосе так и слышно то, как он сбит с толку. Очевидно, я сама дала намёк на нечто большее, что он непременно рассчитывал получить. — Постой…       Но уже поздно, я уже бежала по лестнице на второй этаж, пробираясь через целующиеся парочки, парня с укулеле и девушку с ядовито-зелёными волосами, которая чуть не падает, когда я случайно задеваю её плечом. Во всяком случае, я надеялась, что туалет будет там. Это единственное место с замком во всём доме. Мне подходило. Всё, чего я желала, — немного времени прийти в себя, собраться с мыслями и наконец решить, чего я хочу.       Слава богу, туалет был недалеко, к тому же и свободен. Судя по состоянию многих присутствующих, уборная уже давненько должна была быть оккупирована целой очередью, стремящейся, если не опорожнить мочевой пузырь, то хотя бы желудок. Я влетела внутрь так быстро, словно соревнуясь с кем-то ещё за эту возможность. Только заперев за собой дверь, я ощутила здравую долю облегчения.       В голове всё путалось, перед глазами плыло, тело не подчинялось мне самой. Но разве не этого я желала? Расслабиться, забыться, пуститься во все тяжкие… Из меня мало того беглец никакой, так ещё и отдыхать не выходило. И это при всём алкоголе, что я выпила. Вот теперь я чувствовала себя жалкой. Или стоило выпить ещё пару бутылок и повторить попытку с самого начала? Но стоило ли это того, если всё снова кончилось бы здесь…       Туалет был маленьким, помещения только и хватило, что разместить ванную, унитаз и раковину. Два человека вполне уместятся, а третьему пришлось бы лезть в саму ванную, чтобы заполнить всё помещение. Я включила холодную воду, умывая разгорячённое лицо. В зеркале на меня смотрели глаза, полные отчаяния. Оно управляло мной последние несколько дней, и вот к чему мы пришли. На лице ни грамма косметики, под глазами синяки. И что во всём этом Элиот счёл горячим? Или он буквально? Потому что тело было раскалено так, что можно жарить яичницу…       Воспользоваться полотенцем я не осмелилась. Одному только богу, ну и живущим в братстве ребятам, известно, для чего оно предназначалось и как давно его стирали. Я просто вытерла лицо низом своей кофты, что было, если не идеально, то, по крайней мере, лучше грязной тряпки неизвестного происхождения.       В дверь постучали. Что было вполне ожидаемо для данного вечера и внезапно для выбивающегося из груди сердца.       — Я ещё не закончила. Ищите другое место, здесь вам не сексодром, — выкрикнула я, не зная почему решив, что в дверь непременно бьётся парочка, ищущая острых ощущений, — в доме полно и других занятных мест…       Я закатила глаза, представляя, сколько это место перевидало подобных экстремалов. Секстремалов? Боже, нет…       — Я же сказала — уходите… — крикнула я, когда удары по двери не прекратилась, вернее, даже усилились, — поверьте, от вашей долбёжки по этой чёртовой двери процесс не ускорится…       Я опустила крышку унитаза и села. Что если и не было прямым его предназначением, то создавало хотя бы иллюзию.       И что я вообще собиралась здесь делать, если надолго задержаться всё равно не получалось. Претендующих на мой трон слишком много, боюсь, скоро мою оборону взяли бы силой, заставив покинуть место моего самовольного заключения. Забавно, да? Избежать тюрьмы, чтобы в конечном итоге прятаться в туалете. Что я там говорила про самый жалкий момент? Потому что именно этот момент им и был…       На ногу, пролёживая в кармане джинсов, давил телефон. Я достала, покрутила его в руках, терзаясь в сомнениях, это ли не знак. Соображала я плохо, но всё же хорошо понимала, что, как только включу телефон, у Чонгука сразу же появится шанс меня выследить. Хочу ли я быть пойманной Чонгуком? Наверное… Хочу ли я в тюрьму? Конечно нет.       Всё ещё сомневаясь в какой-то мере, я зажала кнопку, оживляющую телефон. Экран загорелся, пока не прогрузился окончательно. Множество звонков от Чимина, снова незнакомые номера, и ни одного от мамы. Что скорее радовало, чем меня пугало. Многочисленные сопутствующие сообщения я проигнорировала, оставив их на десерт. Пока я достаточно пьяна, но всё ещё способна к разумному мышлению, я собиралась силами шагнуть в омут, из которого уже не смогу вынырнуть. Рука Чона-старшего будет крепко держать меня под водой, диктуя и управляя каждым моим действием. Но я хотя бы останусь здесь — с мамой, папой, Чонгуком и… Тэхёном…       Имя Тэхёна — единственное, что удержало меня от звонка Чону-старшему. Стоило представить лицо друга, его огорчённый взгляд, как к горлу подступала горечь. Я стала бы предателем, разочарованием, идиоткой, добровольно ступающей на те же грабли. И в какой-то степени я согласна с ним. Хотя бы потому, что Чонгук не особо жаловал моё стремление следовать за ним. Односторонняя борьба. Как переплыть реку, гребя единственным веслом по одной стороне?       Я бы могла сказать, что палец соскользнул сам или всё случилось случайно, но тем не менее, когда пошли гудки, я и не подумала сбросить звонок. Внутренности сжались в комок от нервов, пока устанавливалась связь. Эти секунды тянулись, по ощущениям, несколько часов, а не с полминуты, как было то на самом деле. Ладони вспотели, вдоль позвоночника пронёсся холод, нога нервно тряслась, отбивая своевольный ритм.       Я смогу всё объяснить Тэхёну. Он поймёт. И его сердце разобьётся…       Как и моё, если я не рискну.       Делала это я с тяжёлой душой, но благими намерениями.       — Секретарь Ким слушает, — ответ на звонок, который я уже не надеялась услышать, лишил меня дара речи. То ли потому что так сильно волновалась, то ли потому что ожидала ответа самого Чона.       — Это Кэтрин… Кэтрин Вуд… — начала я, так и не определившись, как лучше это сделать, — я могу услышать мистера Чона? Мне бы хотелось с ним побеседовать напрямую. Это очень важно.       — Мистер Чон сейчас занят. У него плановые лечебные процедуры, — сообщил приятный мужской голос, обладателя которого я не видела ни разу в жизни. Ну, с Чоном мы не так уж близки, так что всё вполне логично. — Но я могу передать ему ваше сообщение. Или попросить перезвонить, как только он освободится, если ваш вопрос желает остаться конфиденциальным…       — Нет, нет, нет, столько ждать я не смогу, — проговорила я слегка напуганно, — всё в порядке. Просто передайте ему, что я звонила. И ещё… — я глубоко вдохнула, не веря в то, что собиралась сказать, — скажите, что я согласна. Согласна на его условия… Но я хочу встретиться с ним и обговорить все детали нашего уговора.       Я не могла просто взять и согласиться, не имея никаких гарантий, что его шантаж и манипуляции не повторятся. Мне нужен был договор или соглашение, прописанное на бумаге, заверяющее неприкосновенность моих родных. Ума приложить не могла, как всё это выглядит или происходит или как это организовать, но так я могла иметь хоть какое-то обеспечение своего спокойствия.       — И ещё, не могли бы вы передать мистеру Чону, что Чонгук, как бы это сказать… — замялась я, обтирая влажные ладони о джинсы, — пытается меня сплавить в другую страну. Сама я ничего сделать не могу, но, может, он мог бы поговорить с сыном…       — Конечно, мисс Вуд. Как только мистер Чон будет свободен, я непременно сообщу ему все ваши новости, — голос был ровным и спокойным, чувствовалась эта переговорная нотка с его стороны. Этот человек умел уговаривать и вести переговоры. — У вас что-нибудь ещё или…       — Нет, секретарь Ким, это всё, что я хотела сказать, — я встала, будто всё это время просидев на иголках, — пусть сообщит время и место встречи, когда он будет готов меня принять.       — Конечно, мисс Вуд. Мы обязательно свяжемся с вами, как только потребуется. Всего доброго.       И что я должна была почувствовать после этого разговора? Спокойствие? Пока я чувствовала себя только как маленький зверёк, осознающий весь механизм капкана и добровольно сунувший туда свою голову. Возможно, стоило просто привыкнуть к этой мысли. Обдумать. Пережевать. Свыкнуться. Наверняка остатки сомнений — просто защитная реакция. Имея дело с Чоном-старшим, никогда и ни в чём нельзя быть уверенным. Должно быть, это меня и отталкивало.       Мысленно я уговаривала себя, что делаю это во благо. Себе и Чонгуку. Но разве я вправе решать, что лучше для него? Он вдолбил себе идею, что держаться от меня подальше и есть правильное решение. Однако его тело всё ещё тянулось ко мне, вопреки его убеждениям. Физически он не подчинялся своему разуму, находясь наедине со мной.       В дверь снова постучали. Я дёрнулась, просверливая взглядом деревянную поверхность. В голове вертелось так много всего, что хотелось бы ответить. Только я и рта раскрыть не успела, как дверная ручка начала агрессивно поворачиваться.       — Занято… — только и сказала я, так и наблюдая, как ручка дёргается вверх и вниз, — ищите другую уборную, потому что эта освободится не скоро…       Сомнения душили меня. Но на самом деле я просто боялась признать, что ужасно напугана. Никто не мог предугадать последствий, которые меня ждали. К тому же всё пришлось решать в одиночку, не имея возможности хотя бы с кем-то это обсудить. В такие минуты мне страшно не хватало лучшей подруги, которой я могла бы всё рассказать и не услышать длиннющую тираду о том, насколько я сошла с ума или перегнула палку. Тэхён никогда бы не понял, и в какой-то мере я была согласна с ним, ведь ступала на неизвестную дорожку, которая могла привести меня либо в райские сады, либо прямиком в преисподнюю.       Я уткнулась лицом в ладони, соображая, что делать дальше. Голова шла кругом от вороха мыслей и выпитого алкоголя, который, казалось, только обострил во мне те самые эмоции, которые мне хотелось спрятать. Просидеть здесь, страдая над развалинами собственного будущего, или же спуститься вниз, найти что-то покрепче пива, отправляясь в разнос? Терять мне больше нечего. Клетка замкнулась. Душа продана. И раз уж уже ничего не изменить, то оставалось только принять, осознать и смириться с неизбежным.       Когда я покидала место своевольного заключения, меня встретила толпа возмущающихся людей. Оказалось, этот туалет был единственным из всех трёх, что всё ещё работал. Неизвестно, что произошло с остальными двумя, но что-то мне подсказывало, что после такой сумасшедшей вечеринки и от этого ничего не останется. Тихо извиняясь за сложившиеся обстоятельства, я проскользнула через коридор к лестнице, остановившись у самых перил.       Народ внизу явно не щадил ни себя, ни собственный организм. То количество алкоголя, что те вливали в себя, заставляло удивляться и сочувствовать их утреннему состоянию. Кто-то приглушил свет, неоновые огни освещали пространство. Стало сложно что-то рассмотреть из происходящего внизу. Лишь очертания людей, танцующих под какой-то ремикс. Дом ходил ходуном, уши закладывало, в нос бил запах вишнёвого дыма.       Я спустилась вниз, пробираясь через странного парня в парике клоуна, неоднозначно тянувшего ко мне руку, двух девушек, поднимающихся наверх, и какого-то парня, сидящего прямо на лестнице, которого я не сразу заметила и чуть не упала. Я быстро извинилась и пробралась поближе к кухне. Тэхёна нигде не было, а я надеялась, что он сможет достать мне что-нибудь с водкой. Пиво не справилось, нужны были крайние меры. Судя по количеству алкоголя, выносимого из кухни, и времени, проведённому наверху, я предполагала, что в холодильнике уже не осталось даже молока.       Я ощущала лёгкий дискомфорт. И не только потому что я не ощущала себя частью происходящего, но и потому что было ужасно душно, тело вспотело, щёки раскраснелись. Но пока я не думала про семейство Чон, любые неудобства меня не тревожили. Светомузыка светила из разных углов комнаты, гуляя разными цветами по телам развлекающейся молодёжи. Тэхёна не было видно, и я решила всё же попытать счастье на кухне.       В кухне никого не было, и я внезапно ощутила себя одиноко. Мне было не с кем поговорить, а уже тем более выпить, и меня это чертовски расстраивало. Мама не особо волновалась, опустошая бутылку красного по вечерам, зато я внезапно осознала, насколько ей, должно быть, одиноко в те минуты. Или, по крайней мере, пока дело не доходило до третьего бокала, после которого она переставала замечать вообще что-нибудь.       Заглянув в холодильник, меня ждало разочарование, в шкафах — та же ситуация. Так много людей — неудивительно, что вся выпивка ушла за считанные часы. Хотя, могу поспорить, ребята уже озаботились этим, и кто-то обязательно привезёт ещё. Ну, если копы не нагрянут быстрее с целью прикрыть шумную лавочку, изводившую целый район. Ладно, ничего. По крайней мере, можно было остаться здесь, не влезая в эпицентр всего веселья, которое и весельем-то для меня не было. Звучит жалко, вам так не кажется?       Моё внимание привлёк ввалившийся в кухню парень. Высокий, волосы тёмные, ямочки на щеках. Он тепло улыбнулся, увидев меня, будто неожиданно найдя союзника в логове врагов. Я лишь улыбнулась, продолжая заглядывать во все шкафчики по порядку.       Присутствие незнакомца меня не беспокоило. Я знала, что он просто ищет пиво или что-то вроде того. Заглянет в холодильник, спросит меня, а затем разочарованно вздохнёт и сгинет обратно. Как и предыдущие несколько человек.       — Пива нет, — сообщила я, облегчая задачу нам обоим, — ну, здесь во всяком случае. Может, где-то в гостиной. Я почти уверена, что видела там бочки с пивом…       Меня смутило лишь то, что он не был пьян. В сравнении с теми, что были до него.       — Поверю на слово, — ответил он, раздобыв откуда-то кружку, и налил себе воды, — ничего крепче воды найти не удастся. Спасибо, что предупредила, — он был милым, его слова совсем не звучали как упрёк.       Мои щёки покраснели, но уже от смущения. Я только сейчас поняла, как выгляжу со стороны.       Я тут же прикрыла шкаф, выпрямилась и прильнула спиной к холодильнику, делая вид, что только что не занималась тем, что рылась во всех шкафчиках в поисках бухла. Как это делают наркоманы, когда ищут в доме нечто ценное, что можно было бы заложить и купить очередную дозу.       Он молча пил свою воду, пока я не знала, чем разбавить сложившееся напряжение.       — Не похоже, что ты наслаждаешься вечеринкой, — сказала я, неловко почёсывая затылок. И я даже не знаю, что конкретно пыталась этим сказать. Но молчание угнетало сильнее неловкости.       — Зато здесь ты веселишься на полную катушку, верно? — он улыбнулся, я тоже не смогла сдержать улыбки, ощущая своё поражение.       У него были зелёные глаза, которые смотрели на меня так проникновенно, будто заглядывая в самые потайные закрома.       — Я просто не люблю тусовки, — созналась я, разглядывая свою обувь.       — Тогда что ты здесь делаешь? — он казался искренне удивлённым, а я пыталась сообразить, что ответить, не посвящая незнакомца во все подробности своих проблем. — На тусовке… Или ты решила, что лучший способ избежать проблемы — оказаться внутри неё?       — Я пытаюсь развлекаться, правда, — мой голос был неуверенным, словно я врала самой себе, — но, судя по всему, это не моё… — я просто пожала плечами, не утруждаясь сказать больше.       Какое-то время мы молчали. И я уже подумывала осмотреть оставшиеся пару шкафчиков, но решила дождаться, когда гость уйдёт. По правде говоря, я надеялась, что это произойдёт как можно скорее.       — Знаешь, у меня в машине бутылка виски, которую я планировал подарить другу на следующие выходные. Но что-то мне подсказывает, что тебе она нужнее… Не знаю, поболтаем о чём-нибудь. Громкая музыка меня утомила…       — И что же тебя натолкнуло на это умозаключение? Мои попытки отыскать алкоголь, которого тут очевидно нет, или нотки разочарования в голосе, когда я сообщила, что пиво закончилось? — я смотрела на него в упор, игнорируя то, как он на меня смотрит, выжидая его ответа.       На что он просто отставил пустую кружку, сочувственно улыбнулся и, сложив руки на груди, ответил:       — Твой взгляд.