За тишиной твоих мыслей

      Слов было много, только все они не могли облачиться во что-то более менее связное. Я, как каменное изваяние, застыла на месте, потеряв дар речи от столь внезапного разоблачения. Что бы я сейчас ни сказала — всё не имело смысла, потому что весь вид Чонгука говорил о том, что он не готов слушать. Взгляд, устремлённый на меня, оказался куда красноречивее любых обвинений или оскорблений, что он держал в голове в ту секунду. И чем больше я молчала, тем яснее становилась для него ситуация.       Мне было страшно. И боялась я не Чонгука, и не его гнева, который, вероятно, имел масштаб крупного цунами или тайфуна. Боялась его поспешных выводов, боялась, что в приступе ярости он скажет что-то, снова оттолкнёт нас друг от друга. Мне стоило быть честной, но ведь и правду нужно уметь преподнести. Завтрак пусть и не удался, но момент всё же не был подходящим для оглашения таких новостей, не говоря уже о выбранном месте. Наверное, поэтому я решила, что скажу вечером. И ошиблась.       — С чего ты так решил? — выдала я, хотя по мне и без того было видно, что Чонгук оказался прав.       Я поёрзала на месте, чувствуя, как вспотели ладони, и поспешила обтереть их о джинсы. Сердце от волнения тарабанило в груди.       — Отец прислал сообщение, что назначил встречу с адвокатом для обсуждения соглашения, удовлетворяющего обе стороны для взаимно договорного вступления в брак, — нервно проговорил парень, считывая с экрана, а затем небрежно кладя передо мной свой телефон с сообщением от его отца. Я вжалась в стул, быстро пробежавшись глазами по тексту.       Я делаю глубокий вздох, мысленно собираю все причины, повлиявшие на моё решение, и собираюсь духом, прежде чем начать себя оправдывать. Но под пристальным взглядом Чонгука, вся моя уверенность куда-то подевалась. Он тяжело дышал, нижняя губа дрожала, и я просто не знала, с чего начать, чтобы ситуация не стала ещё сложнее.       — Мне жаль, что до этого дошло. Но я не могла иначе. Ты хотел избавиться от меня. Отец в коме, мама скоро впадёт в безумие от шока… А ты предлагаешь просиживаться в Лондоне? Ждать, когда всё наладится? И сколько времени на это ушло бы? Пара дней? Недель? Лет? Хорошо, что Агата сама попалась, и всё обернулось в лучшую сторону. Но, Чонгук…       — Кэти, — сказал он, собирая остатки самообладания, чтобы не сорваться прямо здесь, — Агата могла подстроить аварию, но я не утверждал, что это она и была. У меня нет тому доказательств, только предположения, которые нужно проверить и подкрепить фактами. До тех пор я ни в чём не могу быть уверен, — он откинулся назад, глядя куда-то в окно, и тяжело вздохнул, — особенно в разумность того, что мы делаем…       — Мне жаль, — повторила я сдавленным голосом. — Если бы я знала, что помощь твоего отца не сыграет никакой роли в наших отношениях и мы разберёмся сами, то никогда бы…       — Отношениях? — наконец его холодящий пристальный взгляд устремился на меня. Чонгук усмехнулся, одним только тоном обесценивая всё, что между нами произошло. — Нет никаких нас, Кэти. Эти, как ты выразилась, отношения, не имеют никаких перспектив… Теперь не имеют…       Я чувствовала, как тросики надежды рвутся и обрываются, сбрасывая всё, во что верила, на самое дно. На миг я перестала дышать, задыхаясь в агонии безнадёги.       — Но… но, Чонгук… — горло сдавило, я понимала, что Чонгук пытается сказать, но сопротивлялась. — Я думала, у нас с тобой всё налаживается. Что ты хочешь вернуть меня… нас…       — Кажется, мои решения были поспешными, — выпалил он, поднимаясь с места. — Я действовал неразумно. Позволил чувствам затмить голос разума, и теперь я понимаю, что всё безнадёжно. Мы безнадёжны…       Чонгук достал из бумажника несколько купюр и небрежно бросил их на стол, словно деньги тоже как-то провинились перед ним. Схватив пиджак со спинки стула, Чонгук шагнул в сторону, даже не посмотрев в мою сторону.       — Ты куда? — каждая нотка в моём голосе кричала от отчаяния. Я тоже вскочила, преграждая парню путь. — Я хочу с тобой. Ты оставишь меня здесь? Совсем одну? — я сглотнула всю обиду, только она с желчью снова подступила к горлу. — Мы должны поговорить, — я оглянулась на всех людей, которые смотрели на нас, — наедине… — шёпотом добавила я, но это не сработало.       — Кто-нибудь отвезёт тебя… А мне нужно уехать, проветрить мозги…       Лучше бы он накричал на меня, сказал, какая я идиотка, насколько мои решения ужасны или как он разочарован во мне. Это куда справедливее всего, что он сейчас наговорил. И вот его решение? Снова изолировать меня от себя, отвергнуть и пропасть?       — И что я должна делать? — я развела руками, рассеянно бегая взглядом по лицу Чонгука. Он, хмурясь, наблюдал за моими действиями, но я видела гнев, застывший в его глазах. Он жёг и испепелял.       — Не знаю, Кэти. Мне плевать… Займись учёбой. Вам, должно быть, задали какой-нибудь идиотский проект, презентацию или любое другое дерьмо из той же серии.       — Но, Чонгук… — голос надорвался, потому что я почти плакала.       — Нет, Кэти. Лучше нам побыть на расстоянии. Мне нужно подумать, как быть дальше. И вообще… обо всём. Кажется, мы поторопились… Я поторопился.       Слова Чонгука звучали как постыдная пощёчина по всем моим иллюзиям, что я построила у себя в голове. Всё рушилось. Все мечты, облачные замки и вера в нас рухнули в тёмную бездну, унося за собой все надежды.       — Ты же не хочешь сказать… — начала я, не находя в себе мужества продолжить фразу, которая вонзалась прямо в сердце, как какой-нибудь клинок.       Я смотрела на него, как несчастный оленёнок смотрит на тело мёртвой матери. Как на олицетворение всего будущего, которому не суждено случиться.       — Я вообще ничего не хочу говорить, Кэти, — он прошёл мимо меня, поражая своим равнодушием и холодом слов, — пожалуйста, просто езжай домой…       — Куда именно? — я смотрела ему вслед, как он быстро шёл на выход, попутно натягивая пиджак на свои широкие плечи. — Ты хочешь, чтобы я поехала к тебе? — почему-то, задавая этот вопрос, я чувствовала себя униженной.       — Решай сама. Мне плевать. Вчера ты была вполне самостоятельна, когда принимала самое идиотское решение из всех возможных, а сегодня уже не можешь определиться с такой элементарной вещью, как куда тебе ехать? — он издевался надо мной, но только от разочарования, и я это понимала. Только обиду внутри меня это совсем не интересовало.       Гнев обуял меня с такой силой, что я сжала челюсть. Да как он смел судить, даже не выслушав моё мнение? Легко ему говорить со своей позиции, не зная ничего о том, почему я так поступила. Моя грудь быстро вздымалась, кулаки сжались и дрожали, а щёки жгло от слёз. Но тем не менее я не собиралась отпускать Чонгука просто так, не сказав что-нибудь, что заставит его ещё раз хорошенько всё обдумать.       — Отлично. Раз тебе всё равно, тогда я поеду к Тэхёну искать утешения. Займусь с ним сексом. И это будет лучший секс в моей жизни…       Он метнул взгляд в мою сторону и поджал губу.       — Только потрудись предупредить его о том, что ты спелась с моим отцом и собираешься за меня замуж, до того, как ляжешь с ним в постель, а не после, как это было со мной…       — Идёт, — кричала я, задыхаясь от слез.       — Идёт… — повторил он, скрываясь за дверью.       Ещё несколько секунд я смотрела, как закрывается дверь, а затем так и рухнула на то место, где недавно сидела, разрываясь от слёз. И зачем я всё это сделала? Зачем наговорила все эти слова? Я только поняла, что всё кафе слышало, как я говорю своему парню, что собираюсь переспать с другим. Это ведь так выглядело со стороны? И я даже не знаю, для чего это сказала. Наверное, потому что такие фразы причиняли ему боль. Но мне тоже было больно… И вот, теперь мы страдаем оба.       Я плакала навзрыд, совсем не понимая, что в помещении стало тише, чем в морге. Все смотрели на меня. Даже официантка так и застыла с кофейником в руках в паре метров от меня, чуть раскрыв рот от удивления. Я ощутила себя животным из зоопарка, которое никому не нравилось, но всем почему-то было интересно было за ним наблюдать. Но стоило мне обернуться, как все присутствующие, краснея, снова вернулись к своим делам. А кафе погрузилось в привычный шум и ритм жизни. Я, из центра всеобщего внимания, снова стала собой — запутавшейся идиоткой.       Я отодвинула занавеску, выглянула в окно и увидела, как Чонгук разговаривает с двумя громилами, ожидающими снаружи. Он кивнул в сторону кафе, могу поспорить, отдавая очередное распоряжение отвезти меня куда-нибудь. И по правде говоря, мне уже было плевать куда, только если это место не уходит за пределы города.       Чонгук уехал, но этого я уже не видела. Только слышала рокот мотора и то, как поспешно автомобиль выехал с парковки. Отчего-то стало намного больнее. Конечно, я чувствовала себя ответственной за то, что произошло, и поведение Чонгука было вполне оправданным. Но я не думала, что он вот так вылетит из кафе и даже не позволит мне высказать свою точку зрения на этот счёт. Очень по-взрослому. Но, честно говоря, я не особо-то и пыталась. В любом случае Чонгуку стоило остыть и подумать. А потом мы обязательно поговорим и решим, как быть дальше.       Через несколько минут внутрь вошёл Ник — один из тех громил, что ждали снаружи. Два метра мышц и обаяния. Ему было слегка за тридцать, но лёгкая щетина прибавляла ему ещё пару-тройку лет. Обычно он был суров и непроницаем, но со мной, в те короткие моменты, что нам удавалось пересечься, он всегда был вежлив и позволял себе много шутить. Он встал передо мной, что снова вызвало интерес среди присутствующих. Наверняка некоторые задались вопросом, не есть ли это тот самый Тэхён, о котором я как бы невзначай упомянула. Так и хотелось выкрикнуть на всё помещение, что мои слова не имели никакой серьёзности, и постараться оправдать себя хотя бы перед ними, раз Чонгук не хотел меня слушать. Но плевать. Завтра они уже забудут эту историю, а я сделаю это прямо сейчас. Не позволю посторонним людям заставлять саму себя чувствовать как-то не так. Эта должность ушла Чонгуку.       — Хотите побыть здесь ещё немного? — наклонился он ко мне, шепча почти на ухо. В нос ударил запах мужского парфюма. Слишком резкого, на мой вкус.       — Нет, пожалуйста, давайте просто уедем отсюда, — я поспешно встала, вышагивая к выходу, — не желаю здесь оставаться ни секунды…       Оба моих охранника сидели впереди. Двое. На этот раз Чонгук подстраховался. Но у меня не было намерений сбегать. Не в этот раз, во всяком случае. Всю дорогу они болтали о чём-то своём. То ли о футболе в пятницу, то ли об открытии нового спорт-бара, а может, всё и сразу. Когда я спросила, не могут ли они отвезти меня в больницу к отцу, мне сказали, что, по распоряжению Чонгука, мне предстояло ждать в его же квартире. Здорово, правда? Он был так уверен в себе, говоря, что ему всё равно, куда я поеду, а сам распорядился отвезти меня к нему домой.       Но это было хорошей новостью. Значит, ему не так уж наплевать. Значит, он хотел, чтобы я была дома, когда он вернётся. И по правде говоря, я готовилась извиняться. Я и впрямь поступила глупо, безрассудно и поспешно. Стоило попытаться поговорить как взрослые люди. Пусть он злится, но, по крайней мере, скажет мне это в лицо, а не поедет разбираться с чувствами куда-то там в одиночестве.       Когда мы вернулись, то я заметила, что Джо сотворила просто невероятное. Полы блестели, кухня как новенькая, мебель на своих местах, и всё выглядит так, словно время отмоталось назад, откидывая нас в тот момент, когда я впервые увидела эту квартиру. За исключением маленьких деталей в виде свёрнутого грязного ковра в углу, отсутствия кофейного столика, большей части бара и посуды. Но это не отменяет того факта, что Джо — кудесница, сотворившая невозможное.       Я села на диван, вслушиваясь в тишину. Никаких звуков. Даже холодильник не гудел. Солнце скрылось за тучами, отчего в комнате стало куда темнее, чем было утром. Атмосфера, в частности после случившегося, казалась зловещей, будто всё настроилось против меня. За окном сплошная серость и тоска, что добавляло тёмных красок к общей картине. И чем я должна заниматься, пока Чонгук где-то там проветривает мозги? Чонгук сказал мне заниматься, но он ведь не знает, что большинство заданий я делала заранее, сдавая их в числе первых. На неделю таких заданий волне хватало, так что в этом не было никакой необходимости. Да и разве я могла заниматься, когда в жизни происходили вещи поважнее, чем выполненная домашняя работа?       Но сидеть и ждать я тоже не была готова. В тишине мысли быстро становятся навязчивыми, и отделаться от них становится затруднительно. Мне всё время казалось, что Чонгук вот-вот переступит порог и выдворит меня на самолёт куда-нибудь в Марокко или ещё лучше на Аляску. Стоило ли мне начинать продумывать план отступления? Я собиралась бежать, если он снова струсит.       Пока мысли не довели меня до паранойи, я решила, что, оставшись одна в квартире, вполне могу её обследовать. Поискать что-нибудь, что поможет мне разгадать такую загадку, как Чон Чонгук. Приоткрыть ящик Пандоры собственными руками, если сам парень делал это для меня с небольшой охотой. Вернее, совсем ничего не делал.       Вероятно, стоило начать с самого простого — его спальни, если следовать голосу разума, подсказывающего, что мне делать. Переступить порог и увидеть смятую постель, которая всё ещё напоминала о прошлой ночи и о том волшебстве, что в ней творилось, было пыткой, надрывающей раны. Я постаралась поскорее заправить кровать, прикрывая столь прекрасные воспоминания, которые теперь причиняли мне боль. Но легче мне не стало.       Шкаф. Наверное, самое простое и банальное место, где стоит начинать искать самое сокровенное. В конце концов, все наши скелеты спрятаны там, если уж выражаться фигурально. Пройдя к дальней стене и отодвинув раздвижную дверь, я вошла в небольшую гардеробную размером чуть больше обычной кладовки. Множество рубашек, полноценные костюмы, нескончаемые пары брюк и джинсов. Отдельные полочки для галстуков, бабочек и ремней. Всё такое тёмное и мрачное, что мне стало не по себе от того, что такая гамма стала привычной для его жизни. Должно быть, теперь его любимый цвет — чёрный со всеми его оттенками, если судить по преимущественно выделяющемуся цвету, из которого редко проглядывались тёмные оттенки других цветов. Внизу, на специальных подставках в коробках, стояла обувь разных видов и разного предназначения.       Я не знала, с чего начать. Будь здесь какой-то сейф или что-то в этом роде, отчётливо бросающееся в глаза, было бы куда проще. Значит, решила я, Чонгук скрывает что-то поистине важное, если это не так просто увидеть. Но где искать? Может, здесь тайная комната или скрытая дверь за каким-нибудь из шкафчиков? В конце концов, гардеробная была совсем крошечной и могла подразумевать скрытое помещение, и у меня закралось предчувствие, что я мыслила в нужном направлении. Я начала просто дёргать за все ручки комода или выступающие поверхности, надеясь отыскать рычаг или кнопку, способную пустить в ход какой-нибудь механизм, сейф или хоть что-нибудь.       Спустя десять минут безуспешных попыток я наконец сдалась. И чем я занимаюсь? Строю идиотские теории того, чего нет на самом деле. Наверное, я так сильно хотела разгадать Чонгука, что искала смысл даже в самых безумных идеях. Если бы он был со мной честен с самого начала, то всё было бы по-другому. Мне не пришлось бы рыскать в его вещах, отыскивая скелеты в его шкафу. Он сам говорил мне о них, чем распалил моё любопытство. И теперь мне отчаянно хотелось знать, чего он так боится.       Устав гоняться за призраком, я присела на свободный участок полочки, где стояло несколько пар обуви. Полочка слегка опустилась, что меня напугало. Что-то звякнуло, и зеркало, высотой во всю стену и шириной как дверной проём, задвинулось за рядом стоящий шкаф. Я не сразу поняла, что произошло. Просто не поверила, что идиотская задумка оправдала себя. Я лишь усмехнулась самой себе, не спеша выпрямилась и скользнула в проём.       Свет зажёгся автоматически. Комнатка оказалась ещё меньше гардеробной, но то, что здесь хранилось, было куда более значимо. Оружие, и много. Пистолеты, автоматы, ножи разных размеров, всё крепилось на стене в специальных для того… Шкафах? Я раскрыла рот в немом ужасе, как обезумевшая разглядывая всё это. Это насколько нужно чего-то бояться, чтобы иметь при себе всё это? Что я чувствовала, глядя на это? Страх. Опасность. Тревогу. Человек, которому нечего бояться, никогда в жизни не будет хранить дома такой арсенал.       Придя в себя, что оказалось не так просто, я стала заглядывать в ящики, где, как мне казалось, должны храниться пули или что-нибудь в этом роде. Не то чтобы я собиралась стрелять, просто решила, что, помимо всего, здесь должно быть что-то ещё. И моя чуйка не подвела, когда в очередном небольшом шкафчике я наткнулась на какую-то коробку. Я села на пол, не стала её уносить. Хотя само нахождение здесь, когда всё это оружие давило на меня, вызывало приступ паники, мне следовало сбежать, но любопытство вело меня, притупляя чувство страха.       С содроганием сердца я открыла крышку, заглядывая внутрь. Внутри были вещи, которые так или иначе связаны со мной. Видеть их, сейчас и здесь, было очень неожиданно. Там были наши фотографии, билеты с какого-то фестиваля, куда мы ходили вместе, многие записки с нежными словами, которые я писала ему и подкидывала в разные места. Даже флакон духов, когда-то забытых в его машине, был здесь. И такие мелочи вроде лака для ногтей, маленькие валентинки и резинка для волос. Глядя на всё это, то, что Чонгук хранил всё это время, у меня разорвалось сердце. Всё, что у него осталось от меня, было в этой коробке.       Скрытое хранилище, хорошо оберегаемое и опасное, но имеющее маленькое уязвимое место в виде маленькой коробочки, хранящей в себе нечто ценное и дорогое сердцу — воспоминания. Напоминает и самого Чонгука, разве нет?       На самом дне лежало ещё кое-что. Конверт, подписанный почерком Чонгука. Кэти, гласила надпись. Чонгук никогда не писал мне писем, так зачем сделал это теперь? Конверт был запечатан, но я не решилась его открыть. Я знала, что бы там ни было написано, ни радости, ни облегчения мне это не принесёт. Как ошпаренная, я быстро собрала всё обратно, закрыла крышкой и выбежала из хранилища так быстро, насколько могла. И, собственно, я даже не знаю, что меня напугало. Может быть, атмосфера, мысли об одиночестве Чонгука, с которым все эти годы он жил, или, может, всё-таки письмо?       Зеркало закрылось само собой, и мне не пришлось ничего делать. Да я и не смогла бы, не в этом состоянии, потому что бежала прочь, как от самого ужасного своего кошмара. Меня трясло, тело окутало нервным холодом, слёзы текли ручьём. Я представляла, как Чонгук в тяжёлые моменты открывает эту коробку и думает обо мне. Когда его пытали, мучали или, быть может, принуждали к чему-то… Когда ему больше всего хотелось, чтобы я была рядом и согрела своим теплом. Когда изо дня в день его ломали и рушили, меняли детальки на более угодные им. Он думал обо мне все эти месяцы, пока я ненавидела саму мысль о его существовании. И когда не знала, что он проходит все круги ада…       Я должна была его найти. Поговорить, показать, что ему больше не нужно держать эту чёртову коробку взаперти ото всех. Потому что я вот она, живая и здоровая, готовая любить его одного, неистово, до потери пульса. Что ему больше не нужно скрывать от меня свои чувства, пусть позволит им высвободиться. Доказать, что все его страхи — просто мысли, которые следует переписать, и заставить его верить, что если я буду следовать его инструкциям, то нам ничего не будет угрожать. Пусть он ставит сотню охранников, пусть предпринимает любые меры моей сохранности, я не собиралась сопротивляться. Смирение — слишком маленькая цена, которую я могла заплатить за возможность просто быть рядом.       Я не могла показаться своим надзирателям в таком жалком виде. Мне стоило собраться, запереть эмоции на замок и придержать их для Чонгука. Единственного человека на свете, стоящего моих чувств. Если бы я выбежала за дверь в таком виде, Ник решил бы, что мне что-то угрожает, и не успокоился бы, пока не обошёл всю квартиру. Я выпила воды и умыла лицо, что в какой-то мере помогло. И только потом, собравшись, я выскочила из квартиры. Я подумала, что стоило позвонить сперва Чонгуку и только потом ехать к нему. Но у меня не оказалось его номера, представляете?       — Вы ведь знаете, где Чонгук сейчас? Нам нужно к нему… — я знала, что охранники ни за что не подпустят меня к выходу, но всё равно старалась выглядеть уверенной. Уверенность зачастую — залог успеха.       — Нельзя, — сказал один из них, удерживая моё запястье, пока я не ускользнула в кабинку лифта. — Мисс Вуд, вы должны оставаться внутри. Других распоряжений не поступало, так что, пожалуйста, вернитесь в квартиру и ждите там…       Ник уже вёл меня обратно, но делал это, пожалуй, даже с излишней осторожностью. Я, демонстрируя свою покорность, не сопротивлялась. Физически во всяком случае. Убегать я больше не хотела. Особенно когда прочувствовала всю опасность жизни, что вёл Чонгук, найдя его маленький запас оружия.       — Не могу. Ник, пожалуйста, отвези меня к нему, — я смотрела на мужчину умоляющими глазами, хватаясь за его запястье, что никак не влияло на его решение. — Не могу я просто сидеть и ждать… Я даже не уверена, что он сегодня вообще собирается возвращаться. Нам очень нужно поговорить. Пока кто-то из нас не предпринял опрометчивых решений…       Мужчины переглянулись, невольно отображая сочувствие.       — У нас будут проблемы, Кэтрин, — уже неформально обратился Ник. Хотя я понимала, что он очень хочет помочь, но за работу он держится куда крепче. И осуждать его я не могла. — Я бы рад…       — Здесь дело не просто особой важности. Скорее космической, — не сдавалась я, — прошу… Здесь решается судьба наших отношений… Клянусь, я поговорю с Чонгуком, он не будет сердиться. Даже выговора не сделает…       Мужчины переглянулись, но даже через пелену густого сомнения я смогла разглядеть, как их категоричность смягчилась.       Уже через десять минут мы бежали по парковке к машине. Мои надзиратели делали всё с небольшой охотой, мне всё время приходилось их торопить. Но позже я замолчала, пока эти двое не поменяли своего решения. А от этого зависело не просто многое, а буквально всё. Да, я могла ждать Чонгука сколько угодно, только вот он не мог. В его голове уже наверняка зрел план, куда бы меня отправить. Если он, конечно, сам уже не летел куда-нибудь на другой конец света.       Здание, к которому мы подъехали, имело не меньше тридцати этажей, огромный логотип над входом и прозрачные двери. То, что я успела уловить. Хотя, влетая внутрь, меня вообще ничего не волновало, кроме собственного желания поскорее отыскать человека, сердце к которому стремилось на всех парах. За стойкой регистрации сидела молоденькая блондинка с аккуратным хвостиком и заколотой чёлкой. Завидев меня, она быстро поздоровалась, широко улыбнулась и спросила, чем может помочь.       — Мне нужен Чонгук… Вернее, мистер Чон… — тарабанила я, теряя слова от волнения. В груди творился кавардак, как, собственно, и в голове. Я лишь надеялась, что, увидев Чонгука, мои сердце и мозг наконец обретут гармонию.       Я уставилась на девушку, которая теперь смотрела на меня с каким-то недоверием что ли. Но уже через секунду, сохраняя профессионализм, она снова натянула улыбку и спросила:       — У мистера Чона на сегодня больше нет встреч. Но я сейчас проверю… — Оливия, судя по имени на бейджике, как-то неохотно опустилась в кресло, поклацала по клавиатуре и взглянула на меня со своей раздражающей улыбкой. — Могу я узнать ваше имя, мисс…       — Вуд. Кэтрин Вуд, — снова протараторила я, ощущая давящее волнение, разливающееся внутри меня.       — Могу я спросить, кем вы ему приходитесь… — не отрываясь от компьютера, спросила она, — мисс Вуд… — тон её настораживал, но я предпочла этого не замечать.       — Это имеет какое-то значение? Я его подруга… девушка… вернее, невеста, — я покраснела. И как мне представляться, чёрт возьми?       — И всё же. Подруга, девушка или невеста? — она словно не верила мне, считала самозванкой или кем-то там ещё. Меня возмущал такой настрой.       — Я… Эээ…       — Кэтрин? Ты здесь? Что-то произошло? — я резко обернулась, ощущая облегчение, когда Чимин с озадаченным видом встал около меня, передавая Оливии какую-то папку. Девушка взяла, сложила в общую кучу и уставилась на нас. Но от меня не ускользнуло, как она принялась поправлять одежду и то, как она строила ему глазки.       Тут спорить бессмысленно. Чимин выглядел прекрасно в своём чёрном костюме и белой рубашке. Выглядел он даже чересчур официально, но мне ли судить о том, какой здесь дресс-код?       — Нет. То есть да… — я посмотрела на Оливию, мысленно желая, чтобы наш с Чимином разговор остался конфиденциальным, — вообще-то кое-что произошло, и мы поругались… В общем, мне очень нужно увидеть его. Не могу ждать, когда он остынет, или чем он там сейчас занимается. Хочу объясниться… Ты отведёшь меня к нему?       Мне не терпелось его увидеть. Пусть кричит, возмущается, делает что угодно. Главное, чтобы мы поговорили, а остальное… А разве остальное имеет значение?       — Конечно, идём, — Чимин обнадёживающе улыбнулся, и я смогла расслабиться, позволить волнению поугаснуть, — посмотрим, что можно сделать…       — Но мистер Пак, разве мне не нужно внести мисс Вуд в базу данных и выписать гостевой пропуск? — отчаянно кричала она нам в след.       — Пропуск? — удивился он, оборачиваясь на девушку через плечо. — Оливия, этой девушке не нужен пропуск… Только не ей.       Оливия сказала что-то ещё, но этого мы уже не слышали. Чимин привёл к кабинке лифта, пропустил меня вперёд, зашёл сам и нажал нужную кнопку. Мы молчали, тишину разбавляла лёгкая музыка. Мне было неловко. Я вломилась в здание, где работал Чонгук, и ещё повезло, что Чимин вовремя появился. Иначе, мне кажется, меня просто выперли бы на улицу.       — Поругались, значит, — сказал он, метнув в меня свой хитрый взгляд.       — Не делай вид, что не знаешь, — поджала я губу и заправила выбившуюся прядь за ухо. — Он ведь тебе рассказал, верно?       — Не очень многое…       — Когда ты так говоришь, это значит, что ты знаешь всё, Чимин, — я улыбнулась, глядя на него приподняв одну бровь.       Я наблюдала, как меняются цифры на крошечном табло со стрелочкой вверх.       — Ты правда сделала это? Звонила его отцу? — от него это прозвучало как упрёк. Чем оно, вероятно, и было. Но я старалась этого не замечать. У меня были на то причины поступить именно так, поэтому я не жалела о содеянном.       Я коротко кивнула, густо покраснев. Чимин промолчал, хотя, могу поспорить, в мыслях он осуждал меня так же, как это делал Чонгук. И я была счастлива, что, по крайней мере, он не высказывал мне сто пятьдесят причин, почему мне стоило триста раз подумать, перед тем как делать.       Когда лифт звякнул и мы оказались в длинном коридоре, Чимин указал на дальнюю дверь в конце и прямо. Стены серые, двери белые, из кабинетов то и дело слышались какие-то голоса. Вероятно, шли какие-то обсуждения, чего бы там ни было.       Чем ближе я подходила к его кабинету, тем медленнее становились мои шаги. Естественно я переживала и волновалась, как он отреагирует на моё появление. Лёгкого приветствия я не ожидала. Но ничего. Нам просто нужно поговорить. Обсудить всё произошедшее и найти компромисс. Я знала, это будет не так просто, но мы обязательно справимся. Спустя два года мы снова обрели друг друга, и теперь ничто на свете не могло заставить меня отказаться от Чонгука. Мне предстояло бороться и…       — Ты должен с этим что-то сделать. Ты же не можешь пустить всё на самотёк и позволить этой сучке довести дело до конца…       Когда я открыла дверь, то так и замерла. Лесли сидела на коленях Чонгука, играясь с его волосами одной рукой, а вторую пуская под рубашку парня, рыская по его груди. Её самодовольный взгляд и глупая ухмылка так и застыли на её лице...