За тишиной твоих мыслей

      Момент, когда я покидала здание, помню смутно. Пелена слёз, которые лились безостановочно с тех пор, как я вышла из кабинета, жгла глаза и туманила всё моё виденье. Пришлось затеряться среди небольшой толпы, избегая своих надзирателей и возвращения домой к Чонгуку. Мне нужен был глоток свежего воздуха, чуток свободы и отсутствие даже малейшего намёка на присутствие Чонгука. В груди всё сдавливалось. Причин на то у меня было предостаточно.       Через пару улиц, которые я тоже прошла скорее на автомате, меня привлекла вывеска с названием какого-то кафе — Caramel Miracle. Я про себя грустно ухмыльнулась. Если уж чего-то мне и не хватает в жизни, так это немного чуда. Только оно и способно сотворить невероятное и помочь мне разобраться со всей этой вереницей проблем, чувств и желаний на ближайшее будущее. Мне определённо следовало подумать о том, что будет впереди, если Чонгук не захочет… Нет, не могу об этом думать… Если наши пути разойдутся. Что сложно представить с учётом данного моего согласия на свадьбу.       Это будет просто катастрофа, если нам придётся жениться, когда Чонгук отвергнет меня в последний раз, отчётливо обозначив границы и выставив перед собой табличку «Дальнейший вход воспрещён». Но я надеялась, что Чонгук найдёт способ разубедить отца в проведении этой чёртовой свадьбы, и их семья отпустит меня. Я точно знала, если всё пойдёт кувырком и иного выбора у меня не будет, то мне придётся уехать. Разве я могла после всего случившего остаться? Два года назад я уже проходила через болезненный разрыв, и скажу я вам, видеть все эти места, напоминающие о Чонгуке, — не лучшая терапия, когда хочешь кого-то забыть.       Но это только предположения, потому что Чонгук промолчал. Не то чтобы я надеялась, что он побежит за мной в ту же секунду, как только за мной захлопнется дверь. Хотя нет, наверное, я надеялась… Надеялась, что мои слова развеют все его сомнения, и он определит для себя наконец, что я стою выше всех его страхов и приоритетов. Так что я слегка в смятении. Но, кажется, Чонгуку нужно немного больше времени, чтобы разгрести свои мысли и отыскать среди них отголоски здравого смысла, способные ему в этом помочь. Он нужен мне. Но мне начинало казаться, что моего терпения не хватит на нас обоих. Я буду ждать ровно столько, сколько хватит моего упорства, а его у меня предостаточно… Но запас тоже не резиновый.       Но Лесли. Что бы я ни говорила, какую бы тягу Чонгука ко мне я не ощущала, эта девушка была барьером. Она, как упёртая бетонная плита, стоящая посреди наших путей, — ни сдвинуть, ни перенести. Эта девушка опасна. Я не боялась её, но опасалась методов, которым она может последовать в погоне за Чонгуком. Я всё ещё смутно могла себе представить, что именно произошло тогда в кабинете, и хотела бы закрыть глаза на это, но картинка никак не уходила из моей головы… Меня это мучило. Стоило закрыть глаза, как эта парочка так и возникала в моём сознании.       Что если это часть какого-то плана, что они задумали. Не знаю… Может, они оба играли со мной? А я, как наивная идиотка, следовала всем заявленным инструкциям, выплясывая под их дудку. Нет, Чонгук так не поступил бы со мной, верно? Всё, что он говорил, было правдой, и мне не следовало сомневаться. Но так ли это на самом деле? Спрашивал всё тот же надоедливый голосок у меня в голове…       Я вошла в кафе, надеясь, что выгляжу не настолько ужасно, чтобы меня выперли. Волосы растрепались от холодного осеннего ветра и теперь свисали патлами. Про лицо я и говорить не хочу, потому что выглядела так, словно по мне бульдозер проехался. Раз семьсот.       Внутри было очень уютно. Кажется, их тематикой была улица внутри помещения. Деревянные скамейки вместо привычных стульев, с мягкими подушками, лежащими на них, столики, покрытие стен в виде кирпичной кладки, имитирующей какой-нибудь дом, много зелени и фотографий разных улиц. На одной стене что-то вроде доски объявлений с целой кучей цветных стикеров, где, вероятно, клиенты оставляют свои впечатления и отзывы. Барная стойка походила на переднюю часть красного кабриолета. Народа было не очень много, играла приятная музыка. Пахло кофе, корицей и булочками, но, несмотря на чудные ароматы, аппетита у меня не было. Но это место отлично подходило, чтобы ненадолго остаться наедине с собой, отодвинув всех остальных на задний план.       Я взяла только кофе. И то лишь за тем, чтобы не просиживать место просто так и не ловить на себе косые взгляды других посетителей. Налички у меня не оказалось, спасли привязанные к телефону карты. Отец не заблокировал ни одну из них. Из чувства вины, а может… просто не успел. От этого стало так горько, что я схватила стакан и пошла в дальний угол кафе, чтобы не выставлять нахлынувшие чувства напоказ и скрыться от любопытных взглядов.       Сказать, что я чувствовала себя потерянной, — не сказать ничего. Будто всё в моей жизни в один момент покатилось кубарем, отправляясь ко всем чертям в саму преисподнюю. И сложно не проводить параллель с возвращением Чонгука, ведь тогда и начались все проблемы. Но я никогда не посмела бы винить его во всём, что произошло. Хотя мне пришлось заглушать в себе эти дурацкие мысли, повторяющие, что Чонгук и есть их эпицентр… Но всё не так… Его отец виноват во всём, а Чонгук — такая же жертва, как и я, как и мой отец. Мы все пали под пулями его грязных игр, что он вёл по собственным правилам, совершенно не интересуясь мнением других.       Но ведь и я тоже хороша. Чонгук предупреждал меня. Говорил, что шлейф его собственных проблем рано или поздно захлестнёт меня. Но я проигнорировала его слова, ведомая чувствами и желанием вернуть то, чего мне так не хватало, — те отношения, что у нас когда-то с Чонгуком были. Но чем дальше я бежала за ним, тем сильнее меня накрывало. Но я не жалею о том, что сделала, и никогда не пожалела бы. Секреты Чонгука манили меня, любопытство съедало и сводило с ума. Так неужели только это и вело меня за ним всё это время? Банальное желание стать частью чего-то тайного, секретного, доступного не всем?       Глупее мысли мне в голову и прийти не могло. Единственная причина, почему я всё ещё здесь, на пути борьбы и сражения за человека, которому навечно вверено моё сердце, — желание помочь разобраться со всем, включая его чувства и страхи. Я любила Чонгука и всегда буду любить, и ничто на свете не сможет этого изменить. Но Лесли… Должна ли я поговорить с ней? Поговорить, чтобы выслушать неправду, которую она попытается мне навязать? Нет уж, этой стерве доверять не стоило…       Я сидела у окна. Машины плавно, почти лениво плыли по дороге, отправляясь домой, на работу или куда ещё. Но несмотря на тепло и атмосферу, внутри я чувствовала себя пустой и несчастной. И, собственно, даже не знаю, зачем я выбрала место именно у окна. Чтобы отвлечь себя привычным ритмом улиц или ждать, когда Чонгук вломится внутрь и заберёт меня с собой. Интересно, пошла бы я за ним, если бы, следуя сценарию, он прямо сейчас оказался здесь?       Я не знала, куда идти. Наверное, отчасти поэтому просидела здесь так долго. Пришлось заказать ещё три стакана кофе, к которому я так и не притронулась, чтобы меня не выгнали из этого кафе. Я могла бы позвонить Тэхёну, поехать к нему, в больницу или куда-либо ещё. Но я не могла заставить себя это сделать. Теперь я боялась, что мои проблемы, словно яд, начнут отравлять и его. Отец Чонгука был разносчиком этой страшной болезни, как неприятности всем ему неугодным. Пока договор не составлен и условия не обговорены, Тэхён мог оказаться под прицелом и способом манипуляций.       — Скучаешь?       Я подскочила на месте. Сердце, бьющееся размеренно в спокойном ритме, теперь отплясывало чечётку прямо в груди. Я уставилась на Чимина, резво севшего напротив меня. Он откинулся на спинку скамейки, запрокинув одну руку, и теперь смотрел на меня, лукаво улыбаясь. Но в этой улыбке было что-то ещё… Сожаление?       — Не особо, — немного грубо ответила я, расслабляясь и устремляя свой взгляд обратно в окно, — ты что здесь делаешь? Только не говори, что зашёл купить кофе и случайно наткнулся на меня… Хватит с меня на сегодня случайностей.       — Я искал тебя, — признался он, беря один из остывших стаканов с кофе, — серьёзно? Даже не попробовала?       Я оторвалась от стекла и взглянула на парня, который смотрел на меня с не меньшим недоумением, чем я на него. Он так и держал стакан, но затем вернул его на место и сочувственно вздохнул.       — Чимин, не хочу быть грубой, но чего тебе нужно? Он отправил тебя за мной? Тогда передай, что если он хочет со мной поговорить, то пусть приедет лично, а не подсылает одну из своих шестёрок… — Чимин хмуро улыбнулся и отвернулся к окну, а я пожалела о том, что сказала. — Прости, наверное, это было слишком… Мне жаль. Но факта это не меняет. Я хочу побыть в одиночестве… — более мягко, но чуть краснея, добавила я.       — Слишком? — спросил он, поднимая одну бровь и переводя взгляд на меня. — Тогда тебе следовало остаться и послушать Чонгука. Ты выпустила монстра, Кэтрин, — он улыбнулся, я улыбнулась в ответ, чувствуя странное облегчение от того, что он здесь.       — Ты хочешь, чтобы я вернулась и посадила его обратно в клетку? — он не ответил, лишь пожал плечами. — Нет. Извини, но этого не будет. Мне жаль тех людей, что попадут под раздачу, но следующий шаг за ним. Либо он докажет, что любит меня, либо забьёт хер, и до меня наконец дойдёт смысл его слов о безнадёжности наших отношений…       Мы недолго помолчали. Тишину заполняла песня какой-то популярной группы и болтовня двух подружек за соседним столом. Речь шла о новом фильме, что вышел недавно. Одна из них, та, что ходила на него, рассказывала о своих впечатлениях, симпатичных мордашках актёров и сценарии, который не совсем её устраивал.       — Тебе есть куда поехать? — начал он, вводя меня в лёгкий ступор. — Судя по всему, к нему домой ты не собираешься. Иначе уже давно ждала бы его дома…       Я не хотела отвечать, но понимала, что пока этот парень всё не вынюхает — не отстанет. К тому же, могу поспорить, за мной уже следят несколько машин, каждые пятнадцать минут докладывая Чонгуку о том, чем я занимаюсь. А может, у меня уже паранойя на этот счёт?       — На самом деле я ещё не решила этот вопрос. Но ты прав, к нему домой я не поеду, — я сложила руки на груди, словно доказывая жестом свою позицию. — Может быть, позвоню Тэхёну. Но я не уверена, что это хорошая идея. Меня похищали, кололи транквилизаторы, пытались подстроить аварию. Какова вероятность, что ночью не подожгут дом, когда вся его семья будет внутри… Может быть, поеду домой. Но не уверена, что так уж сильно этого хочу…       — Тогда, пока не решишь, можешь побыть у меня, — Чимин, вероятно, прочёл ответ в моих глазах, потому что тут же продолжил, — тебе лучше не оставаться одной. Мы всё ещё выясняем, кто подстроил аварию и на кого из вас двоих поступил заказ…        — Ты тоже так думаешь? Что кто-то взял мой след и теперь пытается через меня отомстить Чонгуку за его прошлые грехи? — вопрос слетел с моих губ ещё до того, как я задалась вопросом, хочу ли я услышать ответ.        — Скажу больше, когда найдём заказчика, — слишком официально сказал он, отбрасывая назад спадающие на глаза волосы. — Чонгук тоже был в той машине. Сложно что-то сказать, имея на руках так мало… За тобой также могли следить, зная, что рано или поздно через тебя они выйдут на него…       Чимин замолк, глядя на соседний столик с лёгким смятением, заставившим и меня взглянуть в ту сторону. Две девушки глазели на нас, как на парочку марсиан. Вероятно, такое место не особо подходило для подобных разговоров.       — Если я поеду к тебе, то я хочу рассчитывать на твоё откровение. От скрытности Чонгука меня уже тошнит. Хочу знать всё, — Чимин улыбнулся, в глазах блеснула коварная хитреца. — Обещаю не устраивать побегов или что-нибудь в этом духе…       — И ты не боишься, что Чонгук тебя приревнует?       — Судя по тому, что он попросил тебя отвезти меня к себе, нам всем здесь нечего бояться, — я встала, лукаво улыбаясь, глядя на него сверху вниз. — Ты бы и шага без него не сделал. В смысле, ты уже говорил, что вы обо всём докладываете ему…       Дорога до дома Чимина заняла у нас почти полчаса. Небольшой частный район, окружённый деревьями, словно прячущийся от внешнего мира. Дома располагались на большом расстоянии друг от друга, отделяясь огромными порослями деревьев или небольшими холмами. Так же, как и наш дом. Только этот район построен относительно недавно, и все дома в нём выглядят куда более современно.       По дороге мы почти не говорили. Слушали радио, перекинулись парой слов касательно той или иной песни, погоды или новостей. Я словила себя на мысли, что с Чимином мне вполне комфортно, хотя такая неформальная близость вызывала во мне лёгкую неловкость. Чего не было даже в квартире Чонгука, когда ещё вчера мы сидели за барной стойкой, попивая вино из уцелевших кружек. Тогда от него пахло сиренью и цитрусовыми нотками.       Внутри дом казался просто огромным. Слишком большим для него одного. Но кто я такая, чтобы судить? Много белых, серых и бежевых тонов. Гостиная с белыми диванами, чёрными подушками, стеклянный круглый стол, огромная плазма и огромное окно у дальней стены, открывающее вид на задний двор, огромный бассейн и вид на лес. Справа кухня, но видела я лишь барную стойку, стулья, примыкающие к ней, и небольшую часть кухонного гарнитура.       Неловкость стала ещё мутнее. И может, всё из-за того, что раньше во всех наших встречах так или иначе участвовал Чонгук. Но теперь его не было и не ожидалось, поэтому было несколько странно остаться с ним наедине на неопределённое время.       — Тебе налить чего-нибудь? — спросил Чимин, пока я разглядывала большую картину около двух метров высотой с изображением девушки со спины, нарисованную каким-то странным, непонятным мне образом.       Я обернулась, глядя на то, как парень идёт к бару и достаёт себе виски.       — Нет, спасибо. Ничего не хочу… — ответила я, возвращая свой взгляд обратно к картине, внезапно осознавая, что вся она состоит из множества газетных вырезок. Выглядело это довольно здорово.       — Нравится? — спросил он, подходя ко мне со стаканом в руке. Я лишь коротко кивнула. — Работа моего хорошего знакомого. Знаешь, что в ней самое интересное? Он использовал обложки глянцевых журналов, на которых были изображены женщины, с которыми он спал…       Моя челюсть так и отвисла. Я смотрела на Чимина, недоверчиво выгибая бровь, ожидая, что он вот-вот скажет, что пошутил.       — Ты, должно быть, шутишь, — только и сказала я, вглядываясь в каждый использованный кусочек, — он спал со всеми этими девушками, женщинами, что когда-то позировали для обложек всех этих глянцевых журналов?       Чимин улыбнулся, поднял бокал, словно я только что произнесла тост.       — Знаю, я пожалею, что спросила, и всё же… Сколько их здесь?       — Он никогда не говорил об этом, но могу предположить, что много, — я постаралась пропустить слова мимо ушей.       — И какой же смысл она за собой несёт? — спросила я. — Она ведь должна что-то значить… Нельзя же просто собрать фотографии своих бывших и слепить из них это… — я кивнула в сторону картины.       Чимину наскучило стоять. Он прошёл к креслу, расстегнул пуговицу пиджака и сел. Выглядело это интересно. Но лишь в том плане, что привлекало внимание, ведь каждое его движение выглядело грациозно. Я представляла, как те девушки, которые удостоились чести побывать здесь, наблюдают за ним, как восхищаются и как ждут момента заполучить куда большее, чем планировали изначально.       — Этот вопрос всё ещё открыт. Он вывесил фотографию этой работы на своём сайте, предлагая огромную сумму тому, кто окажется ближе всего к ответу. Прошло уже несколько лет, но денег пока никто так и не получил…       — А что думаешь ты? Какое она имеет скрытое значение?       Он задумался, глядя на девушку, что стояла к нам спиной, скрывая под собой целую кучу неизвестных нам личностей. Я боялась предположить, что автор хотел этим сказать.       — Это можно интерпретировать как угодно. Каждый решит это для себя сам. Но мне нравится думать, что речь идёт о женщине… Одной и единственной в жизни мужчины. Что одна любимая женщина стоит сотен других...       Я не ответила, просто кивнула и пошла к диванам. Я могла бы сесть на соседнее кресло, но диваны выглядели куда более удобно. Откинувшись на спинку и разглаживая бархатистую поверхность, я скользнула рукой под одну из подушек, нащупав нечто странное, что быть там совсем не должно.       — Чимин, это что, женское бельё? — спросила я, брезгливо удерживая над головой крошечный лоскут ткани.       — Или, вернее, то, что от него осталось, — смущённо ответил он, за секунду возникая рядом, чтобы забрать сомнительный трофей.       Я улыбнулась, наблюдая, как он виновато уходит прятать находку.       — У тебя тут мило. Ну, если исключить женские трусики, спрятанные под подушкой, — подразнила его я, когда он вернулся, — может, стоит поискать ещё?       Чимин подлил себе ещё и вернулся в кресло, словно ничего не было.       — Это как визитная карточка. Девушки часто прячут такие вещички в разных местах, как бы напоминая, почему мне следует им перезвонить.       — И тебе это, вероятно, очень нравится. И как часто ты перезваниваешь? — несмотря на свои слова, теперь я держала руки при себе, чтобы случайно не отыскать более компрометирующие вещи.       — Нечасто, — признался он, как мне показалось, с огромной долей сожаления, — когда твоя жизнь полна дерьма и рисков, привязанность — это роскошь, которую могут позволить себе немногие. Это касается и моей семьи. Родители думают, что я бросил их, уехал заграницу начинать жизнь с чистого листа. Они понятия не имеют, что я живу всего за сто пятьдесят километров от родного дома.       Чимин в один глоток осушил стакан. Я точно задела больную тему, судя по тому, как он это сказал. Как человек, который имеет всё, но в то же время не имеет ничего.       — Мне жаль. Тебе, должно быть, одиноко.       Я осматривалась, на этот раз задумываясь, как же тяжело быть одному в огромном доме, не имея возможности разделить его с семьёй. Я вспомнила о родителях, о том, как даже в большом доме чувствовала себя покинутой обоими родителями. Каждый был занят собой.       — Иногда. Но потом я думаю о том, что моё одиночество не такая уж и большая плата за их благополучие.       — Чонгук это делает со мной? Вернее, он постоянно говорит, что волнуется за мою жизнь…       — Он любит тебя, Кэтрин, — Чимин наклонился чуть вперёд, словно так его слова звучали более искренне. — И больше всего на свете хочет тебя защитить. И, кажется, на расстоянии у него выходило намного лучше. Вряд ли он тебе говорил, но он умудрялся приглядывать за тобой даже после того, как отец сослал его в Лондон.       Я нахмурилась, плохо понимая, о чём Чимин говорил. Вернее, совсем не понимала. Я скользнула в сторону, двигаясь ближе к своему собеседнику.       — Что ты имеешь в виду?       — Лесли. Она тайный агент Чона-старшего. Звучит, конечно, не очень… Но это неважно. Я лишь говорю как есть. Твоя неприкосновенность — одна из причин, почему Чонгук принял сторону отца. Если, конечно, не единственная. Чон подослал в твой университет Лесли, чтобы она приглядывала за тобой и докладывала, с кем ты общаешься, чем занимаешься, чем дышишь…       — О боже… Лесли… следила за мной?       — Приглядывала, — поправил он меня.       — Как змея за мышонком. Думаешь, мне от этого легче? — возмущалась я, прокручивая в голове моменты, которые эта стерва могла узнать обо мне, подглядывая за мной в окно моего же дома. — Насколько близко она… приглядывала за мной? Я хочу знать, как много компромата у неё на меня… — это прозвучало уже скорее испуганно.       — У неё ничего нет. Я серьёзно… — уверенно и проницательно заявил он. — После университета у неё были задания куда поважнее, чем фотографировать тебя в окно твоей спальни. К тому же, насколько я знаю, последние полтора года подразумевали довольно затворнический образ жизни…       Я глубоко вздохнула, выпуская из себя всё волнение. Чимин звучал достаточно убедительно, чтобы у меня не было причин ему не доверять.       — И чем же Лесли ещё занимается? Чонгук говорил что-то про информацию, которую она должна была ему передать, но сама просто искала способ заставить его отказаться от меня…       — Шпионаж. Её основная работа — внедряться в компанию конкурентов или потенциально угрожающую нам, добывать информацию, документы, имена и вводить их в заблуждение. Студентка с перспективой на будущее, подыскивающая вакансию, чтобы работать после выпуска. Но часто она просто стажировалась или проходила практику. Разве у кого-то будут сомнения на её счёт? Но тебе следует знать, она уже много месяцев грезит желанием выскочить за Чонгука замуж, иметь доступ к безграничным данным, возможностям и большим деньгам. Так что, согласившись на условия Чона-старшего, ты фактически обошла первую сотню в списке её врагов, заняв почётное первое место людей, которых она мечтает устранить. Ей башню снесло… С тех пор как Чонгук вернулся, она всё время пыталась затащить его в постель. Надеялась забеременеть, автоматически получив моментальную путёвку в семейство Чон. В прошлом году она даже заявила, что у неё это получилось. Но Чонгук не спал с ней… Я тебе клянусь, Кэтрин… Эта стерва хочет власти, а ты – прямая тому угроза. Она провоцирует тебя.       Поэтому Лесли всё время появлялась в компании нового ухажёра? Она просто выполняла свою работу? Не то чтобы это как-то меняло моё мнение на её счёт. Просто я задумалась, сколько я могу найти отличий Лесли от проститутки?       — Хорошо, я поняла, нужно быть с ней на коротком поводке. Но подожди… я кое-что не могу уяснить. Как она могла заявить, что беременна от Чонгука в том году, если из Лондона он вернулся только сейчас?       — Так он тебе не рассказал? — Чимин, казалось, был в смятении. Мне становилось не по себе от одного его вида. Что ещё скрывается под этим покрывалом тайн и секретов?       — Он вообще ничего мне не рассказал. Подожди… получается, он вообще не был в Лондоне? Но где тогда…       — Был. Отец в самом деле отправлял его туда. Только пробыл он там всего полгода… Затем вернулся. Силой заполучив верность и покорность сына, Чон начал вводить Чонгука в курс дела… — Чимин замолчал, поёрзав на месте, — но не мне тебе рассказывать об этом… Он сам должен рассказать, как всё было. Но пойми его или хотя бы постарайся. Все эти месяцы он должен был держаться на расстоянии от тебя. И теперь, когда он вынужден был официально вернуться и начать заниматься всей это ерундой с наследством, он просто не знает, как себя вести. На расстоянии проще не сорваться. Все мы мотивируем себя здоровьем родных, потому что не они должны платить за наши грехи. Но твоё присутствие снова ломает его. Он запутался и не может решить, чьё счастье важнее — твоё или его собственное. Но Чонгук не понимает, что это одно и то же…       — Но для чего Чону я? Неужели среди всех компаний и фирм, что он владеет, не нашлась более достойная кандидатура? Не пойми меня неправильно, Чонгук нужен мне, и я приму роль его жены с огромным счастьем. Но вопрос скорее из любопытства… Скажем, та же самая Лесли… Самой не верится, что я спрашиваю об этом…       Чимин рассмеялся, вводя меня в лёгкое смятение. Мой вопрос глупый, но не смеяться же над ним.       — Лесли? Да Чонгук скорее на Медузе Горгоне женится, чем возьмёт Лесли в жёны. Уже ходят слухи, что она работает на обе стороны. Никто не говорит этого вслух, но многие пророчат ей судьбу Агаты и… довольно скоро. А если две обиженные женщины объединятся, то наступит апокалипсис. Но думаю, дело не только в том, что твой отец имел должок перед Чоном.       — Почему Чонгук не связался со мной? Я ненавидела его всё это время, желала ему смерти и мечтала отомстить… Но он мог очистить свою совесть одним звонком.       — Кэтрин, если бы он тебе позвонил, то ты тут же взялась бы за его поиски. Попыталась спасти и вырвать из лап властного отца. Чонгука не волновало, убьёт его отец или нет. Но когда речь зашла о тебе, то это и сломило всю его волю, гордыню и упрямство.       — Думаешь, он всё ещё боится, что его отец может со мной что-то сделать?       — На самом деле нет. С тех пор как Чону поставили диагноз и он понял, что деваться уже некуда и пора начинать процедуру передачи наследства, как только решил, что ты лучше всех впишешься в их семью, он снял все свои угрозы на твой счёт. Пообещал, что и пальцем тебя не тронет, пока Чонгук ему верен, конечно. Ты — залог покорства и преданности. Чонгук взбесился, когда узнал. Как только стало известно, что выбор пал на тебя, то попытался отговорить Чона. Но затем, когда тот отказался отступать, Чонгук старался оставить всё как есть. Позволить себя ненавидеть, только бы ты не дала своего согласия на этот брак. Но его отец тоже сделал ответный шаг и рассказал тебе правду про то видео… Тебе больше не нужно было ненавидеть Чонгука, ведь было не за что. Тогда в дело вступила уже ты.       — Так, значит, поэтому Чон выбрал меня? Потому что знал, что я единственный человек, способный расколоть Чонгука и заставить жениться на мне?       — Звучит логично.       — И что мне теперь делать? — с содроганием сердца спросила я.       — Чон женит Чонгука в любом случае. Хотите вы с ним этого или нет. Но решать тебе, Кэтрин, под венец с ним пойдёшь ты или кто-либо ещё…