За тишиной твоих мыслей

      Ночью я долго не могла уснуть. Дурные мысли, тревожность и беспокойство напрочь отбили мой сон. Не помогало даже то, что спали мы в постели Чонгука. Я лежала на его груди, слушала его дыхание и то, как бьётся его сердце. И, наверное, это должно было бы успокоить меня, привести к какой-то гармонии между волнением и невероятной эйфорией. Происходящее между нами волновало куда сильнее того, что я фактически разрушила отношения со всеми, кто мне был дорог. И всё ради Чонгука…       Было ли это глупостью или подвигом — судить не мне, но лично я ни о чём не жалела. Чонгук был и всегда будет тем единственным человеком, ради которого я готова свернуть горы, пересечь океан и дотянуться до звёзд. Мы всегда были вместе. И, наверное, где-то подсознательно я подозревала, что так будет и всегда. Наши пути разошлись, но лишь затем, чтобы вновь встретиться. И пусть эти дороги были ухабистыми и неровными, мы оба пострадали, Чонгук чуть больше, но всё вернулось на круги своя. И пусть неизвестно, каким будет дальнейший путь, но пока мы вместе, ничто другое не имело значения.       Наверное, только эти мысли меня и успокоили, потому что, сама того не замечая, я уснула. Мне снился маленький остров с белыми песками, окружённый океаном со всех сторон. Вода была бирюзовой и прозрачной, такой прозрачной, что можно разглядеть дно и причудливых рыбок, водящихся у берега. Солнце слепило глаза и приятно жгло кожу. Я стояла на берегу и смотрела, как Чонгук выходит из нашего деревянного домика. Океан шумел, но моё сердце билось в тысячу раз громче. На Чонгуке только шорты, волосы собраны на затылке, открытая грудь покрыта татуировками и шрамами. Шрамы всё так же уродливы, но мне они не неприятны. Они рассказывают историю о парне, который, несмотря на все трудности, выжил и вернулся ко мне. Даже если для этого понадобилось немного моей помощи…       Когда я проснулась среди ночи, одна в пустой постели, меня кинуло в жар от странного чувства пустоты. Я провела рукой по простыням и, не найдя там Чонгука, тут же села. Парень вполне мог выйти попить воды или ещё куда, но мне просто хотелось убедиться, что он здесь, в этой квартире. После всех страшных историй Чонгука ненароком начинаешь проникаться мыслью, что всё может измениться в один миг…       В квартире так и стояла тишина. Свет везде был выключен. Я зябко потёрла плечи, выходя из комнаты и осматриваясь по сторонам. Чонгук стоял у окна в гостиной, облачённый в полумрак. Сперва мне показалось неплохой идеей вернуться в постель, позволить ему побыть наедине с собой, но предчувствие вело меня к нему. Он не видел, как я подошла, и, наверное, поэтому мне повезло различить в его лице какое-то беспокойство, что затронуло меня.       Я коснулась его плеча, давая знать о своём присутствии. Хоть мои шаги и можно было расслышать, Чонгук словно был в трансе, погрузившись в себя.       — Ты в порядке? — спросила я чуть хриплым голосом.       Чонгук хоть и изумился, но встретил меня объятиями. Это было неожиданно, но я не подала вида, что удивилась. Было чувство, что они просто были ему нужны. Я молча обняла, пока его руки смыкались у меня на спине, крепче сжимая меня в объятиях. И всё же было что-то тревожное во всём этом…       Мы смотрели в окно. В соседнем здании горели огни, дороги даже сейчас заполнены машинами, а небо чёрное и хмурое. Звёзд не видно, не в этой части города, из-за светового загрязнения. Чонгук гладил меня по спине, но отвечать не торопился. Думаю, мы оба находили во всём этом странный покой, в котором так нуждались.       — Что-то случилось? — спросила я, когда прошло немного времени. — Почему ты не спишь? Проблемы со сном?       — Джоди проболталась? — спросил он отстранённо, всё ещё глядя за окно.       — Она сказала, что ты кричал во сне. У тебя кошмары? — я отстранилась, чтобы взглянуть на Чонгука. Что-то внутри меня сжималось от того, как он на меня смотрел. Словно вот-вот скажет нечто расстраивающее.       — Иногда. С тех пор как отец увёз меня. Отец запугивал меня разными способами, и, собственно, его угрозы больше смешили меня… — на мгновение он сжал челюсть, прокручивая в голове болезненные воспоминания, — пока он не начал рассказывать, что собирается делать с тобой. Говорил, что убьёт тебя, а органы пустит на чёрный рынок, а на вырученные деньги купит машину или какое-нибудь ещё дерьмо... В подробностях описывал, как будет сдирать с тебя кожу у меня на глазах. Даже показывал фотографии, доказывая, что похитить тебя будет крайне просто… Порой я просто не могу спать, представляя, как в один из тех дней он делает с тобой что-то подобное, а у меня связаны руки, и всё, что я могу, — просто смотреть…       Кровь так и отлила от моего лица, пальцы стали словно лёд, а по спине прошёлся тихий ужас. Взгляд Чонгука в ту секунду пугал меня куда сильнее тех ужасов, о которых он говорил. Я не знала, почему Чонгук начал рассказывать обо всём этом, но была благодарна за это. Его откровения изливались из его кровоточащей души, высвобождая боль и те страдания, что там таились. Я чувствовала, как его руки дрожат и как усиленно он пытался это скрыть.       Я не могла сдержать себя, не после того, как увидела, что страдания Чонгука куда сильнее, чем мне представлялось. Слёзы нахлынули внезапно, так обильно и несдержанно. Он открывался для меня всё больше, и чем дальше мы продвигались, тем сильнее я убеждалась, что Чонгук нуждался во мне так же сильно, как и я в нём… Только я в силах залечить его боль. Может, и не в полной мере. Только время способно на это. Но я готова была взять на себя основную часть.       — Мне так жаль, Чонгук. Так жаль… — я обвила руками его шею, обнимая его с такой силой, будто надеясь коснуться его всем своим нутром и позволить своей душе забрать большую часть его страданий.       Я просто представляла, каково ему было — в одиночку справляться со всем этим. Взять на себя чудовищные обязанности, которые ни один нормальный родитель не взвалит на ребёнка. Но Чон-старший не был нормальным родителем, он был чудовищем.       Чонгук обнимал меня так сильно, что болели рёбра. Но эта боль была приятной, потому что я знала, как важно было для Чонгука иметь возможность просто обнять меня, осознать, что я жива и что рядом. И всё, что я могла на тот момент, — дать ему возможность ощутить моё присутствие в полной мере.       — Я люблю тебя, Кэти, — я слышала, как теперь дрожит его голос. И пусть я знала, что он не заплачет, но, по крайней мере, стало ясно, насколько в ту секунду он сломлен. — Прости, если заставил тебя сомневаться… Прости меня…       Я думала о том, почему Чонгук крушил свою квартиру — он просто был напуган.       — Я тоже люблю тебя, Чонгук. Со мной всё будет хорошо, я тебе обещаю…       Не знаю, сколько мы так простояли, обнимаясь и признаваясь в любви друг другу. В тот момент я чувствовала полное погружение в ту уверенность верности тому, что мы делали.       Чуть позже, когда мы оба немного пришли в себя и вернулись в постель, я дала себе обещание никогда больше не сомневаться в Чонгуке. В тот миг пока он говорил мне о том, как он страдал, я ощущала все его чувства ко мне. И там не было и толики лжи или притворства. Лишь любовь, нескончаемая тяга и огромная боль, которую со временем я снова превращу в любовь.       — Я хочу научить тебя стрелять, — признался Чонгук, пока я лежала на его груди, представляя, каким будет наше будущее, — тебе нужно своё оружие. Мне станет спокойнее, когда у тебя с собой будет пистолет…       — Такой маленький женский пистолет с розовой рукояткой, помещающийся в крошечную сумочку? — улыбалась я, представляя, как Чонгук учит меня держать пистолет, а я неумело кручу его в руках.       — Большой или маленький — кому какое дело. Если у тебя при себе оружие, которое может спасти тебе жизнь, то размер не важен…       — А Ник на что? Думаешь, он не справится, если дело дойдёт до чего-то настолько серьёзного… Хотя что-то мне подсказывает, что твои навыки куда лучше, чем у всей твоей охраны вместе взятой…       — Поэтому учить тебя буду я, Кэти.       — Только если тебе от этого будет спокойней, — ответила я, медленно проваливаясь в сон.       Утром Джо приготовила восхитительный завтрак. Вафли, омлет, жареный бекон, блинчики и так много всего, что я вряд ли смогла бы попробовать всё. На удивление настроение было хорошим, несмотря на вчерашние неурядицы и откровения Чонгука, которые всё ещё болью отзывались в груди. Он держался стойко, всё так же игнорируя те эмоции, которые могли показать его слабости. Наверное, дело в Джо.       Чонгук вызвался сам отвезти меня на учёбу, выкраивая ещё немного времени, чтобы побыть со мной наедине. Ник приедет сам и встретит меня на парковке. Всю дорогу мы держались за руки, пока я наблюдала за Чонгуком, за его серьёзным выражением лица, потому что вчера вечером такой возможности у меня не было.       И как глядя на этого прекрасного человека не завидовать самой себе?       Ещё и погода просто отличная.       — У Тэхёна остались кое-какие вещи. Нужно их забрать, потому что там и конспекты тоже. В спешке собирали только основные мои вещи. Никто не думал о том, как я буду учиться, когда ты собирался отправить меня в Лондон…       — Собираешься сама туда поехать? — спросил он с настороженностью в голосе. — Я могу послать кого-нибудь, если не хочешь появляться в его доме.       — Хочу. Очень хочу. Только не думаю, что Тэхён готов к этой встрече. Лучше какое-то время держаться от него подальше, пока он не остынет… — Чонгук чуть заметно кивнул, соглашаясь то ли со мной, то ли со своими какими-то мыслями, — почему именно Лондон? Ты мог отправить меня куда угодно, но предпочёл город, где прошли самые ужасные месяцы в твоей жизни…       — Я уже говорил, что место, где меня держали, хорошо охраняемо. Там не просто подвал, это дом с подвальным помещением. Вполне приличный дом, и тебе бы там понравилось…       Во мне всё перевернулось от самой идеи появляться там, где Чон-старший истязал Чонгука. Бил, мучал… резал.       — Мне бы там понравилось, только если бы не знала, что там произошло. Но теперь для меня это пыточная, и я не сунусь туда ни при каких условиях. Если нам однажды придётся прятаться, то пообещай, что мы не поедем в этот дом. Хорошо?       — Всё что угодно для моей будущей миссис Чон…       Боже, как же превосходно это звучало в его устах. Пусть ещё немного неуверенно, будто он и сам пробовал на вкус. Но значимости это не уменьшало. Когда мы поженимся, я собиралась заставить его повторять это как можно чаще. Я ничего так и не смогла ответить, оставляя этот разговор на такой чудесной ноте. Миссис Чон.       Когда мы подъехали к университету, Чонгук не стал заезжать на парковку. Остановил свою машину рядом, так, чтобы другие смогли проехать. Мы молчали какое-то время, оттягивая момент прощания. Даже если расстаться нам следовало всего на несколько часов.       — Я видела, как вы ругались с Лесли. У того кафе, что недалеко отсюда, — начала я, — о чём вы спорили? Лесли тогда была очень зла, ударила твою машину и показала средний палец. Мне казалось, что вы встречаетесь и ты порвал с ней в тот момент… Речь шла обо мне, верно?       Чонгук кивнул, переплёл свои пальцы с моими и поцеловал так нежно, почти не касаясь, словно мог губами обжечь мою кожу.       — Она хотела притворяться моей девушкой. Говорила, что ты спишь с Тэхёном и мне определённо следовало поступить с тобой так же. Мол, месть за месть. Мне было больно, но уж мстить я бы точно не стал. Раз ты счастлива, то так тому и быть… И неважно, из-за меня это или из-за кого-то ещё. В тот день речь шла снова о чём-то подобном… Но всё это неважно. Уже неважно.       Чонгук наклонился, чтобы поцеловать меня. Словно закрепляя свои слова, отмечая печатью. Его рука легла на мою щёку, пока язык требовательно раздвигал мои губы. Я издала тихий стон. Не будь мы здесь, то этот поцелуй точно обрёл бы продолжение.       — Мне нужно идти, — сказала я ему в губы, неохотно отстраняясь, — не хочу опаздывать.       Я почти жалела, что, вместо того чтобы остаться с Чонгуком, пошла на учёбу. Но Чонгуку нужно было работать, так что вряд ли это утро мы провели бы вместе, весь день так особенно.       — Отправлю кого-нибудь забрать твои вещи из дома Тэхёна, — только и сказал он, запечатлев на моих губах прощальный поцелуй.       — Люблю тебя, — кинула я, выбираясь из машины.       — И я тебя, детка, — ответил он, подмигнув мне, — скоро увидимся.       Ник уже какое-то время торчал на парковке. Не знаю, видел ли он, как мы с Чонгуком подъезжали, но как только я оказалась на улице, он тут же мне махнул в знак приветствия.       Машина Чонгука медленно отъехала, я помахала ему и проследила за ним, пока автомобиль не скрылся за горизонтом.       — Привет, Кэтрин, — поздоровался Ник, возвышаясь рядом со мной высокой широкой стеной.       — Ну что, готов к безумно скучному и нудному дню в моей компании?       Проходя через коридоры, имея при себе кого-то вроде Ника, нельзя остаться незамеченным. Он хоть и был в обычной одежде: тёмно-синий свитер и голубые джинсы (и я могла только гадать, где он держит своё оружие, которое определённо было при нём), но тем не менее сильно отличался от обычных местных студентов. Все так и глазели на нас, даже особо не скрываясь. Но мне было плевать. Чонгук единственный, кто имел для меня значение, а мнение остальных меня не волновало.       Людей в аудитории было предостаточно, но как бы я ни выискивала взглядом Тэхёна, его нигде не было. Либо он опаздывал, либо и вовсе не собирался приходить. Я склонялась ко второму и судить его за это не могла. Но сесть на обычное место я так и не решилась, оставила его для Тэхёна.       Весь день я только и думала о Чонгуке. Считала минуты до следующей пары, что было сравнимо с пыткой. От одной только мысли, как я обнимаю при встрече Чонгука, глупая улыбка появлялась на моём лице. Я предполагала, что на людях Чонгук будет сдержан и не позволит себе слишком бурного проявления чувств, но я надеялась на тот миг, когда мы останемся наедине. В конце концов, у нас будет целый вечер. А может быть, и ночь…       Ник явно скучал. Мне было его почти жалко, что ему пришлось весь день выслушивать нудные лекции и возиться со скучной мной. Но такова его работа, и даже в таком пассивном состоянии он всегда был наготове. Я это замечала каждый раз, когда он повторял одно и то же действие: обводил взглядом окно, аудиторию, пристально наблюдал за присутствующими. Когда мы шли по коридорам, он старался держаться на более людной стороне. Он был готов к любому исходу. Казалось, если на нас нападут, то он среагирует задолго до того.       Тэхён так и не появился в тот день. После всех пар я даже сходила на поле и в зал, где обычно проходили тренировки его команды, но там он тоже не появлялся. Мне сказали, что он заболел, но я не верила. Было очень не по себе от мысли, в каком он состоянии, раз даже на учёбе не захотел появляться. Я винила себя, но быстро притупила это чувство, чтобы не зареветь. Только было уже поздно. Когда один из парней футбольной команды посмотрел на меня так, словно я собственными руками придушила его любимого щенка, во мне что-то щёлкнуло. Должно быть, Тэхён что-то им сказал, явно не то, что выставляло меня в лучшем свете. Так мне и надо. Нужно было лучше заботиться о чувствах лучшего друга…       — Ты в порядке? — подсуетился Ник, наблюдая, как тот парень скрывается за углом. — Мне поговорить с ним? Он что-то сделал?       Казалось, только слово — и Ник прямо сейчас одной своей рукой переломит ему хребет. Только как ему объяснить, что из нас двоих только я того и заслуживаю.       — Нет, всё в порядке, — убедила его я, — мне нужно в уборную. А потом отвези меня пожалуйста к Чонгуку. Думаю, тогда ты будешь свободен.       Ник понимающе кивнул. До уборной было всего пара поворотов. Внутри никого не было, и убедившись в этом, я позволила эмоциям выйти. Несмотря на всю вину, терзающую меня, слёз почти не было. Я быстро умылась, вытерла потёкшую тушь. От идеи разреветься в женском туалете меня уберегла только мысль, что я не могу появиться заплаканной перед Чонгуком. Он тут же решил бы, что что-то произошло. А волновать его, особенно зная обо всех страхах, мне не хотелось. Я снова думала про нашу встречу, чтобы поумерить свою скорбь.       Я уже собиралась выходить, строго настрого запрещая себе самой давать волю эмоциям. Всё будет хорошо. Всё обязательно будет хорошо.       Я уже схватила свою сумку и шла к двери, но та открылась его до того, как я успела коснуться ручки. Фигура Лесли, входящей в женский туалет, заставила меня одеревенеть. И уже не знаю, что это было: страх, удивление или ненависть, а может, всё и сразу. Но чувств в сторону этой стервы у меня было предостаточно.