За тишиной твоих мыслей

      Не знаю, чего я могла ждать от этой поездки, но уж точно не того, что мне значительно полегчает. Внушительное количество охраны на территории, которая всегда казалась скорее фарсом и декорацией, идущей в комплекте с показухой, к которой Чон стремился, теперь оказалось скорее необходимостью. И судя по тому, каким человеком Чон был, я могла лишь предполагать, что даже этого должно быть мало для защиты его мерзкой задницы…       В доме было тихо. Время позднее, несложно предположить, что родители Чонгука спали. Но оно и к лучшему, встреча с будущими родственниками никак не входила в список моих желаний. Хотелось поскорее лечь в постель, уткнуться носом в шею Чонгука и проспать так долго, что боль из груди успела бы вернуться туда, откуда явилась, и изничтожила саму себя.       — Не хочу на тебя давить, но будет лучше, если какое-то время ты побудешь в доме родителей. Я попрошу Лесли привозить все лекции и задания мне в офис, а также отвозить. Никто не должен знать, что ты здесь… — Чонгук коснулся пальцами моей щеки, заправляя выпавшие пряди за ухо. Я видела, как он смотрит на мои синяки, так, словно мечтает, чтобы они были его. Кожа от его касания горела огнём.       Я положила свою руку поверх его, мягко перебирая своими пальцами. Этот день был тяжёлым не только для меня, но и для Чонгука тоже. Потерять меня, боясь того сильнее собственной смерти.       — Лесли? Ты серьёзно? После того как она чуть ли не самая главная подозреваемая? — в моём тоне не было и намёка не упрёк, но какой-то неправильности в его выборе не заметить было нельзя. — Другого выхода нет?       — Был бы, не поступи Тэхён как обиженная псина, сбежавшая залечивать свои раны…       Я закатила глаза, показывая своё недовольство на тон и выражения Чонгука.       — Не называй его так. Я поступила некрасиво по отношению к нему. Его реакция вполне ожидаема. Он мог и ударить меня… — я сглотнула, пожалев о сказанном в ту же секунду, как только Чонгук подступился ко мне, не оставляя промежутка между нами.       — Если бы он ударил тебя, я бы сломал ему все пальцы и каждую чёртову кость в его грёбаном теле. Ему очень повезло, что я не сделал этого в прошлый раз, Кэти, — эта хрипотца в его голосе сводила меня с ума, заставляя пропустить мимо ушей большую часть им сказанного.       — Тэхён никогда в жизни не ударил бы меня, Чонгук. Не воспринимай мои слова настолько буквально, — я улыбнулась, внезапно ощущая себя в неимоверной безопасности.       И в какой именно момент так называемая крепость Чонгука, которой он окружил самого себя, расширилась, вмещая нас обоих? Маленький мир, умещающий лишь нас двоих. Мир, отдаливший меня от семьи и Тэхёна, но сделавший счастливее, чем я когда-либо смогла бы быть.       Моя верность и преданность Чонгуку не была слепой любовью. Меня никто не завораживал пустыми обещаниями и не манил сладкими речами. Более того, Чонгук пытался держать меня в стороне, пытался доказать, что мне не место рядом с ним, но разве я могла остаться в стороне? Жизнь Чонгука подразумевала риски, огромные риски, которые могли стоить нам жизни. Но если Чонгук не выбирал этот путь, то мой путь был очевиден. Быть рядом, держать его за руку и безукоризненно следовать за ним.       — Тебя самого не пугает, что я останусь в вашем доме? В смысле, твой отец всё ещё здесь. И сколько бы охраны здесь ни было, я по-прежнему чувствую от него угрозу… — мои руки обвили талию парня, поглаживая плотную ткань его пальто, — я люблю твою маму почти так же, как свою собственную, но твой отец…       — Он тебя не тронет, Кэти. Я обещаю тебе, — его голос напорист и самоуверен, так что у меня не остаётся причин сомневаться, — если он всё ещё хочет оставить бизнес в нашей семье, то ему лучше следовать правилам. Без тебя всё пойдёт к чертям собачьим, и он это знает.       — Хорошо, — только и отвечаю я, прижимаясь к его груди, пока не начинаю слышать его сердцебиение, которое убаюкивает меня не хуже успокоительного или снотворного.       Не знаю, сколько времени мы так простояли. Но я чувствовала, как эти объятия вытягивают из меня весь негатив и боль, очерняющие моё сердце.       — Чонгук? В чём дело? Время три часа ночи. Что-то случилось?       Движение на лестнице привлекло наше внимание. Если мы хотели остаться незамеченными хотя бы до утра, то следовало уйти в более тихое место, а не стоять здесь, привлекая всеобщее внимание. Алисия спускалась по массивной лестнице, одновременно завязывая пояс своего шёлкового халата. Волосы распущены и находятся в небольшом беспорядке, что простительно, учитывая, что нас никто не ждал.       — О Боже, Кэтрин… — я так и не определила её тон. То ли она испугалась, то ли так сильно удивилась. — Милая, что с твоим лицом?       От сонного вида женщины не осталось и следа при виде моих сияющих синяков. Её руки тут же выдрали меня из объятий Чонгука. Взгляд обеспокоено и быстро бегал по моему лицу, будто на нём где-то мелким шрифтом написан пароль от хранилища всего мирового запаса золота. Пока взгляд в конечном итоге не заострился на Чонгуке. Никаких слов не нужно было, чтобы понять, какая мысль крутилась в её голове. На мгновение я ощутила злость и обиду, что она так легко поддалась собственным предположениям.       — Я в порядке, тётя Алисия. Просто небольшое… — я обернулась на Чонгука, подыскивая более безобидные слова, которые могли бы описать мой внешний вид. Но Чонгук молчал, даже не смотрел в строну матери. — Происшествие…       — Будь это просто происшествие, Кэтрин, вы бы не заявились сюда среди ночи, — я поджала губу, совершенно забыв о том, насколько проницательной Алисия может быть. — Мне разбудить отца или дело подождёт до утра? — подсуетилась она, метая свой взгляд то на Чонгука, то на меня.       — Я поговорю с ним утром. Дело важное, но оно может подождать до утра, — отозвался Чонгук с пронзительной холодностью в голосе.       — Хорошо. Тогда у вас двоих есть достаточно времени, чтобы рассказать мне, что, чёрт возьми, произошло… — Алисия не была груба и не злилась, скорее волновалась, как мать волнуется за своих детей.       Сняв верхнюю одежду, устроившись на кухне с горячим чаем и черничным пирогом, я рассказала обо всём. Про аварию, похищение, убийство людей Чонгука, про жуткую надпись кровью, даже про родителей, хотя к делу это не имело никакого отношения. Женщина, прожившая столько лет с Чоном-старшим, вполне могла пережить подробности, которые так и лились из меня, не имея никакого фильтра. Алисия внимательно слушала, обрабатывала мои царапины и мазала синяки мазью, чтобы те скорее прошли, иногда задавала вопросы и проявляла исключительный интерес ко всему, что я говорю.       Чонгук держался в стороне. Я не могла не заметить эту пропасть между ним и Алисией. Казалось, в те недолгие секунды, что он смотрел на неё, его взгляд устремлялся куда-то мимо вовсе, не касаясь женщины. Он молчал, не проронив ни слова за тот час, что я говорила с его матерью. Алисия, в свою очередь, пыталась привлечь его к разговору своими расспросами, но каждый раз мне приходилось отвечать за нас двоих. Он не то что не хотел говорить с ней, он игнорировал свою мать.       — И что вы думаете делать дальше? — спросила она, концентрируя всё внимание на сыне, словно каждый наш последующий шаг зависит от него. Сложно с этим поспорить.       — Кэтрин останется здесь. Поговорю утром с отцом. Постараюсь приложить все усилия, чтобы не показать, как меня тошнит от его мерзкой физиономии, и не пристрелить. Но не обещаю, что не поддамся искушению… — прорычал Чонгук, делая глоток остывшего чая. Скорее для того, чтобы не ляпнуть ничего лишнего.       — Он твой отец, Чонгук, — тон Алисии был мягким, но мало походил на искренний, — ты не обязан его любить, но прояви хоть немного уважения…       Смешок, который Чонгук издал, был пронизан болью. Я заметила, как тяжело ему сдерживать себя от язвительного комментария на этот счёт.       — Уважения? После того, что он сделал со мной? Скажи спасибо, что я не придушил его, как только вернулся, — Чонгук мерил кухню шагами, пока не остановился у меня за спиной, облокачиваясь на спинку стула, на котором я сидела, чувствуя всю тяжесть давления, — он угрожал, шантажировал и выкрал Кэти. Чуть меня не свёл с ума. Посмотри на себя, мама, в кого он тебя превратил? Уважение нужно заслужить. А эту сволочь я могу лишь ненавидеть и ждать той минуты, когда его гроб опустят в землю… Если рак его не убьёт, то я сделаю это за него…       Алисия сделалась смертельно бледной. Казалось, ещё мгновение, и она заплачет. И не потому, что Чонгук был слишком жесток, и не потому, что сейчас в большей мере походил на родного отца, чем на то, что осталось от её сына, а потому, что он был прав. Таким людям, как Чон, не место в нашем мире. Тем не менее мне не понравилось то, что Чонгук намеревался убить родного отца. Я могла только надеяться на импульсивные мысли и необдуманные слова.       — Я устала. Мы устали, — я встала, взяла Чонгука за руку, ощущая то невероятное напряжение, что травило его. Он так и смотрел на мать, плотно сжав челюсть, будто испытывая какую-то неприязнь. Но судя по тому, как она даже сейчас заняла сторону мужа, Чонгук чувствовал обиду и предательство матери. В этом всё дело?       — Конечно, — Алисия улыбнулась так, словно ей не больно, — есть гостевые комнаты. Их постоянно моют, убирают и меняют постельное бельё…       — Это мой грёбаный дом, я хочу спать в своей комнате и в своей постели. Надеюсь, мне не нужно спрашивать разрешения у отца, чтобы Кэти спала со мной… — мои щёки вспыхнули от смущения.       Мы с Чонгуком и до этого ночевали в одной комнате, даже когда сказали всем, что встречаемся, но сейчас это звучало крайне едко, как укор матери.       Так или иначе, это было последнее, что он сказал перед тем, как выскочить из кухни. Через мгновение его шаги затихли, и я осталась в смятении, что должна делать дальше. Успокоить Алисию или бежать за Чонгуком. Но что-то мне подсказывало, что ему нужно побыть одному. Если бы он хотел, чтобы я была рядом, то забрал бы меня с собой.       Я злилась на Чонгука и на Алисию в равной степени. На Чонгука за то, что он вёл себя так ужасно со своей мамой, на неё, потому что она словно предпочитала этого не замечать, делая больнее сразу им обоим.       Я обняла Алисию, ощущая, как её ледяные пальцы опускаются на мои плечи. Тело надломленной женщины содрогнулось от плача. Не только мы с Чонгуком нуждались в поддержке, но и Алисия тоже. Их отношения подразумевали что-то более глубокое и болезненное, непонятное мне, но определённо требующее вмешательства. Кто-то должен был всё исправить.