За тишиной твоих мыслей

      Спускаясь по лестнице, издавая громкий глухой звук шагов, я надеялась, что мама Тэхёна из кухни этого не услышит. В груди всё продолжало сдавливать от чувства опустошения. Я не ждала, что Тэхён моментально простит меня или забудет обо всём, но сердце, тарабанящее в груди, словно само за себя говорило об обратном. Но я не имею права расстраиваться или злиться, потому что реакция лучшего друга была оправданна… Но он не знал Чонгука так, как знала его я.       Я быстро перебирала ногами, спускаясь на первый этаж, намереваясь тайком от его матери улизнуть на улицу и согреть своё опечаленное сердце в руках Чонгука. Лучшая панацея, когда дело касалось душевных и сердечных ран. Так иронично, что человек, причинивший когда-то самую большую боль в моей жизни, отныне стал лекарем всех моих проблем… И да, я помню, что Чонгук не виновен в том, что произошло.       По дому витал ароматный запах домашней еды и свежей выпечки. Я слышала, как миссис Ким возится на кухне, что-то тихо напевая себе под нос. Я на мгновение остановилась в гостиной, неловко заглядывая в кухню, разглядывая женщину. Нож то и дело стучал по разделочной доске. Какая-то часть меня хотела, чтобы меня заметили. Но я не была уверена, знает ли она о том, что произошло между мной и её сыном, но при любом раскладе я почувствовала бы себя дерьмово.       Я вышла на улицу, осторожно закрыв за собой дверь и зябко потерев плечи, понимая, что дело не в холоде, а скорее в нервах. И несмотря на то, что всё сложилось куда лучше, чем я могла того ожидать, всё равно осталось чувство пустоты.       — Как всё прошло? — спросил Чонгук, когда, преодолев расстояние от дома до машины, я встала рядом с ним.       Но вместо ответа я нырнула в его объятия, позволяя себе утонуть в этом прекрасном эйфорическом чувстве лёгкости и свободы, дарующем временное освобождение от гнетущего чувства вины. В объятиях Чонгука всё становилось неважным, кроме него самого.       — Мы поговорили. Не злись, но я рассказала ему всё как есть… — мне не очень хотелось, но грустные нотки таки проникли в мой голос, — он думает, что я сажаю себя в клетку, соглашаясь на этот брак. Считает, что наша связь убьёт меня быстрее, чем старость…        Я ощутила, как напрягся каждый мускул его тела и как неосознанно его руки крепче прижали меня к себе. Он нервничал, потому что сказанные слова соответствовали его собственному мнению. Чонгук постоянно говорил о том, как его жизнь может сказаться на моей собственной, но я всегда игнорировала его попытки до меня достучаться.       Мы прошли через слишком многое, чтобы теперь сомневаться в том, что делаем. Нельзя просто взять и отказаться от собственных чувств только из-за страха. Моя любовь была вверена Чонгуку и останется там до тех пор, пока наши сердца бьются, до самой смерти, до скончания веков. Но до тех пор ничто не способно переубедить меня в обратном, а уж тем более отказаться от затеи провести рядом с ним всю оставшуюся жизнь.       — Нужно ехать, — сказал Чонгук, прижав меня к себе, оставляя ощущение его странного настроения, которого я никак не могла уловить, — ты всё ещё намерена провести вечер со мной или хочешь вернуться домой?       — Шутишь? Ничто на свете не остановит меня перед нашим не свиданием… — голос несколько грустный, но ожидания от этого вечера быстро приводят меня в чувства.       Тэхён наблюдал за нами, в этом не было сомнений. Стоял там, в своей комнате у окна, и видел, как я обнимаю Чонгука. Мне никогда не хотелось ранить Тэхёна или обидеть его, но в последнее время только этим я и занималась. Сердце щипало от того, как, должно быть, тяжело или даже больно смотреть на человека, который тебе нравится и который никогда не будет тебе принадлежать. В школе мне нравились парни, которые никогда не отвечали взаимностью, и это, мягко говоря, неприятно… Но насколько влюблённость Тэхёна отличалась от чувств влюблённой девочки-подростка? Должно быть, сильно, раз он всё ещё не сдался.       Насколько всё было бы по-другому, отпусти я обиду на Чонгука чуть раньше? Сложилось бы у нас с Тэхёном? Стал бы Чон-старший в таком случае настаивать на нашей свадьбе или выбрал бы кого-то другого? И какова была бы моя реакция, если бы я узнала, что Чонгук женится на другой? Испытала бы я облегчение или это погубило бы меня? Так много «бы», о котором мне ничего не хочется знать.       Чонгук обогнул машину и сел рядом. В его взгляде читалась крупица счастья, плавающая в море чувств, которые не до конца мне ясны. Но учитывая, что я буквально бросила его ждать в одиночестве, теряясь в догадках, не нужна ли мне помощь, я вполне могла понять источник его хмурого настроения. Однако моё предчувствие устремляло меня в совершенно иное направление…       — Всё в порядке? — спросила я, прослеживая в его резких движениях ощутимое напряжение. — Это из-за того, что мы здесь? Извини, мне следовало обсудить поездку с тобой заранее… — пусть я только и догадывалась, но что-то подсказывало, что дело в чём-то другом.       Чонгук завёл мотор, и я грустно окинула дом взглядом, словно прощаясь навсегда. От того, насколько крепко Чонгук сжимал руль, мне самой становилось физически больно. Он о чём-то переживал, только вот говорить об этом со мной он не торопился…       — Дело не в этом, — сухо ответил он, совершенно не отвечая на поставленный вопрос, что означало очередное вытягивание из него правды.       — Тогда в чём? Из-за того склада? — Чонгук на меня не смотрел, отчего прочитать его становилось труднее. — Ты говорил, что вопрос улажен…       Мне хотелось знать его мысли, переживания и проблемы, о которых он молчал, усердно отгораживая эту часть самого себя от меня. Уберегал, если следовать его логике, с которой я совершенно не была согласна. Глядя на него, часто приходилось гадать, что тревожит его на этот раз. Мы говорили обо мне и моих проблемах, но почти никогда не касались темы его работы и сложностях, завязанных на ней. И раз уж сейчас речь не шла обо мне, то она определённо касалась его бизнеса.       — Всё так, — его тон предельно спокоен, хотя его недоверие почти что оскорбительно, — но ты не должна об этом волноваться. Я всё улажу.       — Брось, Чонгук. Ты не доверяешь мне? — спросила я, устремляя взгляд на него. — После всего что произошло, думаю, я доказала свою преданность тебе и твоему делу? Мне что, договор о неразглашении подписать?       Чонгук напрягся. Мне не хотелось доводить дело до конфликта, но ощущение вопиющей несправедливости распаляло мой гнев.       — Ты слишком утрируешь.       — Мне просто не нравится, что у тебя есть секреты, о которых ты не хочешь мне рассказывать, — я сложила руки на груди и уставилась в окно, разглядывая утопающий в темноте город, — может, у тебя другая женщина. Откуда мне знать…       Я поджала губу. Сама мысль о любовнице была настолько же абсурдной, насколько нереальной, и мы оба об этом знали.       — Другая женщина? Ты это серьёзно? — Чонгук прыснул и улыбнулся, но его напряжение так и не спало.       Я закатила глаза тому, как Чонгук продолжает игнорировать мои попытки его разговорить.       — Я просто хочу знать, что у тебя в голове. Ты не говоришь со мной о своей работе. Не то чтобы я могла поддержать разговор, но выслушать я пока в состоянии, — я взглянула на Чонгука, который к тому же теперь ещё и злился, — в чём дело? Случилось что-то плохое?       Чонгук тяжело вздохнул, но на меня не посмотрел. Я прям чувствовала, как он разрывается между желанием промолчать и желанием обсудить то, что происходит. Я не спешила говорить, оставляя последнее слово за Чонгуком.       — Итальянская группировка метит на наши территории, — начал он, но радоваться здесь особо нечему, — склад, на котором хранился товар... о нём знали только очень приближённые ко мне люди. Кто-то из своих сливает им информацию, помогает заявить свои права… Трое моих людей погибли в том пожаре, ещё двоих они забрали, чтобы разбросать их ошмётки перед клубом, принадлежащим нам…       — О боже, Чонгук. Это ужасно, — только и смогла сказать я, инстинктивно кладя свою руку на бедро Чонгука, которую он тут же накрывает своей. Не знаю, кто из нас сейчас нуждался в этом больше. — Лесли, конечно, та ещё сучка, но это уже слишком даже для неё…       — В этом вся и проблема, Кэти. Это не Лесли, а кто-то другой, — я переплела наши пальцы, но наверняка даже так Чонгук почувствовал, как дрожит моё тело, — у нас ничего нет на неё. Должно быть, она знает про слежку, потому даже спустя недели у нас на неё так ничего и нет.       — Если вы ничего не нашли, то это ещё не значит, что она не причастна, ведь так? — выпалила я, ощущая нервную дрожь во всём теле. — Ты уверен в том, что в компании крот? Итальянцы могли банально установить слежку за кем-то из вас…       — Кто-то впустил их на территорию, — Чонгук раздражён, а я озадачена, — людей, знающих пароли и коды, можно сосчитать по пальцам. И чем больше я думаю, тем вероятнее, что это кто-то свой…       — У тебя есть подозрения на этот счёт? — осторожно спросила я, избегая имени одного единственного человека, о котором могла бы волноваться. — Ты говорил кому-нибудь об этом?       — Я понятия не имею, Кэти, кто это может быть, — признался он, выдавая в голосе нотки отчаяния, — мне сложно представить, что кто-то из доверенных мне людей мог продаться. Только два человека в курсе обстановки — ты и Чимин. Я не верю никому так, как верю вам двоим…       Чимин не предатель и никогда им не станет. Я видела, как он и Чонгук работают вместе, как общаются и как он предан делу. Если и выбирать наиболее надёжного человека среди всех остальных людей Чонгука, так это именно он. В этом не было сомнений…       — Но для чего сжигать, если можно просто вывезти и перепродать? — не понимала я.       — Это не просто акт вандализма, это скорее… заявление прав на наши владения, — пояснил он, — они хотят территорию, которая им не принадлежит.       — И что ты будешь делать? — я знала, что мне не понравится ни один из вариантов, но тем не менее продолжала слушать. — Если игнорировать проблему, то сама по себе она не рассосётся…       Чонгук ухмыльнулся. По мере того, как темнело, его лицо становилось менее различимым.       — Первое предупреждение на время осадит их, но нельзя гарантировать, что они исчезнут насовсем, — тёплые пальцы парня сжимали мою ладонь, пронизывая током всё моё тело.       — Первое предупреждение? Что это значит? — я всё ещё не понимала всю терминологию, которой владел Чонгук в его безумной жизни, но приятно постепенно вникать в его дела.       — Это значит, что на пятерых наших приходится пятнадцать их людей, Кэти, — всё внутри меня сжалось, но я не подала вида. Мозг продолжал осознавать всю неправильность таких устоев, но менять правила я была не в состоянии. Это мир Чонгука, и это он меня ведёт, а не наоборот. — Они слишком переоценивают свои возможности, и нам следует показать насколько…       — Но пока кто-то из своих выступает информатором, это значительно ухудшает наше положение, — не знаю, зачем я сказала «наше», потому как я не имела никакого отношения ко всему этому, или всё же теперь имела?       Чонгук коротко кивнул и больше ничего не сказал.       Я не была и близко к тому, чтобы хоть немного понимать суть целого бизнеса, управляемого семьёй Чонгука, но особых умений не нужно для осознания всей проблемы предательства. Вопрос касался не просто конкуренции, но к тому же затрагивал и жизни других людей, которые пали жертвами конфликта. Дело плохо, и нужно поскорее отыскать крота…       Как оказалось, Чонгук вёз меня в стрелковый клуб. И не то чтобы я так сильно удивилась, но какой-то трепет и волнение ощутила. Никогда в жизни мне не приходилось не то чтобы стрелять, я и оружия настоящего в руках, можно сказать, не держала. Но мне понравилось, что Чонгук так ответственно взялся за этот вопрос.       — Думаешь, я смогу защититься, если на меня снова нападут? — спросила я, когда мы входили в кирпичное здание. Чонгук взял меня за руку, ведя за собой. Казалось, он здесь не впервой, потому как он уверенно обходил коридоры, прежде чем достичь стрелковой галереи.       — Думаю, что у тебя появится хотя бы шанс на это… — хмуро и мало оптимистично ответил он. Я вполне была с ним согласна, но всё же слова его тронули меня. — Люди, которые нацелены на тебя, имеют многолетний опыт… Тебе многому нужно научиться.       — И ты хочешь начать со стрельбы? — Чонгук пропустил меня внутрь просторного помещения с деревянными покрытиями стен и мишенями в дальнем углу комнаты.       — Я хочу начать с того минимума, который даст тебе гарантию на жизнь в случае критической ситуации. Мне не нравится думать об этом, но тем не менее исключать такую вероятность нельзя, — Чонгук подвёл меня к столу, где лежало всё необходимое для стрельбы: пистолет, патроны, защитные очки и наушники. — Ты должна знать, как защитить себя.       — Я не против этого, но не понимаю зачем, если ты всегда рядом. Ты сможешь защитить меня от чего угодно…       — Знаю, Кэти. Я буду заботиться о тебе так долго, как только смогу. Но ты должна понимать, что я не всегда смогу быть рядом, — его тон тронул меня, потому как звучал так, словно Чонгук знал что-то, чего не знаю я.       Я промолчала, внимательно наблюдая за парнем. В глазах привычный холод, обдающий целый ряд моих нервов. Мне не нравилось, как он рассуждал, но мы уже говорили о тех рисках, что несём вместе с этими отношениями.       — Возьми пистолет в руки, — мягко скомандовал Чонгук, и я молча подчинилась.       Оружие было увесистым, тяжёлым, я бы сказала. Несмотря на то, что я видела, как Чонгук держит пистолет, в моих руках он всё время лежал как-то неправильно и неудобно. Я сослалась на размер пистолета в сравнении с моей рукой, но, как оказалось, это здесь совсем ни при чём.       Следующие двадцать минут Чонгук объяснял, как правильно держать оружие в руках. Например, что больший вес приходится на левую руку или что курок следует касаться только кончиком пальца, а не совать его полностью в проём, иначе пистолет поведёт в сторону, а не в мишень. Затем рассказывал, как перезаряжать пистолет, как вынимать магазин, как ставить на предохранитель и другие мелочи, которые ему, вероятно, ещё несколько раз придётся мне повторить для закрепления.       — Теперь выстави руки вперёд и опусти плечи, — сказал он, выравнивая мои руки и касаясь моей спины, — не напрягайся. Расслабься… — его пальцы мягко скользнули вниз по позвоночнику, оставляя за собой россыпь мурашек.       — Как я могу расслабиться, когда ты всё время касаешься меня, — дразнила его я, одновременно пытаясь отгонять те тревожные мысли, что навязал своими словами Чонгук. Но он, игнорируя все мои замечания, нагло продолжал этим пользоваться...       В общей сложности в стрелковом клубе мы провели около двух с половиной часов. Чонгук только и делал, что наставлял меня и учил. Не скажу, что с первого раза у меня всё вышло как надо, но к концу учебного занятия я уже справлялась чуточку лучше, чем вначале. Я познала самые азы, но сколько мне ещё предстояло узнать — неизвестно, однако против я вовсе не была.       Мне понравилось, что Чонгук немного отошёл от правил и повёз меня в маленькое уютное кафе поужинать и отметить мои маленькие успехи. Темы его работы он больше не касался. Сказал, что хочет отвлечься и провести это время со мной, а не за разговорами о его неприятностях. Что я посчитала несправедливым, потому как мои проблемы он ставил выше своих, хотя они имели ровно столько же прав к обсуждению. Но Чонгук был категоричен, и мне оказалось проще уступить, чем спорить с ним.       Домой мы ехали молча. И не то чтобы было нечего сказать, просто вечер оказался куда более выматывающим, чем могло показаться. Время, проведённое с Чонгуком — наше не свидание, можно считать идеальным, если бы новости его работы не омрачали всё впечатление. Чонгук боялся. Боялся, что не сможет удержать дело так, как его отец. И пусть его методы не были правильными или законными, но, по крайней мере, его боялись так же, как боялись лезть на его территорию. Но теперь, когда бразды правления готовился перенимать Чонгук, то в нём мало кто видел столько авторитета, сколько было в его отце. Все видели в нём мальчишку, ждали, что он не справится, чтобы в удобный момент сцапать целое состояние семьи Чон. Но Чонгук не был готов сдаваться слишком рано, так что ему предстояло заявить о себе громко и триумфально, чтобы каждая выскочка сиганула обратно в свою нору…       Когда мы вернулись ближе к полуночи, то все уже спали. В доме царила мёртвенная тишина, умиротворяющая и убаюкивающая. Спустя несколько часов с тех пор, как я отложила пистолет, в руках всё ещё стояла лёгкая дрожь от стрельбы. И хоть по мишеням я попала лишь мысленно, мне всё равно всё понравилось. Немного практики, и я надеялась научиться стрелять так же хорошо, как это делал и Чонгук. В конце концов, меня учил лучший из лучших.       Также Чонгук нанял для меня одного из своих тренеров для обучения самообороне и верхнему бою. Нельзя сказать, что я впечатлена этой новостью, но мне, по крайней мере, есть чем заняться, пока я буду сидеть в своём заточении. Занятия должны начаться на следующей неделе, вперемешку со всей предсвадебной суетой. Но Чонгук уверял меня, что лучше начать как можно скорее, так ему будет спокойнее.