За тишиной твоих мыслей

      Целое воскресенье и весь понедельник Чонгук провёл на работе. Дело о смерти пятерых его людей не терпело отлагательств, потому как, затягивая с ответным предупреждением, итальянцы обретали всё больше уверенности в своей вседозволенности и безнаказанности. Это занимало всё его время, поэтому я видела его только по ночам и украдкой утром. Чонгук не из тех, кто будет терпеть подобное отношение к своему бизнесу и к своим людям, особенно когда он только начинает свои шаги в этом ужасном и жестоком мире. Он должен показать себя, на что он способен и какие меры ждут тех, кто посмеет посягнуть на его имущество и территорию. Эта жизнь не была его выбором, но тем не менее он смело принял её.       Я боялась этой стороны Чонгука, и вместе с тем же меня съедало любопытство. Мне страшно хотелось знать, что он предпримет и каким будет его план. Но при всём своём желании он ни за что не взял бы меня на дело. Несмотря на мою уверенность и обретаемое смирение, к тому, что наша жизнь никогда не будет похожа на сказку и мне, вероятно, придётся попрощаться с одиночеством до конца жизни, имея при себе пару телохранителей, на данный момент увидеть методы Чонгука по усмирению конкурентов я не была готова. Возможно, однажды, но не сейчас…       Я много думала о Джо и Нике, хотела пойти на похороны и отдать дань памяти членам семьи и людям, которые любили их. Когда я озвучила это Чонгуку, он сказал, что нас там никто ждать не будет, потому как очевидно, кто причастен к гибели их родных. Да и видеть лица скорбевших и оплакивающих их тела мне тоже не хотелось, так что пришлось подавить этот позыв. Снова ощутить эту боль в груди, чтобы попрощаться, стоило ли оно того? Наверное, да. Но думая о косых взглядах и перешёптываниях со стороны, становилось в тысячу раз больнее. Очевидно, никто из их семей не разделял такой огромной тяги работать на мафиозную группировку, свесив всю вину именно на них.       Весь понедельник я провела с тренером. В тренажёрном зале нашлась большая часть необходимого инвентаря, остальное Хантер обещал привезти в следующий раз. Хантер был высоким молодым мужчиной чуть больше тридцати, накаченное тело, обрисованное татуировками, и проникновенные голубые глазами. Он немного меня пугал. Один из немногих людей, что я встречала в последнее время, кто на самом деле выглядел как головорез из типичного боевика. Но меня подкупало доверие к нему Чонгука, раз тот позволил Хантеру тренировать меня дома, когда было чётко обговорено, что никто не должен знать о моем местонахождении. Хотя велика вероятность, что везли его сюда с завязанными глазами…       Тренировка прошла спокойнее, чем я могла того ожидать. Хантер обучал меня азам, постепенно переходя к чему-то более важному. Показывал болевые точки, как действовать при разных захватах и куда бить, чтобы выиграть немного времени. Я слушала внимательно, потому как новая информация могла бы однажды спасти мне жизнь или помочь избежать серьёзных травм. Я, как и со стрельбой, не показала выдающихся талантов, но, по крайней мере, предельно была сосредоточена и погружена в дело. Усталости под конец как таковой не было, но возбуждённость играла во мне ещё очень долго.       И несмотря на то что эти два дня прошли в довольно интенсивном темпе, мне быстро наскучило сидеть взаперти. Чонгук постоянно на работе, Алисия поглощена домашней суетой и хлопотами, не позволяя ни секунду потратить на помощь ей. Свободное время оставалось проводить в одиночестве, шарахаясь по дому, окунаясь в обширный омут детских воспоминаний, при этом не имея возможности выйти в сад. Предсвадебные хлопоты не забирали так уж много времени и состояли в основном из выбора цветов, украшений и вкусовых предпочтений в еде для гостей. Не так утомительно для первого дня.       Организатор свадьбы сам подписал все приглашения и выслал по указанным адресам. Большая часть гостей была со стороны Чонгука, в то время как с моей был лишь маленький круг друзей семьи и родственников. Мне было плевать, потому как вся наша свадьба — сплошная формальность, несмотря на всю искренность этого союза. Фарс, организованный для коллег, родственников и людей, связанных с бизнесом семьи. Тэхён тоже получил своё приглашение, и я очень ждала ответа, всё ещё надеясь на поддержание дружеских отношений. Родители не писали и не звонили, даже когда я набрала им сообщение со своего нового телефона. Ответа не последовало, и это задело меня куда сильнее, чем мне того хотелось.       Из-за заточения и невозможности побыть с Чонгуком моё настроение граничило с депрессией. Учебные материалы он должен был привезти только вечером, но стоило представить, что они прописаны рукой Лесли или то, что она была в непосредственной близости к Чонгуку, как во мне просыпалось желание опробовать новые приёмчики на её смазливой мордашке. Мне не нравилось сидеть дома, когда я могла ездить с ним в компанию и коротать время с кем-нибудь из персонала. Взять хотя бы Мелиссу…       Когда в ночь на вторник Чонгук вернулся глубоко за полночь, я ещё не спала. Так и лежала со включённым светом, думая о том, что нас ждёт. Будет ли так продолжаться всегда или это только временные трудности? Я не против охраны или постоянного присмотра, но сидеть вот так дома, пока целая жизнь протекает рядом, — такая перспектива меня не слишком радовала. Я любила и люблю Чонгука, но он не мог уберечь меня от всего, даже заперев дома и посадив на замок.       В конце концов, Чонгук рисковал каждый день. Что его жизнь, бурлящая нескончаемыми проблемами и кишащая людьми, желающими до него добраться, в сравнении с моей. И может, я всё ещё не понимала до конца всей опасности, но я только и могла думать о том, что предпочту рискнуть и попытаться делать вещи, к которым я привыкла, вместо того, чтобы начать медленно сходить с ума, глядя на четыре стены. Я осознавала, что прошло всего два дня, но тем не менее ближайшее будущее представлялось именно таким…       — Не спишь? — спросил парень, закрывая за собой дверь. — Всё в порядке? — не видя Чонгука, я уже знала, что его обеспокоенный взгляд сконцентрирован на мне.       — Да, всё хорошо… — несколько отстранённо сказала я, так и не удосужившись встать и поприветствовать или обнять своего жениха, — просто не в настроении…       Чонгук сел рядом, я ощутила, как продавился матрас под его весом. Я не смотрела на него, безразлично глядя куда-то в потолок. И, собственно, я сама не понимала, что на меня нашло, просто необоснованная апатия. Или всё же обоснованная…       — Но что-то ведь должно было его тебе испортить… — его голос очень тихий и усталый, но и это не заставило меня встать.       От Чонгука пахло одеколоном и немножко спиртным. Меня это не раздражало, но мне крайне не хотелось, чтобы он садился за руль в таком состоянии. Рука парня коснулась моей щеки, скользнула по плечу и застыла на талии, мягко поглаживая через ткань футболки.       — Ты устал, — наконец взглянула на него я, — сходи в душ и ложись спать, поговорим обо всём утром… — более трепетно сказала я, накрывая его руку своей, улавливая его усталую улыбку.       Вид его измождённых глаз, смотрящих на меня в полумраке, немного приводит меня в себя. И то, лишь затем, чтобы ощутить огромную печаль за человека, сидящего рядом. Сколько бы мне ни пришлось принять, пережить и потерять, его собственная трагедия куда сильнее моей.       — Я схожу в душ, а потом мы обо всём поговорим, — Чонгук прижал мою руку к своим губам, затем наклонился и поцеловал меня в лоб.       Я ничего не сказала, просто молча наблюдала, как он встаёт, расстёгивает рубашку, стягивает ремень и удаляется в ванную. Звук включённой воды становится единственным звуком, заполняющим эту тишину. Чонгук не говорит об этом, но я не могу не заметить его нежелание показывать свои шрамы. Казалось, он стесняется их, или глубокая травма, связанная с ними, переросла в защитную реакцию.       Минут через десять вода затихла, снова наполняя воздух тишиной. Он вышел из ванной в одних лишь боксерах, интенсивно обтирая тёмные волосы полотенцем. Мой взгляд снова устремился на него, на этот раз заостряясь на его шрамах и татуировках, которые, должно быть, покрывали некоторые из них. Заметив, куда я смотрю, Чонгук тут же расправился с полотенцем и, не выключая свет, пробрался ко мне под одеяло, укладываясь на бок лицом ко мне. Я ощутила запах его шампуня и геля для душа.       Звук его дыхания меня успокаивал. Значит, он здесь, рядом, в целости и сохранности.       Моя рука скользнула под мягкое одеяло, устремляясь к груди Чонгука, но он перехватил моё запястье на половине пути. Он знал, что я собиралась сделать, конечно, знал, ведь не упустил то, как я смотрела. Его взгляд устремился на меня в полном непонимании, но с большим желанием прекратить, что бы я там ни начинала.       — Не нужно, Кэти, — только и сказал он, переплетая пальцы для исключения следующей моей попытки коснуться его.       — Почему? – недоумевала я. — Эти шрамы — часть тебя.       — Потому что они пугают тебя.       — Меня пугают не шрамы, Чонгук, а их история… — меня слегка огорчило, что Чонгук всё это время мог так думать, но я готовилась всё прояснить, — пугает оружие, которое их нанесло. Пугает боль, последовавшая за раной. Пугает, что следующий раз может быть последним… А шрамы, они… говорят о твоей силе, Чонгук. О том, что тебе пришлось пережить…       Я отодвинула одеяло и коснулась его кожи. На этот раз Чонгук не сопротивлялся, просто молча наблюдал за тем, что я собиралась сделать. Мои пальцы плавно, почти невесомо и с любопытством прокладывали дорожку от груди к низу живота, отыскивая шрамированные выпуклости. Тело парня напряглось под моими касаниями, но я не остановилась, позволяя себе разглядывать и нежно гладить больше, не надеясь стереть, как след от ручки или фломастера. Шрамы Чонгука стали частью пути, который в один момент разделил нас на два года и снова свёл. Чонгуку пришлось через многое пройти, но он выжил, выстоял и вернулся.       — Что у тебя произошло? — спросил вдруг Чонгук, и я прильнула к нему, уткнувшись носом в шею. — Хантер слишком давил? Порой он бывает требовательным…       Я усмехнулась, прижимаясь к его разгорячённому телу, вдыхая аромат морского бриза или чего-то ещё, что пишут на этикетках мужских гелей и шампуней. Его волосы всё ещё влажные и вьющимися прядями спадали на лицо.       — Вообще-то нет, дело не в Хантере, — я замолкаю, не в силах продолжить.       Чонгук поёрзал и томно вздохнул. Ему не нравилось, что я молчу, так же, как мне не нравилось, когда недоговаривал он.       — Ты всегда ждёшь от меня откровенности, но сама молчишь, — выпалил он не то с обидой, не то с раздражением, — откуда мне знать, как тебе помочь, если ты не хочешь говорить об этом.       — Всё в порядке, Чонгук. Мои проблемы не имеют никакого значения, — я терялась в догадках, кого из нас двоих я пытаюсь в этом убедить.       — Кэти…       — Я правда в порядке, — созналась я, отрываясь от парня, чтобы взглянуть на него. Его губы были слишком близко, чтобы их не поцеловать, но что-то мне подсказывало, что Чонгука это не угомонит. — Не хочу сидеть дома, в этом всё дело. Хочу пройтись по свадебным салонам вместе с Мелиссой, купить платье на нашу помолвку… Два года провела в затворничестве, а теперь сил нет спустя два дня… Видишь, мои проблемы не так уж важны, Чонгук. Не думай о них, у тебя своих хватает…       Я хотела поцеловать его, потому как уже некоторое время только об этом и думала. Одна его рука гладила меня по талии, другая свободно лежала на животе. И на этом разговор мог бы оборваться, если бы Чонгук томно задумчиво не вздохнул, посеяв во мне смутное предчувствие, что он в самом деле обдумывает мои слова.       — Ты серьёзно думаешь об этом? — недоверчиво спросила я, ища хоть какой-нибудь подвох. — Отпустишь меня саму слоняться по городу?       — Эта идея в самом зародыше мне не нравится, но если пообещаешь следовать инструкциям и не отходить от телохранителей ни на шаг, то я уступлю… — его слова звучали скорее как шутка, но тем не менее были искренни, — кто-нибудь утром забронирует время, чтобы, кроме вас, никого там не было. Вышлю список, как только его получу… Будь осторожна и при подозрительной активности сразу звони мне.       Ответить я ничего не смогла, так и прижалась в благодарности к губам Чонгука, целуя его со всей своей нежностью и любовью. Но его губы и язык оказались ещё более требовательными и нетерпеливыми, чем мои.       Через мгновение я отстранилась, ещё раз обвела его усталое лицо взглядом и прильнула к груди. Звук его сердца словно музыка, созданная исключительно для меня.       — Почему ты не сказал, что Мелисса работает на тебя? — спросила я, насупившись. — Почему ты её нанял? Это тётя отправила её работать?       — Не думал, что это имеет хоть какое-то значение. Насколько я знаю, Мелисса сама изъявила желание поработать здесь. Она из обычной семьи. Думаю, ей привычнее работать, чем сидеть дома без дела…       Не то что я. Но я не собиралась всю жизнь сидеть у кого-то на шее и даже планировала устроиться по профессии, когда закончу университет. Но сейчас, имея так много нерешённых проблем, о работе и речи быть не могло. Только если это не работа в компании.       — Насколько хорошо ты её знаешь? — ответ меня не интересовал, но я всё равно зачем-то спросила. — В тот вечер, когда мы ужинали все вместе, вы так мило болтали, что меня чуть не стошнило…       — Ты ревнуешь? — спросил он, двумя словами прояснив мои собственные мысли. — Думаешь, что у нас могло что-то быть?       — Думаю, что мне хотелось придушить вас обоих тем вечером.       Я не была ревнива, потому что доверяла Чонгуку безусловно и безоговорочно. Их отношения с Мелиссой не могли иметь начала, а уж тем более конца. Но тем не менее ревность хлестала меня со страшной силой.       — Как считаешь, итальянцы могут быть причастны к тому, что происходит? Я имею в виду убийство Джо и Ника, моё неудавшееся и крайне подозрительное похищение…       — Я не исключаю этого. Сейчас, когда отец отходит от дел, слишком много людей ждёт, что я облажаюсь. Если допущу хотя бы малейшую ошибку, другие группировки начнут делёжку, и мало того, что мы потеряем всё, начнутся беспорядки во всем городе…       — Ты справишься, Чонгук. Они боятся твоего отца, а значит, видят в тебе потенциальную угрозу. Поставишь на место одних, другие побоятся дышать в твою сторону.