За тишиной твоих мыслей

      Одного только взгляда на украшенную гостиную хватало понять, что Алисия перестаралась. Утопающее в золотых шарах и блёстках помещение резало глаз, заставляя меня сильно пожалеть, что я принимала слишком мало участия в подготовке праздника. И пусть само мероприятие вызывало во мне только отвращение, было бы приятно обустроить всё под себя для большего комфорта, чтобы пережить этот кошмарный вечер.       Всю мебель из гостиной куда-то дели, освободив просторное помещение для столов с закусками, напитками и зоны отдыха для гостей. Свет фиолетовый, немного тусклый, как и говорила Алисия, обещая помочь скрыть мои синяки, которые уже и без того с лёгкостью могли спрятать под макияжем. Под потолком множество гирлянд с маленькими лампочками, похожими на звёзды. Фотозона с цветами для гостей, стена с голубым отливом, имитирующая фонтан, и множество роз, украшающих гостиную. У меня сложилось впечатление, что мы попали на один из выпускных, устраиваемых школой, но никак не на помолвку.       Большинство гостей уже собрались, попивали шампанское и вели непринуждённую беседу, оставляя за собой негромкий гомон голосов. Мой взгляд непроизвольно скользнул в толпу, отыскивая, по крайней мере, трёх людей, появления которых я очень ждала. Но ни родителей, ни Тэхёна найти не удалось. Я не удержалась от вздоха полного разочарования. В груди щемило, но я запретила себе расклеиваться.       Я смотрела на всех этих людей с огромным чувством дискомфорта. Никого из них я не знала, потому хотелось сбежать и поскорее закрыться в комнате, позабыв про необходимость плясать под дудку отца Чонгука, как дурацкая марионетка. Мне совсем не хотелось становиться эпицентром всеобщего внимания, чего в нашем случае было не избежать. И несмотря на то, что атмосфера вполне располагала, никаким комфортом или уютом здесь и не пахло. Никто нас не заметил, так что я наслаждалась этими оставшимися минутами покоя.       — Кто все эти люди? — спросила я, обращаясь не то к Чонгуку, не то к Чимину, рассматривая толпу.       — В основном партнёры по бизнесу, — наклонился к моему уху Чимин, тихо отвечая на вопрос, — из разных семей, порой враждующих между собой…       — Враждующих? — насупилась я. — Почему?       — Это длинные истории, тянущие за собой свои причины, — пояснял он, — кто-то кого-то убил, кто-то кому-то дорогу перешёл. Причин много, а итог один.       — К чему столько людей? — недоумевала я, глядя в лицо парня, отливающее розоватым неоном. — Почему не может быть достаточно узкого круга родных и друзей?       Я чувствую, как Чонгук бесцеремонно кладёт руку мне на бедро и притягивает ближе к себе, так, что меня бросает в жар. Моё тело тут же отзывается россыпью мурашек, реагируя на каждое прикосновение парня. Хорошо, что Чонгук этого не понял, иначе играть по правилам стало бы куда сложнее.       — Многие сомневаются, что свадьба в самом деле состоится, — говорит он, обжигая кожу своим дыханием, — как ни крути, сейчас мы ходим по тонкому льду. Кое-кто ждёт, что я облажаюсь, пусть в глаза этого никто тебе не скажет. Отец пытается указать им их место, внушить страх и удостовериться в покладистости своих шавок…       — Им так сильно хочется занять твоё положение? — я оборачиваюсь к Чонгуку, его губы так близко, что просто грех их не поцеловать. Я снова сдерживаюсь, закусывая нижнюю губу.       — Ты и представить не можешь, на что люди способны ради денег и власти, — снова говорит он, опуская руку с талии чуть ниже, я пытаюсь об этом не думать.       — Что-то не похоже, что они нуждаются в деньгах, — ухмыльнулась я, осматривая дорогие костюмы и платья присутствующих, крепче убеждаясь в собственных словах.       — Мой отец никогда не считал, что у него достаточно денег. В нашем деле все друг друга стоят, Кэти. Если кто-то попытается убедить тебя в обратном, то они попросту лгут и заговаривают тебе зубы, — продолжил он, закрывая на этом тему.       Гости смеются, выпивают и находят происходящее вполне приемлемым. В то время как мне не по себе от мысли, что между конфликтующими семьями в любой момент может начаться спор и всё быстро перетечёт в кровавую баню. Собственными глазами я наблюдала, как на входе мужчины и женщины сдают оружие, но спокойствия мне это не принесло. Никто не проверяет досконально. Вряд ли хоть кто-то из них настолько глуп, чтобы отказаться от возможности себя защитить в случае чего.       — Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил Чимин, снова наклоняясь ближе ко мне.       — Не откажусь, — ответила я, провожая его взглядом, скрывающегося в небольшой толпе.       Никто из гостей так и не посчитал нужным подойти к нам поздороваться или хотя бы познакомиться. Я наблюдала, как все они группируются для обсуждения своих дел, каких-то вопросов или чего-то ещё. Казалось, я и Чонгук — мы отдельная часть всего происходящего. Словно праздник проходит без нас, и никого это не волнует.       — Когда всё начнётся, постарайся остро не реагировать на то, что тебе говорят. Мужчины в этих кругах не привыкли нежничать со своими женщинами. Этот мир полон сексистов, относящихся к своим жёнам и женщинам в целом совсем не так, как следует…       — Что ты имеешь в виду? — я начала чувствовать неприятный скрежет на сердце, и мне это совсем не нравилось.       — Лишь то, что кто-то обязательно отвесит пару непристойных комментариев, которые ни тебе, ни мне не понравятся, но мы оба сделаем вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, хорошо? — Чонгук хмурился, собирая складочку между бровей. Он внимательно смотрел на меня, выжидая моего ответа.       — Почему это считается нормальным? — негодовала я, накрывая своей рукой руку Чонгука, по-прежнему сжимающую мою талию. — В смысле, как так вышло, что у этих женщин нет права голоса? Их прилюдно обсуждают, а они и слова сказать не могут… Отвратительно.       — Здесь другие правила, Кэти. Покладистая жена — хорошая жена. Женщина, имеющая собственное мнение и порывы, считается почти что дефектной. Многих девочек с детства готовят для удачного договорного брака, — шептал он, оглядывая людей в зале, — в наших кругах это распространённая практика, никто не считает это чем-то аморальным или неправильным.       Живот скрутило от столь омерзительных слов. Мир, где из детей лепят удобную жену, не тот, в котором мне хотелось бы остаться. Но я уже здесь, погрязла по самое горло, так что приходится только смириться, поскольку сделать с этим ничего не могу. Это настолько ужасно, что я уже не могу смотреть на присутствующих мужчин без доли отвращения.       — Но это не даёт права ни одному мужчине относиться к женщине как к куску дерьма. Никто не вправе бить женщину, принижать или управлять ею, как какой-нибудь вещью, — с каждым словом я распалялась всё сильнее, и усмирить свой пыл у меня не выходило. Слишком уж велико было моё возмущение. — Боже… это ужасно несправедливо…       Я рыкнула от злости. Я смотрела на тех женщина и девушек, стоящих в стороне, представляя, что происходит, когда они вместе с мужьями возвращаются домой. Сейчас вроде все болтают, смеются и выпивают, но что происходит за закрытыми дверями, когда они возвращаются? Какова вероятность, что муж не бьёт кого-то из них, подавляя как физически, так и морально. От этого мурашки по коже. Кто знает, что у них за жизнь, и можно ли считать её благополучной. Даже если эта жизнь в достатке, она не должна включать в себя насилие в любом его проявлении…       И с чего я вообще решила, что кто-то кого-то бьёт? Отец Чонгука никогда не бил его мать. Во всяком случае, никто этого не замечал. Возможно, на эту мысль меня подтолкнули слова Чонгука, когда он говорил, что гости скорее удивятся отсутствию синяков на моём лице, чем их наличию. В любом случае меня не покидало ощущение, что здесь проявить силу вполне естественно. Так же естественно, как хранить оружие у себя дома.       Вскоре Чимин вернулся, протягивая мне бокал с шампанским. Я не удержалась и тут же отпила половину содержимого, чувствуя сладковатый привкус на языке. Напиток мягкий, совсем не горчит.       — А ты не хочешь выпить? — спросила я Чимина, смирно стоящего справа от меня.       — Сегодня я не пью, — ответил он, огорчённо вздохнув, — во всяком случае, до тех пор, пока всё не закончится…       — Это Чонгук тебя надоумил? — усмехнулась я, получая ответную ухмылку и строгий взгляд в сторону Чонгука.       — Кто-то должен оставаться при мозгах. Очевидно, это буду не я. Так или иначе, мне придётся выпить, хочу я этого или нет… — пояснял парень, а мне стало почти что жалко Чимина. Даже здесь он вынужден работать.       — И что будет дальше? — спросила я, снова не обращаясь к кому-то конкретному. — Что мы должны делать?       — Притворяться, что общение со всеми этими людьми вызывает хоть какой-то интерес, а не желание проблеваться в ближайшей уборной … — Чимин весело подмигнул, когда я посмотрела на него.       Постепенно люди начали подходить к нам, чтобы представиться, поздороваться и в конце концов поздравить с помолвкой. Мы с Чонгуком с улыбкой принимали все поздравления, игнорируя сам факт лицемерия. Даже мне, никак не связанному с бизнесом Чонгука человеку, было ясно то, с каким усердием люди пытаются ему угодить. Меня в самом деле воротило от этого театра абсурда. Неужели никто из них в самом деле не осознаёт, насколько выражена их двойственность?       Чонгук был прав, говоря про непристойные комментарии, которые некоторые мужчины не постеснялись сказать в присутствии своих жён. Я мало того краснела, так ещё и не могла смотреть в глаза, пока выслушивала всю грязь. Я чувствовала, как Чонгук напрягается, находясь на какой-то грани, чтобы не разнести здесь всё к чёртовой матери. Но я тут же брала его за руку, облегчая ряд кровавых мыслей. Это просто вечер, который нужно переждать, и слова, которые просто нужно выслушать.       Я с улыбкой выслушивала вещи вроде «я не против одолжить её на выходные» или «такая милашка достойна моего списка побед», и всё в том же духе. Одни комментарии ужаснее других. Словно я кусок мяса или вещь, которую можно одолжить попользоваться на время. От одной только мысли мне не по себе. Особенно оттого, что всё это происходило прямо на глазах их женщин. И честно говоря, я не понимала, как Чонгук молча терпит это? Он стоит во главе всех этих людей, так с чего столько равнодушия, вопреки внутреннему гневу…       В какой-то момент я начала злиться, чувствуя на себе липкую грязь всех этих слов. Я начала ощущать себя опущенной женщиной, ровным счётом никем, пустым местом. Вот что представляют из себя эти женщины — пустое место в глазах собственных мужчин. Чонгук просил остро не реагировать, в общем-то, он предупреждал о том, что так будет, но я попросту не была готова почувствовать себя настолько отвратительно и мерзко. Как вещь, которую с лёгкостью можно отдать на использование другому. И я задумалась, делают ли здесь так? И ужаснулась от ответа…       Когда желающие поздравить закончились, мы наконец остались с Чонгуком наедине. Мне пришлось выпить ещё пару бокалов, чтобы колотящееся сердце немного успокоилось. Никогда в жизни мне не приходилось чувствовать себя так скверно. Я успела пожалеть о выбранном платье, потому как теперь оно казалось мне из рук вон неподходящим. Но оно мне нравилось, как нравились и мои ощущения, когда я носила его. Нет, что угодно можно винить, но только не это платье.       Какое-то время Чонгук молчал. Мы все молчали. Я наблюдала, как все эти мужчины, ещё некоторое время назад сыплющие непристойными заявлениями, теперь обжимались со своими женщинами. Мерзость. Мерзость. Мерзость.       Я не успеваю прийти в себя, как откуда ни возьмись появляется тётя Пэм, Патрик и Мелисса. Вся троица возникает прямо перед нами. Фиолетовые оттенки неона, лёгшие на кожу тёти, теперь делали её похожей на Урсулу из мультика Русалочка, только с рыжей объёмной шевелюрой. Мелисса на фоне несуразицы и безвкусия будущих родственников оставалась единственным светлым очаровательным контрастом.       Тётя принялась нас обнимать, обдавая запахом ядерных духов. Она радостно лепетала о том, как счастлива, что её единственная племянница наконец выходит замуж. Наверное, в приглушённом свете было не особо видно, как сильно я закатила глаза. Я делала вид, что внимательно слушаю, а сама думала про себя, как бы поскорее от неё отделаться. Патрик и Мелисса так и стояли в стороне, кинув всего пару слов. Мне захотелось спросить у девушки, когда она свободна, но решила узнать наедине, чтобы исключить повторения нашей первой попытки выбрать свадебное платье.       Когда родственники уходят, Чонгук целует меня в щёку и тоже куда-то торопливо собирается. Он нервничал, хотя старался этого не показывать. Но я видела, как его руки что-то нервно перебирают в карманах.       — Оставайся здесь, я скоро вернусь…       Я смотрю ему в след, задавая очевидный вопрос, ответ на который так и не получаю. Я видела, как его фигура вместе с несколькими другими мужчинами стремительно покидает гостиную. Я не понимала, что происходит, потому что никто так и не потрудился объяснить. Я старалась не поддаваться панике, но это было бы куда проще, знай я, куда все они ушли.       — В чём дело? Куда это они? — спрашиваю я у единственного человека, способного сейчас прояснить ситуацию. — Вряд ли это можно назвать пойти покурить…       — Прежде чем отец Чонгука окончательно передаст дело в его руки, на голосовании решается, насколько «семья» готова принять его в качестве нового босса… — пояснял Чимин, оставаясь предельно спокойным, в то время как его слова вызывали во мне буйство вопросов.       — И что будет, если голосов будет недостаточно? — существенно напряглась я.       — Очевидно, выберут другого кандидата, — Чимин прыснул, словно я сказала что-то нелепое. Может, так и есть, но я не имею ни малейшего понятия о том, как всё происходит. — Кэтрин, всё решено ещё задолго до этого дня. Чонгук получит голоса, вы поженитесь, это же ясно…       — Но почему именно сегодня? — спросила я, разворачиваясь к Чимину, облокачиваясь о стену. — Это часть какой-то традиции или просто чья-то прихоть?       — Так заведено, — Чимин непринуждённо пожал плечами, — после помолвки начинается весь юридический процесс подготовки и подписания бумаг. Сегодня решается, способен ли Чонгук взять на себя всю ответственность или нет.       — А ты не должен там присутствовать? — поинтересовалась я, чувствуя, как шампанское вдарило в голову. Не слишком сильно, но ощутимо и крайне расслабляюще.       — Должен, — быстро ответил он, невесело улыбнувшись, — но также я должен позаботиться о тебе, что намного важнее рабочих формальностей.       Мне нравилось разговаривать с Чимином. В отличие от Чонгука, он был открытым для меня и не утаивал секретов, опасаясь, что они могут мне как-то навредить. И пусть у меня никогда не было братьев, если не считать кузена, я всё равно чувствовала от Чимина какую-то странную родственную связь на интуитивном уровне. Печаль, появляющаяся иногда в его глазах, разбивала мне сердце. Но что служит её корнем?       Я хмуро осматривала зал, надеясь отыскать хоть одно знакомое лицо. Мне в самом деле становилось грустно, что самые родные мне люди проигнорировали сам факт мероприятия. И если я не была уверена в готовности поговорить с мамой о том, что её машина делала в том кемпинг парке, то я нуждалась в банальной материнской заботе.       И тут я заметила его. Сердце так и дрогнуло, а смятение на моём лице тут же сменилось на широченную улыбку. Сперва я не могла поверить, что вижу его в самом деле. Моргнув пару раз, я поняла, что это не видение, и тут же бросилась в сторону Тэхёна.