Бонусная глава. Письмо Чонгука найденное Кэтрин в оружейной комнате
3 октября 2021 г. в 01:16
Примечания:
Привет, милые мои:) Так как я упустила момент с этим письмом найденным Кэтрин в оружейной комнате, то выкладываю его содержимое сюда:)
Само письмо вряд ли расскажет о чём-то новом, но всё же кому-нибудь, наверное, станет интересно о том, что в нём было:)
Так как в фф я этого уже не проясню, то скажу здесь:) На момент этого письма Чонгук уже не был подвержен прямым пыткам отца и мог спокойно передвигаться во внешнем мире:) Чонгук искренне верил, что они с Кэти больше никогда не увидятся, поэтому всё это время хранил письмо в защищённом месте, чтобы Чимин после его смерти мог отдать его Кэтрин:) Чонгук не мог поговорить с ней напрямую, но он очень хотел рассказать ей всю правду, чтобы Кэти не думала, что он предал её:) Кэтрин прочитала письмо после возвращения с больницы и после того, как рассказала о нём Чонгуку:) Он не был против:)
Кэти!
Я до последнего стану надеяться, что это письмо никогда не попадёт в твои руки, но если так уж произошло, то это значит только одно – я мёртв. Но пишу я его не за тем, чтобы ты могла меня оплакать или придаться сожалениям, потому как смерть – единственно справедливое наказание за то, какие ужасы я творил своими руками.
Но не это сейчас самое главное.
Это письмо не способ моего оправдания, - я не заслужил ни твоей жалости, ни прощения, ни сочувствия. Это письмо мой единственный способ попытаться объяснить всё что со мной и с нами произошло. И я искренне надеюсь, что ты прочтёшь его полностью, а не сожжёшь и не выбросишь, прочитав несколько строк. Но я не в праве судить о твоих решениях после всего, что сам сделал с тобой. Если это письмо так и останется непрочитанным, то так тому и быть.
Кэти, если бы кто-то однажды спросил меня о человеке, жизнь которого я ценю выше, чем собственную, то я не раздумывая назвал бы твоё имя. Пятнадцать лет нашей дружбы довольно внушительный срок, и всё же он оказался незначительно мал, чтобы выразить мою любовь и привязанность к тебе. Я бы отдал что угодно, чтобы вернуть нам упущенное время и увеличить отведённый нам срок. Именно поэтому письмо должно оказаться в твоих руках, когда меня не станет. Ты должна знать, что ни годы разлуки, ни расстояние, ни даже мой собственный отец не способны отнять моих чувств к тебе.
Прошёл почти год с момента, когда я видел тебя в последний раз. Год, как я касался тебя, целовал или видел твою улыбку – так много мелочей, которых я не ценил в достаточной мере пока была возможность. Слишком много воды утекло за это время. Я стал другим и, думаю, ты тоже изменилось после того, как наши пути разошлись. Вряд ли мой отец удостоил тебя утешительными объяснениями о причинах моего внезапного исчезновения, и с огромной долей вероятности сделал это в более извращённо и гнусавой форме под стать ему самому. Мой отец тот ещё мудак, кому как ни тебе об этом знать. То, что ты каким-то чудом это переживёшь – всё на что я могу надеяться.
Я сам не уверен в том, что случилось после того, как он силой посадил меня на самолёт до Лондона, но он что-то говорил про видео сделанное в нашу последнюю ночь. Догадаться о его содержимом не составила труда, и всё же я питаю наивную надежду, что его содержимое не вышло за рамки больной фантазии и нездоровых решений моего папаши.
Скорей всего ты шокирована всем о чём я стараюсь до тебя донести, но могу заверить, что это лишь начало и отец к моим двадцати годам оказался готов показать себя с той самой стороны о которой я всегда подозревал, но никогда не видел. Каким бы чудовищем ты его не представляла, этот ублюдок в разы хуже самого дьявола.
Помнишь, когда тебе было девять, и мы без ведома родителей всю ночь шарахались по дому в поисках приведений? Помнишь, как кто-то громко кричал в подвале, и мы поверили, что в подвале живёт настоящий призрак? Помнишь, как быстро мы бежали в мою комнату и затем до самого утра просидели под одеялом? Помнишь, как после этого ты несколько лет держалась подальше от того подвала?
А что, если я скажу, что никого призрака там не было? Что, если мой собственный отец использовал тот самый подвал, как место пыток своих врагов, предателей, должников… Наш подвал повидал целое море крови и столько же человеческих трупов.
Вряд ли тебе понравится то что я собираюсь рассказать дальше, но, если ты дочитала до этого момента, то прочти и остальную часть письма. Оно прольёт свет на многое из того, что за этот год произошло.
Вот тебе новость, Кэти: строительный бизнес моего отца – это далеко не всё, чем промышляет моя семья на протяжении нескольких поколений. Наше состояние держится на криминальной подкорке половины страны. Наркотики, заказные убийства, проституция – лишь малый список деятельности моей семьи. Удивлена? Думаю, нет. Мой отец всегда оставался подозрительной личностью. Все те люди, постоянно запирающиеся с ним в кабинете для обсуждения так называемых дел, вооруженная охрана, - всё это владельцы или управляющие определённой сферы его незаконного предприятия: контрабандисты, наркодиллеры, киллеры… Можешь себе представить, этот ублюдок приводил всех этих людей в наш дом, пока мы с матерью ни о чём не подозревая находились со всеми ними под одной крышей. Но у меня есть некоторые сомнения о том, как много мама обо всём этом знала.
Кому, как ни тебе знать о тщеславии, эгоизме и остальных сторонах моего отца не включающие ничего хорошего или малость притягательного. Одного взгляда на него должно хватить, чтобы всю оставшуюся жизнь держаться от него подальше. Не говоря уже о том, что лучше не переходить ему дорогу. Если он кого-то и любил в своей жизни, то самого себя. До остальных ему никогда не было дело. Даже, если это его собственный сын.
Какое-то время назад у него нашли рак, и его вера в то что он сможет вечно управлять своим грязным бизнесом рушилось так же быстро, как и его здоровье. Поэтому эта сволочь внезапно поняла, что она не бессмертна и вскоре его настигнет мучительный конец. И если он не передаст своё детище наследнику, то всё предприятие ускользнёт его ненавистному брату. Отец слишком самовлюблён и цепляется за кровавые деньги, чтобы поступиться своим раздутым эго и примириться с братом. Он сопротивлялся болезни до последнего, но она начала развиваться интенсивнее и тогда отцу не осталось иного выбора кроме как начать готовить прямого наследника к своевременной передаче своего дела.
Ты знаешь, я бы никогда не согласился перенять управление его бизнеса, как единственный близкий наследник, или даже, как самый дальний. Отец поставил меня перед выбором, либо я добровольно соглашаюсь начать его обучение и передачу дел, либо он увезёт меня за переделы страны и будет действовать против моей воли. Я не поверил ему, решил, что это очередная манипуляция с его стороны. Это выглядело, как дурацкая шутка или неудачный розыгрыш, но не принять слова отца в серьёз оказалось моей роковой ошибкой.
Я отказался, Кэти. Сказал, что никогда не стану принимать участие ни в чём настолько отвратительном. Всё что рассказал отец о том мире о котором мне было не ведомо, моя кожа покрылась холодным потом. Не от страха, а от того насколько жестокость поощряется в тех кругах. Ты знаешь, я никогда не был особо впечатлительным, но его рассказы о том, как он поступает со своими же людьми за нарушенную клятву, как похищает детей, как делает все эти ужасные вещи с женщинами… Я не выдержал. Тогда мне показалось, что сбежать было единственным выходом, но отец оказался готов к любым тому попыткам. Так против моей воли меня посадили на самолёт и вывезли в Лондон.
И тогда начался настоящий кошмар.
Я не стану слишком подробно расписывать о методах моего отца, но кое-что мне всё же нужно прояснить. Отец хотел избавиться от всех мягких сторон моего характера и усилить безжалостность, хладнокровие и лидерство. Он повторял о том, как важно иметь все эти качества ради продолжения семейного дела. Для этого он пытал меня, Кэти. Он бил, жёг и резал ведомый страстной одержимостью. Его люди сутками делали тоже самое по его указаниям. Если бы он мог вырезать все ненужные эмоции хирургически, то он бы непременно это сделал, даже не воспользовавшись анестезией, чтобы просто наблюдать за моими мучениями.
Месяцы, проведённые в аду и отчаянии я помню не так уж хорошо и вполне этим доволен, но нескончаемую боль и часы агонии будет не легко забыть. Я мало ел и часто терял сознание от боли и потерянной крови, а когда приходил в сознание всё начиналось заново. Мои рёбра были сломаны несколько раз, глаза заплывали так сильно, что приходилось приложить не мало сил, чтобы что-то увидеть, а тело теперь покрыто уродливыми шрамами, оставленными отцом пока он резал мою плоть – свою плоть и кровь. Он был так близок к тому, чтобы убить меня.
Я желал умереть, но отец был слишком умён и заинтересован, чтобы этого не допустить.
Полгода я просидел в подвале, но к его ужасу все усилия не увенчались ожидаемым успехом. Я мог выдержать любое телесное наказание, потому оно не давало отцу нужных результатов. И отец решил сменить свою тактику, воздействуя не на моё тело, а на разум. Он знал, что спустя месяцы боли, смерть уже не была для меня наказанием, она стала гостьей, которую я нетерпеливо ждал. Но он знал, что сможет подействовать на меня эффективнее любой телесной пытки.
Он знал, как меня уязвить. Любовь к матери не была его пороком, вряд он хоть что-то знал о любви. Зато он отлично знал, какую значимую роль любовь вела в моей жизни. Так ты, Кэти, стала тем рычагом управления моего отца. Его угрозы и манипуляции действовали на мою разрушающуюся психику сильнее, чем всё что он предпринимал для этого. И он оказался просто счастлив наслаждаясь моими страданиями.
Я никогда не питал к отцу нежных чувств, и клянусь тебе, я с поразительной лёгкостью возжелал его смерти почти так же сильно, как хотел уберечь тебя от него. Я не знал лукавит ли он или всерьёз намерен тебе навредить. Слишком увлечённый отец вполне мог причинить тебе вред, это был лишь вопрос времени, когда моё неподчинение сыграло бы на его гордости. Ты, вероятно не догадываешься, но кто-то делал твои фотографии с очень близкого расстояния. Я видел сколько боли сокрыто в твоих глазах и осознание, что я являюсь её источником заставило меня возжелать смерти вдвое больше. Фотографиями отец пытался доказать мне насколько просто ему будет добраться до тебя, но твой печальный вид оказался действеннее всех угроз отца. Тогда я понял, что если я и хочу сберечь тебя от отца, то в первую очередь я должен был принять его сторону и заключить с ним договор.
Отец сломил меня, Кэти. Пытки изменили меня и продолжают менять до сих пор, и я боюсь того момента, когда окончательно потеряю себя и перестану отличать добро и зло. Его давление даёт свои плоды, и я чувствую это, как физически, так и морально. Он учит меня убивать, мучить и добиваться своего через насилие. Я уже не тот человек, которым ты меня помнишь и, вероятно, вскоре его не станет вовсе. Он умер, сидя в том подвале, чтобы выйти из него тем, кем хотел видеть меня мой отец. Отец ломает меня каждый день и будет делать это снова и снова, пока я не стану им самим. Я меняюсь и меня пугает то каким чудовищем становлюсь я сам. Пройдёт ещё какое-то время прежде, чем человеческая жизнь перестанет играть для меня значимую роль, и тогда я буду потерян навсегда.
Этот ублюдок хочет быть уверен, что я готов принять его пост. Но всё в порядке пока он выполняет свою часть уговора в которой ты остаёшься неприкосновенна. И я готов терпеть все круги ада пока знаю, что ты в безопасности.
Прошёл только год, но если бы мы встретились, то ты ни за что бы меня не узнала. Внешне быть может я и остался тем же, но всё хорошее что ты любила и ценила во мне, его больше просто нет. Отец раздавил всё и перекроил меня заново ради жалкой попытки сохранить деньги в семье. Крупицы того, что осталось от прежнего меня я излагаю в этом прощальном письме, чтобы навсегда закрыть эту страницу и начать жить с нуля ту жизнь в которой мы больше не увидимся и не заговорим. Жизнь, которая теряет весь свой свет и с головой поглощает меня во тьму, потому что я должен, а не потому что готов. И если ты читаешь это письмо, то тьма так или иначе довела дело до конца.
Мои чувства к тебе никуда не уходят. Нет ни одной причины или возможности лишить меня того, что изредка будет напоминать о тебе. Я люблю тебя, Кэти! Я готов кричать о своих чувствах так громко и так долго пока ты сама об этом не услышишь. Но запереть их глубоко в себе и не дать никому о них знать, то решение, которое я вынужден принять ради нас обоих. Любовь к тебе станет моей слабостью, которой всякий возжелает воспользоваться. Я обязан уберечь тебя от опасности и позволить жить обычной жизнью, пока я продолжу существование вдали от тебя разбиваясь каждый раз думая о том, чего не смею больше ожидать от тебя. Воспоминания о твоём голосе, прикосновениях и любви станут моей верой, к которой я обращусь в минуту своего большого отчаяния. Моя жизнь кончена, чтобы ты могла продолжить свою. Но это не жертва, а дань моей любви к тебе и благодарности за все мгновения, проведённые с тобой.
Поэтому я пишу это письмо сейчас, когда остаток моего рассудка так или иначе способен всё тебе объяснить. Но не ради прощения, а ради освобождения.
Меня больше нет, и я не знаю, через сколько времени с момента написания этого письма ты сможешь его получить. Пройдут дни, месяцы или года, когда смерть воздаст мои грехи по заслугам. И я не знаю будешь ли ты к тому моменту замужем или только окончишь университет, но сколько бы времени не прошло, просто знай: я желаю тебе счастья, Кэти. Однажды придёт время, и ты забудешь меня, и я надеюсь это время наступит достаточно быстро, и ты избавишься от оков прошлого, чтобы начать всё с чистого листа. Твоя любовь навсегда останется со мной, и я обещаю тебе, что не позволю отцу омрачить её своей тьмой. Я буду жить и умру с мыслями о тебе, зная, что однажды мы встретимся вновь.
Ты стала для меня всем о чём мог только мечтать – лучший друг и любовь всей моей жизни. Ты отдала мне всю себя, поэтому я должен тебя отпустить. Я стану приглядывать за тобой, чтобы мой отец, которому я ни черта не верю, не нарушил наш с ним уговор. Проживи счастливую жизнь, Кэти. Влюбись снова ни о чём не сожалея. Наша любовь была не долгой, но мало кому удаётся получить и маленькую долю того, что было у нас с тобой. Любить тебя было самой простой вещью в моей жизни, и я пронесу воспоминания о тебе тая их глубоко в сердце, там, где никто не сможет их отыскать.
Люблю
Твой Чонгук