Ошибки, которые мы совершаем

- Вычищать гребанные стойла, вот задание, — Сириус злился и крутился за партой. — Чтобы я убирал стойла! Я буду вонять неделю, — он то и дело задевал Джеймса локтем. Тот был спокоен, как удав. — Будь моя воля, я бы тебя туда на месяц загнал, идиота кусок, — довольно сухо отозвался Джеймс. Иногда Ремусу казалось, что именно поэтому Сириус так отчаянно держится за них обоих. Они одни могут говорить ему правду в лицо. — И не пялься на меня так, я не телка, не растаю, — он угрюмо поднял взгляд на Сириуса. — Каким бы Снейп не был уродом, он не достоин сделать Ремуса убийцей. Ремус моментально ощутил, как сердце снова бьется неправильно. Ему становилось в такие моменты тяжеловато дышать. Именно об этом он и думал последние два часа. Он мог стать убийцей. — Ну не сделал же, — Сириус развел руками и случайно задел голову Питера. Тот корпел над сочинением для Сириуса, так как свое уже сделал. Он единственный, кто смотрел на Сириуса безмятежным взглядом раба и делал все, что бы тот не попросил. — Да я вообще не думал, что этот псих попрется! Я считал, что он умнее. — Дамблдор сказал, что за меня просили четверо, — Ремус погрыз кончик пера. — Это ведь вы? — Ну естественно, — Сириус возвел взгляд к потолку. — У тебя тут другие друзья есть? Только вообще-то мы вдвоем ходили. Питер стойла чистил. Питер поморщился. — Тогда кто остальные двое? — поинтересовался Джеймс. — Ты от нас подружку скрываешь? — Сириус поднял одну бровь. — Или, может быть, друга? — Тогда и от себя тоже скрываю, — Ремус посмотрел на часы. Всего через несколько минут ему предстоит идти наверх и посмотреть в глаза тому, кого он мог убить. * * * Ремус терпеливо ждал, пока лестница закончит чудить. Он глянул наверх и наткнулся на Регулуса. Тот широко ему улыбнулся и махнул рукой, призывая подождать. Ремусу пришлось потратить еще минуту, ожидая, пока лестница принесет ему младшего Блэка. Он рос в тени Сириуса, но ничуть от этого не страдал — он искренне считал Сириуса бестолочью, тогда как своими плюсами считал ум и сообразительность. Ремус был склонен с ним согласиться. К тому же он частенько встречался с Регулусом в библиотеке по случайности, и потом это стало почти что традицией. Он читал запоем, тогда как Ремус медленно и вдумчиво, и обожал поболтать о прочитанном, так что Ремус едва успевал за ходом его мысли. — Я рад, что тебе лучше. — Вроде того, — он с вопросом посмотрел на Регулуса. С разницей в год Регулус оставался еще абсолютным подростком. — Надеюсь, ты не злишься, что я был у Дамблдора, — Регулус впервые выглядел так серьезно. Он смотрел по сторонам, на нос Ремусу, куда-то на его плечо, но никак не в глаза. — Я сказал, что… — В смысле у Дамблдора? — Ремус был сбит с толку. Регулус сложил руки на груди. — Я ходил просить, чтобы тебя не выгоняли, — сказал он тихо и впервые посмотрел на Ремуса прямо. — Я надеюсь, что ты не злишься. — Но откуда ты… — У тебя глаза светятся. И я не верю, что я один здесь это вижу, — Регулус снова отвел взгляд. — И я считаю, что мой брат просто полный идиот, раз так мог подставить тебя. Друзья так не поступают. И я был у Северуса. Он не держит на тебя зла. — Когда ты… — Ремус потер лоб. — Ты просто нечто, — пробормотал он вслух, не понимая, что, кроме синих глаз и темных вьющихся волос, могло связывать Регулуса и Сириуса. — Спасибо, — произнес он, хотя испытал скорее досаду от того, что теперь столько человек знает его секрет. — Я давно тебя не встречал в библиотеке. Так что, — он выглядел порядком неуверенным. — В общем, ладно, — и он поспешил к подъехавшему пролету лестницы так быстро, что Ремус не успел ничего сказать в ответ. Он абсолютно ничего не понимал. Регулуса он воспринимал почти как собственного младшего брата, которого у него никогда не было. Сириус ненавидел его, всячески гнал от себя, от чего Ремусу каждый раз становилось неудобно. Ему казалось, что Сириус несправедлив по отношению к брату. — Он просто знает, что я умнее, — сказал он однажды Ремусу, когда они столкнулись в библиотеке в пятый раз. — Как знает и то, что его внешность долго работать не будет. За этими стенами человека определяет его самодостаточность: профессия, знания, интересы, и только это будет иметь значение, когда тебе будет где-то под тридцать. Ремус тогда поймал себя на мысли, что может и недооценивать Регулуса, иногда смотря на него глазами Сириуса. Он действительно был очень навязчив, как и все, вероятно, кого в семье не очень любили, и на вежливость Ремуса он отвечал привязанностью, искренне не понимая, почему Ремус дружит с Сириусом и наоборот. — Ведь ты другой, — как-то ляпнул он, возлегая на диване ногами наверх, а книгу держа перед собой. Кудри съехали с его лица вниз, отчего он становился буквально чуть более пухлой копией Сириуса. — В тебе есть что-то внутри, ты умен и отчего-то прячешься за ними, а они прячут тебя, — Ремус тогда порядком заволновался. Порой он действительно поражался тому, с какой скоростью работает мозг Регулуса. Вот и сейчас он абсолютно не понимал, как он упустил тот момент, когда Регулус записался к нему в друзья. Эти мысли занимали его весь путь до лазарета. Некоторое время он мялся на лестнице у входа, разглядывая многочисленных студентов внизу. Затем решил, что бежать от ответственности — это не в его стиле, и вошел. Обратившись к какой-то практикантке, незнакомой девушке лет восемнадцати, в белом переднике и повязке, он узнал, за какой из занавесок ему можно найти мистера Снейпа. Ремусу до отвращения не хотелось туда идти. Из всех существующих людей меньше всего ему хотелось извиняться перед Снейпом. И хотя до случая с аконитом Снейп вообще никак его не трогал, Ремус почему-то охотно перенял отношение Сириуса. Он аккуратно отодвинул занавеску. Вместо раздражения или злости Ремус почувствовал только вину. Ему показалось, что под обширными бинтами скрываются только руки, но стоило Снейпу резко сесть от неожиданности и потянуться за палочкой, как взгляду Ремуса открылись такие же бинты через всю грудную клетку. Некоторые из них кровили. Ремус ощутил их все на себе, до единого. — Прости, — вырвалось у него, хотя ему казалось так сложно это сказать до сего момента. — Прости меня ради бога, я не хотел, — от ненависти и презрения к тому, каким монстром он является, Ремус словно онемел. Ему казалось, что отныне он будет снова и снова видеть во снах то, как он причиняет ему боль. — Это не твоя вина, — нехотя отозвался Снейп, но палочку не убрал. Он отложил книгу обложкой вниз. — Я не… не превратил тебя? — задал еще более болезненный вопрос Ремус. Он рефлекторно, как и всякий книжный червячок, взглянул на книгу. — Через месяц узнаем. Ремус побледнел. Он ощутил внезапное головокружение и то, как вина буквально грызет его изнутри. Он инстинктивно схватился за изножье кровати. Усталость наложилась на сильное нервное истощение. Еще никогда Ремус не был так сильно уничтожен ненавистью к себе. — Люпин. Ремус не сразу понял, что обращаются к нему. Он поднял взгляд на Снейпа. Тот казался ему каким-то абсолютно незнакомым человеком, которого он вообще словно впервые видел. А может быть, так оно и было. — Я пошутил. От лица самого мрачного типа на потоке это было самое странное, что можно было услышать. Ремус соображал значительно дольше положенного. — О господи, — вздохнул он и сел на стул. — Не надо делать так. Снейп выразительно посмотрел на стул. Ремус сообразил, что не спрашивал разрешения. — Ладно, я, — он поспешно встал. — «Нет раскаяния более жесткого, чем раскаяние бесполезное». Ремус остановился у самой занавески. Не так уж и сложно. — «Мы должны быть осторожны в своих отношениях с теми, кто нас окружает, ибо каждая смерть приносит маленькому кружку оставшихся в живых мысль о том, как много было упущено и как мало сделано, сколько позабытого и еще больше непоправимого». Для Ремуса большую часть жизни именно книги и составляли компанию. Проверять его на прочность цитатами из «Оливера Твиста» — это почти как оскорбление британской души. — Я в принципе так и думал. Тон Ремуса задел. — Если ты такой уж умный, так зачем пошел прямо к оборотню? — он развернулся, злой на то, что именно Снейп стоял в центре всей этой ситуации, и именно перед ним Ремусу приходилось чувствовать вину. — Я не поверил. — Ты меня аконитом жег, — Ремус был готов захлебнуться возмущением. — Не думаю, что где-то в этикете прописан вопрос, не превращаетесь ли вы каждое полнолуние в волка, и особенно вежливый на него ответ. — Какая тебе вообще, — Ремус коснулся виска. У него снова не выходило контролировать вспышки отрицательных эмоций, хотя полнолуние уже прошло. — Спишем на научный интерес. Рад, что ты в состоянии… быть как всегда. Он снова развернулся и поспешил покинуть поле неловкого словесного боя. — А что, если я скажу, что я могу тебе помочь? Ремус чертыхнулся, уткнувшись носом в белую занавеску. Это игра, в которой ему нельзя участвовать. Нельзя. Сириус не поймет и никогда не примет. — Мне не нужна помощь. — Цитируешь? Приятно. Ремус постарался сдержать раздражение. Феноменально вызывающий элемент социума с талантом к скандалу и язвительным перепалкам. Он просто может быть выше этого. — А с чего ты решил, что ты можешь мне помочь? — слегка перефразировал Ремус, и буквально кожей ощутил, как простая фраза задела Снейпа. — И какая тебе от этого выгода? — Патенты нынче дорого стоят. А я весьма неплох в зельях, — Снейп сел на кровати поудобнее. Это далось ему с трудом, хотя на лице не было ни единого намека на боль. Да и Ремусу не обязательно было смотреть, чтобы понять состояние кого-либо. Это снова слегка снизило градус воинственности. — Будешь подопытным волком, а я рискну сварить то, что поможет тебе проспать все полнолуние. В идеале — не превращаться, но этого я не обещаю. — То есть возможность меня отравить? — Ремус поначалу воспринял произнесенное как полный бред. — Если бы такое было возможно, его бы уже сварили до тебя, — рефлекторно вырвалось у него. — Может быть. А может быть, оборотней проще было убить. Ремус поневоле вздрогнул. Он безошибочно ощутил настоящее положение дел, от которого его спасал Хогвартс. Он вспомнил отца, что не раз предупреждал не доверять людям. Люди всегда хотят смерти и боли тому, чего не понимают. — Разве такое зелье стоит достаточно, чтобы его патентовать? — Иначе я бы не экспериментировал, — он слегка склонил голову, и Ремус обнаружил рассеченную бровь. — Хотя может это я так жажду сократить популяцию оборотней, кто знает. Ремуса задевало его самомнение. На секунду он отступил от своего обещания себе не прибегать к волку. Он прислушался. Ему показалось, что Снейп не только не желает ему зла, но и почему-то хочет помочь. — Спасибо. Что сказал Дамблдору меня не выгонять. В ответ Снейп только пожал плечами. Открыто и нагло на Ремуса он больше не смотрел. — Хорошо. Что от меня нужно? — поколебавшись, спросил Ремус устало. В ответ он получил живой и заинтересованный взгляд. * * * Гарри неуверенно застыл перед дверью. В принципе, он здесь бывал и не раз, в первые дни очень часто, не в силах справиться с кошмарами. Когда он понял, что проще вообще не спать, посещения стали совсем редкими. Так уж сложилось, что он получал от Ремуса больше объятий, чем разговоров. С ним было спокойно. Это было какое-то интуитивное внутреннее ощущение, которое появлялось, стоило только его увидеть, и вместе с ним же исчезало. Спокойствие Гарри было нужно так необходимо, что он буквально лез на рожон, хотя его и не приглашали. Наконец он решился постучать. Вряд ли разговор будет тяжелее, чем то, что ради этого разговора ему пришлось несколько часов пролететь на своей старенькой метле до Хогсмида и обратно. Лишь взглянув на смутную тень Хогвартса, Гарри ощутил такую тревогу и такой панический страх, что всю дорогу обратно до дома Ремуса с сумкой через плечо он убеждал себя, что возвращаться не собирается. Это как кошмар наяву. Как ощущение, что за каждой новой стеной он натолкнется на призрака. Теперь у него хотя бы был повод зайти. Услышав приглушенное разрешение войти, Гарри толкнул дверь плечом. В руках его были бутылки, которые любому студенту могли напомнить о Хогвартсе, на каком бы краю света он ни был. — Сливочное пиво. Решил, что это единственное, по чему я скучаю. Он нашел Ремуса под тонной пледов, уткнувшегося в книжку. Гарри решил, что он потонул в воспоминаниях, а совсем не в книге, ведь звон бутылок заставил его вздрогнуть. — Пожалуй, что ты прав, — и, хотя в Ремусе явно не было поздневечернего гостеприимства, Гарри все же расположился на другой стороне кровати, сев по-турецки. Одну бутылку он протянул Ремусу, другую оставил себе. В его планах не было намерения выводить его на разговор. Ему просто не хотелось тратить еще один вечер впустую, деля его пополам с бессонницей. — Ты мало спишь. — Я вообще не сплю, — пожал плечами Гарри. — Каждый раз я вижу во снах, как кто-то погибает, а я не успеваю. Каждый раз. Каждую ночь. — Этого стоило бы ожидать. Гарри поддержал молчание, не считая его неуютным. С Ремусом можно было отлично помолчать. Он попытался украдкой изучить лицо Ремуса и понять, каким он был, когда учился в Хогвартсе. В нем был миллион и еще немного вопросов обо всем, что составляло Ремуса, и больше всего на свете ему хотелось бы помочь. Отчасти эгоистично, отчасти просто так. Он предлагал купить Ремусу дом. Это однозначно было бы рациональным вложением средств, которые Гарри так старался не трогать. Ремус отказался и посоветовал больше не поднимать эту тему и пользоваться только на свое усмотрение. Но для человека, привыкшего с детства иметь крайне маленькое количество вещей, да еще и пользоваться ими, пока они полностью не придут в негодность, Гарри просто не мог себе позволить что-то взять из хранилища и начать тратить. Более того, за ним числилось сразу два хранилища, одно по фамилии Поттер, другое по фамилии Блэк, ведь Сириус переписал наследство на него. При этом имени все внутри Гарри заныло старой болью. Больше всего на свете он хотел бы снова увидеть Сириуса. Это звучало, вероятно, нелицеприятно, и он больше всего должен был хотеть увидеть родителей, а вместо этого часто думал о Сириусе. В нем было что-то такое, что делало его, вероятно, уникальным человеком. Его нельзя было забыть и перестать любить даже после его исчезновения в арке. После его смерти, в который раз напомнил себе Гарри. — Когда ты говоришь об ошибках, что ты имеешь в виду? Это когда Сириус сказал Снейпу, что ты оборотень, и он едва не погиб? — спросил Гарри без задней мысли, просто потому, что безумно хотел знать больше. Если бы можно и этично было бы это сделать, Гарри с радостью бы воспользовался Легиллименсом. — Нет, — отмахнулся Ремус. — Если это и было ошибкой, то не моей. Это Сириус тебе рассказал? — Да. — Гарри отложил пустую бутылку прямо на одно из одеял. — Я скучаю по нему. Ему показалось, что Ремус смотрит на него чуть дольше, чем обычно. — Я тоже, — наконец ответил он и перевел взгляд в книгу, как будто собирался читать. Гарри разгладил пару складочек на одеяле. — У тебя были отношения? — наконец выпалил он, надеясь, что не краснеет при этом до состояния помидора. Ремус однако не стал удивляться такому вопросу. Он на мгновение завис, прежде чем ответить Гарри слегка рассеяно: — Смотря что ты под этим понимаешь. — Ну… Обычные отношения. Со свиданиями и прочим, — Гарри спрашивал это лишь потому, что сам до сих пор не испытывал такой уж сильной тяги к какому-то определенному человеку. Он не верил, что существует состояние, в котором весь мир съезжается до одного человека, из-за которого можно совершать какие-то глупые поступки. И ему казалось, что так он и будет дальше жить, без этого разрекламированного чувства, потому что ни разу не испытывал ничего глубже легкой симпатии. — Любил ли я? Да. Однажды. Был ли в отношениях? Да. Дважды. Был ли я близок с кем-то? И это тоже да. Трижды, — загадочно ответил он. Гарри от этого легче не стало. В его разуме не сразу не сошлись все названные состояния. Он крепко задумался, как такое могло сочетаться в одном человеке, когда Ремус задал ему ответный вопрос: — Любил ли ты, Гарри? — Если любовь — это желание отдать свою жизнь за кого-то, то любил, — подумав, ответил Гарри. — Но если это про другие желания, то нет, — и он опять покраснел, как будто это была какая-то ужасно запретная тема. — Тогда тебе это все только предстоит. Замечательное время. — Почему те отношения… Их нет сейчас? — Гарри решил использовать все варианты для ответов, тем более что Ремус казался добрее. — Потому что этих людей больше нет в живых, — ответил Ремус почти без видимой грусти. Она таилась где-то намного глубже. Гарри это почему-то сильно чувствовал. Иногда, если постараться, он мог чувствовать истинные эмоции других людей. — Ты не хочешь в Хогвартс, потому что не хочешь о них вспоминать? — уточнил Гарри. Он убрал с лица отросшие пряди. Он так давно не стригся, что волосы отросли какой-то пышной кудрявой шапкой, из-за которой он выглядел просто по-дурацки. О способностях своих волос виться Гарри тоже не знал, пока не запустил их так сильно. — Пусть будет так. Гарри остро почувствовал, что большего сегодня не добьется. Он покрутился на месте и лег, хотя разрешения, опять же, озвучено не было. — Меня там ничего хорошего не ждет. Меня будут дергать. Не будут оставлять в покое. Постоянно эти журналисты, они до сих пор меня ищут. Там будут те, с кем я сражался, и те, кто потерял кого-то из-за меня. Нет никого, кто относился бы ко мне просто как к Гарри. Там я никогда в жизни не разберусь, кто я есть вне этой победы и всего, что связано с Волдемортом. — Зачем убегать, если можно встретиться лицом к лицу с той частью себя, которую ты не хочешь принимать? Используй все то, что будет обращено к тебе, во благо. Подружись с тем Гарри, который уже существует, и ты поймешь, сколько у тебя будет новых возможностей. — Существует то какой-то Герой, а не я, — Гарри ощутил легкую тошноту. Он лег на другой бок и принялся изучать дощатый пол. Спокойствием внутри него сейчас даже и не пахло. Он ощущал себя волнующимся океаном. Вот-вот, и он перельется через край. — Ты боишься, и это нормально, — Гарри вдруг ощутил на своей голове руку Ремуса. — Я принял Волка в том же возрасте, что и ты сейчас. Мне помогли в этом, так что, наверное, я все-таки должен помочь тебе. Мне кажется, Сириус бы того хотел, а я все еще… Все еще ощущаю себя в долгу перед ним. — Это Сириус тебе помог? — спросил Гарри, стараясь вообще не шевелиться. Глупо было признавать, но ему нравилось то, что его гладили по голове, как ребенка. — Нет, с Волком — нет, — на этом Ремус замолчал. Гарри закрыл глаза. Как-то само собой получилось, что он моментально провалился в сон, как никогда не делал в те дни, когда Ремуса не было дома. * * * Объяснить свое исчезновение Ремусу не составляло никакого труда. Шли интенсивные тренировки по квиддичу, во время которых шел знаменитый непрерывный английский дождь, и обычно сразу после тренировок Джеймс и Сириус отключались на уровне общей гостиной. Менялись разве что бесконечные подружки, каждая из которых считала себя единственной последней, истинной половинкой. Ремус только наблюдал за ними со стороны. Ничего, кроме буйства гормонов, за всем этим не скрывалось. В тот вечер он собирался выскользнуть как раз в тот момент, когда исполнит обязанность вернуть бессознательные тела в спальню. Приходилось делать вид, что он помогает себе магией, хотя поднимать тяжести Волку было просто. — Обидно, наверное, — донесся ему в спину чей-то голос. Ремус замер прямо возле лестницы, ведущей из спальни. Оттащить Поттера было чуть тяжелее ввиду его массивной комплекции при не таком уж высоком росте. Ремус осторожно взглянул в сторону заговорившей с ним девушки. — Прошу прощения? — вежливо отозвался он. Лили Эванс была ему буквально никем, и говорить с ним ей не было вообще никакого резона. До этого года Ремус вообще ее не помнил, если не считать рыжих волос, коими обычно хвастались только представители семейства Уизли, что раньше обучались на несколько курсов старше. В этом году она вдруг обнаружилась симпатичной девушкой. Ремус порой гадал, кто из его бесконечно влюбчивых друзей попробует ее завоевать. Пока они довольствовались более легкими целями. — Обидно быть в числе последних. Честно говоря, природа не наградила Ремуса честолюбием. Фактически, ничем, кроме ума, если подумать. — Я никуда не тороплюсь. И в этом была своя правда. Дальнейшее обучение после Хогвартса для него останется под запретом. Вероятно, ему остается только вернуться в мир магглов и получать какую-то специализацию там, предварительно сняв дом с крайне прочным подвалом. Оборотней не берут в институты, на службу в Министерство, буквально никуда, кроме опытов. — Я как староста факультета должна бы тебе сказать, что подобная дружба не идет тебе на пользу, — она воинственно сложила руки на груди. — Из-за вас четверых мы теряем столько баллов, что снова окажемся последними в турнире. Откровенно говоря, Ремуса меньше всего на свете волновал турнир факультетов. Он собрал всю свою вежливость, чтобы отодвинуть со своего пути Эванс и продолжить и так малоприятный путь на дно. Для него жизнь была, безусловно, сложнее занятий, экзаменов, турниров. Он прятался в стенах Хогвартса лишь по воле Дамблдора. — Придется принести свои искренние извинения за всех четверых, — пробормотал Ремус и с облегчением вышел из общей гостиной. В нем было смутное ощущение, что разговор был затеян с какой-то другой целью, но даже если она и была, у Ремуса хватало других проблем. С каждым новым шагом в подземелья ожог на его руке начинал ныть все сильнее. За пару последних дней Ремусу начинало казаться, что он совершает большую ошибку в том, что вообще согласился на эту авантюру. Огибая поздних гуляк из Слизерина и радуясь своему безликому темному свитеру с капюшоном, Ремус довольно незаметно продвигался в сторону бесконечных учебных помещений, бывших ранее основными во времена первозданного Хогвартса. Все эти стены наверху воздвигались прямо во время учебного процесса, который в основном происходил здесь. Слабый свет от свеч достаточно рассеивал полумрак, чтобы не натыкаться на выступы и неожиданные повороты, проверяя их на прочность собственным лбом. Наконец Ремус застыл перед неприметной дверью, которая, очевидно, вела в какие-то побочные помещения рядом с классом зельеварения. Он уже успел пожалеть раз пять, представить, как быстренько убегает и делает вид, что ничего не было, но почему-то все равно поднял руку и постучал. Дверь открылась сама по себе. Он зашел в довольно тесную комнатку, до самого верха забитую утварью для уроков зельеварения. Вслед за ней виднелась дверь на склад и еще одна побочная, в которой уже появилась какая-то непропорционально высокая фигура для здешних потолков. Несмотря на все ожидания Ремуса о необходимости поддерживать язвительный спор, Снейп лишь молча кивнул ему, приглашая за собой. Бинтов на нем уже не виднелось, но, если бы Ремус потратил минутку, чужую боль бы он ощутил. Возможно, это переломы ребер. Они болят около месяца. Уж Ремус знает о переломах все. Он зашел неприкаянно в следующую комнату, оказавшуюся кабинетом. Здесь были нормальные потолки и абсолютно аномальный порядок. Ремус ждал хоть какой-то реплики, но слов не поступало. Снейп был увлечен кипящим котлом средних размеров, который занимал царственное место посреди рабочего стола. Никакого гроба для сна, который Сириус считал обязательным атрибутом Снейпа, никаких следов жертвоприношения. Совершенно типичный кабинет, даже в чем-то по-своему уютный. Стоять Ремусу надоело. Он нашел свободный стул и пристроился на нем, переходя в режим ожидания. Как и всякому другому человеку с большим книжным опытом и развитой фантазией, время покорялось ему быстро, и он всегда находил тему для размышлений внутри себя, порой уходя даже слишком глубоко. В этот раз Ремус так же не уследил глубину погружения в собственное сознание и был возвращен в реальность похлопыванием по плечу. — Руку, — довольно лаконично сообщили ему. Ремус положил руку на стол. Некоторое опасение смешалось с недоумением, которое Ремус тут же вложил в свой тяжелый взгляд. Он пилил им макушку Снейпа всего полминуты, когда тот сдался. — В этом составе есть аконит, — Снейп перевел взгляд на котел. Ремус рефлекторно отнял руку. — Чтобы зелье обладало депримирующим действием, а не смертельным, мне нужно рассчитать необходимое количество. — То есть все-таки травишь, — произнес Ремус, не скрывая досады. — Ни одному оборотню не приходило в голову жрать все растения подряд, чтобы найти что-то еще, что действовало бы на вашу волчью сущность. — Обязательно займусь этим на каникулах, — Ремус сложил руки на коленях. Большую часть времени он просто притворялся, что Волка нет. Когда ему напоминали, он моментально приходил в подавленное настроение, из которого было сложно выбираться. — Я надеюсь, ты в курсе, что это не иное существо, а ты сам, — более тихо произнес Снейп. В его руках появилось что-то похожее на иглу с трубкой. Ремус с опаской изучил устройство. Очень напоминало… — Это все нюансы, — отрезал Ремус так же тихо, но уверенно. Волк есть Волк. Инородное, досаждающее, отвратительное существо, которое вечно дерется за право обладать телом. Ремус постоянно находился в состоянии войны. — Если бы было иначе, наиболее древние из вас не могли бы превращаться просто по велению самого носителя. Ремус уставился в стену. С этим фактом нельзя было бы поспорить, но и принять Волка как часть себя было для Ремуса абсолютно невозможно. — Поэтому единственным способом остановить превращение — это сделать Волка больным. Но отравив его, ты априори отравишь и себя. Это даст тебе возможность спать во время полнолуния, но сократит твою жизнь в целом. Ремус не собирался смотреть на Снейпа и участвовать в подобном разговоре. Он пришел не для этого. И вообще не желал слушать то, что и так всегда знал или догадывался. Игнорирование проблемы было для Ремуса наиболее походящим выходом. — Видимо, тебе нужна кровь. Забирай, и я пошел, — наконец выдавил он из себя. Хотелось бы ему иметь способность скрывать все, что он ощущает. Иметь абсолютно спокойное выражение лица. Но, скорее всего, Ремус до того выбит из колеи неприятной правдой, что либо предательски светится, либо выглядит слишком красным для обычного своего белого оттенка кожи. Злость тоже его донимала, в основном на себя. Продолжение разговора его не устраивало. Ему пришлось выразительно сообщить это Снейпу взглядом. В основном Ремус избегал на него смотреть. Он абсолютно не умеет врать, и в любой неудобный момент Сириус моментально это вытащит. Ремусу будет попросту не оправдаться. Сириус буквально изведет его и доконает, если узнает, где и с кем был Ремус. — Надеюсь, что все это никуда не… выйдет, — не очень понятно произнес Ремус. Холодные руки пережали ему плечо жгутом выше локтя до неприятного онемения. Спустя несколько секунд проступили вены, и Ремус слегка сжал руку. — А то что? — последовал довольно холодный ответ. — А то спокойной жизни не будет ни у тебя, ни у меня. — Я должен этого бояться? Ремус отвернулся. — Зачем конфликтовать, если можно просто избегать? — спросил он каменную стену. Та, конечно, промолчала. Он вздрогнул, когда к его руке мимолетно прикоснулись в поисках направления вены, а затем безжалостно и быстро воткнулась игла. — Затем, чтобы не давать кому-то ощущение абсолютной власти? Ремусу согнули руку. Он покорно сидел с такой рукой и продолжал буравить стену взглядом. — Я не имею привычки сообщать всем и каждому о том, как я провожу свое время. Ремус посчитал это завершением разговора и разрешением уйти. Он поднялся со своего стула и мельком бросил взгляд на Снейпа — тот возился с пробирками и вовсе забыл о его существовании. Поэтому Ремус счел идеальным вариантом уйти исключительно по-английски. Может быть, что-то и есть в том, что у Сириуса нет никаких границ, нет никого, кто действительно бы оказался влиятельнее него. В словах об абсолютной власти действительно что-то есть. * * * Гарри очнулся где-то после полудня. Он попытался поднять голову. Она была словно чугунная, как если бы он перебрал. Хотя никогда не напивался, сложно судить. В целом он чувствовал себя отвратительно, и остался вместе с этим совершенно наедине. Спустившись с кровати, он побрел в сторону кухни, предполагая, что Ремус, должно быть, скрылся в честь полнолуния. Однако совершенно неожиданно он обнаружил Ремуса сидящим за столом на кухне. Он крутил в руках перо, разглядывая бумажку перед собой. — Это приглашение из Хогвартса, правда ведь? — Гарри глянул на бумажку через плечо. На ней был стандартный текст, лишенный всяческого тепла и эмоций. Директором значилась МакГонагалл. Он с теплотой вспомнил эту маленькую женщину со стальным характером. Часть преподавателей осталась ему знакома. — Тебя здесь не хватает, — сообщил Гарри совершенно искренне. — К тому же, у тебя это великолепно получалось. И еще тебе нравилось, — добавил он с хитростью, и Ремус пихнул его локтем в живот. — А еще многим из нас уже далеко за восемнадцать. — Это ты к чему? — Ремус взглянул на него с искренним удивлением. — К личной жизни, — и Гарри чудом увернулся от пластмассового стаканчика из-под воды. — Я стар для этого. — Тебе даже сорока нет, — с некоторым возмущением отозвался Гарри и увернулся от второго стаканчика. — Вот ты о своей личной жизни и думай, — пробормотал Ремус, возвращаясь к листочку. — Сорока мне нет, — повторил он как будто бы раздраженно. — А в душе все семьдесят. — Судя по тому, как ты ворчишь, то да, — улыбнулся Гарри широкой улыбкой. Он так давно этого не делал. Ремус взглянул на него странно-тоскливо, как будто улыбку Гарри не одобрил. — Ты же ничего не теряешь, ну же, — Гарри сложил ладони вместе, используя абсолютно все приемы. Но он и так чувствовал, что Ремус по какой-то причине и так уже все решил. Он снова глубоко вздохнул и написал свое имя напротив предлагаемой должности. — Ура, — только и отозвался Гарри, бросаясь обнимать Ремуса вокруг стола. Тот недовольно ворчал, что Гарри абсолютно лишен всякого чувства личного пространства, а так же чувства меры, вежливости и далее по списку, но Гарри совершенно не важно было то, что он там ворчит. Он в полной мере чувствовал то, что Ремус не расстроен, а как будто бы даже с опаской смотрит в будущее. И с интересом. Конечно же, с интересом. Через несколько минут на листе проступило другое имя, а за ним еще одно. Будучи свернутым и засунутым обратно в конверт, письмо не успело никому продемонстрировать одну крайне шокирующую новость. * * * У Ремуса оставалось, должно быть, всего пару дней до плохого самочувствия. Ему приходилось чаще бывать в Хижине и протапливать ее, такую невозможно сырую и отвратительную для первых минут нахождения. Почти неделю он потратил на архитектурные чары, еще неделю на то, чтобы использовать хотя бы водоотталкивающие, чтобы Хижина перестала намокать. Большого резерва магии в Ремусе никогда и не было, так что потребовался ни один день кропотливых попыток, чтобы Ремус ощутил, что получилось. Да и то до следующего дождя сомневался, действительно ли сработало. Наконец он осознал, что стоит подтянуть предстоящие темы. Он спрашивал и записывал то, что будет даваться на тех занятиях, когда его не будет, и заранее определился с тем, в каком порядке выполнит задания. До поздней ночи он засиживался в самом дальнем конце библиотеки, где как будто специально для него создали крошечный закуток между книжным шкафом и окном. Это место стало для Ремуса просто спасением. Забираясь туда, он переставал существовать для окружающего мира, согревался за счет собственного тепла и пару раз засыпал прямо над книгой. Вот и сейчас, вместо Травологии Ремус уткнулся носом в стекло и изучал потоки дождя. Со Снейпом он больше не пересекался. Может быть, его кровь пошла на какое-нибудь другое зелье. Может быть, даже Оборотное, хотя туда должен вроде идти волос. Отчасти это смутное беспокойство настигало Ремуса пару раз в неделю, вот как сейчас, однако затем он напоминал себе, что прислушивался к Снейпу — и там не было опасности. Никакой. — Ты занял мое место, — довольно бесцеремонно в его крошечный и уютный мир ввалился Регулус. Он пока еще не обладал высоким ростом и потому поместился, изрядно потеснив Ремуса. — Можем составить расписание, — Ремус аккуратно убрал чернильницу подальше. Денег на новую мантию у него нет и не было. — Я рад снова тебя здесь видеть, — весь он был гиперактивным и неусидчивым, отчего Ремусу пришлось положить руку ему на плечо. — Ради бога, сядь уже и перестань одаривать меня синяками. — Тебя было сложно найти. Вообще-то мне даже пришлось спросить Сириуса. — И что же он сказал? — Велел идти нахрен, — Регулус поерзал еще минутку, после чего удовлетворенно пристроился между плечом Ремуса, стеной и углом книжного шкафа. — Ничего нового, конечно же. — Да уж. Ремусу не очень хотелось делить свое пространство с кем-то еще, но из всех существующих зол Регулус был меньшим из них. Да и Ремус почему-то ощущал вину. У Регулуса не было друзей, и, хотя Ремус себя таковым не считал, он почему-то перенимал за Сириуса необходимость заботиться о нем. — Я хотел узнать, куда ты уходишь. Для превращения. — Зачем тебе это? — Ремус против воли напрягся. Хватит с него одной жертвы. Как бы он ни старался, вид чужой крови и бинтов повлиял на него больше, чем хотелось бы. — Я… Просто так, — Регулус замялся и перевел взгляд за окно. — Я знаю, ты считаешь меня навязчивым, но не так уж много есть людей, с которыми я могу поговорить. То, что ты переносишь каждый месяц… Я все прочитал. — Не такое уж и интересное чтиво, — Ремус сложил свои записи. Не то настроение. Нет концентрации. — А твой Волк уже выбрал кого-то? — спросил Регулус буквально в лоб. Ремус уставился на него, подняв брови. — Я прочитал, что так часто бывает. Мне стало интересно. Прости, если это невежливый вопрос, — смущение было Регулусу недоступно. Он спокойно смотрел на Ремуса в ответ. — Никого он не выбирал, — раздраженно отозвался Ремус. Лишний нос в своей жизни ему не понравился. — Прости. Прости пожалуйста, это был нетактичный вопрос, — Ремусу показалось, будто бы Регулус испытал облегчение. Вероятно, он тоже боялся, что это будет Сириус. А уж как боялся Ремус, признаться откровенно. Вместе они довольно уютно помолчали. Регулус прислонился головой к его плечу. Ремус не стал его отпихивать. Ему было жаль, что в жизни Регулуса все сложилось не так уж приятно, но он держался с достоинством и везде находил свои плюсы. Даже, казалось бы, ор Сириуса больше не обижает его. Ремус зачем-то прислушался. Бесконечное одиночество. Как чертовски хорошо оно ему знакомо. Он вдруг вспомнил ту злосчастную неделю, которую ему довелось провести в гостях у Джеймса. Сириуса отправили вместе с Регулусом, и тогда разница в год казалось всем космической. Регулусу хотелось проводить время с ними, а Сириус, естественно, это запрещал. И Регулус слонялся один большую часть времени. Ремус ощущал все это очень несправедливым и нашел Регулуса однажды плачущим на чердаке сарая. Это был первый и последний раз, когда он видел кого-то из Блэков в слезах. Тогда они тоже так посидели. Так и случилась эта их странная привязанность друг к другу, в которой Ремус ощущал себя старшим братом. — А если бы Волк выбирал, это был бы мальчик или девочка? — произнес Регулус задумчиво. — Мы можем просто сменить тему? — раздраженно пробормотал Ремус, собираясь отстраниться. — Ну прости. Правда интересно, — Регулус вцепился в его плечо. — Просто не уходи, ладно? * * * Гарри участвовал в бою взглядов уже, должно быть, семь минут. Это было соревнование на упрямство, а этим Гарри мог бы хвастаться круглыми сутками. Он даже авторитетно сложил руки на груди. Последний час они спорили о том, что нужна вылазка на Косую аллею за вещами, в том числе и для Ремуса. Ремус же считал, что ему и так хорошо, в своих старых, буквально древних вещах. У него даже сохранилась мантия со школы, в которую он с успехом влезал, так как больше и не рос. — Ладно, ладно, — Ремус сдался. — Я съезжу с тобой, но не смей даже трогать эту тему. — Как ты собираешься налаживать личную жизнь в этом? — Гарри указал на его любимый темный свитер. — Я вообще не собираюсь налаживать никакую жизнь, — гневно отозвался Ремус. — Этот свитер мне Джеймс подарил, а штаны — Сириус, — добавил он тише. Гарри сбавил обороты своего давления на Ремуса. Он безошибочно определял ту бесконечную грусть, что появлялась в Ремусе каждый раз, когда он вспоминал Сириуса. Та же грусть была и внутри Гарри. Должно быть, именно поэтому им удалось снова начать общаться. — То есть свитеру больше лет, чем мне, — резюмировал Гарри. Обесценивать свитер он не собирался, но и как вытащить Ремуса, он не знал. Ему казалось, что Ремус должен выглядеть иначе. И старым его делали только ужасные вещи, за которые он так отчаянно держался. — Какая разница, что на мне надето, если все равно все видят вот это? — Ремус указал на свои шрамы, что пересекали лицо. — Вообще никто их не видит, — покачал головой Гарри. — Ты же знаешь, что если я решил, то так и будет. — Я-то знаю, — вздохнул Ремус. Он погрузился еще глубже в кресло. Ему до боли не хотелось выходить из своего дома, так что в последнее время еду в дом приносил только Гарри. Казалось, Ремус и вовсе перестал есть. Гарри не видел, чтобы он улыбался. Внутри него была только грусть и одиночество, судя по ощущениям Гарри. — Ты-то решил, — продолжил он сам себе. Бледный, утомленный недавним превращением, он был тенью того человека, которого в нем почему-то так хорошо видел Гарри. Если уж говорить откровенно, то Ремуса Гарри тоже очень любил. Он понял это в одну из тех ночей, когда вынужден был прийти за спасением от кошмаров и смог остаться и заснуть рядом с ним. Он ощущал такое сильное родство по отношению к Ремусу, как если бы он был ему вместо отца все это время. И пусть Сириус занимал в сердце Гарри огромную площадь, оставшееся пространство явно принадлежало Ремусу. — Я много думал над тем, чтобы вернуться в прошлое и как-то спасти Сириуса. Я даже говорил об этом с Гермионой. Она сказала, что судьбу нельзя обмануть, и если бы не арка, то Сириус погиб бы где-то еще, и я бы не спас его от самого себя. Ремус взглянул на Гарри вдруг таким отчаянным взглядом, как будто Гарри только что перед ним сожрал барашка живьем и целиком. — Я тоже его не спас, — произнес он каким-то совсем другим голосом. Боль внутри него была почти осязаемой. Гарри обнаружил, что его глаза почему-то мерцают каким-то желтым свечением. Прислушавшись к своим новым способностям, Гарри показалось, что в основе его боли то же чувство, что он сам разделял по отношению к Сириусу. — Его нужно отпустить, — с трудом сказал Гарри. У него не получилось до конца. Со временем стало легче, но не было ни месяца, чтобы он не вспоминал о Сириусе. Только он и Ремус вызывали в нем какие-то по-настоящему сильные чувства, какие не гасли, в отличие от всех остальных, со временем и без общения. Поначалу у него не заладилось с Ремусом, но теперь он снова ощущает то же тепло, что и на третьем курсе. — Я не смог позаботиться о нем, так что я попросту обязан позаботиться о тебе. И я знаю, что он бы меня об этом попросил. Ремус бросил взгляд за окно. Глаза его стали полностью желтыми, словно он терял контроль над собой. Гарри аккуратно положил руку поверх его руки. — У меня не было родителей, но у меня была семья, — сказал он искренне. — Была и отчасти осталась. * * * — Я одного не понимаю, — Сириус бесцеремонно отдернул полог кровати Ремуса. Тот отвел взгляд от иглы с ниткой, в который раз пытаясь сшить оторванный карман на штанах обратно. — Чего Регулусу от тебя надо? Ремус вздохнул и отложил свое импровизированное шитье. Он посмотрел на Сириуса без какого-либо смущения от вторжения в личное пространство. — Вот какая тебе разница? — произнес Ремус устало. Сириус захлебнулся от возмущения. Он даже пытался обратиться, было, к Джеймсу за признанием озвученной несправедливости, тогда как Ремус поспешил воспользоваться заминкой и буквально спихнул Сириуса со своей постели. Тот комично рухнул между кроватями. Ремус с чувством выполненного долга задернул занавеску и не давал ее раскрыть. — Я же должен знать, а вдруг у меня брат втюрился в о…. тебя? Ремус опустился на кровать так, как будто Сириус буквально врезал ему физически. И дело было не в глупом предположении, а в самой формулировке. Он обнял колени руками, игнорируя любые попытки вывести его на разговор. Он и так знал, что друзья тоже не будут вечны. Эта оговорка причинила ему такую боль, какую никогда не получалось у Волка. Все внутри так сильно заныло, что у Ремуса на секунду перехватило дыхание. Конечно, он всего лишь оборотень. — Ты бестолочь бесчувственная, — услышал он откуда-то голос Джеймса. — И язык твой проклятый, понятно тебе? — Я просто не так выразился! Ремус игнорировал появившееся в поле зрения лицо. Поттер так же не внушал ему никакого желания разговаривать, да он особо и не лез. Слышно было, как он пытается отвесить подзатыльник Сириусу, а тот выворачивается, что отлично умеет делать. — А теперь нормально сказал, — Ремусу было видно, что Джеймсу удалось заломить руку Сириуса за спину. — Я так знал, что ты долбанный извращенец! — взвыл тот, скривившись от боли. — Я подарю тебе именной кляп на Рождество, — пообещал ему Поттер и отпихнул от себя. Видно было, что ему стыдно за обоих. Сириус грохнулся прямо на постель перед Ремусом. Ремус молча отодвинулся на пару сантиметров. — Не повезло Регулусу с братом. — Если я такой урод, как говорит твоя несравненная Эванс, так что же ты все равно со мной дружишь? — Сириус выглядел потрепанным и злым. — Вот ты знал, что он втюрился в эту зануду? — обратился он к Ремусу, но тому не хотелось отвечать. Джеймс посмотрел на него без особенной уверенности, словно хотел спросить мнение Ремуса. — Ну и слава богу, она хоть имя свое без ошибок пишет, — отозвался Ремус только ради Джеймса, намекая на предыдущую подружку. Джеймс усмехнулся. Улыбка вообще делала его на редкость приятным парнем. — Разрешаю втащить ему разок, — Джеймс закрыл полог кровати Ремуса, оставляя их друг с другом. Сириус помялся, прежде чем посмотреть на Ремуса. — Я, может быть, действительно не так выразился, — наконец произнес он более серьезно. Рубашку до конца он не застегнул, и весь этот растрепанный вид шел ему так сильно, что Ремусу не хотелось на него смотреть. — Я не хотел бы, чтобы мой брат к тебе лез, вот и все. И дело не в том, что ты оборотень или что-то такое. Это просто… — Я не собираюсь откусывать ему голову, если ты об этом, — Ремус застегнул сумку, которую собирался взять с собой. — Можешь не переживать за это, — говорить ему было неприятно. Меньше всего он ожидал такого от Сириуса. — Да постой ты, — Сириус поймал его руку. — Дело не в нем. Дело в тебе. Ремус уставился на его руку. — Я не уверен, что понимаю тебя, — довольно холодно отозвался Ремус. Было больно. Таков уж Сириус. Либо хорошо, либо больно. — Ты мой друг. Не его. Ремуса это позабавило на пару секунд. Он посмотрел на Сириуса прямо, изучая все его лицо. Его, как всегда, прочитать напрямую было сложно. Через минуту или две вынужденного молчания Ремус наконец сообразил, в чем дело. Он словно был игрушкой, которую братья собирались делить. Это его порядком разозлило. Он в ярости вырвал руку. — Я сам в состоянии решить, с кем мне дружить, — Ремус собирался слезть с кровати и как можно быстрее уйти отсюда, где может вдоволь себя поуничтожать. — Да стой ты, — Ремус замер. Не то, чтобы он не мог скинуть с себя Сириуса. Просто он не помнил, чтобы Сириус его зачем-то останавливал. Положение было ему незнакомо. Он опустил взгляд на руки, что держали его поперек груди. Он соврал бы, если бы назвал подобное положение неприятным. Возможно, что чуточку тщеславия в нем все же есть, иначе отчего возможность влиять на Сириуса ему так приятна? — Ты же знаешь, что без вас с Джеймсом я… — Все нормально, — Ремусу становилось неловко чуть более, чем приятно. Вероятно, Сириус управлял им, как и любым другим человеком. — Я пойду. Прошло всего пару мгновений, и Сириус разжал руки. — Ты пойдешь со мной? — поколебавшись, спросил Ремус, закидывая сумку на плечо. Он нашел в себе силы посмотреть на Сириуса. В его лице промелькнуло что-то, похожее на досаду. Ремус ушел прежде, чем услышал вероятные причины для отказа. * * * Гарри буквально кожей ощущал недовольство Ремуса. День был явно неудачный, и Ремус, очевидно, встал не с той ноги, и он успел трижды сообщить Гарри, что решение вернуться в Хогвартс было ошибочным. Он даже тянулся пару раз за пергаментом. Они оба пробирались по молчаливому летнему лесу, направляясь к границе, от куда можно было трансгрессировать. — Ты ведь уже принял это решение. Значит, нашел для этого причину, — в очередной раз повторил Гарри. Он искренне не понимал, отчего Ремус так себя ведет. Что там случилось в стенах Хогвартса, что он не хочет туда возвращаться, хотя прожил там целый год? — Ты же там год прожил. — Даже не напоминай, — покачал головой Ремус. — Я прожил там, потому что так велел Дамблдор. И когда Сириус вернулся, я… — он вдруг остановился. Побледнев, он приложил руку к правому боку неосознанно, как будто что-то вдруг сильно заболело. — Черт. — Что? — спросил Гарри, касаясь его плеча. — Что-то не так? — Старая рана, — слегка передохнув, он возобновил шаг и пошел даже слегка быстрее. — А то, что вы Снейпа подвешивали, это было ошибкой? — полюбопытствовал Гарри. Он не увидел, как резко остановился Ремус, и влетел на него на полном ходу. — Ты чего? — возопил Гарри, плюхнувшись от неожиданности прямо на какой-то корень копчиком. Было чертовски больно, аж до звездочек. — Прости, — он протянул Гарри руку. — Не было ни дня, чтобы я об этом не сожалел, — сообщил Ремус практически на одном дыхании и отвернулся, поспешив в нужную сторону и спрятав руки в карманах. — Подожди, — вдруг озарило его, и Ремус развернулся, продолжая идти спиной вперед. — Этого Сириус тебе сказать не мог. После Азкабана его память пострадала, и этого эпизода он не помнил. Так откуда ты его знаешь? — Я видел, — пожал плечами Гарри. — Когда Дамблдор обнаружил, что у меня есть связь с Волдемортом, он зачем-то отправил меня на занятия по легиллименции к Снейпу. Это было просто ужасно, — его даже сейчас накрывало неприятными воспоминаниями, хотя он знал, что Снейп не был плохим человеком. Просто неприятным. — И я случайно как-то разозлился, когда он копался в моих воспоминаниях, ну и влез в его. Это было одно из самых ярких. — И что… что еще ты видел? — Ремус буквально не отрывал от него взгляда. — Не особенно много. Видел…. Видел маму. Немного. Маленькой. Она вроде бы росла со Снейпом в одном городе. И потом тоже видел, уже постарше, — Гарри всегда терялся, когда пытался вспомнить ее образ. Он знал, что из-за ее любви ему удалось выжить, но так и не смог понять, помнит ли что-то о ней или нет. — Я ведь даже толком не видел ее никогда. Только в чужих воспоминаниях и на фотографии. — Ясно. Чтение мыслей, значит, — сам себе пробормотал Ремус. — Он ведь не был плохим человеком. И в действительности не сделал ничего, чтобы Сириус и отец так его…. Повесили. Это было неприятно. Я тогда стал воспринимать его по-другому, — Гарри едва поспевал за Ремусом. Тот вдруг развил такую скорость, какую Гарри с трудом выдерживал. — Ты считаешь, что я виноват в том, что не помешал тому? Хорошо, что Гарри учился на ошибках и второй раз в Ремуса не влетел. Он обошел его кругом и уставился в непонимании. — Я так не считаю. Наверное, сложно было вообще в чем-то возразить Сириусу, — четко сообщил он Ремусу. — Мы так никогда не дойдем. — Да, ты прав, — с видимым облегчением отозвался Ремус. Буквально через десять минут им удалось дойти до границы леса, откуда они и трансгрессировали в направлении Косой Аллеи.