Ошибки, которые мы совершаем

Ремус оглянулся. Вокруг было настоящее человеческое море из студентов всех возрастов. Совсем еще крошечные первокурсники столпились кучкой на фоне почти взрослых людей единственного в истории восьмого курса, разрозненного остальными студентами. Их можно было безошибочно узнать по какому-то отпечатку на лице, особому выражению глаз, после которого становилось понятно, что они были свидетелями битвы при Хогвартсе. С ним поздоровалась Луна – странная, но довольно милая девушка, что состояла в Гарриной версии Ордена. Нашел он и Гермиону, хотя по короткой стрижке не сразу ее узнал. Ее приветствие было более чем сдержанным, и она быстро исчезла в толпе, словно не хотела ни с кем разговаривать. Кого бы Ремус не находил взглядом, он понимал, что внутри этих детей навсегда застряли проблемы, из которых добрая половина выбраться не сможет. Может быть, Лили, что давно прочила ему карьеру психолога, не была так уж не права. Может быть, он нашел бы слова, чтобы помочь этим детям пережить увиденное. Наконец он обнаружил взглядом Гарри. По нему нельзя было сказать, что он переживает или волнуется. Наоборот, он выглядел вполне довольным жизнью и так, словно возвращение было плевым делом. Держался он отлично. И если бы Ремус не обнаружил возле него снова Малфоя, он был бы совершенно доволен своим крестником. - Я думал, уже все, - пробормотал он сам себе недовольно. - Вот какая тебе разница, - Регулус отправил палочкой чемоданы на одну из повозок, запряженных фестралами. Большая часть присутствующих на платформе уже была способна их видеть. – Ты желал бы ему возвращения в полном одиночестве? Сейчас еще незаметно, но там, в замке, - он махнул в сторону Замка, скрытого еще деревьями, - у него будет достаточно испытаний. Сейчас слава уже бежит вперед него, а он только распаляет всех своим поведением. - А такое возвращение как будто не принесет ему проблем, - Ремус возражал чисто интуитивно. Он в самом деле переживал за Гарри, хотя у того как будто было бы все под контролем. Он просто привык постоянно за ним присматривать. Раньше в Гарри не было такого порыва поступать настолько поперек предсказуемости. - Он купил себе неплохую поддержку, если подумать, - Регулус сложил руки на груди. На Гарри он не смотрел. – Во-первых, денежная основа всегда прочнее обычных эфемерных понятий. Во-вторых, он поступил достаточно дальновидно, потому что на денежную основу в трудной ситуации ложится сильная благодарность, которая часто перерастает в преданность. К Рождеству Малфой станет либо его самым верным другом, либо парой. - Ты просто совершено не знаешь тех, кто носит фамилию Малфой, - безнадежно возразил Ремус. Он позволил Регулусу повести себя в сторону кареты. - Очевидно, что большая часть из них когда-то носила фамилию Блэк, либо имеет на это право, - ничуть не смутился Регулус. – А в этом я вроде как неплохо разбираюсь, - он едва заметно усмехнулся. Ремусу оставалось только завершить спор, потому что переспорить его было абсолютно невозможно. Он уже поднимался в карету, когда услышал какие-то громкие звуки. Ремус замер, стараясь обнаружить взглядом перепалку. Первокурсников уже увели, и на платформе стало значительно меньше детей. Ремус обнаружил источник звука. Он обнаружил драку. - Ты куда? – Регулус едва успел поймать его за руку. – Сами разберутся. Ремус вырвал руку без единого труда. Он поспешил в сторону драки, но из-за задержки прибыл вторым. Что толком правильнее сделать в этой ситуации, он не знал. Благо Гарри успел первее. Он вырос из ниоткуда прямо посреди Уизли, что вполне прицельно и жестко бил Малфоя. Он был настолько разозлен, что Ремус и не решился ему мешать. Он отступил, давая ему право разрешить ситуацию. - Я же сказал, что разберутся, - довольно флегматично заявил Регулус, возвращаясь за ним. – А ты ему не мамочка, чтобы сопли подтирать. - Ты же профессор, как ты можешь одобрять драки, - возмущенно отозвался Ремус, но действительно позволил себя увести, увидев, что Гарри контролирует всю ситуацию без лишней помощи. - Есть драки, которым нельзя мешать. *** Увидев Хагрида, Гарри забыл вообще обо всем на свете. Он так концентрировался на том, чтобы выглядеть уверенно, что едва его не упустил. Он успел догнать его уже тогда, когда он занял главное место перед первокурсниками. Радости Гарри не было предела. Обнять полувеликана было бы сложно, если бы Хагрид не попробовал обнять его в ответ. В итоге на несколько секунд Гарри оторвало от земли и стиснуло так, что он едва ли мог дышать. Первокурсники сразу же зашептались между собой, признав его. Для них он был легендой, которую они никогда не видели вживую. - Выглядишь живее, чем в прошлый раз, - Хагрид опустил его на землю. – Рад, что ты вернулся. Все говорили, что вряд ли, а я верил. Гарри было чертовски совестно, что за все время своего побега он ни разу не подумал о том, что его могут ждать. - Я тоже рад тебя видеть, - признался он искренне. Последняя их встреча была при самых мрачных обстоятельствах. Гарри не хотелось ее вспоминать. Для него Хагрид был чем-то постоянным, особой частью Хогвартса, без чего замок не был бы замком. - Я поведу уже детишек, а ты заходи, - Хагрид явно торопился вести детей на озеро, и Гарри пришлось отступить, пропуская вереницу первокурсников. Большинство из них были напуганы, кто-то держался с осторожностью, а кто-то оглядывался с восторгом. Гарри сложно было бы представить, что, если бы он не прошел свой путь достойно, многие из этих детей никогда не попали бы в это место. Он возвращался к своим чемоданам в задумчивости, когда услышал звуки драки. Едва увидев, что происходит, он преисполнился такой ярости, что ему не потребовалась палочка. Он просто захотел, чтобы Рона отшвырнуло подальше. Из-за слепой сильной эмоции он не видел других людей, как на него смотрят, как смотрит на него в нерешительности Ремус, желая вмешаться. Отчего у него такая реакция, Гарри не понимал. Он едва ли взглянул на Малфоя, что сидел на земле и пытался стереть кровь с лица. Все его внимание занимал Рон. Его бесило то, что кто-то попытался сделать что-то без его ведома. Что кто-то решил, что он сильнее. Уизли выглядел плохо. Он казался помятым, под глазами были синяки, а выражение лица состояло из ненависти и презрения. - Какого хрена, Рон? – только и спросил Гарри. Голос у него вышел спокойным, словно они все еще друзья. - Сначала ты пишешь в защиту этих ублюдков, а затем тащишь его за собой, - Рон говорил с той самой степенью ненависти, от которой краснели глаза и летела во все стороны слюна. – Вся моя семья пострадала из-за тебя. Из-за таких, как он. А теперь они мертвы, а ты и он тут, как будто все нормально. Мысли он выражал плохо, но Гарри примерно проследил его настрой с лета. В нем ничего не поменялось. Не сумев пережить похороны и долгое лечение родственников, Рон сдался. Ему было проще обвинить кого-то во всем этом, чем помогать справляться. Он сломался, и Гарри не смог бы его в этом винить. - Так почему же ты не бьешь меня? – спросил Гарри так же спокойно, хотя все внутри него ходило ходуном. Он не замечал, что и земля под ногами дрожала от того, насколько сильно он был в ярости от такого идиотского поступка. Рон отвел взгляд. Отвечать он не стал. - Обвиняешь меня, так и бей меня, - Гарри подошел к нему почти вплотную. В конце концов, жалеть Рона он не собирался. Гарри не заставлял его помогать себе под Империо. Он вообще никого не заставлял. Если бы его спросили, если бы так было можно, он отдал бы свою жизнь за любого Уизли, которого больше не существовало. Он потерял так же много друзей и знакомых. Потерял отца. Но не винил в этом никого, кроме тех, с кем уже разобрался. Ему нужно было справиться с горем самостоятельно, а не вываливать его на других. Рон не смог справиться и потерял все – его как друга, Гермиону как подругу, все свое будущее. Гарри видел Гермиону мельком – она совсем не была похожа на себя. С ним она не поздоровалась. Коротко подстриженная, она больше походила на мальчика, чем на девочку. Рон явно был обескуражен его сопротивлением и попросту ушел. Вслед за ним отправилась еще пара ребят, которых Гарри лично не знал, но видел и слышал об их участии в битве. Он уважал бесконечно всех, кто принял решение выйти тогда в бой, но не мог нести ответственность вообще за все. Справиться с накатившими эмоциями было сложно. Все внутри пылало и требовало выхода. Гарри безумно хотелось бы врезать Рону точно так же, как он поступил с Малфоем. Но понимал, что этим дело не решишь. Он сжал кулаки и попробовал дышать спокойнее. Выходило не очень. Он повернулся к Малфою, что уже поднялся на ноги и раздобыл где-то платок, чтобы до конца стереть кровь. Часть его лица приобретала фиолетовый оттенок. Следы крови на темной рубашки не были видны, в остальном же он выглядел пугающе. - Я не просил меня защищать. - О тебе тут никто и не говорит, - вырвалось у Гарри, хотя вообще-то первая его реакция была на то, что его бьют. Затем уже он перенаправил все эмоции на Рона, но об этом Гарри думать не собирался. Что сделано, то сделано. – Если ты такой уж крутой, отчего же сам себя не защитил? – довольно язвительно выдал он, стараясь скрыть то, что все это действительно выглядело со стороны так, словно он защищает Малфоя. Вообще-то он действительно защищал. И любого бы защитил, кого бьют бессмысленно и без повода. - Потому что он прав, - отек постепенно нарастал, и Малфою было не так уж легко открывать и закрывать левый глаз. Он не особенно уворачивался, словно сам по себе того желал. - Черта с два он прав, - Гарри продолжал злиться. Он отправил чемоданы в карету, не особенно понимая, что палочку при этом не доставал. Он был так сильно поглощен гневом, что вообще почти ничего не замечал. Однако его нехитрый маневр вызвал у Малфоя удивление. Он проследил за действиями Гарри с предельной внимательностью, но ничего не сказал. – Ты не несешь ответ за других людей. Я не несу ответ за других людей. И он не несет. Гарри понимал, что окончательно Рона добила смерть Джинни. Ее похорон он не перенес. И Гарри на них тоже не пришел. Он бы не смог. После битвы он закрылся в себе и не позволял воспоминаниям вообще занимать его сознание. Он старался стереть вообще все, что происходило, а потому не считал, что отсутствие на похоронах Джинны – это его ошибка. Вся семья Уизли от него открестилась, а он попросту не смог. Он не был виноват в том, что ее задело так сильно, что она потеряла много крови и после умерла уже в больнице. Он не просил ее идти на битву. Знал, что она в него влюблена, но ответить не смог. Знал, что она пойдет за ним и пытался ее остановить, но она все равно никого не слушала. Для Гарри она была все равно, что младшая сестра, и быть на ее похоронах было бы слишком сложно для него. Гарри обещал себе, что навестит ее позже, когда все утихнет. И сейчас он сильно злился в том числе на себя за то, что был малодушен и не поддержал Уизли так, как они всегда поддерживали его. Об этом он Ремусу не рассказал. Ремус исчез практически сразу же, но на него, как всегда, практически никто не злился. Он был тем человеком, которого всегда принимали и отпускали без каких-либо проблем. Если он хотел, он и вовсе был незаметным для всех. Его никто не винил в отсутствии на похоронах. А Гарри… Гарри за это прокляли. Гарри очнулся от своих невеселых мыслей уже в карете. Сожаление, гнев и ярость настолько сильно его раздирали, что он не замечал ничего вокруг. Возвращение в Хогвартс уже казалось не такой уж замечательной идеей. Он боялся за свое состояние – пожалуй, что впервые в жизни, и провел несколько месяцев с тем, кто был в этом специалистом, чтобы никто даже не подумал его осуждать. В какой-то момент он так сильно отдался эмоциям, что пришел в себя от звона стекла. Стекло, что было вставлено в окно кареты, попросту лопнуло и разлетелось на множество осколков, осыпав его и Малфоя, что предпочитал и вовсе с ним не разговаривать. Он собирался отказаться ехать с ним в одной карете. Гарри практически его не слушал. Ему достаточно было просто тяжело на него посмотреть, и тот покорно закрыл за собой дверь, разместившись напротив. - Какого черта, - Малфой попробовал отряхнуть осколки, но те были слишком мелкими и взамен поранили всю ладонь. Он зашипел и потряс рукой. Гарри с досадой вытащил палочку и воспользовался простыми чарами для уборки. Когда все мелкие осколки удалось убрать, он снова уставился в пустоту вместо окна. Теперь оттуда доносился легкий ветер с привкусом осени и влажным лесным оттенком. Он хотел предложить помощь Малфою, но тот смотрел на него с таким подозрением, что можно было и не пытаться. Так что он просто ждал, пока Малфой сам решит поговорить. - Это ты его взорвал? – наконец он смог вычистить осколки из руки и завернуть ее в платок, которым до этого вытирал лицо. Вид его был крайне впечатляющим. Гарри пожал плечами. Он не считал эмпатию такой уж особенной. Она больше доставляла ему неудобств. Сейчас он был оглушен очередной волной эмоций от Малфоя, в том числе его недоверием, отчасти настороженностью и досадой. Примешивалась и боль. Гарри хотелось бы побыть в тишине, а вместо этого был вынужден игнорировать этот поток эмоций. Ему хотелось уже попросить его переживать потише, но Гарри вовремя осознал, что звучать это будет глупо. К тому же он сам настоял, чтобы Малфой остался рядом. Малфой не смел ему возражать. Взорвав стекло, Гарри почувствовал облегчение. Часть его негативных эмоций перешла в силу, и от этого он наконец-то смог взять себя в руки. Когда в окне наконец появился массивный силуэт Хогвартса, Гарри уже не поддавался пораженческим настроям. Он вернулся, чтобы расставить все точки по местам. Он вернулся не Поттером и собирается идти дальше по жизни, как Блэк, соответственно, идти так, как и должен был бы, не имея за плечами всю эту историю. Он мало представлял себе свое будущее, но для этого и возвращался в Хогвартс – догнать то, что было упущено. К тому же он возвращается совсем не один. У него есть люди за спиной. *** В преддверии Рождества и Нового Года в замке было довольно пусто. Немногие студенты остались, чтобы не возвращаться домой, и в том числе все его друзья. От этого Ремусу совсем не было скучно. Он постоянно изобретал все новые и новые поводы исчезнуть. На следующий день после инцидента он собственноручно заставил Сириуса подняться наверх, в лазарет, и извиниться перед Лили. Она выглядела не так уж плохо, но сказала, что страдает постоянной головной болью и головокружением. Зла на Сириуса она не держала. По ней нельзя было сказать, что она так уж обрадовалась приходу Сириуса. Она приняла извинения, и на этом все. Ремус подумал тогда, что она совсем не похожа на человека, который влюблен. Но у него хватало других проблем, о которых стоило бы подумать. Его спасало только то, что Сириус всерьез закрылся в себе и порой уходил один, запрещая за ним ходить. Джеймс не волновался за него ни на секунду, словно депрессия и Сириус никогда не могли бы существовать в одной Вселенной, но Ремус это прекрасно чувствовал. И при этом все равно уходил, не пытаясь помочь. Это было эгоистично со стороны Ремуса, но, в конце концов, он никакого договора не подписывал и ничего не обещал. У него не было лишних сил на то, чтобы копаться в Сириусе и постоянно проводить время с ним. Без его слежки Ремусу было значительно легче дышать. И значительно легче спускаться в подземелья. В этот раз он провел там уже несколько часов и абсолютно не собирался уходить. Ему было достаточно спокойно и по-своему уютно в импровизированном кабинете. Помощи он никогда не предлагал – в нарезке Ремус был не силен, а тонкие нюансы зельеварения постигать не хотел. Так что он либо читал, либо наблюдал, либо вообще спал, и все три занятия нравились ему одинаково. Его присутствие иногда проходило полностью незамеченным, но Ремус не считал себя вправе на это обижаться. В этот раз Ремус тоже как будто бы оставался лишним. Он поднялся с дивана, понимая для себя, что все равно волнуется за Сириуса. Его вспышка и травма Лили сказалась на нем сильнее, чем все могли бы ожидать, а, может быть, накопилось что-то, о чем Ремус предпочитал не знать. Даже целиком и полностью погруженный в другую среду, в других стенах Ремус постоянно ощущал какого-то червя сомнений, который нет-нет, да и заставлял его подумать о Сириусе. Думал он об этом и сейчас, хотя все это время изучал темную фигуру за столом, что целиком и полностью погрузилась в свои рецепты и зелья. Неприятные отклики совести заставили Ремуса встать и нарушить приевшийся статус-кво. Он подошел, больше переживая за появление в своих мыслях Сириуса, чем вероятный гнев Северуса. Внезапная паника внутри заставила Ремуса замереть. Он так резко встал на месте, что это стало заметно Снейпу. - Что-то не так? – спросил он. - Да, все нормально, - отмахнулся Ремус. Он бедром прислонился к столу рядом. Старался игнорировать посылы паники, возникшие из ниоткуда, но получалось плохо. Он заметил вдруг, что Снейп чрезвычайно бледен. - С тобой все в порядке? – спросил он без особой уверенности. У него не так часто выходило говорить со Снейпом о личных темах. Снейп перевел взгляд на него без особого энтузиазма. У Ремуса сложилось впечатление, что именно сегодня и именно сейчас он лишний. – Если нужно, я могу уйти. Он сказал это из вежливости. А получил лишь короткое: - Да. *** Ремус задержался возле входа в Хогвартс. До ужина еще было время, так что он просто хотел убедиться, что с Гарри все в порядке. - Ты ему не поможешь, если будешь над ним кудахтать, - Регулус хотел пойти без него, но остановился. Очевидно, что он не знал, где находятся покои, да и не счел возможным идти туда первым. Оттого он стоял подле Ремуса и страдал от отсутствия движения. - Я же просто посмотрю, - раздраженно ответил Ремус. Ему не нравилось то, что Регулус считал нужным лезть в его роль крестного отца. Он и так достаточно времени упустил, не помогая Гарри так, как мог бы. Он даже хотел сообщить об этом Регулусу, но вовремя себя остановил. Он и так сам по себе не подарок, а показывать какие-то стороны своего характера раньше времени было бы опрометчиво. Поэтому он отвернулся и наблюдал за теми, кто выходит из карет. - Будешь злиться – лопнешь. Ремус возвел взгляд к небу, что было уже совершенно темным. Благодаря волшебным фонарям вся дорога до Хогвартса превратилась в горящую ленту посреди темных полей и лесов. Это было по-настоящему красивым зрелищем, и Ремус в полной мере осознал, что скучал. - Я не злюсь. Ты просто ничего не знаешь, но считаешь, что можешь о чем-то судить, - Ремус вздохнул и решил не продолжать. Он правда слегка злился. - Ты и не рассказываешь, - разумно возразил Регулус. Он с любопытством разглядывал студентов, те – с настороженностью его. Кто-то даже рискнул поздороваться, и Регулус склонил голову к плечу в ответ. - Да, прости, не так уж легко рассказать где-то примерно двадцать лет, - Ремус спрятал руки в карманы. Он начинал замерзать. День для него был полон переживаний, так что резервов уже не хватало. Ему хотелось просто лечь в каком-нибудь тихом и безопасном месте. - У тебя будет полно времени, - Ремус вдруг осознал, что ведет себя в самом деле странно. После стольких лет, когда он должен был присматривать за Гарри лучше в тот момент, когда это нужно было, и ему угрожала опасность, пытаться это делать сейчас было просто глупо. Но от этого тревога никуда не исчезла. И он беспомощно посмотрел на Регулуса. - Ладно-ладно, подождем, - вздохнул тот. – Присмотрим пока за этими, - он махнул рукой в сторону прибывающих на других каретах студентов. Фестралы оставались ждать, пока домовики начнут разгружать чемоданы. Наконец последняя карета показалась за изгибом дороги. Она остановилась дальше всех от замка, и первые несколько секунд оттуда никто не появлялся. Ремус сузил глаза, пытаясь что-то рассмотреть. Затем он увидел темную кудрявую макушку и с облегчением вздохнул. - А вот и вы, - МакГонагалл появилась уже из-за дверей Хогвартса. – Я как раз искала кого-то, кто покажет восьмому курсу их покои. Так как вернуться согласилось слишком мало человек, было бы глупо распределять их по факультетам и спальням, - она поправила шляпу. – Дополнительные покои развернуты в восстановленной части Хогвартса, - она вкратце объяснила Ремусу, куда вести вернувшихся после ужина, и он быстро разобрался. Во время разговора она то и дело поглядывала на студентов. В тот момент, когда в ее поле зрения показался Гарри и Малфой, она едва слышно вздохнула. Ремус был неприятно удивлен последствиями драки. Малфой выглядел довольно плохо. Часть его лица уже изменила цвет и значительно отекла. Должно быть, он тяжело это переносил. Гарри же был на взводе, и если по его лицу этого нельзя было сказать, то ощущали, должно быть, все, кто оказывался рядом. - Мы трансформировали Большой зал, так что теперь там есть пятый стол для вернувшихся. Надеюсь, что я могу рассчитывать на вашу помощь, - и МакГонагалл отправилась обратно к Большому залу. Гарри прошел мимо них так раздраженно, что Ремус даже не рискнул его окликнуть. - Нужно было этому помешать, - разочарованно произнес он, проследив, чтобы все студенты из последних карет вошли в холл. - Я предлагал, - с иронией заметил Регулус, и Ремусу оставалось только вздохнуть. Он не знал, все ли сделал правильно в отношении Регулуса на последнем курсе, но точно знал, что ему не хватило бы духа пробраться в ряды Пожирателей шпионом, и точно так же у него не было сил сбежать от всего этого. Как всегда, ни туда и ни сюда. Ремус разглядывал Хогвартс с удивлением. Он был так сильно разрушен, что Ремус даже не верил, что его удастся восстановить. Ему было не стыдно, что он в этом не участвовал – не так уж он силен в архитектурных чарах. Он знал, что много студентов участвовало в восстановлении, однако после этого, кажется, так и не нашли в себе сил сюда вернуться. Он насчитал едва ли двадцать человек среди тех, кто должен был быть на восьмом курсе. - Ремус, - Регулус остановил его посреди пустующего уже Холла. – Я действительно не против услышать все то, чему не стал свидетелем. Ремус посмотрел на него несколько секунд, прежде чем кивнуть. Он попробует рассказать, что сможет. И попробует сделать для Гарри думосбор, чтобы он смог посмотреть на Сириуса и Лили так, как их когда-то видел Ремус. *** Ужин проходил гораздо тише, чем запомнилось большинству присутствующих. После довольно короткой вступительной речи МакГонагалл какой-либо значимый отклик получила только новость об особом статусе восьмого курса и отдельных спальнях для каждого. Гарри счел это разумной мыслью. Меньше всего ему хотелось тратить время на постоянные стычки в спальне с Роном и его новой компанией поддержки. В восстановленной части Хогвартса, по пути к их отдельным спальням, была стена памяти – коридор, что был исписан именами погибших в бою за Хогвартс, и МакГонагалл приглашала каждого хотя бы раз побывать в этом месте и почтить их память. Гарри не был готов к этому, но сам путь к спальням, видимо, предполагал. Ремус слушал МакГонагалл с досадой и злостью на самого себя. Он не всегда радовался тому, что его присутствие никому не казалось обязательным. Все априори считали его слишком пострадавшим от жизни, чтобы напрягать чем-то еще. А ведь ему не хватало изрядного пинка, чьего-то осуждения, какой-то отрицательной эмоции, чтобы возненавидеть себя и что-то сделать. Ведь ему часто хотелось принять в чем-то участие, внести посильную помощь, однако превращение посреди боя и пострадавшие от его зубов и когтей дети этому не способствовали. Вообще-то Ремус боялся, что его посадят в Азкабан, стоило ему вернуться. До письма из Хогвартса он даже не был уверен в том, не убил ли кого по случайности. Оказалось, что все-таки никого не убил. Ремус всегда сомнительно воспринимал свое положение за столом учителей. Он намеренно выставлял каждого профессора напоказ, и это доставляло лично ему некоторое неудобство. Однако студентов практически не интересовали преподаватели, кроме, может, первокурсников, которые и не запомнили, возможно, темных времен. Их интерес был всеобщим, так что Ремус не переживал за их взгляды. Вскоре он вспомнил, что студентов редко интересует что-то, кроме друг друга, и где-то полчаса спустя он наконец осознал, что расслабил мышцы спины впервые за весь вечер. Гарри же так и не позволил себе расслабиться. Он постоянно, осознанно или нет, оглядывал зал, находил какие-то знакомые лица и без конца оценивал обстановку. Он считывал отношение к себе тех, кто обращался к нему, и записывал в списки, преимущественно, негативного характера. За этим следить, от этого ожидать неприятностей. Не мог он записать в союзники и Гермиону, что намеренно сидела как можно дальше от него и от Рона. Подле нее он обнаружил людей более нейтральных – Луну Лавгуд, Невилла и Парвати, тихо и спокойно переговаривающихся между собой. Все они неуловимо изменились, и никто из них, по ощущениям Гарри, не был расслаблен. Сам он сидел в диаметрально противоположном от Гермионы конце стола для восьмикурсников. До Рона ему было так же далеко, что не могло не радовать. Гарри не считал себя способным справиться с эмоциями в его сторону. Ужин он проводил в молчании. Напряженный, словно дикий зверек, практически ничего не евший, как будто еда попросту не лезла в горло, и в центре всех взглядов, от случайных до специальных. Собственное положение заставляло Гарри целиком и полностью сосредоточиться на всех окружающих. Он даже не заметил, что среди всех неприязненных лиц в этот момент Малфою удалось найти союзника, Блэйза Забини, что не участвовал в войне и вовремя покинул стены замка по требованию своих родителей, живших в другой стране. Гарри ждал постоянно какой-то подставы. Но для нее было еще не время. *** Да, и он просто не нужен. Да, и Ремус сосредоточенно идет по коридору обратно в гостиную Гриффиндора, хотя внутри все пылает от досады и разочарования. У него не было иллюзий на счет этого… этих… взаимодействия. Он не обманывался. Но в преддверии праздника даже внутри него было какое-то слабое ощущение чего-то хорошего. Резкий и простой отказ был лучше молчаливого терпения, с этим Ремус не спорил, но меньше всего ему хотелось быть одному. Самого праздника он не ждал – ему просто нравилось, как украшен замок, как аккуратно расчищено и превращено в гигантский каток озеро, как празднично одеты те студенты, что решили остаться в замке. То и дело прилетали совы с письмами и свертками, сновали туда-сюда домовики, которых в другое время года и не заметишь, разнося посылки и подарки по спальням. Ремус соврал бы, если бы сказал, что он совершенно равнодушен к Рождеству. Паника, что так сильно взволновала его всего полчаса назад, слегка приглушилась. Он не понимал, откуда взялось это чувство, но оно заставляло Ремуса неосознанно искать пути побега. Но от кого или чего? Он не понимал. Брел по коридорам, изредка натыкаясь на парочки, что бежали по своим делам, либо на мрачных одиночек, у которых не было компании и планов, и вообще в гробу они видели такие праздники. Скорее всего, Ремус был из числа последних. Сколько раз он сомневался в том, что между ним и Северусом вообще есть что-то, что подошло бы под описание отношений? Те несколько встреч, о которых он до сих пор стеснялся даже явственно подумать, и те несколько вечеров, что он провел в подземельях, обратились совершенно не тем, что он ожидал. Ремусу казалось, что он надоедает. Внутри него была сильная досада и злость на себя. С чего он решил, что это вообще хорошая идея? У него не было особенного выбора. Никто и не собирался им интересоваться. Из-за оглушивших его эмоций Ремус не заметил, что собирается влететь прямо в Сириуса. Он поднимался от Большого Зала, собираясь вернуться в гостиную Гриффиндора, когда со всей силы врезался в того, кто спускался. Сириус моментально выругался, но на ногах удержался. У Ремуса не было подходящей физической подготовки, и он попросту грохнулся на ступеньки, радуясь, что в сторону, а не вниз. Боль была ему знакома, и с ней он умел обращаться, в отличие от новых эмоций. С болью Ремус почувствовал себя спокойнее. Он принял руку Сириуса. - Это стоит зачесть как неудачное покушение? – только и спросил он, хотя в нем не было ни единого намека на шутку. Вообще-то в нем было что-то, на что среагировала паника внутри Ремуса. Он вдруг ощутил внутри Сириуса огромную пустоту, мрачную, в которой, вероятно, можно было бы пострадать или из-за которой можно было бы совершить что-то необдуманное. Он даже не смог отпустить руку Сириуса. Паника, что проснулась внутри него, относилась к Сириусу. - Ты далеко? – кивнул Ремус на его теплую одежду, не застегнутую до конца. Шарф, что на грани потери, едва затянут на шее. Мантия застегнута всего на одну пуговицу. Никакой шапки, и только потухший взгляд, который Сириусу никогда не был свойственен. - Какая тебе разница? – слегка наморщил лоб тот. – У тебя хватает дел. Мы поняли, ты чрезвычайно занятой для нас человек. - Не нужно так все переворачивать, - Ремус потер бок неосознанно. Хорошо, что не тем, где еще не так хорошо зажила рана. Он хотел удержать Сириуса на месте, но тот вырвал руку. - Не нужно указывать мне, что делать, - в тон ему отрезал Сириус. Он даже не собирался дальше с ним разговаривать, просто развернулся и пошел дальше к выходу из замка. Ремус решил, что одного раза быть отвергнутым эмоционально с него достаточно. Он боялся, что Сириус натворит дел. *** Первый вечер в Хогвартсе всегда проходил сумбурно. Для Ремуса поначалу казалось, что все будет как-то иначе, но нет – и без сумасшедшей речи Дамблдора, и с пятым столом, и с первыми в истории восьмикурсниками все шло, как обычно. По завершению ужина первокурсники сбились в стайки и ждали своих старост – тут Ремус с удивлением увидел, что у малышей Гриффиндора им оказался Гарри – более старшие детки покидали зал группками и парами самостоятельно, создавая уютный шум и гам. Ремус признался себе в том, что ему этого не хватало. Против воли он разглядывал восьмикурсников, как будто в его голове всерьез засела идея о психологической помощи для них. Конечно, не так уж легко подойти к подростку и заставить его разговориться, но у Ремуса появилась словно по волшебству пара идей. - Думаешь, будут еще конфликты? – спросил его Регулус, что сидел справа от него и завершал ряд учителей. Всех их по традиции представили в самом начале ужина, но большинству детей их имена ни о чем не говорили. - Вообще-то я думаю о том, как их предотвратить, - отозвался Ремус задумчиво. – Нам вроде полагается их отвести в новые комнаты, - он аккуратно сложил приборы обратно на тарелку. При отменном аппетите в обычные дни, в этот раз Ремусу абсолютно не хотелось есть. Он испытывал какое-то странное предвкушение и что-то сродни вдохновению, когда думал о том, как им помочь. - Если бы я знал, где эти спальни, - фыркнул Регулус. Он тоже оставил за собой на столе порядок, как будто и не было здесь домовых эльфов, которым все равно, что и как убирать. Ремус все чаще замечал за ним какое-то болезненное стремление к порядку и разновидности перфекционизма, что могло усложнить существование вместе. Когда ты еще студент, большинство вещей кажутся простыми, но с возрастом изменить собственные привычки становится практически невозможно, а у Ремуса таких привычек было на целую книгу. Он был далек от образцового порядка: и в доме, и в мыслях. Большая часть восьмикурсников жаждала отправиться самостоятельно. Ремусу оставалось лишь повторить слова МакГонагалл, инструкцию по пешему путешествию, и оказалось, что провожать почти некого. Этих подростков было сложно принять за детей. Ремусу показалось, что они все дружелюбно к нему настроены. - Отдельные спальни – это попросту роскошь, - с некоторой долей зависти произнес Регулус. Он пока ни с кем из детей даже не пытался контактировать, но Ремусу все равно казалось, что буквально через пару дней у него будет собственный кружок отменных и не очень зельеваров. – Никто никого не тащит за полог, не мешает спать нормальным людям, не раскидывает шмотки… - Ты сегодня поразительно ворчлив, - отметил Ремус, понимая, что почти все дети покинули Большой Зал. Помимо Гарри, он обнаружил старостой для первого факультета Слизерина Малфоя. К нему дети отнеслись с меньшим доверием и восторгом, по сравнению с Гарри, а, может быть, это было связано с тем, что большинство этих детей были представителями тех семей, что в войне не участвовали ни на какой стороне, не смотря на свои взгляды на жизнь. Фамилии, что звучали на распределении, Ремусу не были знакомы. Он не специализировался в родовитых семьях Волшебной Англии, он просто услышал эту мысль вслух от Регулуса и зачем-то ее запомнил. Когда последний студент покинул Большой Зал, а домовики неоднозначно демонстрировали свое недовольство их присутствием, Ремус осознал, что настал довольно напряженный момент. Им предстояло разделить покои в первый раз, и это уже не звучало так уж просто. У него были свои привычки и устои. У Регулуса, очевидно, тоже. Им предстоял довольно тернистый путь к тому, чтобы ужиться, и бог знает, к чему это приведет. В доме Блэков они делили разные комнаты, и Ремус мало что знал о его бытовых привычках. Предстоящий момент заставлял его нервничать, хотя сам Регулус, казалось, шел рядом с ним довольно расслабленно. - Я вообще Хогвартс особенно не любил. Пережитки прошлого, эти классовые разделения на факультеты и все такое. А сейчас ощущаю намек на ностальгию, - Регулус разглядывал Хогвартс с большей внимательностью. Если приглядеться, на части стен еще оставались следы от Битвы. Ремус решил, что их оставили на память. – Тут все было достаточно просто. Ремус не стал бы с ним соглашаться, но промолчал. Последний курс для него выдался морально тяжелым, и именно с того года все пошло наперекосяк. Как будто разочаровавшись в своей способности совершать правильные поступки, он просто пошел по пути наименьшего сопротивления. Воспоминания об этом Ремуса подстегнули. Он украдкой взглянул на Регулуса – вот его, вероятно, совершенно не заботят бытовые мелочи. Стало быть, неплохо бы взять с него пример. До покоев Ремуса они дошли в уютном молчании. Впечатлений для одного дня хватало. Оказалось, что полностью восстановленная часть Хогвартса со спальнями восьмикурсников располагалась дальше по коридору, отдельное крыло, и Ремус даже не знал, хорошее это соседство или нет. Он не помнил, был ли из его покое отдельный выход, или только в класс, отчего его совместное проживание с Регулусом тут же станет достоянием всех школьников. Он с некоторым волнением открыл дверь, оглядел класс и признал, что все осталось так же, как и было при нем. От этого постоянства ему стало значительно легче. Здесь он когда-то неплохо справлялся со своими уроками и даже приобрел парочку любимых студентов. Ему нравились гриффиндорцы, но не из-за факультета, а из-за их прямоты и способности выражать привязанность. Невилл, над чьим страхом Ремус, видимо, первый из всех взрослых, не стал смеяться, даже прислал ему какое-то неведомое растение, которое теперь жило в его доме в горах. Это были хорошие воспоминания. - Вот почему нельзя такой же класс устроить для зельеварения? Почему обязательно в подземелья? Мне теперь из соплей не вылезать, - для Регулуса этот класс был практически незнаком. – А хотя почему нельзя, я даже и не пробовал спросить, - задумчиво пробормотал он сам себе под нос. - Я еще не видел ни одного ребенка в восторге от подземелий. Это просто традиция, а с ними теперь все проще, - заметил Ремус, решив, что эта идея хорошая. Подземелья для него ассоциируются совсем с другими воспоминаниями, и Ремусу не хотелось бы их мешать. Он первым поднялся по лестнице и прикоснулся к замку. Покои всегда ему нравились: не особенно большие, равномерно прогретые искусно сложенным камином, с парой кресел, рабочей зоной и даже собственным балконом, правда, доступным всем ветрам. Все их вещи уже были заботливо доставлены домовиками. Ремус не нашел в себе сил раскладывать чемоданы. Он и забыл, как много приятных часов провел здесь, в одиночестве и присутствии Гарри в том числе. Обошел небольшой рабочий уголок, прошел вдоль камина, открыл окно на балкон и принялся разглядывать мерцающие огни Хогвартса и отблески деревни Хогсмид далеко за деревьями. Этот вид всегда ему нравился, казался значимым и интересным. Он часто наблюдал за студентами, гуляющими вдоль озера, и иногда узнавал их по ярким шарфам или забавным шапкам. Пора признать – он скучал. - Здесь отлично. Ремус пожал плечами. Он бы сказал, превосходно. В этот раз присутствие Регулуса меняет все, к чему он привык, и на пару постыдных секунд ему захотелось, чтобы его тут не было. Затем он себя тут же начал корить за странные мысли – ему было приятно общество Регулуса во всех отношениях. Просто в силу возраста и характера Ремусу было сложно к чему-то привыкнуть так быстро. Поэтому он собрался с силами и обернулся лицом к Регулусу. Тот разглядывал книжный шкаф, внешне совсем крошечный, а на деле – абсолютно бездонный, словно его напрямую подключили прямо к библиотеке. Ремус хотел сказать что-то о самих покоях, как уловил вдруг, что Регулус непривычно напряжен. Ремус растерялся. Ему казалось, что Регулусу нормально в любой ситуации. А тут – непонятное напряжение. И ему тоже непонятно, что с этим делать. Стоит не обращать внимания? Но избегать – самая плохая тактика, Ремус твердил себе это всю жизнь. Поэтому он нерешительно сделал пару шагов в направлении Регулуса, пытаясь подобрать подходящий вопрос. Впрочем, у него был один беспроигрышный вариант, который всегда работал с эмпатами. Он положил руку на спину Регулуса. Напряжение стало более отчетливым. - Что-то не так? – спросил Ремус. Регулус перевел взгляд на него. У него заняла секунда или две размышления о том, как стоит ответить. - Я не большой специалист в том, чтобы с кем-то уживаться, - наконец ответил он. Ремус был застигнут врасплох таким ответом. Он был полностью уверен в том, что Регулус умеет все, что пригодилось бы в жизни. - У меня тоже такого диплома нет, - пожал плечами Ремус. - Всегда есть минусы, о которых стараешься промолчать. Но со временем все это тщательно спрятанное вылезает и обязательно невовремя. В самые неприятные моменты, - Регулус отзывался довольно абстрактно, но Ремусу показалось, что он понял. – Глупо говорить, что с возрастом тебя не бесит, например, когда кто-то ест в кровати. - Я ем в кровати, - Ремус едва заметно усмехнулся. - А я ненавижу, когда кто-то ест в кровати, - Регулус отозвался моментально. – А промолчал бы, все равно сказал, но уже тогда, когда это более неприятно услышать. - Я тебя совершенно не заставляю молчать, - Ремусу показалось забавным, что они не сошлись именно в такой мелочи. Он уже подумал, что не так уж сложно будет перестать лупить печеньки с чаем в кровати. В конце концов, у него есть пара замечательных кресел возле камина с подходящим чайным столиком. Плохая привычка, Ремус и сам знал. Ему показалось, что даже если проблемы между ними возникнут, они смогут их проговорить. Он обернулся к своему чемодану. Пора обустраиваться. *** Было чертовски холодно. Ремус не подумал о том, что верхняя, зимняя мантия, осталась в спальне, а сам он был только в теплой кофте. Он был уверен, что уговорит Сириуса вернуться. Тот несся впереди, совершенно не собираясь оглядываться. Его не интересовало, идет ли Ремус за ним или нет. Ремус продрог до костей. Будучи оборотнем, он вряд ли мог заболеть от холода, но ощущал полностью. Минут через пятнадцать он понял, что руки уже ничего не чувствуют, хотя он спрятал их в карманы. Шарф, которым он обмотал голову, совершенно не защищал от порывов ветра. От безобидной рождественской погоды ничего не осталось. Начиналась метель. Ремус уже трижды пожалел, что отправился за Сириусом, но поворачивать назад уже было поздно. Он бы замерз в любом случае. Наконец в сумраке Ремус осознал, что Сириус направляется в Хогсмид. Другого места идти все равно не было. Другое дело, что из Хогсмида можно было трансгрессировать, а последовать за Сириусом, не зная конечного пункта, было бы сложно. Поэтому у самых границ деревни Ремусу пришлось набрать скорость и догнать Сириуса. - Ты чего, совсем больной? – вспылил он, от неожиданности отскакивая на пару шагов. Он был искренне удивлен присутствием Ремуса. – Зачем ты за мной поперся? - У меня ощущение, что ты собираешься сделать что-то неадекватное, - только и оставалось, что отвечать Ремусу. Лица он уже тоже не чувствовал. - У тебя всегда такое ощущение, - Сириус оглядел его с ног до головы. – Какая разница, что я сделаю или не сделаю. - Может быть, я был не прав, когда сказал, что не желаю иметь никакого к этому отношения, - пользуясь усталостью тела и разума, удалось сказать Ремусу. Вряд ли он действительно собирался это озвучивать. Вряд ли он вообще собирался что-то говорить Сириусу. Но все вышло так, будто бы выбора у него и не было. – Я не должен игнорировать твои проблемы, как ты не игнорировал мои. - Это означает, что ты решил замерзнуть до смерти мне назло? – поднял бровь Сириус. Ремус пожал плечами. Этого он тоже совершенно не планировал. У него вообще никогда не было никаких планов, особенно в отношении себя. Носа, по ощущениям, уже будто бы и не было. - Нет, я просто… просто не хотел, чтобы с тобой что-то случилось. Сириус посмотрел на него еще несколько секунд, затем вздохнул и перехватил его руку. Несколькими минутами спустя Ремуса обожгло теплом из бара. Конфликт замершей кожи и жарко натопленного помещения принес за собой боль. Похоже, он был в шаге от обморожения. Руки и лицо беспощадно кололо, а горло болело, как при простуде. Но зато исчезла паника. Кажется, он сделал что-то правильное. *** Гарри был совершенно очарован множеством облепивших его первокурсников. Они задавали бесконечные вопросы, иногда совершенно странные. Все они как на подбор были очаровательными детьми. Он решил, что назначение его старостой – не такое уж и наказание. Он провел их к спальням, сообщил заранее установленный пароль (а сам отчетливо вспомнил, как Сириус пробирался к ним в спальни), все показал и рассказал. Слушали его с оттенком благоговения. На несколько мгновений Гарри им позавидовал – у них будут нормальные семь лет обучения, со всеми нюансами, которые обычно беспокоят подростков все эти года: с кем дружить, с кем воевать, с кем соперничать, с кем встречаться и какую профессию в будущем выбрать. У Гарри, казалось, не было ни единого свободного дня в жизни, чтобы ответить на все эти бытовые вопросы. Он оставил их позднее, чем хотелось бы, и шел по пустующему Хогвартсу в поисках загадочных новых спален. Из объяснения Ремуса он осознал, что нужный коридор как раз начинался от класса Защиты, что не могло не порадовать. Туда Гарри дошел бы и с закрытыми глазами. Он не мог расслабиться до конца. Во-первых, его сильно заботил Рон. Как человек, полный справедливости и чересчур упрямый в желании ее до кого-то донести, Гарри понимал, что следующая стычка – это просто вопрос времени. Он так же прекрасно понимал, что Рон никогда не пойдет напрямую против него, так как признает его превосходство в силе. Скорее всего, он поступит подлее, чем положено гриффиндорцу. И от этой мысли Гарри зачем-то прибавил шаг. Ему не давала покоя драка Рона. Хотя это правильнее было бы назвать избиением, которое было направлено даже не на самого Малфоя. Это было преломлением его ненависти к Гарри, ненависти неправильной и в корне нелогичной. Однако она была, и Гарри меньше всего хотел, чтобы от этой ненависти кто-то пострадал. Наконец он миновал класс Защиты, прошел мимо стены Памяти и оказался в еще одном коридоре, довольно хорошо освещенном. Спальни скрывались за одинаковыми дверьми, на которых были написаны имена студентов. Должно быть, это была дань их возрасту, их опыту и их участию в битве за Хогвартс (хотя не все из вернувшихся в ней участвовали). Гарри насчитал свою, седьмую с самого начала. Соседа слева он не знал. Справа обнаружил фамилию Малфой, отчего против воли повеселел. Спальни девочек располагались в другом ответвлении коридора, и Гарри был практически уверен, что вход туда мальчикам категорически восхищен. Он прикоснулся палочкой к двери. Его встретила компактная комната, в которой было необходимое количество места и мебели. Кровать с пологом, ничем не отличимая от старой, небольшой прикроватный столик, платяной шкаф, рабочий стол и стул, одно угловое кресло и крошечная дверь возле него. Гарри обнаружил уборную и еще одну дверь, на этот раз в ванную комнату. Ванная комната была рассчитана на две спальни. Гарри усмехнулся, но предпочел оставить это открытие до будущих времен. Он чувствовал себя вымотанным и больше всего на свете хотел просто лечь. Естественно, предусмотрительно заперев все двери. *** В баре Хогсмида в предпраздничную ночь хватало народа. В полумраке жарко натопленного помещения было сложно угадать, знакомые это люди или нет. Ремусу, в целом, было уже все равно – он благословенно отогревался и решительно спорил сам с собой, насколько рационально было снова впутываться в Сириуса. Ведь он едва стерпел постоянную слежку, едва смог удержать в тайне Снейпа, а теперь снова сам идет и сдается, как будто ему скучно жить. Но внутри Сириуса есть что-то, на что Ремус просто не может закрыть глаза. В нем, всегда ярком, всегда горящем идеями, всегда сумасбродном, что-то перегорело. И даже если он мог кого-то обмануть, натянуть маску прежнего себя, то обмануть Ремуса у него не выходило. Да он и не пытался. Ремус наблюдал за ним несколько минут. Сириус притащил ему кружку сливочного пива. Внешне он выглядел даже лучше, чем обычно, и не было синяков под глазами, не было дрожащих рук. Ремус осознал, что давно не видел его в центре событий. Что-то изменилось, но из-за собственных увлечений он попросту проигнорировал момент, когда его другу потребовалась помощь. - Куда ты направлялся? – только и спросил Ремус, отогревая руки о горячую кружку. Он решил, что раз Сириус шпионил за ним так долго, он тоже может поиграть в шпиона. В приглушенном свете подвала Сириус не выглядел таким уж отчаявшимся или опасным. - В Корнуолл, - пожал он плечами. - Ради всего святого, зачем тебе понадобилось в Корнуолл сейчас? – Ремусу стало иррационально смешно. До Корнуолла было даже слишком далеко. Ремус знал о нем только из книг, и никогда там не бывал. - А что мне может понадобиться сейчас здесь? Какая разница, здесь я или в Корнуолле, - пожал плечами Сириус. Он не баловал вниманием собственную кружку. Для Ремуса в этот вечер он выглядел другим. В нем что-то так незаметно, и в то же время так серьезно изменилось, что Ремус уже толком и не знал, правильно ли он лезет собственным носом в чужие дела. - Ты не выглядишь как человек, который собирается в приятное путешествие, - попробовал снова Ремус. Он в полной мере согрелся, и теперь ощущал обратное – словно нос и руки его безумно жжет. - А как я выгляжу? – перевел на него взгляд Сириус. У Ремуса возникли некоторые затруднения с ответом. Он посмотрел то на него, то на кружку, а потом – снова на Сириуса. - Как человек, у которого есть проблемы, - наконец осторожно ответил Ремус. – Я знаю, что вел себя как свинья, - уже тише отозвался он. Впрочем, самобичевание всегда давалось Ремусу идеально. – И я не всегда понимаю, когда тебе нужна помощь, да и нужна ли она вообще. Но мне показалось, что тебе… тебе нужна компания. - И что, прямо в Корнуолл со мной поедешь? – уточнил Сириус, и на секунду Ремусу показалось, что он просто шутит. - А нужно? – спросил Ремус с осторожностью, хотя вообще никуда не хотел. Он мечтал забраться в свою постель в спальне Гриффиндора и проспать весь этот унылый праздник, который напоминает ему о том, насколько жалкая его собственная жизнь. - А ты хочешь? Ремус был озадачен таким вопросом. Вообще-то ужасно не хотел. Вероятно, это отразилось на его лице, потому что Сириус тут же моментально потерял к нему всякий интерес. - Ну, я так и думал, - заявил он и поднялся на ноги. На этот раз он принялся застегивать мантию более надежно. – Я понимаю, - вдруг сказал он Ремусу, заматывая шарф и придавливая им отдельные пряди волос. – Я тоже не составлял тебе компании в Хижине. - Если ты скажешь, что я нужен, я поеду, - вырвалось у Ремуса. Может быть, он отморозил себе еще и мозг? Ведь он сам себе обещал, что будет держаться подальше от Сириуса. Что не будет так сильно пускать его к себе, потому что каждый раз оказывается в опасной близости от… от привязанности к нему. - У тебя даже одежды нет, - фыркнул Сириус. И хотя Ремус старался на него не смотреть, ему показалось, что Сириус расценил его порыв так, как и должен был. Ремус потер нос нервно. Он уже был близок к панике, когда понял, что играет в игру, правил которой и близко не понимает. – Все это время тебе было плевать на то, что я делаю и чего я не делаю. Так что изменилось, скажи мне пожалуйста? – Ремусу было некуда деться. Сириус смотрел прямо на него, надежно держа за плечи. - Пожалуйста, - буркнул он растерянно. Сириус поднял бровь. – Ты сказал сказать «пожалуйста». Я сказал, - Ремус трижды проклял себя, что во все это ввязался. Он плохо врет и еще хуже – скрывает эмоции. Сейчас в нем, конечно, в основном отрицательные эмоции, но зачем он так упорно лезет к Сириусу? Просто потому, что не хочет остаться один? - Ты хочешь поехать или нет? – повторил вопрос Сириус, ничуть не обманувшись его провальной попыткой улизнуть от ответа. Ремус посмотрел на него, понимая, что безбожно проигрывает. - Да. *** Должно быть, минул час или два ночи. Ремусу было не уснуть. Ничего другого он им не ждал – смена обстановки всегда давалась ему с трудом. Первые пару часов до предполагаемого сна они с Регулусом обходили друг друга стороной, словно не пытаясь мешаться. Теперь же они оба пытались делать вид, что засыпают, но сон не шел. Ремус взглянул на часы и грустно вздохнул. Не встречать ему первый рабочий день веселым и бодрым (хотя когда он таким был?). Лежать ему надоело, и он аккуратно сполз с кровати, стараясь не создавать лишнего шума. Ему было жарковато, в основном из-за дурацкой привычки носить пижамы, закрывающие тело по максимуму, и из-за высокой температуры в покоях, какую всегда поддерживали домовики. Поэтому Ремус тенью проскользнул к балкону, накинув только теплый халат и только. От сильного ветра ему стало холоднее – и значительно легче. Может быть, Ремуса всегда страшила перспектива остаться взаперти надолго, может быть, натура волка требовала постоянно быть на свободе, какая была разница, если ему просто было никак не уснуть. Ему бы принять пару зелий, но от этого он потеряет сон окончательно. С зельями у Ремуса всегда были проблемы. Практически во всех смыслах. Он прошелся взглядом по всем башням. Должно быть, для большинства детей возвращение сюда – это счастливое событие. Он и сам был, в какой-то мере, очень счастлив в этих стенах. У него были и друзья, были и отношения, и ощущение влюбленности. Может быть, Ремус слишком категоричен к тому, что принято совершать или не совершать в юности? Все случайные люди в молодости очень часто исчезают с жизненного пути, в этом и кроется успех хороших воспоминаний. Ему не удалось избежать встречи с ними в зрелом возрасте, и оттого обычные – может, все же обычные? – воспоминания стали для него тяжким бременем. Ремус вдруг безошибочно угадал движение за своей спиной. Он оглянулся и обнаружил, что Регулус сидит на кровати. - Я тебя разбудил? – спросил он вежливо, хотя знал, что Регулусу тоже не удалось уснуть. Тот помотал головой. Он выглядел раздраженным и недовольным, и это Ремусу было даже слишком знакомо. Он в очередной раз вздохнул и снова посмотрел в сторону башен Хогвартса. Хотел ли он этого или нет, но что-то в Регулусе уже было ему знакомо. Он с этим справлялся. - Ненавижу жару, - сообщил Регулус наконец. Ремус не думал, что сон не пришел из-за жары, но спорить не стал. Он и сам вылез на балкон для того, чтобы остыть и попробовать избавить мозг от ненужных мыслей. Спустя несколько минут ему пришлось подвинуться. Если Ремус просто блуждал взглядом, то Регулус скорее оценивал обстановку. У него так и не получилось расслабиться. Ни на секунду нахождения здесь. Ремусу даже не нужно было прибегать к некоторым своим способностям. Он так давно и хорошо знал Регулуса, что прочел его по одному лишь выражению лица. Огромный провал во времени совершенно не избавил его от базовых знаний. От сильного ветра на такой высоте Ремусу становилось холодно. Он собирался вернуться в покои. - Оставим балкон так, - предложил он Регулусу, сложив руки на груди. Ему показалось, что в воздухе сильно пахнет предстоящим дождем. Дождь всегда нравился Ремусу – под него было легче засыпать. К тому же, они впустили достаточно осеннего ветра в покои, и сильная духота от заботливых домовиков уже рассеялась. - А вдруг из меня отвратительный учитель? – произнес вдруг Регулус. Ремус от неожиданности застыл в дверях, обернувшись на него с непониманием. Ему казалось, что Регулус вообще далек от понятия сомнений в себе. - Я так не думаю, - наконец нашел нейтральный ответ Ремус. – Пока не попробуешь, не узнаешь, - и хотя он тут же вспомнил, что Регулус вернулся, по сути, только из-за него, ему показалось странным, что Регулуса вдруг заинтересовала именно учительская работа. Скорее всего, вопрос был совершенно не об этом. - Я правда так не думаю, - повторил Ремус. Он положил руку на плечо Регулуса, на этот раз целенаправленно вмешиваясь в его напряжение. Прошло так много лет с тех пор, как Ремус полноценно этим пользовался. Ему казалось, что он разучился. Для Ремуса в этом не было ничего особенного. Он никогда не задумывался, как именно это делает. Ему лишь хотелось, чтобы Регулуса отпустило напряженное состояние, из-за которого он не спал вторую ночь подряд. Регулус не умел просить о помощи, не умел говорить о чем-то важном, даже с учетом своей прямолинейности, и тяжело переносил все, что шло не по плану. Он взял Регулуса за руку. Регулус практически беспристрастно наблюдал за ним. Поначалу Ремусу показалось, что он действительно разучился и больше не может ничем помочь. Пусть в нем слишком много недостатков, но одно Ремус умел всегда – давать ощущение спокойствия. Иногда отмахивался от этого, иногда всерьез отказывался, но в нужный момент знал, что действительно умеет. И сейчас попытался сосредоточиться только на этом. Ему не так уж важно было, почему он сам не спит. Ему хотелось, чтобы Регулуса отпустило. Несколькими мгновениями спустя Ремус отпустил его руку. Ему и не нужно было применять больше никаких способностей, чтобы понять, что все получилось. Он лишь мельком взглянул на Регулуса – принял его изумленный вид на свой счет – и побрел обратно в свои покои, бороться с собственной бессонницей. *** Не было в памяти Ремуса дней, которые были бы настолько лишены всякой логики. Как только он согласился, Сириус помог ему трансформировать шарф в теплую мантию (хотя на длительное нахождение на холоде она, конечно, как и всякая трансформированная вещь, не была рассчитана). У него было какое-то ощущение нереальности происходящего, иррациональности, так что Ремусу оставалось только следовать за Сириусом. Он крепко держал его за руки, надеясь, что в момент трансгрессии не окажется где-то на другом конце Британии. Сам он никогда не был в Корнуолле и даже не представлял, куда именно направляется Сириус. Мгновениями спустя они оказались на холме в полной темноте. - Я понимаю, что вопрос сам по себе бесполезный, но все-таки: почему именно Корнуолл? – Ремус старался поспевать за Сириусом, который, казалось, вдруг приобрел суперспособность видеть в темноте. Сириус отмалчивался, как будто разговоры ему мешали, и Ремусу пришлось довольствоваться тем, что он видел. Хотя скорее ощущал. Ветер доносил до него холодный морской воздух, словно где-то поблизости раскинулся океан (а так оно, вероятно, и было). Ветер здесь был совсем другим, пронизывающим, сильным, бьющим по лицу резкими порывами, отчего Ремус иногда не мог сделать полноценный вдох. Вокруг было слишком темно, под ногами постоянно вылезали овраги и небольшие кочки. Где-то вдалеке мерцали какие-то огни – возможно, деревня или поселок. Но Сириус шел совершенно в другую сторону. За десять минут такого путешествия Ремус устал. Обычно в нем было намного больше резервов, но холод всегда его побеждал. Наконец Сириус остановился возле забора, что вырос словно из ниоткуда. Он посветил палочкой вдоль кованых узоров, а потом снова поспешил вдоль него в одном ему известном направлении. Ремус шел из последних сил. За забором не было ничего интересного, кроме поскрипывающих деревьев и небольшой россыпи снега, словно холода до здешних мест так и не соизволили дойти. От изнывающей прогулки, впрочем, Ремус и думать забыл о том, что его волновало всего час или два назад. Он осторожно, тенью, следовал за Сириусом, что открыл ворота без лишних усилий. Ремус на секунду допустил даже вариант грабежа, но Сириус был не из тех, кому так сильно что-то нужно. Они шли по более ровной дороге, под коркой льда и замерзшего снега когда-то покрытой гравием. Вокруг разрослись кусты, сейчас голые и уродливые без нежной листвы. В полной темноте поначалу было трудно ориентироваться, но затем глаза привыкали. Сириус прошел еще несколько шагов и удостоверился, что от ворот их уже не видно. Он поднял палочку и направил бог знает куда, в небо – так показалось Ремусу. Несколькими минутами спустя зажглись фонарные столбы, которые Ремус принял за деревья. Один за одним они зажигались все дальше и дальше, освещая дорогу к какому-то пока остающемуся в тени зданию. Ремусу безумно хотелось получить ответы на вопросы, но Сириус не был в настроении говорить. С другой стороны, в нем было значительно меньше мрачности, и Ремус решил, что это уже неплохое достижение совместного путешествия. Если бы он еще знал цель. Наконец фонарные столбы осветили парадный въезд. Довольно современный, без лишних изяществ, с большой лестницей, ведущей к мрачным дверям. Ни одно из окон не горело. - Это чужой дом или…или твой? – спросил Ремус осторожно, поднимаясь по ступенькам. - Это дом моего дяди, - Сириус прикоснулся палочкой к замку, и тот едва слышно скрипнул. – Сейчас его здесь нет. Его мотает по свету, как и всегда, - Сириус закрыл за ним дверь. На несколько секунд они оба провалились в полную тьму. Затем Сириус зажег свет, и лампы одна за одной принялись освещать коридор, лестницу и практически весь первый этаж. Мгновением спустя из ниоткуда вырос довольно угрюмый домовой эльф. Он боролся со слепотой и оттого сильно щурился, пытаясь признать гостей. - Мастер Сириус, - проскрипел наконец тот. – Добро пожаловать. И он исчез так же быстро, как появился. - А вот теперь можно и отдохнуть, - Сириус бросил вещи в коридоре как попало. Ремус поежился и сложил обратно трансформированный шарф на устроенную для этого полочку. Он ожидал от Сириуса чего угодно, но никак не путешествия в дом к какому-то родственнику. Теперь он чувствовал себя неловко и лишним. Огромный дом лишний раз напомнил ему существенную разницу между ним и Сириусом. И в то же время Сириус, казалось, повеселел на глазах. - О черт, так и знал, - отозвался он, пробегая в сторону гостиной. – Ты только посмотри, - он втащил неуверенного Ремуса за собой. Ремус уткнулся взглядом в огромную елку, что возвышалась до самого потолка. На ней не было никаких украшений, однако сам ее вид и волшебный запах давали более чем полное ощущение праздника. - И все это ради елки? – удивился Ремус, хотя елка ему пришлась по душе. - Нет, это… просто так, - Сириус пожал плечами. – Это единственное место, где я действительно люблю бывать. Я был здесь всего раз или два, - он плюхнулся в кресло. – Отец ненавидит моего дядю, так что они не общаются, - он запрокинул голову и посмотрел на елку снизу вверх. – Нам разрешено бывать здесь в любой момент времени. - Вам? – уточнил Ремус. Он прошел по огромному пушистому ковру и сел в кресло так, словно оно могло его укусить. - Мне и Регулусу, - поморщился Сириус. Он пролежал всего минуту или две, прежде чем тут же вскочить. – Эту елку надо нарядить. Если бы Ремус мог найти разумное объяснение тому, почему он вдруг оказывается на другом конце Британии, в чужом доме, наряжает елку и помогает Сириусу в том, чтобы подобрать следующий шар по цвету. Если бы он вообще захотел потребовать у себя какую-то логику, он никогда не смог бы ее провести. У него были другие представления о вечере. У Сириуса Блэка, видимо, тоже. Но так случилось, что вместо самобичевания в одиночестве он вдруг делит какой-то странный теплый момент с Сириусом, которого в последнее время почти возненавидел, а теперь не мог вспомнить, за что. Он то и дело натыкался взглядом на лицо Сириуса и пытался найти какую-то подставу, какую-то шутку, которая будет злой, но ее не было. Он был как будто собой. И Ремус не мог сказать, что этот Сириус ему не нравится. Елка давала Ремусу странное ощущение ностальгии, хотя подходящих для этого воспоминаний у него не было. Сам лес всегда был ему приятен, может быть, в этом дело. Шар за шаром, гирлянда за гирляндой, волшебные фонари и разномастные свечи доставались из коробки и оказывались на ветках, надежно прикрепленные простейшими заклинаниями. Ему нравилась и музыка, что доносилась из волшебного патефона, заведенного Сириусом. Ему казалось только странным, что во всем этом участвуют только они двое. - По тебе не скажешь, что ты собирался елку наряжать, - решил наконец озвучить слона в комнате Ремус. Он сложил лишние украшения обратно в коробку. У него не сразу нашлось смелости посмотреть на Сириуса. Тот молчал. Ремусу пришлось посмотреть на него. Сириус задумчиво изучал елку снизу вверх, развалившись на ковре. - Не собирался, - наконец признал он. – Но вышло неплохо. Дома этим всегда занимаются домовики. Нам запрещено трогать все эти украшения. - А какой тогда смысл в елке? - Вот и я не знаю. Ремус ощутил сильный голод. Он все еще не совсем отогрелся, но ему было легче, чем обычно. - Самое время есть, - решительно заявил Сириус и выбежал из зала, оставив Ремуса в одиночестве. Если бы не ощущение незваного гостя, Ремус сказал бы, что ему здесь нравится. У него никогда не было планов на будущее или каких-то мечт, но если бы он на какой-то момент позволил себе помечтать, то обязательно хотел бы в своем будущем похожий дом и похожую елку. Он отправился за Сириусом из-за сильного одиночества, которое не собиралось никуда исчезать, и знал, что Сириус возьмет его с собой, потому что ощутил внутри него что-то похожее. Может быть, в этот праздник чудом станет восстановление их дружбы? Ремус вспомнил первые дни в Хогвартсе. Страх быть непринятым. Страх остаться в одиночестве. Он не помнил, как выглядели тогда Сириус и Джеймс, но отчетливо помнил облегчение, когда они вдруг стали звать его с собой. Постепенно он разобрался, кто они, и был долгое время смущен тем, из каких богатых семей и с каким состоянием его друзья. Однако ни Сириус, ни Джеймс никогда этим не хвастались. Сириус. Каждый раз, когда Ремус думал о прошлом и настоящем, был всегда отдельно Джеймс и отдельно Сириус. Бог знает, на каком курсе Ремус внезапно подумал о том, что он восхищается Сириусом. Важно то, что несмотря на все года, на все ошибки, им совершенные, Ремус все равно был готов моментально его простить. Даже сейчас, помня о том, что Сириус фактически запер его в тюрьму, Ремус не придавал этому уже никакого значения. Таков уж был Сириус – настоящее было гораздо важнее прошлого. *** Вопреки всем ожиданиям Гарри, он радостно вырубился в тот же момент, когда его голова коснулась подушки. Он пребывал в состоянии, гораздо более глубоком, нежели сон, и оттого с огромной сложностью пришел в себя среди ночи. Поначалу Гарри не понял, что его разбудило, но затем услышал какой-то шум. Он тут же моментально соскочил с кровати, благо забыл не нашел в себе сил раздеться, и прислушался. Шум шел из коридора. Аккуратно подбираясь к двери, Гарри прислушался, но ничего различить не мог. За дверью практически не разговаривали. Шум шел не от его двери. Шум шел со стороны предполагаемых покоев Малфоя. Гарри перепрыгнул через кровать и рванул в сторону ванной комнаты. Ванная пролетела довольно быстро – в одну секунду он оказался в таких же покоях, как у себя, только зеркальных. Он бросил взгляд на дверь – на той явно стояли защитные заклинания по умолчанию. Гарри прикинул парочку из них – ему случалось взламывать пару школьных дверей, но эти были зачарованы после серьезной битвы, а, значит, были чуть сильнее обычных. Гарри решил, что еще минуту или две дверь продержится. Он мог бы выступить против тех, кто ломится в чужие спальни по ночам. Мог бы ответить Рону, как ему хочется, силой. Но опускаться до чужого уровня Гарри не хотелось. Да и к тому же, он действительно обретет много проблем, если встанет в позу защиты именно этих покоев. Ему было плевать, кто и что может сказать, для него ситуация выглядела естественно, но, пообщавшись с Регулусом достаточное количество времени, Гарри признал, что большинство людей обожает переворачивать слова так, как им это нужно. И так, как не нужно ему, Гарри. Он совершенно не хотел, чтобы в его и без того сложные взаимоотношения с Малфоем лез весь Хогвартс. Пришлось подкрепить дверь парой несложных заклинаний. Он подвинул палочкой кресло, и то с ужасным шумом встало на пути двери. Весь этот шум, удивительно, совершенно не мешал Малфою спать. Гарри нашел его в состоянии, которое сложно было назвать сном. Краем глаза он обнаружил несколько склянок из-под зелий на тумбочке рядом с кроватью, из-за которых, видимо, Малфой не просыпался. Гарри потряс его за плечо. Тот совершенно никак не отреагировал. Гарри пришлось стаскивать его с кровати на себе, благо веса в нем было немного. Он перекинул руку Малфоя через плечо и с некоторым усилием приподнял. - Какого хрена, - отозвался Малфой сквозь явно глубокую пелену сна, навеянного зельями. - Малоприятного, - крайне недовольный таким способом проводить ночь, отозвался Гарри. Он впихнул Малфоя через узкую дверь ванной комнаты, после чего вернул кресло и кровать в изначальные состояния, словно Малфоя здесь и не было, после чего запечатал дверь ванной. Ему пришлось вновь потащить Малфоя за руку – тот сполз вдоль стены и продолжал спать сидя, абсолютно не реагируя на ситуацию. Наконец он оставил бессознательное тело Малфоя на собственной кровати и вернулся в душевую. Хотел Гарри этого или нет, но противостояние с кем-то сделало его снова живым. Он не задавал себе никаких лишних вопросов, готов был драться просто ради драки и от этого получил мощный заряд энергии. Он накинул мантию-невидимку и замер в ванной просто для того, чтобы подтвердить личность врывавшегося. Дверь наконец треснула и издала ужасный грохот, провалившись внутрь покоев. За стеной ходили и явственно все переворачивали, но при этом не было ни единого звука разговоров или смеха. Все было поразительно тихо, если не считать разгрома. Дверь в ванной слегка шевельнулась. Гарри размял пальцы, сжимавшие палочку. Он не был удивлен, увидев Рона Уизли. Он был удивлен выражением его лица. Если бы он не знал Рона, то подумал бы, что это лицо человека, идущего на убийство.