***
Дерево Рафики. В последнее время для Фули это место стало совершенно обычным для посещения. С тех пор, как принц впал в депрессию, гепардица часто наведывалась к мандрилу за очередным советом. Возможно, не все из них оказывались полезными, однако лев всё же вернулся в нормальное состояние. И какими бы жестокими ни были методы королевского маджузи, они определённо давали свои плоды. — Рафики, вы здесь? — громко спросила пятнистая, не обнаружив на дереве его обитателя. Тот, услышав знакомый голос, как обычно спустился откуда-то сверху. — А, Фули, это снова ты, — спокойно и без удивления поприветствовал он гостью. — Пришла ко мне за очередным советом, значит? — строго спросил он, глядя в глаза своей собеседницы. — И как вы только об этом догадались! — в шутку съязвила она, закатывая глаза. Однако, увидев недовольство на лице Рафики, прогнала прочь свой весёлый настрой и приняла серьёзный вид, как и подобает при общении с королевским советником. — Простите. Да, я снова пришла к вам за советом. — Слушай, Фули… — мандрил тяжело вздохнул и на некоторое время замолчал, стараясь подобрать нужные слова. — Я всё понимаю, но ты и сама должна осознавать, что сейчас всем нам не до проблем с Кайоном… — Он пришёл в норму, — перебивает его гепардица, не желая дослушивать эту речь о тяжести судьбы прайда. — Умоляю вас, помогите мне в последний раз, и больше я ни о чём вас не попрошу. Рафики, замолчавший на некоторое время от удивления, сильно задумался над текущим положением дел. То, что Кайон вернулся к нормальной жизни, определённо положительно скажется на текущем моральном состоянии его близких и родных, а значит есть шанс, что они спокойнее отнесутся к дальнейшим возможным поворотам судьбы. — Значит, теперь с ним всё в порядке, — облегчённо выдыхает мандрил, освобождая себя от очередного груза на душе. — Но если это так, то почему ты пришла ко мне? И какой совет ты хочешь у меня получить? — С ним всё в порядке… пока что, — повторяет Фули слова маджузи, а затем поправляет его. — Пока с ним его друзья, родные и близкие, пока они рады его возвращению и окружают его вниманием и заботой, с ним точно всё будет хорошо. Но… надолго ли это? — Что ты имеешь в виду? — подозрительно спрашивает Рафики, хоть и знает ответ на свой вопрос. — Киара, — следует короткий и строгий ответ. Пятнистая с грустью опускает голову, собираясь с мыслями, а затем, с небольшой дрожью в голосе, продолжает этот разговор. — Я понимаю, что скоро всем будет не до Кайона. Киара будущее этого прайда, а не он, и, как мы знаем, у неё вот-вот начинается новый период жизни. А потому, я уверена, совсем скоро все те, кто сейчас крутится возле Кайона, переключатся на его сестру. — Фули… — замечая состояние собеседницы, Рафики пытается её успокоить, но та, словно не слыша своего имени, продолжает свою мысль. — Послушайте, я понимаю, что для прайда сейчас наступают тяжёлые времена, но ведь он снова останется совсем один. Вся эта радость вокруг него, забота о нём, прежние разговоры с семьёй и друзьями… совсем скоро он всё это потеряет. Я не хочу этого допустить, но понимаю, что это невозможно. — А с чего ты вообще решила, что для него это плохо? Недавно ты мне говорила, что Кайон, скорее всего, был бы рад, если бы к нему не приходили постоянно все подряд и не спрашивали тебя о его самочувствии. Теперь же ты мне сообщаешь, что, потеряв это внимание, он останется совсем один и, как ты думаешь, будет от этого страдать. Так в чём же разница? — Одно дело, когда зверь желает, чтобы его оставили в покое, и совсем другое, когда его оставляют в одиночестве, хотя он об этом и не просил. С этого дня всё поменялось, Рафики, я это чувствую и вижу изменения в своём льве. Он пережил тот случай на слоновьем кладбище, вернулся к нормальной жизни, и совсем скоро он этой нормальной жизни лишится. Не по своей воле, а потому что все родные и близкие попросту будут заняты решением куда более серьёзных проблем. — И всё же, у него по-прежнему есть ты, — справедливо замечает мандрил. — Как ты верно только что подметила, это твой лев. Он для тебя самый близкий зверь, а ты в свою очередь самый близкий зверь для него. Забота о нём и внимание к нему отныне лежат на тебе, и ты должна это понимать, Фули. — Я это понимаю, — вновь перебивает пятнистая собеседника, несколько раздражаясь встретившемуся непониманию с его стороны. — Именно поэтому я и пришла к вам за советом. Я не знаю, что мне нужно сделать, чтобы он не чувствовал себя одиноким. На него не действуют мои слова или поступки, и больше у меня нет никаких идей, как ему помочь. Рафики, выслушав речь Фули, снова серьёзно задумался. Даже если гепардица будет продолжать делать то же самое, что и раньше, какой от этого толк? Если раньше это едва ли помогало, то как это поможет теперь? Нет, разумеется, надо было что-то менять, но он же не ясновидящий и телепат, чтобы понимать, что именно нужно льву в данный момент. Он королевский советник, помогающий в политических делах, а не волшебник, преображающий чужие судьбы. И почему все требуют от него невозможного? Сложно что-то придумать в такой ситуации, но, думаю, всё же есть один вариант, — неуверенно высказывается Рафики, вызывая удивление у пятнистой. — Я не знаю, поможет это Кайону или нет, но попробуй побыть в его шкуре. Почувствуй то, что испытывает он. Возможно, только тогда ты сможешь что-то понять о его текущей непростой жизни. И если тебе удастся это сделать, между вами всё точно наладится. А если между вами всё будет в порядке, то никто другой ему уже и не будет нужен вовсе. Ты ему заменишь всех остальных. — Я не уверена, что у меня получится побыть в его шкуре… — Фули на несколько секунд погрузилась в воспоминания, а затем, придя в себя, нервно сглотнула. — Но, видимо, других вариантов у меня всё же нет. Вы думаете, это может сработать? — Не попробуешь, не узнаешь. Во всяком случае, других идей у меня нет. Так что тебе остаётся лишь довериться собственной интуиции и надеяться, что она тебя не подведёт. — Хорошо, — удручённо говорит пятнистая, понимая, через что ей придётся пройти. — Я постараюсь. Спасибо за совет… я, пожалуй, пойду. — Фули! — кричит Рафики вслед поспешно уходящей гепардице. — Судьба Кайона уже предопределена. Он сыграл свою роль в этой истории… — мандрил замялся, увидев на себя гневный взгляд. — Надеюсь, ты уже смирилась с неизбежным? — Нет, и никогда не смирюсь, — грубо отвечает пятнистая, явно не желая слышать подобные слова. — Он долго не протянет, и ты прекрасно это понимаешь, — продолжает выводить её из себя маджузи. — Хочешь ты этого или нет, но Кайон скоро умрёт, — ставит он её перед фактом. — Я знаю, — отрешённо отвечает Фули, уже думая о будущем. — Я знаю, что скоро потеряю его. Я всегда обещала ему быть с ним до последнего вздоха, и он обещал то же самое и мне. И мы сдержим наши обещания, — гепардица задумалась на мгновение, а затем, опомнившись, поспешила закончить этот разговор. — Простите, мне пора идти. Ещё раз спасибо. Больше я вас не потревожу. Оставшись наедине с собой, Рафики некоторое время не мог чувствовать себя спокойно. Даже для того, кто не особо волнуется за чужие чувства и эмоции, это было слишком жестоко. Но именно так и надо было поступить и именно такие слова надо было сказать. Только в таком случае только что произошедший разговор приобретал нужный смысл. Он сделал Фули больно. Задел за живое, за личное, за самое близкое сердцу. К сожалению, этот факт рано или поздно пришлось бы принять. Всё же, лучше подготовиться заранее и принять неизбежное, чем слепо верить в чудо. Ведь Рафики знает, каково это, неожиданно потерять близкого зверя, которого ты знал почти всю жизнь. Рафики помнит ту боль, которую принесла ему весть о неожиданной смерти Муфасы.***
Фули была зла. Как будто она сама не знает, что Кайона скоро не станет! Зачем же вот так прямо напоминать ей об этом?! Рафики всё делает как обычно, ему плевать, заденет он кого-нибудь своими словами и действиями или нет. Главное ведь вывалить всю информацию, а дальше сама разбирайся, что тебе с ней делать. Каким бы он там мудрецом ни был, манеры общения у него определённо отсутствуют. Мир несправедлив. Этот факт сложно оспорить. Лучшие уходят первыми, а такие сволочи, как те, что напали на неё с Кайоном, будут жить ещё очень долго, совершенно не беспокоясь о содеянном. На войне ведь все средства хороши, что уж тут сказать! И где тут справедливость? Фули была готова сорваться на любого, кто ей сейчас только мог встретиться. Кайон сыграл свою роль в этой истории. Да почему он вообще должен играть какую-то роль? Почему у него нет возможности прожить обычную счастливую полную жизнь, без всяких приключений, заканчивающихся трагическим исходом? Почему он должен следовать этой жестокой судьбе? Потому что он сам выбрал такой путь. Принял ту силу, что была ему дарована, принял те обязанности, что пали на него ещё в детстве. Наконец, он принял эту полную опасностей жизнь. А Фули выбрала его. Глупо предполагать, что бы было, если бы Кайон не встал на эту тропу. Это была бы уже совсем другая жизнь. Более спокойная для самого льва, менее спокойная для земель прайда. И всё же, на эту тему не было смысла рассуждать. Всё произошло так, как должно было произойти. Судьба? Неудачное стечение обстоятельств? Это уже не важно. Прошлого не изменить, а будущее уже известно. Не из любой жизненной ситуации есть выход. И эта ситуация как раз одна из таких. Но Фули не может с этим просто смириться. Не может закрыть глаза на несправедливость этого мира и жестокие шутки судьбы. Понимает всю безвыходность ситуации, но всё равно продолжает бороться. Для неё не важно знать тот день, когда её любимого не станет. Она просто не хочет и не может об этом думать. Ведь если примет истину и сдастся… так и с ума сойти можно. Поэтому Фули сделала такой выбор. Жить как обычно и не думать о будущем. Почувствовать сильную боль один раз, а не распределять её на всю оставшуюся жизнь. Наверняка, Кайон и сам бы думал так же. За всё то время, что она с ним провела, ей стала ясна одна простая истина. Ни один зверь не захотел бы, даже зная итог своей жизни, видеть безрадостных родных и близких возле себя. Кайон всегда был таким. Замыкался в себе и думал о будущем, но никогда не хотел, чтобы о его будущем думали другие. Никогда не хотел, чтобы его проблемы решал кто-то другой. Не хотел, чтобы его жизнь принадлежала кому-то ещё помимо него самого. Фули всегда это понимала и принимала. Давала льву возможность жить так, как хочет он, и их обоих это устраивало. И даже если между ними и возникали конфликты или недопонимание, они всегда могли обсудить текущую проблему и решить её. Теперь же такой возможности нет. Ей хочется понимать, что её самому близкому зверю нужно от неё услышать, увидеть или почувствовать. Ей хочется жить с ним так же и дальше, не задумываясь о неизбежном будущем. Она, как и Кайон, хочет самого обычного счастья. Но не будет счастья там, где двое не могут найти общий язык. Не будет спокойствия и благополучия в том месте, где двое, не важно по какой причине, не могут разрешить свои конфликты или проблемы. И теперь Фули готова пойти на что угодно, лишь бы последние дни её льва были наполнены лишь положительными эмоциями. Отныне только она способна повлиять на его самочувствие и настроение. И раз уж существует возможность действительно помочь Кайону, гепардица ни за что в жизни не упустит этот шанс. Но сначала нужно многому научиться…***
Фули прекрасно знает, что такое одиночество. Она была одинока ещё в раннем детстве, но никогда не страдала от этого, а порой и вовсе раздражалась, чувствуя повышенное внимание со стороны друзей. Так продолжалось очень долгое время… до того самого случая. Одной ночью мир вокруг неё стал играть в других красках. Влюбилась. Для Фули этот факт звучал словно приговор. Её привычному одиночеству придёт конец, и только от этой мысли уже становилось не по себе. Можно быть счастливым, не имея рядом с собой никого, и чувствовать себя одиноким, находясь в толпе. Гепардица прекрасно сочетала оба варианта и никогда не жалела об этом. Она и подозревать не могла, что в один момент её жизнь кардинально изменится. Но всё же это случилось, и от этого уже нельзя было убежать. Кайон. Он стал занимать почти все мысли пятнистой. Фули не знала, отчего она стала чувствовать что-то необычное к тогда ещё такому маленькому львёнку. Просто не знала, чем объяснить своё желание быть к нему ближе, чем другие. Быть ему лучшим другом? Нет, это чувство было куда более сильным. Ей словно хотелось чувствовать его взгляд на себе, видеть его улыбки в свою сторону и слышать его похвалу, когда она в очередной раз хорошо себя проявила при защите земель прайда. И Кайон будто бы видел её насквозь. Фули, ещё не подозревая о взаимности своих чувств, готова была поклясться — он умеет читать мысли. Иначе она никак не могла объяснить совершенно иное поведение львёнка. Пятнистая ловила на себе каждый его взгляд, вслушивалась в каждое слово, сказанное в её адрес. Ей казалось, будто предмет её симпатий стал намного ближе к ней, чем раньше. А может, она сама, не отдавая себе отчёта, старалась оказаться ближе к нему? И в один момент всё стало на свои места. Фули очень хорошо скрывала свои чувства, а Кайон… делал это откровенно плохо. Она не страдала бессонницей, но иногда всё же уличала львёнка, покидающего пещеру хранителей. Видела его волнение и беспокойство, видела его усталость и словно чувствовала, что происходит у того на душе. Совсем недавно она чувствовала то же самое. Но только стоило гепардице это понять — внутри что-то сломалось. Значит, Кайон тоже испытывает к кому-то тёплые чувства. Опоздала. Не решилась признаться, хотя не раз хотела это сделать. Да и кому бы стало легче от этого признания? Они не могут быть вместе, таковы законы природы. По итогу, она наверняка бы осталась с разбитым сердцем, получив очевидный отказ. Узнала бы ту же самую правду, только намного раньше. Казалось бы, на что тут вообще можно надеяться? Со дня на день Кайон наверняка разберётся в своих чувствах, а ещё через несколько дней для всех станет неожиданной новостью, что у него появилась… подружка. А Фули останется одна, отдалившись от львёнка, и вернётся к прежнему образу жизни. Только о спокойствии и счастье можно будет забыть. В душе останется лишь пустота, которую ничем нельзя будет заполнить, а одиночество станет вызывать лишь тоску. А Кайон всё не действовал. Его ночные похождения не прекращались, а уже заметная усталость на обходах не давала Фули покоя. Если бы она только могла понять, что у него на душе. Наверное, только она замечала все эти детали и изменения в львёнке, но даже этого ей не хватало, чтобы сделать хоть какие-то новые выводы. Но и продолжать якобы не замечать изменения в принце и никак на них не реагировать пятнистая больше не могла. Ей нужно было с ним поговорить и узнать всю правду. Терять ей всё равно уже было нечего. И Фули решилась. Дождалась, пока Кайон почти бесшумно покинет пещеру хранителей, а затем, подождав некоторое время, осторожно последовала за ним. Лев не делал ничего необычного. Просто лежал в траве у реки и смотрел на небо, явно о чём-то размышляя. Лучшей возможности поговорить по душам и не нашлось бы, а потому пятнистая не стала долго думать. Она узнает всю правду, здесь и сейчас. Правда никогда не бывает лёгкой. Фули прекрасно понимала, на что идёт, и как она себя будет чувствовать после этого разговора. Но ей нужно было дать Кайону выговориться и помочь принять верное решение, иначе какой из неё хороший друг? К тому же, рано или поздно на землях прайда могут возникнуть куда более серьёзные проблемы, чем те, которые появляются сейчас. И если лидер гвардии будет в не лучшей форме… кто знает, чем закончатся попытки разрешить эти проблемы. Поэтому гепардице нужно было смириться с той правдой, что будет ею услышана, и просто идти дальше. В конце концов, они всё равно останутся друзьями. Но правда оказалась вовсе не такой, какой её ожидала услышать Фули. Сперва она не поверила собственным ушам, но, всё же осознав происходящее, уже не могла сдержать эмоции. Всё это время она накручивала себя далеко не хорошими мыслями, боялась узнать правду и тем самым оттягивала этот разговор, не догадываясь, что Кайон делал абсолютно то же самое. Ей, как и лидеру гвардии, немного не хватило чуткости, интуиции и смелости проявить свои чувства. Им обоим не хватило немного взаимопонимания. Теперь Фули понимает, тогда они каждый день тянулись друг к другу, но всё никак не могли дотянуться. Не хватало буквально одного шага, одного правильно взгляда или одного правильного разговора. Между ними была пропасть, которую каждый из них хотел преодолеть, но никак не мог это сделать. Однако тогда между ними всё-таки всё разрешилось. Фули больше не чувствовала себя одинокой, а потому нужно было привыкать к новому образу жизни. Едва потускневший мир вновь стал таким же ярким, как в первые дни её влюблённости. С каждым новым днём гепардица всё сильнее удивлялась тому, как она могла получать удовольствие от одиночества, и всё сильнее отвергала прежнюю себя, стараясь жить по-новому. Любовь меняет зверей, что тут сказать.***
И сейчас Фули предстояло вновь окунуться в то, от чего она всё это время так старательно убегала. Она думала, что прекрасно понимает, что такое одиночество, ведь немалую часть детства она была одна. Но даже этих знаний не хватало для того, чтобы понять нынешние чувства и мысли Кайона, а потому у гепардицы остался лишь один путь. Она должна поставить себя на его место. Должна увидеть и услышать этот мир таким, каким его видит и слышит её лев. Должна почувствовать то, что чувствует он. И Фули знает лишь один способ этого достичь. Она снова должна остаться одна. К счастью, обстоятельства позволяли ей это сделать. Вряд ли кто-то вообще заметит её отсутствие, кроме самого Кайона. Да и тому будет не до мыслей о ней, когда вокруг него столько желающих пообщаться и хорошо провести время. А раз никто не будет о ней волноваться, то и отстраняться от всех будет не особо нужно. Достаточно лишь держаться на расстоянии и не идти ни с кем на контакт. Всего лишь молча наблюдать. Смотреть, как все вокруг суетятся, делают какие-либо свои дела или просто веселятся. Смотреть и ничего при этом не делать. Занятие скучнее этого было сложно придумать, однако даже в нём можно было найти свои плюсы. Фули уже давно забыла, каково это, вести такой образ жизни. Быть в стороне от всех и беспокоиться лишь о себе. Смотреть на других и даже не думать об их проблемах, ведь они её не касаются. Наконец, просто вдыхать полной грудью и наслаждаться временем, проведённым наедине с собой. Охотиться в одиночку, бегать и веселиться в одиночку, наслаждаться природой и миром вокруг себя… в одиночку. Интересно, смогла бы она прожить так всю жизнь? Пятнистая задумывалась об этом. Кто знает, что было бы с ней, не собери Кайон такую странную компанию и не назови её львиной гвардией. Возможно, она бы так и осталась одна в этом мире, бесцельно проживала бы свою жизнь и не задумывалась о будущем. А, может быть, рано или поздно ей всё бы это надоело, и тогда что-то пришлось бы менять в своей жизни. А это было бы куда сложнее сделать без того, кто мог тебе подсказать нужный путь… Всё, что ни делается, то к лучшему. Такой ход мыслей, конечно же, уж слишком оптимистичен и, к сожалению, его можно применить далеко не ко всем значимым событиям в жизни, но… встреча с принцем и основание львиной гвардии — определённо лучшее из того, что случилось в жизни Фули. Она не жаловалась на одиночество, но почему-то, хоть и с тенью сомнения, быстро согласилась изменить свой образ жизни. Возможно, уже тогда гепардица понимала, что это изменение будет лучше для неё. Доверилась интуиции, слепой удаче, здравому смыслу. Просто захотела перемен и последовала зову сердца. И, что удивительно, ещё ни разу об этом не пожалела. Она стала такой только благодаря Кайону. Благодаря его вниманию, его мыслям вслух, его советам, упрёкам и замечаниям, пусть порой они и раздражали, его уверенности в себе, в ней самой и в друзьях, его целеустремлённости и его желанию сделать этот мир лучше и правильней. Благодаря ему Фули узнала, что такое семья, любовь, дружба и взаимовыручка, испытала желание заботиться не только о себе, но и о других, помогать и поддерживать их и вместе с ними решать их проблемы. Она перестала быть одиночкой. Само собой, так сразу измениться нельзя, и весь этот набор качеств гепардица приобретала постепенно и с немалыми промежутками времени. И всё это произошло с ней только потому, что один маленький львёнок поверил в неё, учил тому, что знал сам, и был к ней очень чуток и внимателен. И, пожалуй, на данный момент Фули интересовало лишь одно умение, которому научил её Кайон. Умение наблюдать. Пятнистая постоянно искренне поражалась тому, как он умеет видеть многих окружающих его зверей насквозь. Чувствовать их и понимать, что им нужно, и помогать им этого достичь. Такой уж у него непростой путь. Не только король должен быть мудрым, рассудительным и чутким. Таким же должен быть и тот, кто защищает земли прайда и сохраняет порядок на них. И именно поэтому Кайон тренировал в себе такое качество, как наблюдательность. Его статус лидера гвардии просто вынуждал его обучиться этому качеству. А раз уж ему всё же пришлось обучиться чему-то новому, то было бы неплохо научить этому и своих друзей. Со временем, пусть почти и незаметно, ему всё же удалось привить этот навык некоторым членам своим команды. Наблюдение за кем-либо сравнимо с охотой. Держаться на расстоянии, анализировать действия объекта наблюдения, предугадывать его возможные действия или поступки. Порой это представляет даже больший интерес, чем охота. Ведь на ней, как бы это ни было банально, стадо из жертв представляет собой единый организм, движимый природными инстинктами. Наблюдение же за несколькими разными зверьми было непростым, но достаточно увлекательным занятием. Каждый представлял из себя отдельную личность. У каждого были свои цели и способы их достижения, желания, мысли, манера общения и поведение по отношению к другим. Однако, как ни странно, это невозможно увидеть, самолично находясь в центре событий. Всё это время Фули была среди всех этих зверей, не имея возможности наблюдать за происходящим со стороны. А со стороны всё это зрелище выглядело, конечно, не очень привлекательно. Ей сложно было поставить себя на место Кайона. Первое время гепардице казалось, что в том внимании, что ей бы оказывали, случись с ней что-то подобное, не было бы ничего плохого. Когда жизнь висит на волоске, хочется, чтобы близкие были рядом, как-то подбадривали и помогали, если им этого так хочется. Но Фули забыла, каково это, быть одной в этом мире. Когда замыкаешься сам в себе из-за случившегося, когда понимаешь, что жить отныне придётся совсем по-новому, когда все вокруг видят в тебе сломленного и подавленного зверя, лапы опускаются сами по себе. Наверное, это нормальная реакция, когда твоя жизнь так стремительно переворачивается с ног на голову. И стоит ли вообще в таком случае дальше бороться с судьбой? Разумеется, стоит. На всё нужно время. На что-то его требуется меньше, а на что-то больше. Прийти в себя после тяжёлой травмы, как физической, так и душевной, одно из самых непростых и достаточно долгих по времени дел. И ни один зверь не смог бы вытащить Кайона из его печального состояния, кроме него самого. И дело вовсе не в его травме, не в причинах её получения и даже не в постоянно надоедающих со своими расспросами близких. Всё это время главная проблема заключалась в самом принце и в крайней уникальности его личности. Фули нужно было остаться наедине со своими мыслями на некоторое время, чтобы понять ещё одну и без того очевидную вещь — Кайон такой же одиночка. Он дружелюбен со всеми, постоянно со всеми общается и почти всё своё время проводит в компании друзей и родных. Однако самое важное, самое сокровенное всегда остаётся при нём. У него всегда есть мысли, которые он никогда никому не скажет. Пятнистая знает, даже ей лев не стал бы рассказывать всё, что происходит у него на душе. За столь длительное время совместной жизни Кайон ни разу не изменил своим принципам. Всё так же решал свои проблемы единолично, не желая вовлекать в них других. Во время обходов прислушивался к мыслям и советам друзей, но в итоге всё равно делал всё по-своему. И Фули, как и остальные, не сильно обращала внимание на такое поведение, ведь в результате оно не приводило к неприятным последствиям. И лишь рядом с ней лев мог забыть о своих проблемах и о своей истинной сути. Лишь рядом со своей любимой он мог остановить в своей голове этот бесконечный поток мыслей и по-настоящему расслабиться. И этого было вполне достаточно, чтобы в полной мере быть счастливым зверем. Но в решающий момент… Фули подвела его. Стала в его глазах таким же обычным зверем, как и все те, кто приходил к нему с очередными утешениями. А ведь всё могло бы сложиться по-другому, поставь она себя на его место и вспомни себя во времена одиночества. Ей всего лишь нужно было стать стеной, защищающей её льва от внешнего мира. Дать ему время разобраться в своих новых мыслях, чувствах и эмоциях. Дать ему время принять нового себя и понять, как жить дальше. А ещё ей совершенно точно не нужно было оказываться в числе тех раздражителей, что не дают ему покоя и нарушают его личное одиночество. Сглупила. Не сохранила холодную голову, когда это было так важно, а действовала, основываясь лишь на собственных эмоциях. Не собралась, не сконцентрировалась, не смогла быстро сориентироваться в экстренной ситуации, а потому в итоге лишь разочаровала своего любимого и доставила ему ещё большую головную боль. Но Кайон смог выбраться даже из такого положения. Даже в таких непростых условиях ему всё же удалось собрать свои мысли в кучу и принять для себя хоть какое-то решение. Скорее всего, именно поэтому он сейчас так дружелюбен со всеми и уже не так остро реагирует на внимание, оказываемое ему со стороны важных для него зверей. Старается показать, что с ним всё хорошо и он готов жить дальше? Но ведь себя не обманешь… Кайон изменился, этого нельзя было отрицать. Любое существенное событие в его жизни ведёт к необратимым последствиям, и потеря голоса не является исключением. Пусть он и старается казаться всем прежним, его внутреннее состояние от этого не меняется. Фули видит, как ему тяжело притворяться счастливым. Наблюдает за ним, затаившись неподалеку, когда он возвращается после очередного, казалось бы, прекрасного дня. Её льву удаётся скрывать свои чувства и эмоции от других, но когда он остаётся наедине с собой, о его внутреннем состоянии становится всё известно. И гепардица понимает — будь Кайон сейчас рядом с ней, она бы в упор не видела все эти проблемы, ведь он бы скрывал их от неё так же прекрасно и легко, как он скрывает их от других. Неужели даже она недостойна видеть его открытым, а не притворщиком? Фули сама виновата в таком отношении к себе. В его глазах она сейчас такая же, как и все остальные, так с чего бы ему полностью ей раскрываться? Если она не смогла увидеть то, что он притворяется, зачем ему быть при ней настоящим? И принца прекрасно можно понять. Держать всех в неведении куда проще, чем снова расстраивать их своими закидонами. С одной стороны может показаться, что Кайон хочет слишком многого. Хочет, чтобы все видели в нём прежнего льва, с которым ничего страшного не случилось, хочет, чтобы к нему относились так же, как и раньше, понимали его и не списывали со счетов, словно какого-то беспомощного. Он ещё многое мог сделать, но никто не сможет поверить в него так, как он бы того хотел. И не слишком ли многовато запросов для того, кто и слова сказать не может? Нет. Поставь себя каждый на его место, сразу бы осознал, каково это, лишиться чего-то настолько важного в своей жизни. Может быть, принц и правда хотел слишком многого, но ни один другой зверь не вёл бы себя в его положении как-то иначе. И если бы хоть кто-то понял эту не такую уж и сложную истину, жизнь льва моментально бы преобразилась. Фули понадобилось всего пару дней молчаливого одиночества и пристального наблюдения, чтобы осознать, где же она ошиблась в своём отношении к Кайону. Ей, так же как и её льву, всего лишь нужно было время, чтобы понять, что она делала не так. Теперь же, зная, что же именно пошло не так, гепардица могла всё исправить, помочь своему любимому и изменить его отношение к себе. И этим шансом она воспользуется сполна.***
Кайон чувствовал изменения, произошедшие в его любимой. Он не мог точно сказать, что в ней изменилось, и вообще объяснить самому себе, с чего он решил, что что-то поменялось. Лев просто это чувствовал. Возможно, потеряв голос, он стал лучше ощущать мир вокруг себя, и потому ему всё это казалось именно таким. В любом случае, это было не так важно. Фули стояла у входа в их пещеру. На её мордочке сложно было увидеть хоть какие-то эмоции. Пятнистая была ни радостной, ни опечаленной. Казалось, единственное, что лев сейчас мог увидеть в ней — спокойствие. Она молчала. Смотрела ему прямо в глаза и молчала. Не оправдывалась, почему её не было несколько дней, не объяснялась, почему оставила его на всех остальных и куда-то исчезла. Не интересовалась, как его самочувствие и как он провёл эти дни без неё. Она просто молчала. Кайон несколько удивился такому поведению. Пятнистая не выглядела отдохнувшей, но и уставшей её нельзя была назвать. Сейчас, скорее, её можно было назвать очень загадочной и странной, не в плохом смысле этого слова. В любом случае, вся эта ситуация выглядела очень необычной. Фули в нерешительности зашла внутрь. Заметив подозрительный и вместе с тем удивлённый взгляд льва, она слегка улыбнулась, разряжая тем самым обстановку. Принц в недоумении продолжал смотреть на приближающуюся к нему гепардицу, ожидая от той хоть каких-либо действий. Та, в свою очередь, не переставала наблюдать за реакцией своего льва. Наконец, пятнистая подошла к нему. Молча легла рядом, поворачиваясь спиной ко льву, и стала ждать, пока тот что-нибудь сделает. Она сделала первый шаг в этой молчаливой игре, если это вообще можно назвать игрой. Теперь его очередь. Кайон растерялся. Всё происходящее не казалось странным, ведь оно действительно было странным. Всё это поведение Фули сильно смущало его, и он не знал, что ему нужно делать в такой ситуации. Что вообще происходит? Это же не сон? Лев осторожно пододвинулся ближе. Медленно, словно боясь спугнуть, прижал к себе гепардицу и зарылся подбородком в её макушку. Не увидев никакой негативной реакции, принц спокойно выдохнул и наконец успокоился. Фули, почувствовав тепло своего льва, устроилась поудобнее в его объятиях. Однако, всё ещё чувствуя напряжение Кайона, решила всё же прояснить происходящее. — В последние дни я наблюдала за тобой, — шепчет она. — Теперь я знаю, что ты чувствовал всё это время. Её голос дрожал. Но эта дрожь была будто бы неестественной. Это была не та дрожь, когда ты чего-то боишься или из-за чего-то переживаешь и волнуешься. Эта дрожь была такой, словно ты забыл, как говорить. Не можешь говорить в одной громкости, будто бы разучился это делать, и стараешься в процессе разговора подобрать привычный для себя темп речи. Кайон вздрогнул, обдумав услышанное. Неужели… Фули молчала все те дни, пока её не было? Она наблюдала за ним, но при этом никогда не попадала в его поле зрения. Всё это было ради того, чтобы понять, что он чувствует? — Прости меня, — чуть слышно добавляет гепардица, и лев искренне не понимает, за что именно она извиняется, но решает не докапываться до правды любыми способами. Того, что было сказано, уже было достаточно. Всё это время самый дорогой для него зверь старался понять его чувства и эмоции. Жил его жизнью и ставил себя на его место, смотрел на всё со стороны и делал выводы. Фули сама захотела сделать всё это ради него, и это определённо заслуживало уважения и признания. Кайону очень сильно хочется ей поверить. Поверить, что она правда поняла, каково ему было жить после потери голоса, поняла, как для него было тяжело контактировать с остальными и слушать их утешительные речи. И вера эта была бы небезосновательной. Только сейчас принц понял, что же за изменения он почувствовал в тот момент, когда пятнистая появилась у входа в пещеру после стольких дней отсутствия. Всё это время она была одна и молча наблюдала за ним. Пусть это время было не таким долгим, как в его случае, однако даже такой непродолжительный срок оставил на гепардице отпечаток. И холод отступил. Мышцы расслабились, а по всему телу стало распространяться тепло. Ещё утром лев мог только мечтать о том, чтобы его хоть кто-нибудь понял, и сейчас его мечты сбываются наяву. Фули молчит. Не потому, что ей тяжело или неудобно говорить и не потому, что ей всё равно ничего не ответят. Она молчит потому, что ей больше не обязательно что-либо говорить, чтобы понять своего льва. Не обязательно видеть его реакцию на свои слова, чтобы сделать очередной верный шаг. И только от этой мысли Кайон уже хочет назвать себя счастливым зверем. Она вернулась к нему. Приняла его новую жизнь и даже попробовала некоторое время жить так же, как живёт он. Поняла его чувства, эмоции и желания, и сделала всё для того, чтобы вернуть те тёплые отношения, что всегда были между ними. Фули сделала это для него одного. Почуяла неладное, когда на то даже не было никаких признаков, пожертвовала своим психическим и физическим состоянием и добилась того, чтобы он снова почувствовал себя счастливым. Кайон улыбнулся и ещё крепче прижал к себе любимую. Она и правда невероятная. Стоило признаться самому себе, что он не верил даже в неё. Не надеялся, что она сможет достичь такого невероятного результата. А она взяла и утёрла ему нос, доказав обратное. И теперь льву не надо будет притворяться, будто у него всё хорошо, ведь теперь у него и правда спокойно на душе. Он не мог говорить. Больше не мог сказать ни единого слова. Но это вовсе не мешало ему проявлять свои чувства как-то иначе. Немного отстранившись, принц опустил голову ниже и медленно потёрся щекой о шею гепардицы. Та, немного вздрогнув от неожиданных приятных ощущений, лишь тихо посмеялась. И этого было достаточно. В пещере было тихо. Но эта тишина была вовсе не угнетающей. Эта тишина была той восстановленной идиллией, что была нарушена с тех самых пор, как Кайон потерял голос. И лев искренне надеется и очень сильно верит — идиллия между ним и Фули уже никогда не будет нарушена. А пока что им обоим стоит поспать и набраться сил, ведь последние дни вымотали их обоих…***
Наступил новый день. Открыв глаза, пятнистая обнаружила, что из них двоих она проснулась первой. Выбравшись из объятий своего льва, Фули встала с прохладного пола пещеры и развернулась к ещё спящему Кайону. Отчего-то ей захотелось понаблюдать за тем, как он спит. Принц был спокоен. Гепардица была уверена, так крепко лев не спал уже давно. Вчерашний вечер был просто великолепным, и, кажется, у неё всё же получилось всё исправить. И уже от этой мысли на душе становилось тепло. Теперь всё точно будет хорошо. Решив не дожидаться пробуждения Кайона, Фули поспешила разбудить его сама. Тот поначалу отмахнулся лапой, но, почувствовав трение о свою шею, всё же открыл глаза. Лев неохотно встал, широко зевнул и недовольно взглянул на виновника своего пробуждения. Однако, увидев игривое настроение гепардицы, быстро смягчился. — Если бы я тебя не разбудила, ты бы так до обеда проспал! — оправдывается она. — Пойдёшь со мной на охоту? Хотя… зачем я спрашиваю, конечно же пойдёшь! Это звучало как-то самоуверенно. С чего она вообще решила, что он так просто согласится пойти с ней на охоту? Может, ему весь день хочется валяться в пещере, а не идти куда-то просто потому, что ему предложили поохотиться. — Давай так, если догонишь меня до того, как мы доберёмся до места охоты, я тебя после неё очень хорошо награжу… сам знаешь чем, — хитро улыбнулась Фули и приблизилась к Кайону. — Но учти, я поддаваться не буду, так что если не выложишься на полную, то и награду не получишь, — прошептала она ему на ухо, а затем, отстранившись, развернулась, махнув хвостом перед носом своего льва, и, гордясь собой, зашагала к выходу из пещеры. Так вот оно в чём дело! И как он может отказаться от такого заманчивого предложения? Да, хитрости его любимой точно не занимать. Да и шантажировать она его может достаточно неплохо. Что ж, раз события развиваются таким образом, он просто не может не согласиться. К тому же, Фули не такая глупая, чтобы жертвовать весьма приятным времяпрепровождением ради какой-то там и без того очевидной победы, поэтому последние её слова не имеют никакого смысла. И всё же, лучше и правда выложиться на полную, чтобы не обидеть её. Не стоит халтурить и пользоваться своим положением. Определённо, этот день обещает быть прекрасным. Пусть Кайона и разбудили раньше того времени, когда он планировал проснуться, он чувствует себя выспавшимся и отдохнувшим. И, пожалуй, этому нет смысла удивляться, ведь лев прекрасно понимает, благодаря кому этим утром он ощущает себя в таком хорошем настроении. Фули, неожиданно показав себя в новом свете, вновь резко меняет его жизнь в лучшую сторону. Принц уверен, за этим днём последуют и другие, не менее хорошие, ведь рядом теперь всегда будет та, кто поймёт его без всяких слов. Она справится, и в этом больше нет никаких сомнений. С этого дня всё точно наладится. С этого дня Кайон снова будет чувствовать себя счастливым зверем. А Фули будет ограждать его от всех проблем и изо всех сил стараться сделать так, чтобы её любимый лев забыл о таком болезненном прошлом. И совсем скоро ей придётся очень сильно постараться, чтобы это самое прошлое так и не вернулось, вновь больно ударяя по самому дорогому для неё зверю…