Цугцванг. Два королевства

*** Думать, что все закончено с уходом короля было искренне глупо с его стороны. Когда Хаука вывели и связали за спиной руки, маркиз окатил его испепеляющим взглядом. И без слов становилось понятно, что он ему не благоволил и был готов, как Сибилла — загнать в него тысячу стрел разом. — Вы хотя бы понимаете, какую честь оказал вам король? — прошипел он, когда Хаука доставили в его новую спальню. Кровать, сундук и стол со стулом у окна. Никаких гобеленов, картин или позолоченных люстр — просто и аскетично. На толстой дубовой двери с внешней стороны находился засов, а с внутренней замок, но вряд ли кто-то дал бы ему ключ. — Честь? — уточнил Хаук, оглядываясь. — Честь остаться при дворе, еще и пройти обучение! — Когда маркиз злился, его мимика выдавала истинный возраст. — Я не гость, а пленник в этом замке. И по своей воле не стал бы добиваться от короля никаких почестей. — Если бы вы были пленником, вас бы отправили в темницу кормить крыс. Запомните это, и не окажитесь там, — маркиз раздраженно взмахнул рукой, украшенной веером рюш. — Каждый год больше десяти дюжин юных альф, сыновей самых родовитых иосмерийских семей, посылают ко двору, и лишь половина из них имеет возможность служить королю после прохождения обучения! Это огромная честь! Хаук фыркнул. — Хотите сказать, омеги сами отдают своих сыновей, чтобы они валялись у ног короля и дразнили его шаловливыми ручонками?! Как какие-то шлюхи? Маркиз дал ему крепкую пощечину. — Не смейте чернить других, посмотрите на себя! В вас течет иосмерийская кровь, а вы… Выглядите, как варвар! Ваш рост, эти вульгарные груды мышц и запах! Неприлично так разить во все стороны в присутствии цивилизованного общества, есть же специальные лосьоны и крема… — Маркиз, казалось, еще немного и взорвется от возмущения. — Мы ведь не дикари какие-то! Хаук никогда и не думал, что кто-то будет скрадывать природный запах собственного тела. Но, видимо, при дворе для этого имелись свои предписания. — Вы развяжете мне руки? — с надеждой спросил Хаук. На что маркиз только отмахнулся и вышел из комнаты, но надолго его в одиночестве не оставили. Пришел слуга с набором для стрижки и пригласил его сесть на стул. Хаук не стал возражать, в конце концов, волосы постоянно лезли в глаза, у него даже не было в распоряжении рук, чтобы убрать их за уши. Слуга выполнял свою работу молча, не задавая вопросов и не отвечая на них. Когда он закончил, то приставил к лицу маленькое зеркальце полюбоваться на результат. Ему выбрили виски и затылок, оголив старый шрам, когда кинжалом Риг едва не отсек Хауку ухо. Это был постановочный бой, но оружие у них было настоящее. Отец тогда пришел в восторг от лихого проворства своего наследника и мягко пожурил младшего сына за невнимательность. Лишь они оба знали, что Риг сделал это нарочно. «Никто бы и не заметил, что у тебя нет уха, братец, — шутил Риг потом, а затем в очередной раз прошелся по его росту: — Мало кто может быть с тобой на уровне!» Хаук никогда не придавал значение таким мелочам, как модная стрижка или красивая одежда, главное, удобство. В тхиенских обучающих лагерях воины Гудреда Адельстайна стригли друг друга ножом. О каком тщеславии вообще могла идти речь? Они скопом купались в ручье, а не в приготовленной слугами ванне, и варили кашу на костре, добавляя в нее только то мясо, что поймали и ошкурили сами. Дородный Гудред вырвал бы себе клок волос из бороды и зашелся хохотом, услышав о лосьонах и специальных кремах для альф. Маркиз же недовольно поджал губы, увидев эту отметину, когда явился вечером с охраной и канделябром, хоть немного разгоняющим сумрак. — Вынужден признать, даже стрижка не избавила вас от тхиенского налета. Хаук взглянул на охранниц, но они практически не обращали на него внимания. Не было разглядываний или какого-то излишнего интереса, лица у них напоминали камень. Настоящие иосмерийки. — Эта комната теперь моя камера? — спросил он. — У всех альф, размещенных в замке, схожие покои, вам что-то не нравится? — Маркиз был сама невозмутимость, подошел, срезал веревку с давно онемевших рук, а затем приказал: — Разденьтесь. Хауку показалось, что он ослышался. Охранницы тоже и бровью не повели. — Что? — Я сказал: разденьтесь, Арнбранд. Хаук не спешил выполнять приказ. — Разве вы еще что-то не видели, маркиз? — пошутил он, растирая запястья. — Ваше Сиятельство… — Что? — Я ранее говорил, как предпочитаю, чтобы ко мне обращались. Ваше Сиятельство. — Простите, Ваше Сиятельство, зачем мне раздеваться? Маркиз подошел к постели и присел на край, соединив ладони в районе живота. Он казался крайне спокойным и умиротворенным. — Потому, Арнбранд, что я так вам приказал. Выполняйте. — Нет, — отчеканил Хаук, скрещивая руки на груди. — Не вижу резона, зачем мне в присутствии вас или этих бестий скидывать штаны. Разве что кто-то из них тоже захочет мне показать нечто интересное? Женщины пропустили оскорбление мимо ушей. — Вопиющая дерзость, — подытожил маркиз, а затем вскинул руку и щелкнул пальцами, как это уже было ранее. Охранницы достали мечи в мгновение ока и окружили его. — Я вас не боюсь, — сообщил Хаук, открыто глядя на них. — Если бы я хотел жить пресмыкаясь, как все вы, я бы выполнял ваши дурацкие приказы. Но мне это не нужно. Можете меня убить. — В память об вашем родителе, принце Валентине, я бы просил не вынуждать меня принимать против вас весомые меры. — К чему все эти разговоры? Я не буду вам подчиняться, маркиз. Я не буду подчиняться вашему королю. Я сам по себе на этой земле. — Что же, тогда мне придется донести королю, что вы наплевали на договор, касаемый ваших воинов. И все закончится тем, что вас будут сечь, пока вы не потеряете сознание, а затем поместят в одно устройство… «Каратель варваров», может вы слышали о нем? — Вы не посмеете! — Вы будете достаточно инертны и измучены, чтобы мы смогли вас засунуть в устройство и пристегнуть все ремни. Но вряд ли будете довольны потом… Хаук знал об этом устройстве. Это была импровизированная клетка из тонких прутьев, изогнутая по форме коленопреклоненного альфы, особое внимание в которой отдавалось фиксации головы наказуемого, строго напротив изощренно выполненной капы, предназначенной для того, чтобы челюсти невозможно было сомкнуть. Каратели находились в обычных городских борделях, где за пару медяков его услугами мог воспользоваться любой желающий. Глотать в таком положении оказывалось крайне сложно, поэтому не редки были случаи удушения чужой спермой. Не самая приятная смерть. Даже рассказы о подобном наказании навевали ужас, и Хаук почувствовал, как его прошиб холодный пот. — Сделайте то, что я вас прошу, Арнбранд, да и дело с концом… — мягко попросил маркиз. — Мы ведь должны быть в одной команде? Чертовы иосмерийцы! И это их — альф — они зовут жестокими животными и варварами? Если не силой, они добивались своего изощренным шантажом, и Хаук уже не понимал, как далеко они смогут зайти в этой игре на подчинение. Заставят его лечь и выпятить задницу, чтобы маркиз Орно порезвился с ним? Никогда подобному не бывать! Хаук начал агрессивно скидывать с себя одежду, когда охранницы сделали шаг назад. Зачем беспокоиться о ее целостности? Сначала на пол полетел сюртук, после рубашка, затем туфли, отскакивая в разные стороны, бриджи и чулки, пока не предстал перед ними в одном белье. — Снимайте все, — уточнил маркиз. — До единой нитки. — Надеюсь, вы не думаете, Ваше… Сиятельство, что я покорно лягу и дам себя поиметь? — сквозь зубы прорычал Хаук, стягивая белье. — О, нет, Арнбранд, вы все не верно понимаете. Никто, а в особенности я, в трезвом уме и не взглянул бы на вас в том самом смысле… Как думаете, почему мы предпочитаем скопить и продавать пленников назад в Тхиен? Первая причина в том, что мы не привыкли к принуждению партнера к соитию, ну, а вторая и не менее важная упирается в то, что тхиенские альфы попросту для нас не привлекательны, — сообщил маркиз, разглядывая его словно скакуна на торгах. — Ох, если бы вы знали каких породистых иосмерийских альф поставляют к нашему двору! Они сами желают служить ради удовольствия омег. — Альф вроде Антуана? — не удержался Хаук. Перед глазами все еще стояло его униженное просящее ласки лицо. — Наш король — омега трезвого ума, и его фавориты несколько скучают по его ласке. Антуан — старший сын графа Акведука, самый расторопный мой ученик. По искусству минета у него были одни «превосходно». Маркиз кивнул на его вялый член в гуще волос. — Сделайте так, чтобы он встал, — последовал приказ. Хаук решил, что тот шутит, бросив осторожный взгляд на охранниц, но маркиз безжалостно уточнил: — Приласкайте его, я хочу увидеть вашу силу. — Вы серьезно? — возмутился Хаук. Впервые с юношеских лет ему захотелось прикрыться, хотя ранее он никогда не страдал ложной скромностью. — Да, и желательно, чтобы это произошло как можно скорее. У меня назначена встреча и я не хочу опоздать на нее. — Очередной практикум по искусству минета? — Вряд ли вы это умеете, Арнбранд, так что не шутите, — отрезал маркиз. — Иначе я подумаю о немедленных уроках для вас. И Хаук понял, что ступил на тонкий лед. Удовлетворять себя в присутствии посторонних, которые вызывали у него минимум приятных эмоций, оказалось занятием не из легких. Хаук не был особенно опытен в науках любви. Даже не имел гарема, хотя в его возрасте положено было завести, как минимум двух мужей или жен. Лет пять назад у него была одна сильная симпатия к младшей дочери Гудреда Адельстайна, но она подхватила воспаление легких, в одну особенно холодную зиму, и умерла. Были и омеги, которых пристраивали к воинским отрядам, да и деревенские женщины — из любителей острых ощущений, но все не то. Хаук любил секс, пусть никогда не был им излишне озабочен, как некоторые из альф, готовые и в дупло свой член засадить, лишь бы слить напряжение. Как королевский сын он не знал отбоя от предложений в наложники или мужья, но дома своего не имел и где содержать их не знал, потому постоянно отказывался. Риг же греб в свой гарем кандидатов лопатой и не стеснялся рассказывать, как пользует мужей из пленных иосмерийцев. Какие они дикие и неутомимые в постели, недаром их всепочитаемый отец клюнул на одного из таких, что даже ребенка заделал. Возможно, Риг хотел его поддеть, подозревая в симпатии к иосмерийцам, но Хауку было искренне плевать. Хаук прикрыл глаза и взял в руку член, подумалось о самом недавнем — сиськах Наннет Бижон, покачивающиеся под тонкой сорочкой, но следом ему пришел другой образ: Бастиль в красном плаще, встает с дивана, не отрывая взгляда от обнаженного Хаука и идет к нему. Приблизившись, он незаметно тянет носом, с наслаждением вдыхая его запах, а после кладет свою изнеженную руку на его ствол. У него искусные пальцы, приученные доставлять наслаждение себе, но в этот раз Бастиль просто не может отказать в ласке… Все тело обожгло огнем и яйца поджались к основанию, но маркиз резко остановил его: — Не спешите, Арнбранд! Закончите, когда мы уйдем. — Омега встал с насеста и подошел впритык, а затем опустился на корточки, пристально разглядывая его член. Хаук начал терять из-за этого обороты, уменьшаясь прямо на глазах. — Приласкайте еще, только не смейте кончить на меня! — приказал маркиз, задумчиво уставившись в его пах. — Стойте… Еще… Еще… Оголите головку! Да, вот так… Замрите. Хаук чувствовал себя ужасно во время этой сексуальной экзекуции. Несмотря на опасения маркиза, кончить ему не грозило, даже если бы обе охранницы обнажили свои груди для него. Маркиз на палец подобрал с кончика капельку смазки и понюхал. Крылья его острого носа глубоко втянулись и тут же взлетели. — Как часто вы освобождаетесь? — уточнил он. — Ваш ужасный запах следствие физической неудовлетворенности, что не есть хорошо для молодого альфы. Нужно немедленно это исправить. Как будто это было так просто! — И с кем же я должен удовлетворять свои потребности здесь? — поинтересовался Хаук, обводя присутствующих демонстративным взглядом. Но маркиз едва ли хоть немного смутился. — У вас есть кулак, я прикажу, чтобы подали лосьон. Вам нужно избавиться от этого напряжения. Я дам вам два дня, если вы не сделаете это сами, мне придется присутствовать и направлять вас. Давайте избавим нас обоих от этой повинности. — Вы приказываете мне мастурбировать? — не сдержал изумления Хаук, не зная, счесть себя оскорбленным или позабавленным. — Верно. Дюжины раз, думаю, будет достаточно. — Маркиз… Ваше Сиятельство, но ведь мне не четырнадцать!  — А сколько вам, кстати? — задумчиво поинтересовался маркиз. — Двадцать два! Маркиз выпрямился и отошел на два шага. — Самый расцвет вашей альфа силы, я прикажу почаще менять вам постель, Арнбранд, и не стесняйтесь, бывают вещи и похуже. — Какие? — Я могу прямо сейчас приказать вас связать, приставить слугу, и он будет делать это за вас. К утру, я думаю, вы выдохнетесь, а завтра я приду, и мы продолжим обучение, — маркиз пошел на выход. — Выбирать вам… — Здесь все дела решаются шантажом или запугиванием?! — рявкнул Хаук и тут же ощутил у бока меч охранницы. Лезвие в считанные секунды оцарапало кожу, по бедру медленно стекла капля крови. Но ее это только позабавило. — А вы испуганы, Арнбранд? — уточнил маркиз, подзывая из-за двери слугу и распоряжаясь насчет лосьона. — Нет! — Тогда до скорой встречи, — попрощался маркиз и вышел за дверь. Охранницы последовали за ним, как ни в чем не бывало. Спустя пару минут в комнату внесли лосьон, Хаук к тому времени даже не успел белье натянуть. Бутылочку поставили на стол и унеслись прочь.