Цугцванг. Два королевства

*** Маркиз Орно явился к нему на следующий день,А крайне недовольный происшествием с Антуаном. Даже рюши возмущенно трепетали, когда их хозяин источал раздражение. Хаук как раз валялся на кровати, читая очередную книгу и думая о том, чтобы тысячный раз передернуть. Тело требовало хоть каких-то нагрузок, каждой мышцей отзываясь на любое нарушение опостылевшего бездействия. Маркиз вошел без стука и встал напротив кровати, уперев в бок одну руку. Желваки у него на щеках заиграли, но глаза были скорее озабоченными, чем гневными. — Зачем вы унизили Антуана в присутствии других альф? Разве вы не понимаете, как ему важно верховодить?! — Я не унижал его, он сам бросил вызов, стоило мне появиться на площадке, — объяснился Хаук, понимая, что тот, скорее всего, дошел со своими жалобами к королю. — Как я мог не ответить? Маркиз закатил глаза и, обойдя сбоку постель, присел на край. — Король был очень раздражен тем, что вы низложили его фаворита, и избавился от него. А ведь я столько сил в него вложил! Это по меньшей мере неблагодарно с вашей стороны портить мою работу. И в вас даже не видно раскаяния! — Я не собираюсь поддаваться такому ничтожеству, как Антуан, даже ради вас. Да и давно ли вы ждете от меня подобного благородства? — возмутился Хаук, усаживаясь спиной к изголовью. Маркиз тяжело вздохнул, уставившись на свои руки. — Я слышал, вы завели себе друга? — холодно уточнил он. Хауку показалось, что тот сдерживает свои истинные эмоции. Что-то пошло не так, но что именно маркиз оставлял на откуп его догадливости. — Вовсе нет. — А от старшего сына герцога Оберона о вас поступают весьма лестные отзывы, будоража двор. Хотите сказать, вы не общались с Оливье? А знаете ли вы, Хаук, чей он любовник? — И не дожидаясь, продолжил: — Герцога Юдо! И только соврите, что вы не слышали о нем! Что вы делаете? И главное, зачем? Шарль Юдо был одним из самых прославленных и легендарных военачальников Иосмерии. Председатель Совета и один из доверенных лиц короля. В Тхиене его называли Герцог Выжженных Земель, когда тхиенцы нападали на поселение иосмерийцев, тот приказывал людям жечь урожай, лишь бы ничего не доставалось врагу. В бою Юдо был не менее жесток, иногда вместе со своими воинами, прохаживаясь по полю и добивая раненых противника. Ходили настоящие легенды о его владении мечом. — Оливье предложил сразиться, а затем мы немного побеседовали. Вот и все. Разве это можно счесть преступлением? Я не знал, чей он любовник. Он сказал лишь, что потерял своего омегу родами. — А имя герцога Оберона — другого члена Совета, вам ничего не подсказало? — Разве не вы сами сказали, что двор велик? Тем более, я не запоминаю имена иосмерийцев, — Хаук внезапно подумал, сколь хорошо был осведомлен его собеседник о всякого рода «узкой» информации и понял, что стоило бы сразу догадаться. Оливье понимал с кем говорил и о чем, примерялся к нему. Пора уже было привыкнуть, что в Хетханне ничто не делалось просто так. Маркиз не выдержал и схватил его за лицо, крепко сжимая пальцы на челюсти — впиваясь короткими ногтями в гладко выбритые щеки. Хаук ухватил его за руку ниже запястья, глядя в злые прищуренные глаза маркиза. — А надо бы! Вы хотя бы понимаете, на что способен Юдо? Да вы будете раздавлены в мгновение, стоит ему войти в эту комнату! — Чего ваш прославленный Юдо может захотеть от меня? — рыкнул Хаук, дернулся, но не смел навредить маркизу. — О, чего бы он ни захотел, Юдо это получит! — Маркиз разжал пальцы так же резко, как схватил и отвернулся к окну. — Оливье попросил за вас, теперь вы будете частым гостем на тренировочной площадке. Наслаждайтесь придворной жизнью альфы. Мне нет смысла и дальше учить вас, как искать покровителя. Он у вас уже есть… или скоро будет. Хаук ощутил беспокойство, но быстро переборол его. Казалось, маркиз попросту хочет его запугать. Но в ход теперь идут не угрозы отправить его в клетку. — Мы больше с вами не увидимся, Ваше Сиятельство? — Думаю, Шарль справится с этим лучше меня, — отрезал маркиз. — Уверен, что он знает намного больше пыток и наказаний, чем вы, — отшутился Хаук, радуясь тому, что его вынужденное одиночество будет прервано. — Если вы пораскинете мозгами, Хаук, то поймете, что самое ценное в вас — это кровь. Наследие принца Валентина, и если у короля Бастиля не будет детей нужного пола, то именно ваш ребенок — родись он омегой — займет иосмерийский трон. И вы я вижу это поняли, торгуя собой. — Но… — изумился Хаук. — Но… ведь это невозможно! Я — тхиенец и останусь им до последнего вдоха. Маркиз встал с постели и устремился к окну. — Это политика. И порой она жестока. Королю еще предстоит пожалеть, что он не отправил вас вслед за вашими воинами. — Каким образом Юдо получит моего ребенка, если при дворе фактическому отцовству не придают значения? — Хаук хотел, чтобы маркиз обернулся, но тот застыл как изваяние, разглядывая внутренний двор замка. — Оливье — пешка. Если Шарль захочет, то вскоре вы станете альфой рода Юдо. Но король этого не допустит… Нет… Он не даст такой козырь в руки Совету. — А что, если я не захочу? Маркиз вскинулся. — Да, кто вас спрашивать будет? Хаук, как вы не поймете, что здесь все не так, как в вашем захудалом Тхиене?! Здесь каждый — фигура на доске, а за ним стоит еще один, который двигает ее по клеткам! Король Бастиль долго выбарывал свою свободу перед Советом, ему было всего девятнадцать, когда они заставили его… Когда это произошло… Хаук непонимающе всмотрелся в его лицо, когда маркиз все-таки развернулся. — Вы говорите о ребенке? — Я говорю о той ране в душе, которая осталась у короля Бастиля, после смерти отца. И о том, что ему пришлось пройти затем. Возможно, они захотят проделать это снова, угрожая получить наследника с помощью вас… — Уголки губ маркиза опустились вниз. — Юдо — подлый мерзавец, как и старуха Соланж. — Я вам не верю! — Хаук встал с кровати и направился в другой конец комнаты — к столу, ему надоело чувствовать себя никчемным глупцом в череде интриг иосмерийского двора. Надоело вздрагивать от каждого шороха и думать о будущем, которого он вовсе не желал. — Ваше право, — кивнул маркиз. — Знаете, совсем недавно мой супруг сказал, что, возможно, у вас были собственные планы для того, чтобы попасть в этот плен, и я рассмеялся ему в лицо. Я считал вас глупым мальчишкой, но теперь понимаю, насколько был слеп. — Маркиз… — Что бы вы не сказали, это уже ничего не изменит. Вы ведь не откажетесь от поблажек, которые для вас выбил Оливье? — Откажусь ради чего? — огрызнулся Хаук. — Ради короля, который унизил меня и шантажом заставил лизать ему ноги? Или ради вас и ваших дурацких книг? Если Юдо предложит достаточно соблазнительную цену — мою свободу, возможно, я даже соглашусь его трахнуть… Думаю, Валентин бежал бы без оглядки, забыв про меня, если бы отец его отпустил. Также поступлю и я. Маркиз вскинул голову вверх, будто намеревался взлететь. Он и был похож на птицу со своим острым клювом и рюшами вместо перьев. Хаук даже начал испытывать к нему долю симпатии, несмотря на давление, которое маркиз оказывал ранее. Больше минуты продлилось молчание и в комнату украдкой заглянула охранница маркиза, окинув их холодным взглядом. Это была не Эдит и имени ее Хаук не знал. — Как бы вам не пожалеть, Хаук, о своих необдуманных словах, — предостерег маркиз со сталью в голосе, нарушая паузу. — Угрожаете? — Остерегаю. Маркиз уже знакомым жестом вскинул руку и щелкнул пальцами. В комнату моментально ворвались охранницы и Хаук, от резкого удара прикладом меча по затылку, повалился на пол. Сопротивление не имело смысла, чего бы он добился, уходя в защиту? У них было оружие, у него же лишь голый энтузиазм. Охранницы придавили Хаука к земле и буквально встали сверху, вдавливая каблуки сапог в спину, словно это была сырая земля, после дождя. — Думаю, Хауку стоит поразмышлять над собственным поведением. Привяжите его к кровати и не стесняйтесь затянуть веревки потуже. Вы же не будете противиться? Хаук не ответил. Все его внимание было сосредоточено на женщинах. Обида жгла изнутри, поскольку он думал, что маркиз больше не будет натравливать на него своих сук. На удивление, те даже смогли его поднять и забросить на матрас, после того как связали на полу, а затем до упора растянули руки и ноги к прикроватным столбикам. Кисти передавили так, что они занемели буквально за десять минут и Хаук едва не вывихнул себе запястье, пытаясь ослабить веревки. Маркиз не остался, чтобы досмотреть им же затеянный спектакль. И Хаук быстро понял, что чувство безопасности, временно завладевшее им, не имело под собой никакой основы.