Цугцванг. Два королевства

*** Они были братьями и звали их Шалот и Венсан Оверьон — лучшие бойцы герцогского отряда. Если верить короткому представлению. Знакомство с новым подопечным они начали с хозяйской прогулки по его комнате, осматривая все углы, и Хаук еле сдержал себя, чтобы не отступить к постели и ненароком не выдать спрятанную контрабанду. Юдо прислал их явно из намерения отомстить Хауку за отказ, перевернуть его желание вверх тормашками, а кто другой с этим справился бы лучше всего? Женщины вряд ли для таких дел годились. Шалот начал с того, что заглянул под кровать и матрас, выпростав простыню, а затем перебазировался к столу, где лежали дневники и аккуратно сложенные стопкой книги маркиза. Венсан в этот момент смотрел, что находится за ширмой. — А это что? — указал Шалот. Хаук не ответил. И тогда Шалот решил, взять дневники принца Валентина из общей стопки. — Не советую это трогать, если хотите, чтобы руки остались целы. — А кто же мне их повредит, тхиенский пленник, который скоро станет подстилкой герцога Юдо? — Мужем герцога, — спокойно поправил Хаук. — И напомню, если вы вдруг забыли — это именно омеги ложатся под альфу, чтобы завести с ними детей. Как ляжете и вы оба в один прекрасный день. Лицо Шалота исказила неприязненная гримаса, он дернулся к Хауку, чтобы ударить, но Венсан перерезал ему путь. — Не нужно! Остынь! — гаркнул он на брата. — Он этого хочет, как ты не видишь?! Хаук ласково улыбнулся, а затем подошел и забрал свитки. Было неприятно, что Шалот вообще захотел их коснуться своими настырными ручонками. — Если я правильно понимаю, вы теперь мне прислуживаете? Шалот скривился. — Поумерьте пыл, тхиенец, мы смотрим за вами, но служим мы герцогу Юдо и только по его велению тратим на вас свое время. У вас будет несколько часов для прогулки по замку, так что советую ими воспользоваться с толком, — расставил все на свои места Венсан. — Я могу идти куда захочу? — Герцог сказал, что вы можете пройтись на полигон и погулять немного по стене. — Это так щедро со стороны герцога, — с иронией заметил Хаук, снова натыкаясь на злой взгляд Шалота: — Хотите что-то сказать? — Да! — не удержался Шалот, намеренно обращаясь на «ты». — Ты позоришь имя своего иосмерийского отца, Арнбранд, ты, поднявший руку, на родную кровь! Ты убил слишком многих, чтобы сейчас чувствовать себя хорошо. — А скольких убили вы? Или хотите сказать, только Иосмериа понесла утраты? — Если бы Тхиен отступился от Ардо… — Тхиен никогда не отступался от Ардо — это была наша земля двести лет назад, ею она и останется. — Это не ваша земля, — отчеканил Шалот, словно от его слова зависел исход решающей битвы. — Уже давно не ваша. И тот сброд, который ваш народ называет армией, никогда не вернет его обратно. Я был там полгода назад и хочу сказать, что крепость стоит как никогда прочно. То, что ваши воины нападают на обозы с провиантом и пресной водой, приносит не больше вреда, чем укус пчелы корове. Хаук не стал продолжать этот бессмысленный спор, учитывая, что ему было плевать на мнение этого омеги. — Боюсь вас прервать, но я дорожу тем временем, которое мне предоставили для прогулки. И предпочту сначала подняться на стену, — указал он на дверь. — Не саданитесь головой, когда будете выходить из комнаты, Арнбранд, не то растеряете последние силы. — Это был Шалот. — По уровню развития, вы напоминаете мне моего старшего брата. — Но я, как и ваш тхиенский брат, на шаг впереди, — парировал он и направился к выходу, искренне довольный тем, видимо, что в своем понимании смог уложить его на лопатки. Как самонадеянно. Венсан был намного умнее, это читалось по его глазам. Да и выглядел он гораздо привлекательнее своего брата. Хаук рассматривал его с интересом, потому что с новыми знакомствами не ладилось. Хоть какая-то пища для ума, после круглосуточного заточения в четырех стенах. Омеги были физически развиты и явно в совершенстве владели мечом, который украшал кожаный пояс каждого из них. Оба носили модную при дворе стрижку, явно подражая Бастилю — их волосы опускались чуть ниже ушей и были сильно зачесаны назад, но в любой момент их можно было растрепать, лишая унылой строгости. Весь их облик говорил об уверенности в себе, внутренней силе и выносливости, вырабатываемой годами. Шалот хоть и был вспыльчив, но Венсан искупал это своей излишней выдержкой. Они уравновешивали друг друга и в бою, скорее всего, стояли спина к спине. Уже на выходе из главного строения им встретился дородный бета в сияюще-белом одеянии до пят, и омеги не просто поклонились ему, а встали на одно колено, склонив головы. Хаук замешкался и столкнулся с ним взглядом, но быстро поспешил избегнуть его изучающих глаз. Священнослужитель протянул братьям руку, унизанную перстнями, и они поцеловали ее. — Спасибо… Спасибо… Хаук неохотно присоединился к ритуалу, а когда бета ушел, вопросительно посмотрел на Венсана. — Кто это был? — Вашей непросвещенности можно позавидовать! — хмыкнул Шалот, отряхивая колени. — Главный священнослужитель — отец Бодуен, член Совета и духовник его Величества. По влиятельности он третий человек после короля и герцога Юдо. — Разве служители Дарующего беты? — удивился Хаук. — Обыкновенно нет, но отец Бодуен близок к королю, оттого ему и удалось завладеть таким высоким саном, — пояснил Венсан. И Шалот хмыкнул. — Если слухи окажутся верны, он завладеет еще и младшеньким Оберона. Уже идут переговоры. — Жулем? — удивился Хаук. — Да, он прехорошенький, верно, Венсан? — пихнул брата локтем Шалот. — Заткнись, — шикнул тот. — Герцог Оберон хотел, чтобы король его выбрал, — зачем-то сказал Хаук, хотя это и не имело особого значения. — Жуль для короля недостаточно стервозен. Вы ведь приложили руку к падению Антуана? Видели его, — разговорился Шалот. — После прошлогоднего бала, когда он отбоя не знал от претендентов на его руку, все носом крутил и ждал короля… Теперь его никто не захочет. Игрушки короля всегда безвозвратно сломаны любовью к нему. — Альфы всегда хотят того, что им недоступно, — задумчиво заметил Венсан. — Да, Арнбранд? Вальгард же именно так поступил с принцем Валентином, насильно раздвинул ноги и взял его? Хаук отвернулся, не желая отвечать, но Венсан и не ждал от него какой-то реплики. В абсолютном молчании, они взобрались по ступеням и заметили часовых — стражников, несущих службу на стене. Шалот направился к ним, чтобы объяснить их появление, а Венсан остался с пленником. Хаук подошел к зубцам и подставил голову ветру, наслаждаясь послеполуденным солнцем и открытым свежим воздухом. Хотелось раскинуть руки и улететь, как птица ввысь. Венсан задал свой вопрос без издевки, в его голосе чувствовалось сожаление. Возможно, он не единожды думал о том, что стало бы с ним или его братом, попади они в чужие руки. Как их ломали бы в тхиенском гареме, ведь никто еще не вернулся из плена живым. Даже всеми любимый иосмерийский принц, сложив голову на плахе. Будучи чуть постарше Хаук однажды, играя в прятки с Ригом, забрался в опочивальню, в которой отец развлекался со своими мужьями и наложницами. Она, по-видимому, специально находилась на общей территории, чтобы король не так уж часто попадал в гарем. Это была роскошная комната с внутренним садом, толстыми коврами, шелковыми занавесками и пуховыми подушками, но в сундуке у кровати Хаук увидел нечто, что ему не полагалось. Он даже не сразу понял, что это за предмет? Среди размотанного клубка веревок лежало два железных браслета, соединенных звеньями с жестким прямым прутом. Риг посмеялся с него, когда он позже спросил о назначении вещи, обозвал деревенщиной и сообщил, что это «распорки». «Чтобы эти суки не могли сдвинуть ноги, понимаешь?» — пояснил он так, словно это было в порядке вещей, и безжалостно добавил: — «Такие явно надевали на твоего папашу, когда король объезжал его» Хаук никого и никогда в своей жизни не насиловал, поэтому ему сложно было понять желание тех альф, которые были готовы взять свое любой ценой. Да и ответить за их поступки тоже. Он убивал иосмерийских омег, если удавалось их ранить, потому что знал — это лучшая участь из тех, что их ждет. И, несмотря на то что Юдо хотел бы ему досадить, присылая воинов-омег в охрану, Хаук все равно наслаждался. Вид со стены открывался просто изумительный, вдали виднелись пастбища и деревни, а за ними поле, усеянное пшеницей, дальше — горы и бескрайнее небо. Как бы там ни было, в живописности Иосмерии было не отказать, все пространство дышало жизнью. — Не свалитесь вниз, Арнбранд! — окликнул его Венсан. — Упорхнуть вам все равно не удастся. У вас есть еще пять минут и пойдем вниз… Как раз вернулся Шалот, и они отошли на два шага о чем-то переговорить. Время пролетело, как одно мгновение. Но Хаук получил истинное удовольствие от прогулки и уже спускаясь с лестницы увидел процессию короля. Бастиль вышел из замка во двор, где его уже ждал породистый черный скакун, и взобрался в седло одним слитным движением, без чьей-либо помощи. Конь возроптал, когда Бастиль дернул за узду, покружился, но быстро успокоился, принимая наездника. Его сопровождала маленькая свита из трех человек, личные охранницы и стража. Бастиль вздернул неубранную голову вверх, но не заметил их, а затем, сбросив плащ на один бок, ударил шпорами лошадь по бокам, отправляя ее в путь. Ворота опустили заранее дожидаясь их выхода, и свобода была рядом только руку протяни. Свита отправилась вслед за своим королем, последними следовали стражи, закрывая процессию. Когда цепи снова заскрипели, отрезая их от окружающего мира, Хаук крепко сжал кулаки. Возможно, скоро, возможно… — Куда это он? — заинтересованно спросил Шалот брата. — Скорее всего, к графине Барок, проведать сына, — предположил Венсан. — Или у него уже другая нянька? — Да, нет, вроде она. Хаук, молча, слушал их обмен репликами. Странно было понимать, что у Бастиля есть сын пяти или шести лет. Маркиз не говорил, что король наведывается к нему и Хаук решил, что тот выбросил ребенка из своей жизни и попросту забыл о нем. — Говорят, ребенок похож на Кристофа. — Не плевать ли? Все равно ведь альфа? Как подрастет, кто-то из членов Совета заберет его в любовники, чтобы подлизаться к королю. Кристоф не сможет протянуть к нему руки, да и никто другой в обход короля. Когда они спустились вниз, разговор затух сам собой. Оставалось еще немного времени и Хаук решил распорядиться им с толком, отправившись на полигон.