Цугцванг. Два королевства

***  — Ну что же, просите, — мягко проговорил Бастиль, когда Ансельм покинул спальню. Хаук хотел бы подойти и поцеловать его, но знал, что Бастиль будет сопротивляться, если не получит обещанное. Таким уж он был, скрупулезным до тошноты. — Вы позволите мне ласкать вас, Ваше Величество? Бастиль улыбнулся самими краешками губ, а затем коротко кивнул. Хаук подошел к нему и снял корону, глядя в его синие глаза, в которых можно было утонуть. И Хаук чувствовал, как волны пожирают его тело. — Я возьму все, что вы мне позволите, но отдаваться не буду, — поставил собственное условие он, а затем быстро обхватил лицо Бастиля ладонями, притянул к себе и поцеловал. Бастиль сам открыл рот и принял его язык. Отвечая столь же жадно, сколь жадно атаковал его Хаук. Пальцы путались в его волосах, прихватывая пряди и удерживая голову в тисках из рук. Бастиль ловко расстегнул на нем камзол и вытащил рубашку из-за пояса, а затем провел ладонью по груди к горлу. Хаук захлебнулся блаженным стоном, чувствовать на себе руки Бастиля после двухнедельного перерыва, казалось настоящим подарком судьбы. Как, собственно, и все остальное: тепло тела, запах кожи, вкус его губ… Слова оказались не нужны, они лишь мешали бы, отвлекая от происходящего. Поэтому Хаук в абсолютном молчании завалил Бастиля на кровать и лег рядом, прижимая его к себе. Руки сами собой тянулись исследовать его, сорвать каждый лоскут ткани. Пальцы путались в сложном узле шейного платка, завязках сорочки, срывали камзол с плеч. Хаук целовал каждый новый открывшийся участок кожи, а когда все-таки добрался до бридж, то жадно стиснул их содержимое в ладони. Бастиль тихо застонал. И Хаук понял, что просто невыносимо хочет взять его в рот. Высосать все до единой капли, чтобы Бастиль, наконец, распрощался со своим самоконтролем. Хаук думал об этом постоянно с тех самых пор, как увидел Ансельма на коленях у его ног. Но Бастиль не был принимающей стороной в постели и, завалив толчком на спину, оседлал Хаука. Камзол полетел на пол, как и жюстокор. Бастиль нагнулся и поцеловал его соски, задрав на нем сорочку едва ли не до шеи. Его обнаженная грудная клетка в свете свечи, казалась высеченной из камня каким-то скульптором — совершенной, но в данный момент Хаука больше интересовала нижняя часть тела. Хаук развязал завязки на его бриджах и сдвинул белье, высвобождая член, а затем охватил ягодицы, подталкивая Бастиля вперед к голове. Тот сначала не понял, что от него требуется, но, когда Хаук добрался губами до головки, конвульсивно задрожал. Его пресс окаменел, а дыхание начало перехватывать. — Хаук, — хрипло воскликнул он и утопил руку в его волосах. Хаук высунул язык и демонстративно обвел по кругу крошечное отверстие на его члене, а затем забрал его в рот, как минимум на четверть. Хаук уже несколько лет никого не ласкал подобным образом, но быстро вспомнил все, чему его учил Инг. Реакция Бастиля на ласку возбуждала до мурашек. Он казался крайне чувствительным, поэтому было странно, что Ансельм не смог довести Бастиля до кульминации. Хаук мял его ягодицы, не выпуская изо рта член. Вбирал, охаживал языком головку, приспускал до самого горла, пока Бастиль не сдался. Попытался ускользнуть, но Хаук не дал, желая получить все: каждую капельку семени Бастиля, каждый стон, каждую дрожь напряженных бедер, каждое содрогание члена у него во рту. Когда это закончилось Хаук ожидал, что Бастиль смутится собственной реакции. Но он лишь нагнулся и глубоко поцеловал Хаука, так словно хотел попробовать самого себя на вкус. Хаук, помня о страсти Бастиля к долгим поцелуям, решил этим воспользоваться, обнимая его за шею. А затем перекидывая на постель. Хаук весь дрожал, так хотелось его трахнуть. Тем более что одежды на Бастиле было относительно немного. Бриджи сползли едва не до колен, а его обрезанный член лежал на лишенном растительности лобке. Взгляд, которым Бастиль наградил Хаука, мог бы иметь физическую силу, потому что желание стало еще более нестерпимым. И Хаук, оторвавшись от его неприлично пухлых губ, переключился на шею, а затем дошел и до сосков, жаля поцелуями-укусами. Ему было плевать на следы, хотелось оставить на Бастиле как можно больше отметин — мой, мой, мой… Ласкать, целовать, доводить до исступления. Хаук вдвинулся в его ногу своим членом, изнемогая от желания кончить. И, казалось, тот прочитал его мысли, потому что рука Бастиля раздернула завязки на его бриджах и уверенно охватила ствол Хаука. Всего парочка коротких точных движений, и Хаук буквально залил его грудь своим семенем. Взорвался, разлетаясь на осколки. Кончал так бурно, как никогда в своей жизни, выстреливая густыми клейкими струйками и содрогаясь раз за разом. И Бастиль ни слова не сказал, хотя Хаук мог бы поспорить, что спускать семя на короля всеми возможными правилами было не принято. Кощунственно и запрещено! Хаук прилег рядом и инстинктивно нашел его рот, пожирая в очередном глубоком поцелуе. Пока Бастиль достаточно расслаблен и дает приласкать себя. Хотелось вобрать его всего, стать единым целым, но Хаук понимал, что нельзя. Бастиль не позволит. Отвергнет и магия будет разрушена, а он хотел получить больше, гораздо больше. — Поскольку вы прогнали Ансельма, то теперь будете служить нам, — внезапно сказал он. — Нам требуется салфетка, чтобы стереть ваши следы. Если бы Бастиль принадлежал ему, Хаук в жизни бы не стал стирать свое семя с его кожи. Их запахи смешались, и это было на самом деле прекрасно. Жемчужные струйки лишь украшали его тело. Но Хаук подозревал, что говорить об этом вслух не стоило. Салфетки нашлись на столике рядом с тазом и кувшином для умывания. Хаук смочил одну в ароматизированной воде, а затем вернулся к Бастилю и помог ему. Но недавний оргазм не насытил аппетит, лишь распалил желание. Поэтому, когда измазанная салфетка оказалась на полу, Хаук заменил ее своим языком, скользя по груди и животу Бастиля. — Я хочу вас… — признал Хаук, опасаясь, что Бастиль откажет в повторении. Но он лишь рассмеялся в ответ. — Поцелуйте нас, Хаук. Хаук прильнул к нему, жадно оглаживая его плечи и спину, прижимая к себе настолько крепко, насколько вообще позволял здравый смысл. Целовать Бастиля было сладко и возбуждающе, тем более что он это умел, как никто. Но Хаук хотел большего и когда Бастиль все-таки спустился дорожкой из поцелуев к его паху — готов был умереть в ту же секунду. Искренне не верилось, что Бастиль будет ласкать его ртом. С Ансельмом подобного даже близко не было. Поэтому Хаук дрожал и корчился, пока Бастиль тянул момент, обдавая его член горячим дыханием и не менее горячими взглядами. Спустя четверть минуты Хаук догадался, что он попросту не видел еще подобного. Если все иосмерийские альфы, как и омеги, были обрезаны, то Хаук выделялся на общем фоне своим дикарством. И, возможно, Бастиль и вовсе не захочет брать его в рот? Хаук переживал, как в свой первый раз. Изнемогал. Даже не знал, что будет делать, если Бастиль отвергнет его. Но он не отверг. И Хаук едва не кончил в ту же секунду. Помогло лишь то, что буквально недавно часть напряжения уже ушла. Бастиль действовал крайне уверенно, и это вызывало злую ревность. Означало, что он уже не раз дарил подобные ласки. Только кому? Юдо? Другим своим фаворитам? Или омегам из своей свиты? Хаук ненавидел их всех: каждого ублюдка, хоть раз прикоснувшегося к Бастилю с недобрыми намерениями. Юдо говорил, что Бастиль не гнушается использовать свой рот не только для убеждения. Выходит, доподлинно знал, насколько Бастиль хорош в этом, а он действительно оказался крайне искусен — даже чересчур. Король не издавал пошлые звуки, как Ансельм, но проделывал своими языком такие вещи, на которые, казалось, данная часть тела не способна вовсе. Хаук искренне желал бы в полной мере насладиться лаской, но едва ли смог выдержать и пару минут. Бастиль абсолютно не щадил его выдержку, жестко наращивая темп, пока Хаук не начал жадно хватать воздух, сжимая в ладонях покрывало. Горячая волна прокатилась под кожей, все тело напряглось в едином порыве, и Хаук снова извергся, не веря самому себе, что на самом деле позволил себе подобное с Бастилем. Тот не глотал и, закашлявшись, недовольно сплюнул семя прямо на постель. — Это было крайне варварски с вашей стороны, — обиделся Бастиль, хотя ранее спустил ему в рот без особых проблем. Хаук не мог бы ответить, даже если бы ему к горлу приставили меч. Глупо хотелось улыбаться, как законченному идиоту. Обнаженный Бастиль ушел к столу с графинами и полоскал рот коньяком. Ранее налитый ему бокал, валялся опрокинутый в ногах. Хаук повернулся и жадно наблюдал за ним. Бастиль не смущался наготы и вел себя абсолютно так же, как если бы на нем был полный набор, а не чулки и атласные туфли. Глядя на Бастиля без одежды, приходилось признать, что ни один костюм не шел ему так как этот. Его тренированное тело излучало силу, длинные стройные ноги гипнотизировали взгляд, а мягкая округлость зада и вовсе завораживала Хаука. — Время забав подошло к концу, — прохладно заметил Бастиль, когда закончил с полосканием. И даже пригубил немного сверху, поморщившись. — Разве я не остался вам должен? — кивнул Хаук на его возбужденный член. — Я прошу прощения, что позволил себе лишнее. Это больше не повторится. И готов искупить свою вину прямо сейчас. — И каким же образом? — Вам стоит лишь озвучить, и я выполню любое пожелание. Одно слово. Бастиль обжег его взглядом, словно сомневался, стоит ли игра свеч. Но Хаук действительно был готов абсолютно на все, кроме того, единственного, оговоренного еще в начале пункта. Едва приглушенное желание с каждой минутой вспыхивало с новой силой, и Хаук хотел продолжения даже больше, чем полчаса назад. — Мы свяжем вам руки, — сообщил Бастиль с некоторым вызовом. — Разве они мне не понадобятся, Ваше Величество? — удивился Хаук. — Нет, только ваш рот и язык, любезный Хаук. — Хорошо. Вяжите. Бастиль ему не доверял. И крепко перевязал запястья за спиной у Хаука своим же шейным платком. Довольно туго, сам бы Хаук потратил несколько часов на то, чтобы ослабить хватку и освободить себя. — И что же дальше? — спросил Хаук, глядя на Бастиля сверху вниз. — А вы не догадываетесь, чего мы хотим, Хаук? Разве не этому учили Ламмерта? Хаук уже начал строить некоторые догадки, но даже не рассчитывал на то, что Бастиль даст приласкать свой зад. Получается, он был не столь уж равнодушен к сплетням? И Клод, который был членом его свиты, мог передать все из первых уст за бокалом коньяка в уютном разговоре. Жадность Бастиля к удовольствию ставила в тупик, потому что совсем не так он себя вел с Ансельмом. И Хаук полностью уверился в том, что юные и изящные альфы, едва вступившие в пору своей зрелости, его никогда особенно не возбуждали. Они были его ширмой. Досадным препятствием к исполнению истинных желаний тела. — И вы считаете, что руки мне не нужны? — Пасуете? — удивился Бастиль. — Нет, просто недостаточно уверен в своих талантах. Бастиль мягко рассмеялся, запрыгивая на кровать. — О ваших талантах ходят настоящие легенды. А ваш язык мы оценили еще в самом начале. Не скромничайте, Хаук.