Метка невозврата

— Ци Жун? Но он ведь… — оторопел Фэн Син, не веря своим ушам. — Технически он не умер, — задумчиво произнес Се Лянь. — Ведь его прах не был уничтожен. В отличие от Фэн Синя, принц не выглядел удивленным. Казалось, Му Цин лишь подтвердил некоторые его догадки. — Но ведь душа расколота! — возразил Фэн Синь. — Это то же самое! Расколотая душа действительно была подобна смерти, и Фэн Синь не слышал ни об одном случае возрождения в такой ситуации. С другой стороны, он и о метке невозврата ничего раньше не знал… Му Цин заерзал, пытаясь подняться, и Фэн Синь уже привычно завел руку ему за спину, помогая сесть. Тот дернулся под ладонью и яростно сверкнул глазами. — Все-все, не трогаю, давай сам, — Фэн Синь поднял обе руки в примирительном жесте. Тот закатил глаза — ну наконец-то, а то будто подменили! — и уселся на циновке лицом к принцу, всем видом показывая, что на Фэн Синя ему и смотреть не хочется. Фэн Синь немедленно пересел ближе к Се Ляню и, несмотря на обиду, не удержался от смешка: Сюаньчжэнь походил сейчас на сердитого ободранного кота. Он поймал себя на желании взять того за шкирку, притянуть к себе и потрепать по макушке, пусть даже за такую вольность ему расцарапали бы лицо. Что за мысли, одернул он себя. Совсем нервы сдали. Впрочем, нервам еще было куда сдавать. Фэн Синь все мрачнее охуевал от жизни, слушая Му Цина и Се Ляня, который по ходу рассказа делился своими рассуждениями. Как обычно, беда пришла, откуда не ждали. После того, как Цзюнь У пал, и Небесная Столица была восстановлена, во всех трех мирах наконец воцарился покой. Небожители вздохнули с облегчением и расслабились, отложив многие дела на потом, а то и вообще махнув на них рукой. И, конечно же, никто не волновался о Ци Жуне, душа которого была разбита на множество осколков. Никто, кроме Гуцзы, который, кажется, искренне считал эту гадину своим отцом и плакал до тех пор, пока сердобольному Лан Цянцю не удалось собрать несколько демонических ошметков в лампу. Была некая ирония в том, что Лазурный фонарь в ночи в конце концов и впрямь превратился в таковой. Ребенок вместе с фонарем был отправлен обратно в царство смертных, где Лан Цянцю нашел ему приемную семью среди своих верующих, и все благополучно забылось. Кто же мог предположить, что Ци Жун каким-то ему одним известным способом умудрился запечатать жалкие остатки сил и сознания как раз в одном из этих осколков! Выждав удобный момент, он нашел себе лучшее вместилище, чем лампа, а именно доверчивого Гуцзы. Детский разум был податлив, к тому же Гуцзы запросто мог предложить «папе» свою помощь добровольно. Что ж, Цянцю будет потрясен, узнав, почему исчез его маленький подопечный. — Но все же что насчет метки? — поторопил Фэн Синь. — Это же случилось, когда ты разбирался с бину в деревне Чжун? — Как ты узнал? — У Линвэнь. — Зачем тебе понадобилось лезть в мои дела? — прошипел Му Цин. Кроме закатывания глаз, к нему вернулся и язвительный тон, и Фэн Синь привычно вскипел. Поразительно! Подумать только, он только что снова спас его несчастную задницу, еще и сам при этом подставился, а этот придурок умудряется строить из себя обиженного! — Блядь, ты серьезно? Ты вел себя так чертовски странно и полагал, что я не замечу? Не всем же быть такими ебаными эгоистами, как ты!.. — Восхищен твоей проницательностью! — процедил Му Цин, и Фэн Синь рефлекторно сжал кулаки. Се Лянь поспешил вмешаться: — Остановитесь! Му Цин, ты еще слаб! Конечно, Фэн Синь беспокоился о тебе, и когда мы узнали, что ты исчез, то в первую очередь пошли к Линвэнь, она нам и рассказала о бину! Му Цин гневно покосился на Фэн Синя, но, слава Небесам, решил не продолжать ссору и спросил, глядя на принца: — Как же вы меня нашли? — Циин заметил тебя в Дацани, — буркнул Фэн Синь. — Так ты расскажешь про метку или нет? Му Цин вздохнул. — Я был… неосмотрителен. Это была ловушка, но кто бы мог подумать… Паршивец так убедительно строил из себя несчастного потерявшегося ребенка. Я хотел связаться с Цянцю, в конце концов, это не моя проблема. Но не успел, а потом… уже не было смысла. — Вот ублюдок! –ругнулся Фэн Синь. — Надо было еще тогда разобраться с его прахом, чтоб наверняка. — Этим я и занимался. Я выяснил, что бывшее логово Ци Жуна находится на горе Шуйцзюнь, прах мог бы быть там. И судя по тому, что там собрались его оставшиеся прихвостни, так оно и есть. Се Лянь внезапно хлопнул себя по лбу. — Теперь я понял, что за история с нечистью! Это ведь Сань Лан их тогда уничтожил! Принц наверняка имел в виду ту заварушку с расследованием обстоятельств Пира Чистого Золота. Удивительное совпадение, конечно, но действительно важных ответов Фэн Синь еще не получил. — Ты же не мог не понимать, что лезть туда в таком состоянии — самоубийство! Почему ничего не сказал? Почему не… — Что приказал тебе Ци Жун? — перебил Фэн Синя принц, и Му Цин, на долю секунды изменившись в лице, скрестил руки на груди и отвернулся, не забыв закатить глаза. — Тц. Это неважно, все равно невыполнимо. Нужно искать прах. — Это не тебе уже решать, выполнимо или нет! — скрипнул зубами Фэн Синь. Вот вечно из него надо все клещами тащить! — Если забыл, метка сейчас на мне, так что не вздумай ничего скрывать! Дешевая манипуляция, рассчитанная на совесть скрытного засранца (а она у него точно была, Фэн Синь теперь знал), почему-то не сработала: тот лишь сильнее поджал губы. Но тут снова прозвучал серьезный голос Се Ляня: — Мое духовное ядро? Растерянный и отчаянный взгляд Му Цина лучше всяких слов показал, что догадка эта верна. — Ваше Высочество… — Да или нет? — Да… — выдохнул Му Цин и опустил голову. Его ресницы дрожали. Фэн Синь еще не до конца понимал, что происходит, но под ребрами болезненно стянуло. С чего он вообще взял, что Му Цин скрыл все исключительно из гордости и упрямства? Похоже, он просто снова пытался уберечь Его Высочество… Какое-то время они сидели в тишине. Наконец Му Цин через силу заговорил снова: — Ци Жун отчего-то не может подобраться к тебе самостоятельно, на тебе мощная защита. Он дал мне отравленный шип. Яд не убил бы тебя, но вырубил на нужное время и значительно сократил духовные силы. После этого я должен был доставить тебя в условленное место и провести… провести… — Ритуал возвращения души, — закончил Се Лянь и, взглянув на недоумевающего Фэн Синя, пояснил: — Это темный ритуал, который может собрать воедино разбитую душу. Для него нужно, м… заполучить духовное ядро родного по крови человека. Я единственный родственник Ци Жуна, и… — Он вновь повернулся к Му Цину: — Ты в любом случае должен был мне сказать. — Я… не мог… — Му Цин склонил голову еще ниже. Да… В случае неудачи с прахом с Се Ляня, учитывая его склонность к самопожертвованию, сталось бы добровольно отдать свое духовное ядро, чтобы спасти друга. — Пиздец, — заключил Фэн Синь, не зная, как еще можно выразить свое отношение к этому. Му Цин был жив и здоров, чему лучник был несказанно рад, но предстоящая им теперь задача омрачала эту радость. Ведь никто не знал, удастся ли отыскать прах Ци Жуна, а если не удастся, как они смогут удержать Се Ляня от опрометчивых поступков? И был еще кое-что, что мучило Фэн Синя. Почему именно Му Цин? Хватило ума не озвучить этот вопрос. Ведь ответ и так был на поверхности. Кого же еще Ци Жун мог использовать в своих грязных целях, как не «предателя» своего царственного брата? Горько было от этой мысли, и еще горше от того, что Фэн Синь когда-то и сам заставлял себя в это предательство верить. Ведь так было проще. — Ваше Высочество, что ты думаешь делать? — нерешительно спросил Му Цин. — То же, что делал ты — искать прах моего так называемого кузена, — ровно ответил Се Лянь и размял пальцем лоб. — Подумать только, даже из загробного царства он умудряется чинить неприятности мне и моим друзьям… Фэн Синь не мог не заметить, как помрачнел Му Цин при этих словах. Он ведь хотел быть другом Се Ляню, но верил ли в такую возможность? И верит ли сейчас? В дверь постучали. — Даочжан, даочжан! Ты дома? — раздался с улицы робкий женский голос. — Ох, я совсем забыл… — хлопнул себя по лбу принц и поднялся. — Мне нужно отлучиться ненадолго. Му Цин, отдохни пока хорошенько и… Фэн Синь, ты в порядке? — обеспокоенно спросил он, глядя на сложное выражение лица лучника, напряженно смотрящего в одну точку. Фэн Синь встряхнулся и успокаивающе махнул рукой. — А? Я в порядке, в порядке. Иди, только не вздумай, пожалуйста, сбежать на поиски праха в одиночку, ладно? Се Лянь легко усмехнулся. — Вы же оба мне не позволите, верно? *** После ухода принца в домике воцарилась тишина, нарушаемая лишь стрекотом цикад и редкими трелями ночных птиц. Му Цин снова лег на циновку, стараясь не смотреть на Фэн Синя. Если бы не раны, мешающие лечь на бок, он бы, наверное, и вовсе повернулся к нему спиной. Фэн Синь вдруг осознал, что они впервые за долгое время остались наедине, и это был удобный момент наконец-то поговорить. Но казалось, что стоит раскрыть рот, как он окажется в лабиринте, полном хитроумных ловушек, скорпионовых змей и тупиков, тупиков, тупиков. Фэн Синь не мог сломать ни единого замка, на который была заперта сложная душа Му Цина. А подбирать ключи он не умел. Но очень хотел научиться. — Му Цин. С циновки донесся усталый вздох, который мог означать что угодно, от «пошел нахуй» до простого человеческого «да?». Первый вариант был, пожалуй, наиболее вероятен. — Знаешь, ты ведь все же мог бы… мог бы рассказать все это мне. Тебе не нужно было… справляться в одиночку. — Нельзя было допустить, чтобы Се Лянь узнал, — ровным голосом ответил Му Цин, безучастно глядя в потолок. — Я что, совсем дурак говорить ему о таком? — удивился Фэн Синь. — Пф, — закатил глаза Му Цин. — Му Цин, послушай, я просто… — Фэн Синь изо всех сил старался держать себя в руках и тщательно подбирал слова. — Я знаю, что ты, хм… не очень-то хорошо ко мне относишься, но все же так или иначе… можно было не доводить до этого. Это было глупо, ты ведь чуть не погиб, и… В общем, неважно, я просто хочу, чтобы ты знал… ты можешь доверять мне. — С чего это вдруг? — Му Цин саркастически выгнул узкую бровь. — Разве того, что я уже второй раз спасаю твою жизнь, недостаточно? — Его Высочество наверняка высоко ценит эти твои благородные порывы, но передо мной тебе нет нужды притворяться. — Да при чем тут Его Высочество? — нахмурился Фэн Синь. — Подожди, ты что… нет, блядь, ты что, всерьез думаешь, что я это ради него делал? — Почему же еще? — процедил Му Цин. — О, черт… — только и смог выдавить Фэн Синь, спрятав лицо в ладонях. Он просто не мог в это поверить! Несколько минут оба молчали. — Ты, блядь, просто невозможен! — наконец рявкнул Фэн Синь, отнимая руки от лица. — Я спас тебя потому что… потому что… в общем, мне не все равно, жив ты или мертв, ясно тебе? Его Высочество не имеет к этому отношения! После этих слов Му Цин все же повернул голову и взглянул на Фэн Синя. В его черных, как бездонная пропасть, глазах мелькнуло что-то, похожее на удивление. — Ты…- начал было Му Цин, но тут скрипнула входная дверь, и его лицо вновь превратилось в ничего не выражающую ледяную маску. Фэн Синь чертыхнулся про себя. Ну что стоило Его Высочеству вернуться хоть минут на десять позже! — Все в порядке? — обеспокоенно спросил принц, чувствуя явное напряжение между двумя генералами. Оба синхронно кивнули с мрачными выражениями лиц. — Что ж… ладно. — Принц явно не поверил в это, но воздержался от комментариев. — Я связался с Лан Цянцю, рассказал о том, что случилось. Он вызвался помочь. Мы решили, что завтра утром он спустится сюда, и мы начнем поиски с горы Шуйцзюнь — прах и вправду может быть там… Му Цин, думаю, к утру твои духовные силы уже восстановятся. Фэн Синь, как ты себя чувствуешь? — Ваше Высочество, уж за меня-то не беспокойся, — ответил Фэн Синь. — Пока я не трачу много сил, ничего не случится. — Тогда давайте ложиться спать, — предложил принц. *** Му Цин все порывался уступить единственную циновку Се Ляню, объясняя это тем, что его раны якобы почти затянулись. Се Лянь, конечно, был против. Фэн Синь же вообще пригрозил, что привяжет его к этой циновке, если тот продолжит выебываться. Му Цину на угрозы было, конечно, наплевать, но в конце концов он все же капитулировал, не забыв предварительно закатить глаза, и натянул покрывало до подбородка. Фэн Синь с Се Лянем устроились прямо на полу по разные стороны от него, и принц легким взмахом руки загасил лампаду. …Пролежав без сна около получаса, Фэн Синь повернулся на бок и задумчиво уставился на лежащего слева от него Му Цина. Из-за деревьев лениво выплывала полная луна, и в ее нежном свете тот походил на мраморную статую. Му Цин тоже не спал: Фэн Синь мог видеть блеск его глаз под полуприкрытыми веками. Присмотревшись, Фэн Синь убедился, что обгоревшие ресницы все же отросли, и стали почти такими же пушистыми, как и раньше. От этого открытия немного потеплело в груди, и Фэн Синя охватило смутное желание обнять этого упрямца, вдохнуть его запах, зарывшись носом в мягкие волосы… …Невозможно. Фэн Синь зажмурился и перевернулся на другой бок. Под ребро ткнулось что-то острое, и он сдавленно охнул. Пошарив за пазухой, он вытащил ониксовую заколку, найденную на горе и легонько улыбнулся. — Эй, Му Цин, — позвал он шепотом, чтобы не разбудить Се Ляня. Тот промолчал, и тогда Фэн Синь нерешительно потянулся к нему, мазнул пальцами по напряженной ладони, вложив в нее заколку. Вздрогнув от неожиданного прикосновения, Му Цин сжал ее в кулаке.  — Твоя заколка, — так же шепотом объяснил Фэн Синь, с сожалением убирая руку. Ощущение прохладной кожи Му Цина на мгновение застыло на кончиках пальцев, прежде чем раствориться в ночи. За окном цикады переплетали свои трескучие голоса с таинственным уханьем сов и пением запутавшегося в кронах ветра. Фэн Синь закрыл глаза, медленно проваливаясь в сон. Он уже не слышал, как человек на циновке глубоко вздохнул и одними губами прошептал: — Спасибо.