«Ты с дьяволом самим на «ты». Тебе ли пламеня бояться?». — Иоганн Вольфганг Гете, «Фауст».
Июль, 1982 год.
Колеса детского велосипеда в сопровождении с легкими подпрыгиваниями вращаются с невероятной скоростью по песчаной сельской дороге. Рядом катится второй, немного отстающий и пересекающий забор, который считался финишной линией, буквально на долю секунды позже. Магловская деревушка являлась убежищем для семьи Тонксов в разгар войны, укрывая юных родителей и их дочек в доме, где провел свое детство Тед. — Я первая, я была первая! — бросив потертый велосипедик у ступенек и неуклюже карабкаясь по ним вверх, вскрикивает девочка на вид лет четырех, не больше. — Папочка, ты видел? Я первая! — Конечно видел, не мог же я пропустить твою победу. — малышка сама отталкивается от земли и удобно устраивается, предварительно поерзав, на коленях отца, чистящего обувь на веранде. — Это все потому что у нее детские колесики! Это не считается! — синие волосы второй дочки мешаются у нее перед глазами и та агрессивно их сдувает, поспешно надув щечки. — Нимфадора, ты же старшая! — из-за кружевной занавески, что висит на месте входной двери, выглядывает довольно молодая женщина, держащая в руках две кружки с молоком. — Не зови меня Нимфадорой! Но тотчас же завидев лакомство обе сестры подлетают к Андромеде, напрочь позабыв все обиды и разногласия. Не каждый день есть возможность сделать пару глотков освежающего напитка с волшебным вкусом. — Не забудьте поблагодарить миссис Холленд за угощение, когда встретите. Девочки кивают, чуть ли не синхронно вытирая тыльной стороной ладони белые усики над верхней губой и возвращаясь к жадному поглощению молока. Но потом младшая из них начинает жадно глотать воздух ротиком. — Синефин, маленькая, ты в порядке? — Андромеда мгновенно оказывается на коленях перед дочерью, обеспокоенно заглядывая ей в глаза и совершая мягкие постукивания по спине. — Да. — тихонько шепчет девочка, откашлявшись, но ее действия свидетельствуют об обратном. Малышка пошатывается на ногах, начиная все чаще и чаще делать глотки кислорода, пока в итоге ее глаза не прикрываются, а головка не оказывается на плече матери под звон разбивающейся кружки. — Тед, это не похоже на всплеск магии! Нам нужно в больницу Святого Мунго! — женщина передает тело девочки в бесчувственном состоянии на руки мужа. — Нимфадора! Закройся изнутри и сиди тихо!***
Из палаты, где на кровати лежала дремлющая Синефин, выходит целитель. — Что это такое? — растерянные глаза матери девочки ищут хоть какой-то знак на лице врача, что все может быть хорошо. — Боюсь говорить наверняка, мэм… — мужчина с сосредоточенным вздохом наблюдает, как Тед притягивает к себе жену, осторожно поглаживая ее по плечу. — Если это то, о чем я смею предполагать… Это очень редкий случай. Можно даже сказать, что вам в какой-то степени повезло. — Ричард, не тяни. — Тонкс прерывает затянувшееся вступление старого знакомого, напряженно сжимая челюсти. Не от с злости, от беспомощности. — Думаю, это может быть проклятие. Неудавшееся. — целитель вместе с родителями Синефин оборачивается ко стеклу, за которым находился их ребенок, разглядывая хрупкую девочку. — Вероятно, она была поражена черной магией еще будучи плодом. В противном случае эта дрянь слишком быстро берет свое. Думаю, миссис Тонкс, вы смело можете назвать имя той, что могла это сделать с вашей дочерью. — Сестра… — наворачивающиеся слезы пеленой покрывают глаза Андромеды. — Беллатриса… — Ричард, что значит проклятие неудавшиеся? Андромеда сидит за кухонным столом, опустив заплаканное лицо на ладони. — Она не инвалид, Анди! Слышишь меня? Не инвалид! — голос Тонкса срывается на крик. — Она малышка, но она сильнее, чем ты думаешь! — Тед, заклинанию что-то помешало. Может обстоятельства, а может и сам ребенок. — Мама, Синефин мне сделала больно! — держась за ноющую часть руки, к матери подбегает сперва Дора, а за ней младшая сестра, пытающаяся оправдаться. — Маменька, я не хотела! Оно само так вышло! — Какие это может нести последствия? — Тяжело пока что сказать. Она точно может терять силу, как сейчас. Это может происходить циклично, иногда без повода. А иногда и вовсе. — У нее начался усиленный цикл, мам. — ночью в родительскую спальню со скрипом двери врывается одиннадцатилетняя Нимфадора. — Поспишь с ней сегодня? — Конечно. — Следи за дыханием. Я напишу Северусу. — тут же вскакивая с кровати, Андромеда ступает в домашние тапки и поспешно садится за стол, строча пером сообщение зельевару. — За ней нужен постоянный присмотр, пока она не станет самостоятельной. — Я хочу летать, как Дора с папой! — догоняя мать, обиженно кричит ей вслед младшая дочь. — Ты знаешь правила. Это невозможно. — Но… — Я сказала «нет», Синефин. Конец и точка. Без обсуждений. — Могу допускать тот факт, что девочка порой в критических ситуациях может быть дееспособной к магии. — Профессор МакГонагалл! — к преподавателю трансфигурации подбегает второкурсница со слизерина. — Мисс Тонкс, я помню. Я дам Вам теорию на руки сегодня. Немедленно следуйте в лазарет. — Спасибо, профессор. — Ричард, она будет жить?Наши дни. 7 курс. 1 октября, 1995 год.
Тонкие пальцы переворачивают страницу за страницей дряхлого учебника по зельеварению. Синефин было недостаточно. Недостаточно знаний, недостаточно сил, недостаточно уверенности в том, что она действительно может быть хороша в чем-то. Слова Фреда и Джорджа, что она мастер зелий поразили слизеринку прям в сердце, и теперь она не может сдержать порыв непонятного ей желания отдавать парням больше помощи, чем они от нее ожидают. А чтобы иметь возможность отдавать больше, нужно быть лучше, брать планку выше, ставить цели серьезнее. С ноября начинаются факультативы, а значит Тонкс имеет реальный шанс. Октябрьский сумеречный ветер, проходящий сквозь Астрономическую Башню заставлял подрагивать девушку, и так укутанную в теплейший свитер, что был у нее в шкафу. Пальцы леденеют, становясь чуть ли не каменными, но на этот раз из-за холода. Синефин забавным образом натягивает воротник вязанной вещи на нос, грея нижнюю часть лица жарким дыханием. — Я знала, что ты тут. Тонкс даже не нуждается во взгляде на появившуюся особу. Она и так прекрасно безошибочно давно узнает ее по голосу. Темноволосая молчит, но как ни странно отодвигается с центра пледа, на котором уютно расположилась и провела пару последних часов, тем самым освобождая место для собеседницы. Она давно ждала этого разговора. — Я хотела извиниться, Синефин… — робко начинает Дюарт, присаживаясь рядом с подругой. — Я не держу зла на тебя. — в ответ Тонкс только пожимает плечами. — Я знаю, у тебя всегда так. — на лице блондинки появляется легкая улыбка, и та закидывает голову вверх, опираясь о стенку. — Ты никогда ни на кого не держишь зла. Порой я удивляюсь такой способности. Ты очень добра. — Это у меня от папы. — Синефин не тронута словами подруги, но трепет все равно растекается внутри и греет. — Как говорится, пуффендуйская кровь бесследно не пропадает. — Так не говорится… Обе девушки тихо посмеиваются, а Синефин потирает глаза рукой в приливе еле заметного стыда. — Но я хочу закончить, дай мне. — сглатывает и продолжает Робин. — Я была не права. Я была очень-очень не права. Мне невероятно мерзко от моего поведения, я не представляю, что было у меня тогда в голове. Я хотела подойти сразу, в тот же день, но ты всем видом показывала, что разочарована во мне… Тебе словами не передать, насколько это отвратительно. Нет, не то, как вела себя ты… Хотя ты тоже, блин… — Дюарт с охом отталкивает рукой обложку книги, стремительно летящую в направлении ее лба. — Синефин, блять! Угомонись. В общем… Прости. Я повела себя как самая противная слизеринка. — светловолосая выпаливает последнюю часть на одном дыхании и устало закатывает глаза. — Три раза Отче Наш и два Аве Мария, грешная ты душа. — Тонкс пытается сохранять серьезное лицо и до последнего она держится мастерски, пока не взрывается. — Иди в баню. Ты бессовестная… — Ну, твоей совестливости нам на двоих хватит. — колко шутит Синефин, за что тут же получает локтем под ребро, после шипя от боли. — Какая же ты сука! — С Днем Рождения, блин, Син! — передразнивает Робин подругу, доставая из-за спины маленькую коробочку без упаковки, на которой серебристой ниткой вышит знакомый логотип. — Мерлин, Дюарт, это же… — Те самые фриковые, на которые ты заглядывалась. — гордо поднимая подбородок, слизеринка закусывает нижнюю губу в нетерпении. — Открывай и примеряй! Бархатистая крышечка отворяется со щелчком, предоставляя обзор на пару сережек. Они не были обычными. Маленькие серебряные колечки были усыпаны древними рунами, которые Синефин еще год назад выучила чуть ли не наизусть, стоя у витрины ювелирного магазина окраины, где проживала семья Дюартов и где девушки часто прогуливались, когда Тонкс была у них в гостях. Серьги переливались, а вырезанные значки сияли каждый раз, когда на них падал любой свет. — Боже, как же они прекрасны… — одними губами пролепетала брюнетка, аккуратно проходясь подушечками пальцев по изделию. — Робин, я не могу их принять… Я видела ценник. Это очень дорогой подарок. — Синефин, тебе семнадцать. И тем более, я могу себе позволить доставить тебе маленькую радость. Белокурая прижимается губами к макушке подруги, которая с восхищением смотрит то на Робин, то на так много значащее украшение. Дюарт не сводит глаз с Синефин, исследуя каждую деталь ее довольной мордашки, пока та примеряет аксессуар. — Мерлин… Ты такая красивая, Тонкс. — Мне идет? — с наивностью во взгляде, слизеринка поворачивается к подруге. — Тебе все идет. — Охренеть… — Синефин еще раз прощупывает сережки пальцами, по-детски радуясь и улыбаясь. *** Не смотря на то, насколько сильно Синефин восторгается квиддичем и осознает всю возможную жестокость данной игры — она все равно напрочь отказывается понимать и принимать озлобленную манеру ее факультета проводить матч. Только за время этой тренировки ей удосужилось пару-тройку раз схватиться за сердце, наблюдая за неистовым желанием капитана команды — Эдриана Пьюси, лишний раз хотя бы зацепить или даже сбить с метлы новоиспеченную Робин, которая в этом году является охотником в ряд с тем же Эдрианом, ну и разумеется — Забини. — Это у него такие проверки прочности. — поясняет запыхавшаяся Дюарт в конце ее собственноручно сотворённой для себя маеты. — Прочности моих нервов. — не тая недовольства в голосе, едко отшучивается Синефин. Разве попытками нанесения травм проверяется качество игры кого-либо? — Ничего, переживешь. — Робин отмахивается от подруги, стягивая с себя запотевшие спортивные очки. — Я в раздевалку, идешь со мной? — Ну да… Обнюхать весь ваш пот! Всегда мечтала. — обреченно ворчит себе под нос Тонкс. Но все же она вынуждена захлопнуть книгу, что все время была у нее в руках, и безнадежно плестись за непонятно почему такой довольной блондинкой. Помещение не представляло из себя ничего особенного, просто было разделено на женскую и мужскую части. Ажурная плитка в комбинации красных, синих, желтых и зеленых резала глаза, но насколько известно из истории Хогвартса — общую летнюю раздевалку не обновляли очень и очень давно. — Жди здесь. — Дюарт указывает жестом брюнетке на скамейку, переключая ее внимание с, также проходящего внутрь, Блейза. Конечно Синефин не могла утаивать и держать в секрете от подруги инцидент с Забини, который после его обсуждения с Робин казался даже отчасти забавным. Но в любом случае — неприятный осадок остался, также как и не очень хорошее предчувствие Тонкс. Только спустя несколько минут погляделок в пустой потолок после ухода Дюарт, Синефин вознаграждает это занятие медалью и номинирует его как «самое бессмысленное и неоправданно перехваленное». Она явно убедилась в том, что романтизация исследования глазами потолка в литературе и не только, на самом-то деле является абсурдом. Из ровно таких же бесцельных рассуждений девушку выбивают мужские голоса, доносившееся из соседней раздевалки. Все два из них ей удалось узнать сразу же. Стараясь не скрипеть обувью и максимально осторожно подкрадываясь к дверному проему, Тонкс прижимается к холодной стенке и заглядывает одним глазком в помещение к парням. «Вот это уже точно вверх бесстыжести!» — упрекает она себя в мыслях не без доли шутки, наблюдая за очевидным разногласием двух ребят. Забини и Малфой. Подметив весьма потешную, на первый взгляд, сцену, Синефин беззвучно фыркает. Принц Драко — на голову ниже второго старшекурсника, яро пытается что-то да доказать собеседнику. Но потом, приглянувшись к лицу Блейза, девушка может отчетливо заметить растерянность и даже… Беспокойство? Стараясь уловить хотя бы какую-нибудь часть их диалога, Тонкс прижимается вплотную ухом к стенке, что, по сути, только ухудшало качество звука. Но опустим данный момент. — Джордж, она прилипла! — неожиданно почти для всех сзади раздается вопль, и Синефин подскакивает на месте с громким «Ш-ш-ш!», предварительно давая себе клятву, что убьет этих придурков. В попытках невообразимо быстро предотвратить ошибку этих оболтусов, слизеринка обегает Фреда с Джорджем и вместе с ними прячется за соседней стеной, прежде чем Малфой и Забини решат проверить все ли на самом деле так чисто, как они думают. — Вы. Оба. Два куска тупых идиотов! — озлобленно рычит Тонкс на вдавившихся в стену Уизли. — Мы ведь тебе помочь хотели! — пытается оправдаться Фред с серьезным лицом и очевидным страхом в глазах. — Да-да! Мы-то думали ты реально ухом приклеилась… Возле мужской раздевалки! — Джордж также наигранно поднимает руки вверх, но только с какой-то иной эмоцией глядя на Синефин. Брюнетка также потихоньку начинает входить в роль (как обычно и случается, когда они втроем), прикладывая книгу к горлу ноющего Джорджа, однако раздражения в ней не поубавилось. — Ты чего так уставился, клоун? — Синефин? –за спиной девушки появляется подруга, которая с недоумением поднимает бровь вверх. — У тебя все хорошо? Она вас хочет убить? — на этот раз она обращается к рыжеволосым. — Она так просто не убивает, чтобы ты знала! — шепчет Фред, ловя на себе гневный взгляд Тонкс, перебежавший на него со второго близнеца. — Ей нужно насладиться пытками и мучениями каждого поочередно и может только потом, если она сжалится… Может мы удостоимся наконец смерти. — договаривает за братом шутку Джордж, тут же несильно отхватывая по голове книгой от безэмоционально отворачивающейся от него Тонкс. — Ой да ладно тебе! Актриса погорелого театра! — парень подходит сзади и закидывает руку на ее плечо, повиснув на уровне ее лица. — Ну, а ты у нас кто, красавица? Робин вместе с Синефин прыскают со смеха. — Ты думаешь, что если общаешься с ней, — белокурая указывает указательным пальцем на Тонкс, моментально утихшую и состраивающую гримасу в стиле «а вот сейчас не поняла.», — То можешь называть меня так? — Так, стоп. — Синефин озадаченно машет головой по сторонам и в позыве возмущения скидывает руку Джорджа. Она от слова совсем проигнорировала то, что ее плечо являлось единственной точкой опоры Уизли, и что тот буквально чуть не упал на ровном месте. — Я думала мы с тобой смеемся с того, что у этого героя очевидно проблемы со зрением и он явно опознался, увидев в тебе «красавицу»… — Какая ты смешная! — Робин показывает язык подруге, корча рожицу. — Ровно такая же, какая и ты сука на публике! Никакая. — повторяя движение Дюарт, слизеринка забирает из ее рук спортивную сумку, не глядя вручая ее одному из близнецов. — Несите. — Ну спасибо, папаша… — бубнит и так травмированный Джордж, особо не имея куда деваться. Синефин пропускает всех вперед, а сама без всякой надежды оглядывается туда, где еще пару минут назад доносился спор двух парней с ее факультета. Все четверо выходят из вонючего помещения, одинаково с облегчением делая громкий приятный глоток свежего воздуха. — Ого, Тонкс, так это не от тебя так несло… А я-то думал… — шутка за спиной девушек еще не была озвучена до конца, а Синефин уже была готова кому-то врезать. — Еще одно слово, Уизли. — ведьма оборачивается на парней, демонстративно закатывая глаза. — Вы и десяти минут со мной не провели, а уже сидите в печенках со своими… — Я тут вообще-то ваши вещи тащу! Я вам кто? Осел? — не выдерживает и выливает накопившееся негодование Джордж. — Ро… Бин. Дэурет. — не сбавляя шага, Фредерик пытается прочитать имя обладательницы сумки, которую нес его близнец. — Дьюрет. Да не верти ты ей! Я и так ни черта не вижу. Парень цокает языком и наконец вырывает предмет из рук брата. — Дюарт! — словно «эврику» в итоге выкрикивает он и обратно возвращает сумку Джорджу, еще минимум секунду стоящему в полном недоумении с глупым выражением лица. — Так кто ты по жизни, Роб? Я могу тебя так называть, милая? — Фред, не пытайся… — кидает ему Тонкс в ответ на попытку подкатить. — Это еще почему? — Ты в не ее вкусе. — гордо поднимая подбородок к небу, делая вид, что знает все о своей подруге лучше всех. — Невозможно. Я точно уверен, что у этой дамочки прекрасный вкус. А значит: я имею все шансы. — Уизли обходит слизеринок и подмигивает блондинке. — Я прав? Последний вопрос был адресован уже Тонкс, от чего та закашлялась. — Ну… Я… Отвали, чего у меня-то спрашиваешь? — брюнетка осознает серьезность момента, вместе с которым приходит и понимание того, что она-то и вспомнить не может, чтобы Робин была в отношениях с кем-либо. — Ну, а что насчет твоих вкусов, Синефин? — Уизли поднимает бровь, хитро наклоняясь к ее лицу и заглядывая прямиком в душу. Тонкс интуитивно выпрямляется, с насмешкой и с вызовом также глядя на Фреда, будто вот-вот готова выдать что-то колкое. — Дред, не хочу мешать, но… — умотанный Джордж без энтузиазма подает вялый голос. — Мы так-то на тренировку шли переодеваться. — Точно. — с притворным разочарованием хлопает ладонями по коленям второй близнец. — В другой раз обсудим! Ты же сегодня приходишь? — Как и договаривались… — Отлично, у нас будет время. — выкрикивает Фред, уже уходящий в сторону шатра, и едва ли не спотыкается о брошенную на траве братом сумку. Синефин еще какое-то время стоит с вопросительно поднятой бровью и с озадаченностью на лице, глядя на Робин, которая тоже была немного в юморном замешательстве от неоднозначного поведения Уизли. — Возвращаясь к теме. — Тонкс шмыгает носом и продолжает путь в сторону замка враз с подругой. — Почему я не знаю ничего о твоих парнях? — Ну, должно быть потому что у меня их не было? — словно очевидную вещь выпаливает Дюарт, прожигая взглядом землю под своими ногами. — А. — коротко реагирует Синефин, слегка хмурясь в ответ на резкость блондинки. — А почему мы никогда не… — Да не нужны мне твои… — Робин останавливается на месте и цокает языком, с некой мольбой и раздражением смотря на вторую девушку. — Парни. Закроем тему. Тонкс поднимает ладони, словно ограждаясь и отмахиваясь от негатива слизеринки. — Да ладно, все, хорошо. Чего злиться сразу…***
Холодный свет октябрьского солнца, проходящего сквозь окна создаёт обстановку ещё более паршивой. А если учитывать ещё и факт того, что ты проебался (а по другому этого и не назовёшь), то до полнейшего тупика не так уж далеко. — Как дела, Блейз? Голос Малфоя писклявый, можно было бы назвать его даже детским. Да и на деле этот засранец был только ребёнком. Всегда будет. Блейз стоит молча, не поворачиваясь к нему. Форма для квиддича уже аккуратно сложена и лежит на скамейке, дожидаясь момента, когда ее поместят либо в рюкзак, либо куда в другое место. — Ау, Забини! — Драко приспичило запрезентовать себя как настоящую занозу под ногтем. Позорище. — Я спросил как твои дела, приятель. За спиной итальянца слышны приближающиеся шаги, и тот устало закатывает глаза, со скрипом захлопывая дверцу шкафчика. — О чем ты? Ему следовало вести себя сдержанно. Без лишних провокаций и неоднозначных движений. Блондин выдавливает из себя фирменную ухмылку, облокачиваясь на стенку на одном уровне с темнокожим. — Ты знаешь о чем я. И мой отец скоро узнает. — Каким образом? — как бы сильно не старался Блейз скрыть нарастающее напряжение, ему не удавалось. Зубы сжались сильнее, подчеркивая скулы и выступающую венку на лбу. — А ты будь хорошим мальчиком и не выпендривайся. Сзади, на выходе из раздевалки раздаётся чей-то звонкий голос, который заставляет Малфоя развернуться на долю секунды и вскинуть бровями. В это же время в помещение с другой стороны врывается остальная часть сборной Слизерина, а звуки льющейся воды из душевых утихают. — Передавай мамочке «привет», Забини. — единственное, что бросает Драко напоследок, а Блейз вспоминает шоколадную копну волос, мелькнувшую в дверном проёме мгновением ранее.***
— Что это было? Джордж лениво натягивает на руки отталкивающую броню, агрессивно дергая за застежку. — О чем ты? — его брат, не совсем включаясь в суть сказанных слов также надевает свою форму, однако, делает он это в разы резвее. — О Синефин. Уизли хмурит лоб и, покончив с рукавами, уже было начал тянуться к шнуркам обуви, только вот посчитал лучшим предварительно глянуть на выражение лица своего близнеца. Которое, по большому счету, никак не изменило своего равнодушного вида. — А что такого? — Она не могла тебе приглянуться. — Джордж абсолютно без подтекста во фразе, вновь возвращается к шнуркам и пожимает плечами. — Ну, она симпатичная. В проеме, без всякого смущения от пребывания в мужской части раздевалки, появляется Анжелина Джонсон, и недовольством от нее веяло за версту. — Вы издеваетесь? Только вас ждем! Даю минуту. Не дав парням вставить и слова, она хлопает за собой дверью и исчезает также неожиданно, как и возникла. Фредерик бубнит себе что-то насчет того, что Джонсон воображала, зазналась новой должностью и теперь стала похлеще Вуда, но второй Уизли волей-неволей пропускает это все мимо ушей. Он перебрасывает через все помещение своему брату его Чистомет-7, а сам поднимает со скамейки пару потрёпанных бит, совсем не наблюдая за собой и доли какой-либо энергии, которая чудом испарилась в неизвестном направлении. — Ну, а ты? Очнувшись и обратив внимание на последний отрывок фразы Фреда, Джордж поднимает на него глаза. — Что я? — Что думаешь о Тонкс? Рыжий бесцельно сверлит взглядом близнеца пару мгновений, а потом молча направляется к выходу, напоследок бросая короткое: «На любителя.»***
— Я не могу поверить… Кем эта жаба себя возомнила! Было уже около полуночи, в то время как Синефин сидела на кровати одного из парней в позе лотоса и мешала что-то зеленоватое в маленьком котелке, что стоял меж ее ног. Центром обсуждений была, что неудивительно, профессор Амбридж. Ну, или как ее прозвали все вокруг, жаба. Просто жаба. — Это ты еще не слышала про историю с Гарри. — бормочет Джордж, уткнувшись в листок с очередными каракулями и продолжая что-то лениво выводить пером. — А что с ним опять? Фред с Джорджем переглянулись с неуверенностью в том, что им вообще следовало затрагивать эту тему. — Просто, дело в том… — Что Амбридж не только плохой учитель. — один заканчивает предложение за другим, а Синефин замечает, что интонация в голосе обоих координально поменялась. — Она… — Я не должна этого знать, верно? — ко всеобщему удивлению перебивает Фреда девушка, серьезно смотря то на первого, то на второго близнеца. — Ну… Нет. Как и мы по сути. — рыжеволосый неловко почесывает затылок. — Что ты… Почему? — Не хочу быть носителем такой информации. — Какая ты невозмутимая! — Джордж заитригованно уселся на корточки перед Синефин. — Признайся, ты наверняка замешана в какой-то преступной херне. Я нутром этом чую. — А твоё нутро никогда не подводит, Джорджи, мы помним. — Тонкс кивает головой, переводя вслед за Джорджем существенный диалог в шутку. Как обычно и ничего нового. Они возились с разными штуками из сферы будущего бизнеса близнецов ещё около часа, если не больше, совершенно игнорируя время и замечания Ли Джордана, который пытался заснуть уже довольно долго. — Ты! — в итоге парень с дредами разъяренно вскакивает с кровати, указывая указательным пальцем на растерянную Синефин. — Выметайся. А вы… Можно я посплю уже, Мерлиновы панталоны! Тонкс молча и абсолютно понимая позицию разъяренного Ли, поднимает руки вверх, а-ля сдаётся, и шёпотом прощается с близнецами. — Я тебя провожу. — также шипя, отвечает один из Уизли и шутиво на полу-согнутых ногах выбирается из помещения вместе с брюнеткой. В гостиной уже нет не души, да и за пару недель регулярного посещения общежития Гриффиндора никто бы и возникать особо не стал по поводу присутствия змеи на их территории. Хотя косые взгляды в ее сторону никуда не пропадали. — Джордж! — М? — гриффиндорец оборачивается на девушку и через секунду заливается негромким смехом, глядя на то, как та чуть не сворачивает себе шею на ступеньках, неосторожно спотыкаясь. — Тебе смешно? — Синефин потирает ушибленное бедро и пытается зацепиться за стенку в поиске поддержки. — Нет, мне совсем не смешно. — все ещё подавливая в себе желание заржать с новой силой, близнец подаёт руку Тонкс, которая укоризненно посмотрела на неё, однако все равно приняла помощь и встала. — Кстати… — Чего тебе? Пара студентов уже стояла с обратной стороны портрета Полной Дамы, выжидая не пойми чего. — Твоё имя. Это же латынь? Вот уж чего не ожидала Синефин, так это вопроса насчёт ее имени во втором часу ночи. Ее брови моментально взлетели вверх, а на лице читалось явное недоумение с чем-то ещё… Смущение? — Ну… да. А с каких пор ты интересуешься латынью? — Да так. — отмахивается Джордж и указывает рукой в сторону выхода. — Все давай, спокойной ночи! — проход перед носом Тонкс становится доступным, и та нехотя выходит из помещения, все с таким же чувством смятения. — И тебе… У камина сидит девушка и потирает ладонями лицо, будучи уже не в силах смотреть на зелёные языки пламени перед ней. Разговор, происходящий последние десять минут, будто ударил молнией. За спинкой дивана также стоит молодой человек, который наоборот не в силах перестать смотреть в одну точку. — Синефин. — очень длительное молчание прерывается коротким именем слизеринки, и вовсе не реагирующей ни на что. — Я помогу тебе, Блейз. — сухо, тихо, с легкой хрипотцой в голосе. — Сделай так, чтобы я об этом не пожалела.