«ты смотришь, а я не могу сказать ничего. кроме «будешь сок апельсиновый?» это — искусство, не отводить глаза, когда кто-то нравится сильно. » — надя райдер.
— Говорят, что их исключили. Синефин сидит за небольшим столиком в женской спальне, а на ее кровати развалилась Дюарт, время от времени что-то говорящая сама себе. Мысли сходят с ума друг за дружкой, в голове то непонятное забвенное затишье, то наоборот —безжалостный поток пиявок, разом всасывающихся в сознание. В помещении совсем нет окон: свет излучает одна лишь горящая свечка в паре дюймов от Тонкс, которая весь вечер только и наблюдает за тем, как воск медленно капает на блюдце. — Это был приказ Амбридж. — Робин продолжает свой рассказ о впечатлениях, которые оставил за собой последний матч, совершенно не замечая, что Синефин отвлеченно витает где-то в облаках. Хотя, в ее случае — она увязает в болоте. — С каких пор она занимается подобными вопросами? — брюнетка все же подаёт малость севший из-за лёгкой простуды голос. Долорес Амбридж стало слишком много в ее жизни. Последняя их стычка произошла на днях в коридоре на четвёртом этаже, когда в своей манере профессор решила сделать своё очередное дотошное замечание. «Мистер Забини, мисс Тонкс! Вам не сдаётся, что расстояние между вами должно быть чуть больше, чем его отсутствие?» Более нелепым быть только факт того, что эти двое всего-навсего стояли рядом, и единственное, что каким-либо образом могло смутить тогда Амбридж — это рука Блейза, спокойно поглаживающая плечо девушки. Прыснула со смеха в тот момент даже Дюарт, никогда не позволяющая себе неуважительных жестов и поведения в сторону преподавателей, на минуточку. «Нет, не сдаётся.» Слова сами сорвались с уст Синефин, вызывая ещё более бурную реакцию публики, не говоря уже о позеленевшем лице Долорес. Их зрительный контакт длился весьма продолжительно, и все это время Тонкс молилась, чтобы не взорваться и не захохотать. Выпученные глаза Барби и раздутая от возмущения физиономия очевидно не помогали в сдерживании себя. «Я сегодня же побеседую с деканом вашего факультета, мисс.» Вспоминая последнюю реплику этой жабы, Синефин довольно хмыкнула, качнув головой вперёд. Кажется, она так с ним и не побеседовала. Хотя, кто ее знает, в любом случае карма за бесконечные пререкания Тонкс с профессором от защиты от тёмных искусств так и не настигла ее. — Ты не слышала разве? Ты какая-то туманная сегодня, честное слово. — Робин хмурит брови, приподнимаясь на локтях и недоуменно глядя на подругу. Неудивительно, об этом шепчутся на каждом углу. — Декрет об образовании от Фаджа. — Они их там от безделья штампуют? — слизеринка усмехается в ответ на абсурдное заявление подруги. Это смешно. Все попытки министерства держать в узде Дамблдора и весь Хогвартс — смешны. Смеш-ны. — Амбридж — генеральный инспектор Хогвартса со вчерашнего дня. Наступает неловкая тишина, плавно перерастающая в осознание того, в какой заднице теперь положение дел школы. Синефин долгим взглядом исследует стену перед собой и встаёт с кресла, на котором она развалилась и провела последний час. Руки в карманы, глаза в пол, улыбка — прочь с лица, вместо этого губы складываются в тонкую полоску. Девушка садится рядом с Дюарт. — И что теперь? Она будет ковыряться в нашей еде? Рыться в личных вещах? Робин пожимает плечами. Никто не знает, что вздумается сделать Амбридж на этот раз и какую шумиху она поднимет сегодня. Обреченные вздохи раздаются почти одновременно, заставляя уголки губ обеих слизеринок вздрогнуть и задержаться в небольшой усмешке. Тонкс потупила взгляд. Но тут же пальцы в кармане нащупывают занимательную вещицу, о которой Синефин успела даже забыть со всей этой суматохой вокруг министерских бумажек. — Поттера тоже исключили из команды, говоришь? — ненароком интересуется она у подруги, вынимая предмет. Робин положительно кивает и переводит взгляд на ладонь темноволосой, где была монетка. — Он вручил мне это перед матчем. Дюарт приглушенно фыркает и забирает галлеон у подруги, рассматривая его с таким же непониманием, как и Тонкс впервые. — Поттер заплатил тебе? Синефин откинулась на спину, закидывая руки над головой. Сцена с Гарри действительно была забавной, а вспоминать себе его чудаковое выражения лица при этом без улыбки казалось невозможным. — Нет, он… — Тонкс повертела пальцем, указывая на монету в руках подруги и вспоминая точные слова очкарика. — Он сказал, что я пойму. И что они мне доверяют. — Недёшево тебя наградили, солнышко. Дороже их доверия только два галлеона. Обе слизеринки улыбаются: одна от своей глупой безысходности, лёжа на кровати и совершенно не соображая, что ей следует делать теперь, когда даже ее «супер-умная подруга» понятия не имеет, что это за магический прикол, а вторая — просто чересчур довольная своей шуткой. Но не на долго. Унылая обстановка не улетучится так быстро, даже при огромном старании Робин как-либо раскачаться. Даже не при однократном. Ведь серость нагоняет уже довольно давно, делая смех Синефин еще более слабым и случайным, а стеклянный взгляд едва ли не постоянным. — Кстати, Тонкс… — тянет Робин, акцентируя на фамилии подруги, глядя на нее в полуобороте — Ничего не обещала? Синефин поднимается и принимает положение сидя, тяжело выдыхая. К проблемам, которые одна за другой возникают и превращаются в дорожку домино, не хватало только разборок с Джорджем Уизли. При каждом упоминании его имени сердце делало тройной аксель, а после того, как в голове вновь очерчивались тонкой линией пера его слова (которые на полях пергамента неоднократно после стычки воспроизводила сама Синефин, чувствуя при этом, как дышать становится труднее), в груди неприятно покалывало. Это обида так на нее действует? — Я, вероятно, не мыслила трезво. — девушка устало потирает лоб ладонью и встаёт на ноги, несмело делая первая шаг в глубину комнаты. Затем второй, третий… Дверца шкафа открывается с неприятным скрипом, не смотря на стоимость этой мебели в свое время. Вот и действительность богатств Слизерина. — Мне жаль, я не могу выполнить свое обещание. Каюсь. Дюарт знала, что так все и будет. Верность своим принципам. — Ты никогда не мыслишь трезво, Синефин. — вздёрнув бровями, Робин складывает руки на груди и встаёт ровно напротив подруги. — Собралась куда-то? Золотая монета возвращается к ее обладательнице. — Проветриться. Прости. — пальто только накинуто на плечи, в руках пара перчаток и слизеринский шарф. Мимолетное извинение звучит и застревает где-то на пороге, оставляя Дюарт одну. Видеть, как она сжирает себя изнутри и не иметь возможности помочь. А ведь выходить на улицу в планах-то не было, да и дело вовсе не в том, что на дворе ненавистный ноябрь. Нужен был повод сбежать, скрыться от всего, что могло так отчаянно провоцировать внутри резь. Долорес Амбридж. Блейз Забини, Драко Малфой. Робин. И Джордж Уизли. Она на безопасном расстоянии от подземелья, да и вообще от всего. Но не от себя.Пятнадцатилетняя Синефин держалась уверенно на первом уроке с новым профессором, который по началу казался даже хорошим. Очень хорошим. — Мисс Тонкс! Ваш черед! Не бойтесь, откройтесь своему страху! Взгляните в лицо этому паршивцу. А чего она боится? Из шкафа вырывается миллион осколков. И все они: от мельчайших до самых крупных собираются в одно целое. Синефин стоит перед зеркалом. Люпин внимательно рассматривает выражение лица ученицы и не видит ничего. Ничего. Ни единой эмоции, не дрогнула ни одна мышца. — Так… А теперь сконцентрируйся. «Ты все испортила.» Оно говорит, отражение говорит. Это слышат все или только она? — Заткнись. Редикулус! Римус читает ее, будто бы она была открытой книгой. Тонкс зарабатывает пять очков своему факультету и уходит в конец очереди. — Надеюсь, это было не мне. Следующий!
Синефин подбрасывает галлеон вверх к потолку, тут же ловя его на ладони. — Я бы на твоем месте была осторожнее с этой вещицей. Слизеринка вздрагивает от неожиданного голоса за ее спиной. Она стоит как вкопанная, чувствуя, как сердце пропускает удары один за другим, даже в голове закружилось. — Если попадет в руки не к тому, то нам всем конец. Извини, я совсем не хотела пугать. Перед глазами мелькает незнакомое лицо, и Синефин клянется себе, что эту девочку она видит за семь лет впервые. Тонкс все еще стоит, не двигаясь и практически не дыша. Улыбка у второй студентки очень милая, да и сама она кажется совершенно безобидной. Только появляется слишком внезапно, пугая до чертиков. — Я Полумна. И мы с тобой опаздываем, кажется. — Опаздываем куда? — Синефин не имеет малейшего понятия, о чем говорит блондинка, но та действует решительно и берет за руку новую знакомую, потянув за собой.;;;
— Блестяще, Парвати, отличная работа! Проход затягивается за спиной Синефин, и та ошеломлённо ахает, делая шаг вперед. Глаза разбегаются, не зная за что зацепиться в первую очередь. Голоса раздаются эхом и потребности прислушиваться к их неразборчивости нет необходимости: девушка как завороженная глядит то в застекленный матовыми зеркалами потолок, то с предельным восторгом рассматривает любую деталь, открытую ее взору. — Синефин, я рад, что ты все-таки решила прийти. Тонкс оборачивается и почти в упор сталкивается с Гарри, который смущенно отходит назад и поправляет очки пальцем. — И куда я пришла? — девушка, все еще заглядываясь, скидывает с плеч мешающий плащ и бросает его куда-то на подушки вместе с шарфом. Помещение напоминало чем-то гостиную Гриффиндора, если судить по количеству уютных диванчиков и книжных полок. — Это Выручай-Комната. Мы тут… Внезапно где-то в радиусе нескольких метров раздается хлопок, от которого все присутствующие моментально развернулись к источнику звука. Толпа учеников с разных курсов собирается в кучу, а если быть точнее — вокруг мальчика, который весьма удачно плюхнулся, как позже заметила Синефин. — Я в порядке, я в порядке. — рыжий паренек на вид не старше двенадцати, но то, как уверенно он держит в руках палочку и непоколебимо встает на ноги после падения, заставляет Тонкс тепло улыбнуться. Поттер чешет затылок, с некой неловкостью наблюдая, как все обратно расходятся по своим местам. — Э-э… Ну. — Гарри запинается, часто моргая, что вызывает у Синефин еще большую усмешку. — Я провожу уроки по защите от темных искусств, в общем-то. Я если честно, не особо уверен, нужно ли оно тебе, ты ведь на два года старше и сама владеешь куда большими знаниями… уровень ЖАБА, как-никак… Спустя минуту беспрерывного таратора гриффиндорца, Тонкс решает его остановить. Суть уловить слишком сложно среди всей воды, что сейчас вылил Гарри, но она его не винит — вся эта идея с преподаванием наверняка слишком утомительна, да и сам он не может не нервничать, не железный. — Поттер, заткнись, пока я не решила, что ты заманиваешь меня в секту. — Синефин изо всех сил пытается разрядить обстановку, понимая, каково действительно находиться в его шкуре, аккуратно взяв брюнета за предплечье, будто подбадривая. — И я думаю, мне есть чему у тебя поучиться. Как и всем. Гарри улыбается. Облегченно и искренне. — Потрясающе, иди к остальным. Сейчас кое-что вам расскажу. Поттер отходит, и Синефин на секунду мысленно теряется в толпе. Теперь стресс настигает и ее, почти точно такой же, как когда-то в общежитии Гриффиндора. Она разглядывается по сторонам на студентов: и почти все младше ее на пару лет. — Джонсон, ты капитан только на поле! Откуда-то доносится знакомая изжеванная фамилия и Тонкс сразу понимает, что за девушка имеется в виду. «Хоть кто-то с моего курса.» — мелькает в голове, и Синефин оборачивается в сторону возгласов. Но первое, что попадается на глаза — явно не капитан гриффиндорской сборной. Она видит макушку, а после и улыбку парня, который отхватывает от темнокожей пинающим заклинанием по пятой точке. — Ты зверь, Анджелина! — подпрыгивая, Джордж потирает ушибленное бедро. Но все равно смеется и наигранно грозно смотрит на свою однокурсницу. — Помяни мое слово, если… — Тонкс? Со спины к своему близнецу подходит второй, уже глядя точно на саму Синефин, и та ежится, а через секунду уже понимает, что является предметом устремления взглядов всей львиной компашки. Становится дико холодно и неприятно, хотя через мгновение это чувство заменяется волной жара, исчезнувшей так же быстро, как и нахлынувшей. Все, на что хватает сейчас выдержки — это дернуть вверх уголком губ, а потом развернуться и уйти в противоположном направлении. Фред хмурит брови, но через миг уже дальше отбивается от чар, выходящих из кончика палочки Кэти Белл. Джордж же стоит неподвижно еще какое-то время, целясь тяжелым взглядом точно в спину бывшей подруги. — Уизли, если ты сейчас же не придёшь в себя, то я пойду найду себе другого соперника. — возмущенно повышает голос Джонсон, возвращая близнеца обратно в Выручай-Комнату в настоящее. — Да, прости. Нападай. Остаток занятий Синефин провела тренируясь в паре со своей новой знакомой — Полумной Лавгуд. Энергия, изливающаяся из сущности этой девочки, наполняла ее своего рода силами и мотивацией. — Ты в порядке? — когда упражнения подошли к концу, когтевранка обратилась к Синефин. — Мыслями ты сегодня была где угодно, но только не тут. — Неважно себя чувствую последнее время. Тонкс натянуто улыбается, но на удивление, замечает неодобрение в глазах Полумны. На секунду. Потом та оборачивается, и Синефин прослеживает за ее взглядом, наткнувшись на сидящих на диване Уизли и на младшекурсника рядом с ними. Лавгуд уже давно успела повернуться обратно и с пониманием понаблюдать за слизеринкой. — До встречи. — блондинка мило улыбается и решает оставить Тонкс без своей компании, помахав ладошкой на прощание. — Пока… — Синефин также улыбается в ответ, но после вновь озадаченно возвращается взглядом к тому самому диванчику. Она замечает, как один из близнецов вынимает что-то из своего сундука, протягивая мальчишке напротив. Злость в какой-то момент закипает внутри, и Тонкс молится, чтобы ей просто все показалось и это обман ее зрения. Сжав челюсти, она поправляет накинутый плащ и уверенно идет к трем фигурам. — Отлично, Майкл, ждем отчет от тебя завтра, и помни: у нас все по взрослому. — тоном начальника быстро кивает пареньку Фред, но Синефин улавливает все до единого слова. — Прошу прощения, что вмешиваюсь в ваши взрослые дела, но… — Тонкс останавливается рядом с ребенком. — Майкл, верно? Покажи, что у тебя в руке, Майкл. Оба близнеца тут же переводят взволнованные взгляды с младшекурсника на девушку и обратно. — Не смей ей показывать! — Джордж сползает с обивки дивана и садится на корточки рядом с тем самым Майклом. — Мы же тебе платим не за то, что ты тычешь этим на каждом шагу, так? Синефин готова лопнуть от возмущения. Она раздраженно смотрит в упор вниз на Уизли и вслед за ним садится на колени, но обращаясь уже к пареньку: — Отдай мне это немедленно! Иначе я расскажу твоему декану, что за шалости ты вытворяешь под влиянием этих оболтусов. И если я не ошибаюсь, то потратить заработанные деньги в Хогсмиде ты не сможешь очень и очень долго. Ладонь резко оказывается раскрытой на уровне руки мальчика, а пара карих глаз с вызовом и враждебностью исследует лицо Джорджа, который обреченно следит за тем, как Майкл «отдает в лапы» девушке их продукт, и разочарованно поднимает голову к потолку. — Контракт расторгнут, жалкий ты предатель! — кричит Фредерик убегающему прочь первокурснику и оставляющему троицу в пустом помещении, в то время как Синефин подтверждает свои догадки, рассматривая сладость у себя в руке. — Рецепт этих леденцов не был доделан, придурки! Чем вы думаете, когда тестируете это дерьмо на детях? — слизеринка вертит в двух пальцах конфетой у носа напротив сидящего Джорджа, пока тот равнодушно не вырывает его и не встает на ноги. — Уму не постижимо! Если я еще раз узнаю — я сдам вашу лавочку к чертовой матери и… — И подтвердишь статус противной слизеринки. — заканчивает за девушку Фред, корча той рожицу. — Ты мало чем отличаешься от Грейнджер. — выдает на одном дыхании Джордж и топчется на месте, глядя в пол. Синефин старается дышать ровно, размеренными порциями выпуская воздух из лёгких. Она тоже встает с колен, подходя ближе к нему, смотря снизу вверх прямо в лицо. Но встретившись с ним глазами, она только на долю секунды замечает там сожаление, потом остается одна чистая измученность. Она хочет ответить что-то колкое в ответ, но слова застревают в горле, пропуская один лишь выдох. — Думаешь, мы отлично справляемся без тебя, ты, гений зельеварения? — Фред встает между этими двумя, игнорируя возрастающее напряжение, и улыбается. По-доброму. Со свойственной ему теплотой во взгляде. — С тех пор как ты перестала приходить, у нас продукция дала по тормозам. Мы ищем любые способы продолжать вести бизнес. — Я считала вас умнее. — Просто рядом тогда была ты. — признается Джордж, поднимая подбородок чуть выше. Синефин хмыкает. — Слушай… — Не стану я тебя слушать. — голос подрагивает, словно вся затаенная обида на парня решила вырваться прямо сейчас. Слизеринка тут же поворачивается ко второму брату, оставляя без внимания слова первого. — Я помогу вам с доработкой рецептов, Фред, дальше делайте все как вашей душе угодно. Только ради детей. Моя совесть будет хотя бы чиста. — чеканит девушка, делая недолгую паузу и затем добавляя, — Завтра суббота. После обеда жду тут. Не выжидая ни секундой больше, она уходит. Фред с улыбкой на лице довольно хлопает близнеца по плечу, а тот понимает, каких дров он наломал. И продолжает ломать.;;;
— Страница номер девять, Дюарт, отвлекитесь от болтовни с Монтегю. — дверь класса зельеварения открывается с давно знакомым характерным хлопком, и внутрь входит Снейп. — Приветствую вас на факультативном расширенном курсе зельеварения для претендентов на превосходный балл при сдаче ЖАБА. Признаться, удивлен увидеть здесь половину из вас. Начнем с теории, которую на шестом курсе успешно завалил каждый. Профессор продолжает безэмоционально указывать на бесконечные промахи нынешнего поколения, не упуская шанса задеть очередную невинную гриффиндорку, будь пуффендуйца. Робин сидела впереди своей подруги с выше упомянутым слизеринцем, в то время как Синефин, безнадежно глядя на появляющееся свечение прожектора, была вынуждена терпеть компанию Забини слева от себя. — В этом году его приветственная речь катит на хилую троечку. — шепнул свой комментарий Грэхэм Монтегю, развернувшись к Блейзу и Тонкс. Следом за ним сидящей полубоком оказалась и Дюарт. — У него за семь лет исчерпался весь запас аргументов, почему он ненавидит детей. — также тихо отвечает Синефин, макая перо в чернила и царапая на пергаменте тему, проявившуюся на пошарпанной стенке, свободной от пузырьков и настоек. — Или он просто постарел. — вставляет между делом Робин. — Хотя, вероятно, старческое дерьмо он себе заработал еще к тридцатнику. — А сколько ему? — интересуется, хмуря брови со смешанной улыбкой, наконец подавший голос Блейз. — Тридцать… — предполагает и тут же запинается Тонкс. — пять? — Шесть. — едва сдерживая смешок, кивает Робин. — Оу. Это «оу», авторства Грэхэма, прозвучавшее то ли с удивлением, то ли с сочувствием профессору, имело в себе своеобразную высокую ноту, которую буквально пропел Монтегю, сам от себя того не ожидая. Что собственно послужило причиной моментальной реакции в виде громкого смешка всей четверки на задних партах. В один миг класс в полной тишине обернулся к ним, от чего Робин прыснула в локоть с двойной силой. — Мистер Монтегю. — выдерживая свои фирменный паузы, чеканит Снейп и резко оборачивается. — Вернитесь с Дюарт в исходные положения и записывайте. Все четверо продолжали трястись в беззвучном смехе, даже Забини не особо сдерживал себя, пряча губы в кулак и жмуря глаза. Синефин было стыдно признаваться, но ощущать абсолютные привилегии на лекциях зельеварения просто потому что ты из неприкосновенного Слизерина — было делом приятным. К концу занятия их обожаемый декан успел снять с остальных факультетов пару десятков очков, а неоднократно шепчущееся последние парты, занятые зелено-серебристыми, он оставил «без единой царапины». Уже когда Тонкс складывала вещи в сумку, ее одернул Блейз. — Планы на Рождество? — С семьей, я полагаю. — не поворачиваясь к парню, устало отвечает брюнетка и покидает пределы их парты. — Мама хочет познакомиться с тобой лично. Забини нагоняет Синефин только в коридоре, разворачивая ее к себе за руку одним движением. Темноволосая вопросительно поднимает бровь, вырываясь из его хватки, и смотрит на него молча какое-то время. — Ну так скажи ей, что я не смогу. При чем тут я? Блейз ничего не говорит, отводя взгляд в сторону. Тонкс выжидает еще пару мгновений, и удовлетворенно хмыкнув, уходит в своем направлении. — Это не просьба. Если ты понимаешь, о чем я. Слова доносятся до нее за спиной, и она останавливается. Сердце пробивает удар, но девушка все же ступает на ступеньку и продолжает свой путь, так и не обернувшись.;;;
— Бас-гитаристка Ведуний выходит замуж, Фред! — оживленно вскрикивает Джордж, тыкая пальцем в газету, на что Синефин, отрываясь от пергамента, закатывает глаза. — Не прошло и десяти лет, как ты решился сделать ей предложение? — Что?! Она сказала «да»?! — Фредерик отрывается от запаковки вредилок в бумажные коробочки и с выпученными глазами подбегает к своему близнецу, наклоняясь в упор к статье. — Мерлиновы сланцы! Тонкс картина не забавляет от слова совсем. Она сидит уже больше часа в Выручай-Комнате с Уизли, и ни разу за это время не засмеялась с их шутливого придуривания. Сейчас же Фред с Джорджем активно спорят о том, кто же из них в детстве был больше одержим некой Клаудией Бонтервих, тоже упомянутой в газете. К слову о ней. Взгляд слизеринки приковывает одна из колдографий, на которой изображен Азкабан. Незаметно стянув с колен Джорджа газету, девушка разворачивает ее на нужном обороте. Глаза вмиг цепляются за титульную строчку «Массовый побег из Азкабана», и Тонкс бросает в дрожь от самой мысли, что могло быть напечатанным далее. — Фред, Джордж, слушайте. — прерывает их увлекательную беседу Синефин, не отрываясь от листка. — Мы подтверждаем, что вчера из камер строгого режима совершили побег десять заключенных. Разумеется, премьер-министр магглов… ля-ля-ля… Мы подозреваем, что этот побег был подготовлен человеком, которому первым в истории удалось вырваться из Азкабана: известным злодеем и убийцей — Сириусом Блэком; кузеном сбежавшей… Беллатрисы Лестрейндж. От последнего имени Синефин неслабо передернуло. Она подняла полные испуга и безысходности глаза на парней, передавая им обратно газету. Они оба тоже неоднозначно переглянулись, а Фред решил даже присесть. — Ну, — подытожил он, хлопнув в ладоши. — Мы в канаве. — Полной дерьма. — добавил вслед за ним Джордж, но задорный тон тут же сменился обеспокоенным, стоило ему обратить внимание на слизеринку. — Синефин? Ты чего? — Мне нужно в туалет. Побелевшая по непонятной причине Тонкс тут же встала с кресла и, не замечая, как с колен летят чернила с записями, рванула в сторону выхода из Выручай-Комнаты. — Зачем вслух-то было говорить? — возмущенно кричит ей вслед Фред, цокая языком и указывая рукой на появившийся возле него сортир, за что моментально получил неодобрительный взгляд своего брата. — Что? Не люблю унитазы посреди комнаты. Синефин забегает в первую попавшуюся уборную, сразу же раскручивая ручку крана. Ее всю трясет. Спина и шея покрылись холодными мурашками, пальцы стали ледяными. Девушка старается не думать, не вспоминать содержимое строк Ежедневного Пророка, не представлять перед глазами буквы, выстроенные в ряд ненавистным именем. Тонкс хочет верить, что ее собственное тело так бурно реагирует из-за приближающегося цикла, а не из-за шокирующей новости. Хочется плакать, хочется сползти прямо сейчас вниз по стене, уткнуться лицом в рукава и зарыдать что есть силы. Ровно настолько же, насколько хочется кричать, разбивая зеркало напротив на мелкие осколки, метать чем попало в стены, разрушить все вокруг. Дыхание дикое, прерывистое. Чтобы скрыть и каким-либо образом унять бешеную дрожь по всему телу, Синефин впивается пальцами в раковину с новой силой, сжимая челюсти. Она втягивает воздух в легкие медленно, размеренными порциями выдыхая и стараясь успокоиться. В левом кармане кофты лежит пузырек с лекарством, за которым темноволосая и тянется. Пальцы не в состоянии удержать бутылочку и та падает на плитку; тоненькое стеклышко бьется вдребезги, что и становится последней каплей. Выдержка лопается. Тонкс всхлипывает, прижимая ладонь тыльной стороной к губам и падая на колени перед рассыпавшимися в разные стороны таблетками. Горячие слезы, мокрыми дорожками скатываются вниз по щекам таким невероятным потоком, что слизеринка не успевает вытирать их рукавом. Истерика накрывает огромной волной, перегораживая путь к отступлению. — Синефин? Боже, Синефин… Она знала, кому принадлежал голос, она знала, но даже не посмотрела в его сторону, пуще прежнего желая стереть с себя мерзкие слезы. Парень в долю секунды оказывается на полу рядом с Синефин, отнимая ее руки от заплаканного лица. — Она моя тетя, Джордж. Она со мной сделала это. Тонкс смотрит ему прямо в глаза, понимая, что стесняться уже нечего, что он уже увидел все то, что она боялась показывать. Девушка обводит взглядом разбросанные вокруг таблетки и осколки, стараясь сдержать горькие слезы и угомонить срывающийся тихий голос. — Она испортила жизнь всей моей семье, она испортила жизнь отцу, маме… Джордж, она вернулась. Я не могу остановить ее. Она сломала меня, я сломанная игрушка. Непригодная для борьбы с ней, Джордж… — Но ты ведь не одна, слышишь? Не одна. Уизли отвечает ей шепотом. Прижимая ее к себе за плечи, он принимает и забирает всю боль, разрывающую девушку изнутри на части. Она обессиленно утыкается головой в его грудь, чувствуя его присутствие, ощущая его теплое дыхание у себя в волосах. Синефин потихоньку затихает, поверив в то, что чьи-то руки держат ее сейчас крепко.