POV Рей Тодороки
Я не выходила из своей комнаты со вчерашнего дня. Страшно. Жуткие картинки того дня до сих пор стоят у меня перед глазами, а тошнотворный запах горелой плоти, казалось, пропитал каждый уголок этого проклятого дома. Всё началось с того, что я отправилась на кухню, чтобы приготовить ужин. На подходе к ней я столкнулась со своим мужем, уже успевшим опрокинуть в себя несколько стаканов крепкого алкоголя. Это было не в первый раз, поэтому я начала морально готовиться к потоку злословия в свой адрес, который последовал в следующую же секунду. Первый раз подобное произошло, когда нашему старшему сыну было шесть лет. Причуда Тойи, которая становилась всё сильнее с каждой тренировкой, внезапно перестала развиваться. Энджи водил мальчика к специалистам, но те лишь разводили руками или говорили, что ребёнку нужен хороший отдых. Но, в отличие от меня, мой муж был категорически с ними не согласен. Тренировки продолжались, но пламя Тойи будто застыло вне времени и пространства. Оно не слабело, но и не становилось сильнее. После «контрольного выстрела», в виде ледяной причуды Фуюми, Энджи впервые напился и высказал мне всё, что думает. Наутро в качестве извинения я обнаружила на прикроватной тумбочке чашку зелёного чая и записку с одним единственным словом «Прости». Моя беременность прошла успешно, и летом родился Нацуо — наш второй сын. Энджи с нетерпением ждал проявления его причуды, но и тренировки с Тойей не забрасывал. Перестраховывался. Спустя почти четыре года всё повторилось. Разочарование Энджи ввиду отсутствия прогресса у Тойи, а также неоправданного ожидания относительно второго сына, в смешении с алкоголем вызвало очередную вспышку гнева. Он едва не довёл до истерики маленького Шото, который стал невольным свидетелем этой сцены. Энджи же, чтобы не тратить время на очередное напрасное ожидание чуда, сконцентрировал всё своё внимание на тренировках с первенцем. Что там за история произошла в его кабинете — для меня осталось загадкой, но именно после неё мы стали реже видеться с Тойей. После четвёртого дня рождения Шото всё изменилось. Если до этого у наших детей проявлялась лишь одна причуда, тогда как мой муж хотел сдвоенную, то у младшего её и вовсе не было. С тех пор Энджи стал прикладываться к бутылке всё чаще. Замученный ещё более ужесточёнными тренировками Тойя пытался огрызаться на отца, говоря о своём нежелании становиться героем, и периодически сбегал к Нацуо, ища у того поддержки. Я после каждого скандала с мужем запиралась в своей комнате, оставляя Шото на Фуюми. Терпеть подобное с каждым днём становилось всё труднее. «Семья, что строилась не на любви, — счастливой быть не может», — мысль, что проносилась в моей голове после каждой ссоры. И события, что произошли в тот день, лишь подтвердили её. Я старалась терпеть и не обращать внимания на унижения и оскорбления в свой адрес. Я старалась поддерживать Тойю, который ежедневно терпел нападки своего отца. Я старалась восполнить недостаток внимания Фуюми и Нацуо. Я старалась дать должное воспитание маленькому Шото. Я старалась сохранить хотя бы подобие счастливой семьи… … но не вышло. Моих стараний не хватило. Энджи разрушил всё. В тот день, перед тем, как активировать причуду, на лице мужа промелькнуло секундное удивление, которое тут же сменилось гневом и раздражением. Тогда я не обратила на это внимание, так как после кратковременного шока мысленно прощалась с детьми и просила у них прощения за то, что не была достаточно сильна. Синее пламя, возникшее передо мной мгновением позже, ввело меня в повторный шок. Я даже не заметила, как создала ледяную стену, пока в моей голове набатом звучало имя старшего сына. Я не могла поверить в то, что всё это происходит на самом деле. Муж не должен поднимать руку на жену и уж тем более на сына. Сын не должен защищать свою мать от отца. Это всё неправильно. Так не должно быть. — Мама! — громкий крик Тойи вывел меня из страшных мыслей, заставив обратить внимание на нынешнюю ситуацию. Яркие всполохи синего и оранжевого пламени возникали то тут, то там, заставляя мои глаза слезиться. Я отвела взгляд в сторону и наткнулась на Шото, что заворожённо наблюдал за происходящим. Ему всегда нравилось наблюдать за тренировками брата и отца… Вот только он не знает, что сейчас это далеко не она. В тот момент, когда пламя Старателя столкнулось с причудой сына и слегка изменило траекторию в сторону Шото, я едва успела забрать его. Не оглядываясь, я отправилась в сторону комнат Нацуо и Фуюми, чтобы убраться из этого дома, мысленно дав себе обещание: вернуться и помочь Тойе… … но этому не суждено было случиться. Только мы выбрались на улицу, как я почувствовала на своём плече нарастающую ледяную корку. Я всегда хорошо контролировала свою причуду, пусть и не пользовалась ей часто, поэтому это озадачило меня. Я опустила Шото на землю и лишь тогда заметила его правую руку, покрытую льдом. Нацуо и Фуюми, которые что-то спрашивали у меня, тоже отвлеклись и уставились на младшего. — Шото, — поражённо позвала его Фуюми и села перед ним на корточки. Она взяла маленькие ручки в свои, а затем перевела на меня ещё более удивлённый взгляд, — его руки… разной температуры. Я подошла ближе, чтобы убедиться в этом, но в следующую секунду левая рука Шото загорелась. Фуюми испуганно отскочила от брата, едва не уронив Нацуо, что стоял позади неё. Я почувствовала, как участилось моё сердцебиение. Тойя… Только я хотела броситься обратно в дом, как на улицу вышел мой муж. Сначала на его лице играла самодовольная ухмылка, отчего у меня появилось плохое предчувствие, но как только он увидел младшего сына, впал в ступор. Видимо, он, и правда, уже не ждал причуды Шото, тем более такой. Как только Энджи вновь начал идти в нашу сторону, я побежала в дом. Сделав несколько шагов и почувствовав омерзительный запах, я невольно сбавила шаг. Меня трясло. Я очень боялась увидеть последствия этой неравной битвы. И чем ближе я подходила, тем меньше мне хотелось заходить в этот дом. Обгоревшие пол и стены, ещё потрескивающие мелкие вещи и яркое обугленное пятно в центре комнаты с маленькими кусочками горелой плоти. Я не чувствовала горячих слёз на своих щеках. Я едва ли чувствовала подступающую тошноту. Боль. Она заглушала всё. Я потеряла своего старшего сына. Я потеряла Тойю. Уже направляясь в свою комнату, я услышала, как навзрыд зарыдали дети. Дети, что потеряли своего брата. От горьких и болезненных воспоминаний меня отвлёк стук в дверь. Мне не хотелось никого видеть, поэтому я просто ждала, когда этот человек уйдёт. — Мама, ты тут? — из-за, как оказалось, незапертой двери выглянул Шото. Я быстро смахнула выступившие слёзы и постаралась улыбнуться. Судя по всему, он ещё не знает о смерти старшего брата. Я не хочу его пугать. — Да, милый, проходи, — говоря это, я даже не догадывалась, что произойдёт дальше. Шото, от которого была видна лишь правая сторона, зашёл в комнату. Как только мне на глаза попалась левая сторона ребёнка, меня затрясло. По какой-то причине мой мозг отказывался воспринимать человека напротив, как моего сына. Я видела в нём монстра. Я видела в нём Старателя. Сквозь собственную истерику, я едва различала голоса старших, которые прибежали на шум. Последнее, что я увидела, это как Нацуо тут же бросился к испуганному комочку, что зажался в углу и плакал. Дальнейшее скрыла пелена выступивших слёз. Я слепо отбивалась от любых прикосновений, хотя где-то на уровне подсознания знала, что это Фуюми, и что она не хочет мне навредить. Это продолжалось до тех пор, пока я не почувствовала укол, погрузивший моё сознание в спасительную темноту.Конец POV Рей Тодороки
***
Лаборатория, в которую пришёл Энджи, не представляла собой ничего особенного, по крайней мере, для него. Белокаменное здание было таковым и изнутри. Большие окна пропускали достаточное количество солнечного света в дневное время, благодаря чему можно было частично сэкономить на электроэнергии. Белые шкафы и столы, на первый взгляд, стояли в хаотичном порядке, но местные работники знают, что это далеко не так. Цветные порошки и жидкости красиво переливались в лучах яркого солнца и порой даже немного слепили. Жужжание приборов с труднопроизносимыми названиями эхом разносилось по просторному помещению и заглушало болтовню лаборантов, снующих туда-сюда. Энджи остановился в дверях и осмотрелся в поисках старого знакомого, который должен был встретить его, но очевидно забыл. Как всегда. Прошло около пяти минут, прежде чем послышался громкий возглас, перекрикивающий весь этот шум. — О, какие люди! — Худенький невысокий брюнет в круглых очках и белом халате быстрым шагом продвигался в сторону посетителя. — Прости, забыл, на какое время мы договорились. Мужчина неловко почесал затылок и махнул рукой в сторону выхода в коридор. Как только дверь за ними закрылась, герой №2 облегчённо вздохнул. Стало тихо. — Так что там с твоей бутылкой? — Вот, — Энджи протянул пакет со стеклянной ёмкостью, в которой плескалось недопитое саке, — я выпил всего полбутылки, но после этого ничего не помню. — Такое крепкое? — ухмыльнулся брюнет. — Сейчас не до шуток, — слегка повысил голос Старатель. — В тот промежуток времени, который я не помню, кое-что произошло. И я намерен выяснить, что именно и как. — С этим я, пожалуй, смогу тебе помочь. Пару недель назад я познакомился с одним интересным человеком. Его причуда работает, как проектор, но вместо записанных картинок и видео, транслирует зрительные воспоминания человека. — Это как? — У него на кончиках пальцев вместо человеческой кожи какой-то необычный материал, с помощью которого он устанавливает связь. Концентрируясь на определённой дате, он пропускает через себя все зрительные воспоминания и эмоции этого человека за этот день, позже проецируя их с помощью своих глаз. Звука, конечно, не будет, но ты можешь увидеть эмоции, которые в тот момент испытывал, на его лице. — Полезная причуда, — хмыкнул Старатель, подумав, что ему бы такой человек в агентстве не помешал. — А он умеет держать язык за зубами? — О, не переживай. После того, как действие причуды прекратится, он ничего не вспомнит. Он ведь работает в агентстве, которое занимается особо тяжкими преступлениями. Представь, что было бы, если бы он помнил всё, что видел и испытывал? Он бы с ума сошёл. А так в допросах равных ему нет, — гордо заявил под конец мужчина. — Ладно, Альберт, я пойду. Не забудь позвонить. Брюнет закивал, уже пристально изучая бутылку, принесённую Энджи. Старатель вздохнул и пошёл на выход. «Он неисправим».***
Из них четверых у Шото было самое долгое детство и то, потому что он самый младший в семье, а также его причуда долго не проявлялась. Тренировки Тойи начались за полтора месяца до его четырёхлетия, заметно сократив это чудесное время. Фуюми по своей воле отказалась от детства, часто помогая маме на кухне или нянчась с младшими братьями. Нацуо проводил слишком много времени с сестрой, переняв её псевдовзрослое поведение, из-за чего и его подключили к воспитанию маленького Шото, но он не особо против. — Кажется, уснул, — шёпотом сказала Фуюми, аккуратно вытаскивая затёкшую руку из-под цветастой головы младшего брата. Нацуо кивнул, разглядывая детскую книжку о героях. Они в течение получаса пытались успокоить и уложить спать маленького Шото, но тот после пережитого стресса всеми руками и ногами вцепился в старшую сестру и отказывался от неё отлипать. Ребята несколько раз пытались покинуть комнату брата, думая, что тот уже спит. Но, как только дверь открывалась, Шото испуганно подскакивал и закатывал новую истерику, возвращая обоих в комнату. — Давай ещё посидим, а то пятого раза я не выдержу, — сказал Нацуо, когда девушка уже собиралась подняться с кровати. Та согласно кивнула и легла обратно. Несколько минут они сидели в тишине. — Ха, отец даже книжки дарит Шото со своим изображением, — тихо посмеялся парень, разглядывая картинку со Старателем. Фуюми улыбнулась, ведь раньше у Нацуо были такие же. — Как думаешь, что произошло между мамой и Шото? — тихо спросила девушка, зарываясь тонкими бледными пальцами в двухцветные волосы спящего. — Не знаю. Даже предположений нет, если честно. Если бы там был отец, я бы ответил, что дело в нём, но Шото… — Ты думаешь это правда? То, что папа… — Ты сама всё видела, Фу, — парень закусил губу и отбросил книгу подальше. Сделав пару вдохов-выдохов, Нацуо встал из-за стола и лёг на кровать по другую сторону младшего брата. Перебирание цветных прядок почему-то успокаивало, от чего оба старших вскоре уснули.***
Вернувшись домой, Старатель нахмурился. Было слишком тихо. Он прошёл вглубь дома и заглянул в комнату жены. Рей спала, и он, тихонько прикрыв дверь, отправился к комнатам детей. Едва коснувшись первой двери, Энджи резко отдёрнул руку. Это была комната Тойи. Ясное дело, там никого нет. Прислонившись лбом к шершавой прохладной поверхности, мужчина медленно выравнивал дыхание, попутно проклиная вчерашний день и несчастную бутылке саке. В комнатах Нацуо и Фуюми было пусто, что слегка настораживало. За весь сегодняшний день Энджи виделся только с Шото, поэтому не знает, как теперь к нему относятся остальные члены семьи. Комната младшего сына встретила его тихим мирным сопением, которое издавал комок переплетённых конечностей. «И как они умудрились поместиться втроём на односпальной кровати?» — Старатель задумчиво почесал подбородок и отправился к себе.***
Следующее утро Тодороки-старшего началось с раннего телефонного звонка, после которого последовал громкий возглас Альберта, требующего немедленно приехать в лабораторию. Энджи размял затёкшие шею и спину и встал из-за рабочего стола. Вчера он снова уснул в своём кабинете. Приведя себя в порядок и убедившись, что все ещё спят, мужчина отправился к месту встречи. Лаборатория встретила Старателя непривычной тишиной, которую тут же нарушил громкоголосый учёный. — Я рад, что ты приехал так быстро. Знакомься, это Вайзли. Я вчера тебе про него рассказывал. Энджи перевёл взгляд на названного. Мужчина лет 30-35. Чёрная рубашка и тёмно-синие джинсы относительно свободно сидят на подкачанном теле. Белоснежные волосы зачёсаны назад и слегка вьются на концах. На бледном лице над правой бровью красуются две маленькие родинки. Чёрные радужки глаз практически сливаются со зрачками, отчего прочесть что-то по глазам становится невозможно. — Энджи Тодороки, — Старатель протянул руку для рукопожатия. — Прошу прощения, но не смогу пожать Вам руку. Вы же не хотите, чтобы я прямо сейчас установил с Вами связь? — подал голос Вайзли. Тодороки хмыкнул и опустил руку. — Так, что там с экспертизой? — он перевёл взгляд на непривычно молчаливого учёного. — О, мой друг, ты не представляешь, в какую заварушку тебя втянули, — эмоционально начал Альберт, — Вайзли, прошу. — В общем, моё агентство сейчас занимается некой группировкой под названием «Плачущие мстители». Поначалу, мы думали, что они занимаются распространением наркотических веществ, смешивая их с алкоголем. Но, когда мы провели экспертизу, выяснилось, что там задействовано абсолютно новое вещество. — Именно, — подхватил Альберт, — в научном сообществе о подобном ничего неизвестно, поэтому мы склоняемся к тому, что это чья-то причуда. По телефону ты говорил, что эту бутылку тебе подарил бывший одноклассник, можешь рассказать о нём поподробнее. — Если вы думаете на него, то напрасно. У него нет причуды, — скрестив руки на груди, произнёс Старатель. — Пусть так, но нам необходимо с ним связаться и узнать, что ему известно и откуда у него эта бутылка. Энджи кивнул в знак согласия. — Что ж, — подал голос Альберт, после минуты молчания, — я обещал тебе помочь вспомнить, что произошло в тот день, так что прошу за мной. Все трое двинулись в кабинет учёного.***
Выпроводив Альберта за дверь, Старатель сел в мягкое бежевое кресло и стал ждать дальнейших действий от нового знакомого. Вайзли встал слева от мужчины и приложил прохладные пальцы к его вискам, направив свой взгляд на белую пустую стену. Энджи нахмурился. — Дата? — Позавчера. Дальше всё происходило в тишине. Вайзли закрыл глаза и начал прогонять чужие воспоминания в своей голове ровно до тех пор, пока не возник образ светловолосой молодой женщины, на которую, очевидно, кричали. Блондин открыл один глаз, который тут же начал светиться красным, а затем спроецировал картинку на стену. Тодороки напрягся. «Вот оно». Энджи взглянул на Вайзли, лицо которого исказилось в злобной гримасе. Левый глаз мужчины, источающий белый свет, будто и не являлся его частью. Веки на нём оставались неподвижны. Когда Вайзли изобразил секундное удивление, Старатель перевёл взгляд на картинку. Сердце пропустило удар. Всемогущий. Не нужно много ума, чтобы понять, что его на самом деле там не было. Но мужчина на картинке, очевидно, так не считал. Оранжевое пламя расползлось по руке и уже собиралось ударить по противнику, как вдруг изображение начало искажаться, словно две картинки наложили друг на друга, сделав их полупрозрачными. Энджи дышать перестал, когда увидел бледное синее пламя старшего сына, который защищал свою мать. Изображение вновь исказилось, оставив только образ героя №1. Старатель искренне не понимал, почему Яги сражается на расстоянии, когда всегда бился в ближнем бою. Следующее искажение показало маленького Шото, который следил за каждым движением его и Тойи (Всемогущего). Картинка постоянно менялась, то показывая только Тошинори, то частично раскрывая горькую правду. Это не Всемогущий горел в Адском огне, это Тойя пылал в собственном пламени. Энджи трясущейся рукой смахивал такие непривычные для него слёзы, мысленно проклиная всё вокруг. Он тяжело дышал и пытался проморгаться, чтобы увидеть, что произошло дальше. Вот он выходит из дома и идёт в сторону своей семьи. Вот он останавливается в шоке от увиденного — Шото демонстрирует родным свою сдвоенную причуду. Вот мимо пробегает побледневшая Рей, даже не взглянув на него. Последнее, что показывает ему Вайзли, — это объятия отца и сына. Находясь под неприятным впечатлением от увиденного, Старатель накрыл свои глаза ладонью и попытался выровнять дыхание, пока его новый знакомый приходил в себя. — Вы в порядке? — спросил блондин, открывая капли для глаз. — Да. У меня есть просьба. Мужчина, смочив глазное яблоко после использования причуды, вопросительно посмотрел на героя №2. — «Плачущие мстители». Мне нужна вся известная вам информация. — Сотрудничество? — Сотрудничество.