Брат за брата

— Ты хочешь жить со мной? — спросил брюнет, сцепляя прохладные ладони между собой, дабы скрыть своё волнение и нервозность. Ещё пять лет назад он собирался сконцентрироваться на тренировке своего тела, ума и причуды, чтобы стать сильнее и отомстить отцу за их сломанные жизни, а после — снова собрать всю семью воедино и, наконец, зажить по-человечески. Однако спонтанная встреча в декабре выбила его из колеи. Тот момент, когда обе причуды Шото едва не вырвались из-под контроля, видимо, под натиском каких-то неприятных воспоминаний, надолго засел в лохматой голове и не давал её владельцу уснуть. Около трёх недель Осаму кружил вокруг подростка и спрашивал о том, что его беспокоит, пока тот не сдался и не рассказал обо всех своих переживаниях и опасениях, касаемо младшего брата. Он боялся, что двуликий мальчишка повторит его, Тойи, судьбу. Тогда, после четырёхчасового разговора по душам, Мори предложил ему понаблюдать за мальчиком со стороны, мол, может, их отец изменился после той истории, и брюнет лишь понапрасну себя накручивает. Тот согласился, хотя в изменения героя №2 ему не верилось от слова «совсем». Поначалу всё шло хорошо. Энджи давал своему новоиспечённому ученику посильные нагрузки, с которыми тот вполне сносно справлялся, отчего черноволосого парнишку, из тени наблюдавшего за своим младшим братом, тренировки и образ жизни которого он невольно сравнивал со своими, порой брала зависть. Однако не прошло и полгода, как это поганое чувство исчезло без следа. Новая программа тренировок от Старателя оказалась не по плечу маленькому герою, более того, она загнала его на больничную койку. Вывихи, переломы, лёгкие ожоги, обморожение, истощение — по какому только поводу в их поместье не приезжал один и тот же врач, славившийся своей лечебной причудой и умением держать язык за зубами. Проще говоря, он был нем. Впервые увидев картину, как его чересчур перегревшийся младший брат охлаждает себя до посиневшей кожи под вопли разъярённого старика, Тойя едва не выбежал из своего укрытия, дабы схватить мелкого в охапку и бежать с ним так далеко, как только возможно. Но он вовремя одёрнул себя. Тогда против отца у него не было и шанса, поэтому, стиснув зубы, он развернулся и покинул тайное место. Стоять и наблюдать за подобным со стороны, оказалось куда больнее, чем переживать всё это самому. В тот вечер он вернулся домой никакой. Посмотрев на свои подрагивающие пальцы, он сжал ладони в кулаки и со всей силы врезал по стене, тут же зашипев от боли. Перед глазами до сих пор стояло увиденное днём. Однако стоило ему переступить порог дома, как на одно изображение начало накладываться второе — его воспоминание из детства. Это заставляло чувствовать себя ещё более бесполезным. Он не смог помочь себе. Он не может помочь брату. Что ж, теперь он понимает Фуюми и Нацуо, которые во время его тренировок, проходя мимо, лишь бросали в его сторону сочувствующие взгляды, но никогда не говорили и слова против отца. Боялись. Единственной его защитницей тогда была Рей. И пусть своими разговорами и спорами она ничего не решила, он был благодарен ей хотя бы за то, что она не стояла в стороне, беспомощно хлопая ресницами. Тойя не сразу заметил фигуру блондина, стоящего от него буквально в трёх шагах и беспокойно оглядывающего его с ног до головы. Предприняв тщетную попытку скрыть саднящую руку от чужих глаз, брюнет разделся и направился прямиком в библиотеку. За почти год, прожитый в этом доме, она стала его любимым местом. Особенно ему нравились широкие подоконники, на которых он частенько сидел, закутавшись в красный плед, и наблюдал за людьми, бродящими по парку. Не прошло и двух минут, как за стеной послышался шум работающего чайника, а на пороге появился Осаму с аптечкой. Не сказав ни слова, мужчина обработал рану и ушёл. Подросток лишь вздохнул и отвернулся к окну. Он знал, что блондин вернётся через несколько минут с парой чашек горячего чая и чем-то вкусненьким, а потом будет ненавязчиво расспрашивать о его делах, пока Тойя не сдастся и не расскажет всё сам. Так и произошло. Однако, прежде чем Мори успел открыть рот, брюнет начал своё повествование. Он рассказал ему всё. О новой программе тренировок Тодороки-младшего. О том, как он, Шото, медленно, но верно, ломается, не только морально, но и физически. О том, что он, Тойя, чувствовал, глядя со стороны на брата, который находился в том же положении, что и он сам ещё год и более назад. О своей беспомощности в тот момент. Осаму слушал и искренне недоумевал, как герой №2 может так обходиться с собственными детьми. Ему хватило и, находящегося в отвратительном состоянии, Тойи, найденного почти год назад на обочине дороги, чтобы возненавидеть Старателя (разумеется, когда он узнал историю подростка). Но, чем больше он узнаёт, тем сильнее в нём вскипает гнев. В его семье на него даже голос никогда не повышали, не говоря уже о рукоприкладстве. Его мнение всегда учитывали и старались помогать всем, чем могли. Мори это нравилось. И, подражая родителям, он старался дать такое же воспитание своему сыну. Однако, когда того не стало, его место занял Тодороки Тойя, для которого, казалось, забота — это что-то из области фантастики. И Осаму не поскупился, чтобы доказать обратное. И вот сейчас, послушав, как страдает ещё один ребёнок, блондин сжал ладони в кулаки и прямо высказал подростку, что он готов помочь ему спасти его младшего брата от тирана отца. Но просидев практически до утра, эти двое пришли лишь к одному выводу — нет законного способа помочь Шото. Все их идеи разбивались о деньги и власть, которые являлись атрибутами любого про-героя из ТОП-10. Проще говоря, Старатель откупится или подомнёт под себя любого, кто решит попытаться разлучить его с его любимой марионеткой, которую он ждал почти половину своей жизни. Поэтому нужен был другой план. Незаконный. И вот, потратив четыре с половиной года на его создание и подготовку к реализации, Даби с замиранием сердца ждал ответа от младшего брата, которого, он считал, хорошо знает. Глядя на их похожесть и раздражающее повторение судеб, он был уверен на 90%, что Шото согласится, и приложенные ими усилия окажутся не напрасны. Но всё же небольшая погрешность была. Фуюми и Нацуо. Будучи лишённым матери и старшего брата, за которыми раньше буквально ходил по пятам, гетерохром должен был привязаться к этой парочке сильнее, чем Тойя в своё время. А брюнет, несмотря на все свои обиды, сильно скучал по тем двоим. И, если Тодороки-младший откажется, он поймёт. Хотя чего греха таить, ему определённо будет обидно, что он потратил столько сил и времени впустую. Так и не дождавшись ответа на свой вопрос, молодой человек обернулся и с удивлением заметил, что мальчик уснул. Вздохнув, он достал из кармана телефон и набрал номер Осаму, дабы попросить, чтобы тот забрал их. Утро обещало быть интересным.

***

Забавно морщась от солнечных лучей, падающих на его лицо, Шото распахнул свои разномастные глаза и недоумённо уставился на полосатые бежево-коричневые обои. По коже пробежались мурашки от осознания того, что он снова оказался в незнакомом месте. Правда, теперь явно жилом. С трудом выбравшись из-под огромного красного пледа, он начал медленно двигаться к единственной двери, прислушиваясь. «Здесь кто-то есть», — понял парень, слыша приглушённое громыхание посуды. Множество мыслей проносилось в его голове в поисках выхода, пока он судорожно пытался унять бешеное сердцебиение, дабы оно не заглушало посторонние звуки, среди которых теперь отчётливо слышались приближающиеся шаги. Шото попятился к окну и замер, когда чужая рука легла на ручку двери. Всё дальнейшее произошло настолько быстро, что никто и глазом моргнуть не успел. — Доброе утро, братец, — попытался ухмыльнуться Даби, переводя вопросительный взгляд с гетерохрома на свои замороженные ноги и обратно. Младший же, облегчённо выдохнув, безвольно рухнул на мягкий ковёр цвета «кофе с молоком». Кажется, он только что едва не словил свой первый в жизни инфаркт. — Тойя… Некоторое время они пребывали в тишине, пока брюнет размораживал свои ноги, ибо его носки уже начали намокать от тающего льда. Шото же рассматривал брата как в первый раз, параллельно вспоминая обрывки вчерашнего разговора. Ему до сих пор не верилось, что всё это происходит наяву. «Жив. Он, правда, жив». — Слушай. Я понимаю, что мы давно не виделись и всё такое, но, может, ты всё же перестанешь на меня так глазеть, — мягко возмутился Даби. Ему казалось, что младший ещё вчера должен был полностью его осмотреть и убедиться, что он — живой человек, а не призрак или ходячий труп. Но, видимо, что-то пошло не так. — Прости, — буркнул Тодороки, отводя взгляд куда-то в сторону. — Ладно, забей, — вздохнул владелец голубого пламени. — Я к тебе зачем шёл-то: ты подумал над моим вопросом? — А? Каким? Глядя на это невинное выражение лица, брюнету захотелось проломить головой стену, мол «ты серьёзно?». Однако вспомнив, что ребёнок под конец разговора уже практически засыпал, он взял себя в руки и повторил свой последний вчерашний вопрос: — Ты хочешь жить со мной? — Что? — Шото неверяще уставился на брата. — Я предлагаю тебе оставить своё старое существование и начать новую жизнь. Здесь. Со мной. — Н-но… а как же Фуюми и… и вообще, отец меня не отпустит… ты же… — гетерохром тщетно пытался сформулировать то множество вопросов, разрывающих его маленький детский мозг на куски. Даже дыхание сбилось. — Для начала успокойся и выслушай меня, — тяжело вздохнул Даби. Он понимал, что будет нелегко. — Я говорю не про обычный переезд. Я предлагаю тебе оставить старую жизнь Тодороки Шото и начать новую под именем Шото Мори.